Моя малая и большая родина - деревня Вощанки Кормянского района, Гомельской области. На этой благодатной земле белорусской прошли мои детство, отрочество и ранняя юность. Здесь я ходил босиком в начальные классы школы, взрослел и жил до поступления в Московский университет им. М.В. Ломоносова. Сюда, на родину приезжал каждый год, когда был студентом и в более зрелом возрасте, чтобы помочь родителям работать в поле, заготавливать дрова и сено. Здесь, на родной белорусской земле я был и пастухом, и школьником, и начинающим столяром. Столярному делу учился в Литвиновичской школы, где мне был присвоен четвертый разряд столяра. Такой высокий разряд был установлен квалификационной комиссией мне одному в классе, а остальным выпускникам - только второй. Знания столярного дела помогли мне в дальнейшем в геофизических экспедициях и в экспериментальных исследованиях, когда многое приходилось выполнять своими руками. Да и в быту они тоже оказались не лишними. Трудовые навыки нужны в любом деле и, особенно, в повседневной домашней работе. Поэтому вполне обоснованно можно считать, что трудовое обучение во всех классах школы - важнейшая составляющая образовательного процесса.
Мои родители вырастили и воспитали шестеро детей: у меня три брата (два старших и один младший) и две сестры, старшая и младшая. Все мы закончили Литвиновичскую среднюю школу и потом получили профессиональное образование. У каждого из моих братьев и сестёр своя интересная биография.
Мой отец, Карпенков Харлан Корнеевич (1908-1990), как и его близкие и дальние предки, знал в совершенстве крестьянское дело, всем сердцем и душой любил землю, которая кормила нашу многодетную семью. Он был опытным столяром и плотником, и его приглашали строить хаты односельчане. Владел он бондарным делом и пчеловодством, что помогало выжить и выплачивать непомерно большие налоги, значительно превышавшие годовой доход в своем хозяйстве. К нему приходили за советом и крестьяне, и учителя, и лесники. После учебы в церковно-приходской отец хорошо знал азы элементарной математики и свободно читал не только на русском, но и на старо-славянском языке, и в понимании Библии, к которой регулярно обращался, он не испытывал затруднений.
Моя мать, Карпенкова Ева Прокофьевна (1911-1977), как и ее предки, родилась в деревне Вощанки на земле белорусской. На ее плечах держалось домашнее хозяйство и работа в поле. Поздно осенью, когда заканчивались полевые работы, она готовила льняное волокно, из которого пряла нитки, а из ниток ткала полотно. Потом ближе к весне полотно выносили на снег, расстилали, и под солнцем оно белилось. Из отбеленной льняной ткани родители шили одеяла, рубашки, платья и штаны. Обычно это делалось к празднику Пасхи, которую мы встречали в обновленной, самотканой одежде. Моей многодетной матери, родившей и воспитавшей шестерых детей, по моему запросу была вручена правительственная награда "Медаль материнства" незадолго до её смерти.
Родители приучали нас с самого раннего детства к труду благородному и, воспитывая на добрых православных традициях, научали отличать добро от зла, каждый раз напоминая о том, что обижать кого-то грешно, что сквернословить и обзывать кого-либо тоже грешно и что большой грех не слушать родителей.
Мои родители похоронены на местном кладбище в Вощанках, где покоятся их предки. Памятник на могилах сделан по моему заказу в Москве. Я привез и установил его вскоре после смерти отца.
Про взаимоотношения моих родителей с властями можно написать отдельный рассказ в назидание подрастающему поколению. Какими бы их не считали власти и как бы их не называли, они относились к разряду тех крестьян-тружеников, которые, работая в поле с раннего утра до позднего вечера, добывали в поте лица хлеб насущный. Таких земных тружеников во всем цивилизованном мире называли и называют фермерами, и на них держится продовольственная безопасность. Взаимоотношения с односельчанами были нейтральными, деловыми, а со многими и дружественными, но никогда не были враждебными. Отношения со стороны властей были разными в разное время, но тоже не враждебными, иначе моих родителей и отца, прежде всего, без всяких оснований могли бы арестовав, лишить свободы либо сослать, как поступали с великим множеством честных, безвинных крестьян-тружениками и, в частности, как жестоко обошлись с моим близким родственником Поляковым Малахом Ивановичем, мужем моей тётки по линии отца - Марьяны: его арестовали весной 1930 г. за то, что он своими руками построил ветряную мельницу в деревне Берёзовка Кормянского района, и дальнейшая судьба его до сих пор не известна. Спустя более полувека, в 1989 г. его полностью реабилитировали. Но разве от подобных реабилитаций становится легче родственникам, потерявших по воле партийных приспешников своих родных и близких? Тем не менее признание вины в содеянном злодеянии - это некое покаяние властей. Однако такое покаяние вынуждены делать те люди, которые к совершенным ранее варварским преступлениям не имеют никакого отношения...
Нейтральные отношения местных властей к моим родителям сменились добро-желательными и даже покровительственными после моего поступления в МГУ. О поступлении узнала вся деревня Вощанки после получения моими родителями почтовой открытки с их поздравлением в связи с зачислением меня студентом первого курса физического факультета МГУ.
Вспоминается один интересный эпизод. Во время учёбы в университете я каждый год в разное время приезжал к родителям в деревню Вощанки, чтобы помочь им посадить картофель, заготовить дров и сена и сходить на кладбище убрать могилы родственников и вспомнить о том, как своим благородным тру-дом они поднимали на ноги своё трудолюбивое поколение. Однажды, когда я приехал в деревню (был тогда я аспирантом), в хату к нам зашёл незнакомый человек в форме капитана милиции. Моя мать предложила ему сесть за стол и спросила, что хотел бы он покушать. В нашем доме всегда соблюдалась добрая православная традиция: любого вошедшего в дом, в том числе и нищего, пришедшего за подаянием, всегда принимали за гостя, и даже в тяжёлые времена находили, чем угостить. Но капитан милиции отказался от угощения, но сел за стол. Достав из папки какие-то бумаги, он стал задавать какие-то непонятные вопросы в некорректной форме. И мне об этом было слышно - в то время я был в дальней комнате. Я вынужден был выйти к милиционеру. Поздоровавшись с ним, я спросил, почему он не представился. Он, покраснев и немного застеснявшись, предъявил удостоверение, по которому я понял, это был сотрудник органов безопасности (КГБ). По-видимому, незнакомый гость выполнял предписанное ему сверху задание в связи с моим участием в научных исследованиях с грифом секретности. В результате всех проверок в то время не было никаких помех со стороны КГБ. Не было помех и в дальнейшем, когда я был научным руководителем важнейших научно-исследовательских работ, выполняемых совместно с оборонными отраслями промышленности СССР. Каких-либо препятствий я не испытывал при поездке за рубеж на международные научные конференции.
В нашей большой семье всегда была благожелательная обстановка. Я не помню, чтобы мои отец и мать запрещали кому-то из моих братьев, сестёр и мне поступать в пионеры и комсомол. Однако я никогда не вступал ни в пионеры, ни в комсомол, ни в партию и вовсе не потому, что так велели родители, а по собственному убеждению, зная что это дело добровольное. Вступать в пионеры в Вощанской семилетней школе мне никто не предлагал, и никто в нашем классе не носил галстук. Одна из причин - в начале 50-х годов прошлого века в магазинах не было не только самого необходимого - хлеба, но и галстуков. В комсомол меня никто насильно не пытался загнать. Вспоминается один случай из школьной жизни. Однажды в Литвиновичской средней школе учитель математики Ганжуров Г.Г., классный руководитель, при встрече со мной в коридоре пытался выразить опасение за мою дальнейшую судьбу. Однако из такого доброжелательного предупреждения вовсе не следовало, что я обязан был вступить в комсомол. С поступлением в МГУ я попал в интеллигентную среду, где по достоинству ценили и ценят учёбу, стремление к знаниям и научные достижения, а вовсе не социальную или какую-либо партийную принадлежность. Во многом такое благожелательное отношение к людям исходило от ректора Петровского И.Г., академика, выдающегося математика с мировым именем, но беспартийного.
Вспоминаются некоторые эпизоды моей общественной работы, связанные с налаживанием партнерских отношений между Белоруссией и Россией после распада СССР. Свои связи на уровне Министерства образования и науки, правительства Москвы я пытался направить на единение русского и белорусского народов - по своим древним корням и своей национальной и человеческой сути единого, братского, славянского народа. Встречался я с Даниленко В.Д., Чрезвычайным и полномочным послом республики Беларусь в России, и с префектом Юго-Западного округа Москвы Петром Аксёновым. В какой-то степени эти и другие встречи и беседы способствовали упразднению искусственно созданных барьеров в образовательном пространстве и налаживанию цивилизованного рынка белорусских товаров в Москве. В частности, на территории Юго-Западного округа, где я проживаю, до сих пор регулярно, несколько раз в год открывается рынок продуктов и непродовольственных товаров, произведённых в Гомельской области. Эти товары славятся не столь уж красивой упаковкой и не завлекающими названиями, а очень высоким качеством, что по достоинству ценят москвичи. Конечно, ценю и я: моя повседневная обувь - белорусский товар; для дома мы часто покупаем мясные и молочные продукты белорусского производства.
По рекомендации посла Беларуси Даниленко В.Д. я встречался с председателем Кормянского райисполкома Барабановым Е.Т., с которым мы долго и обстоятельно обсуждали проблемы моих земляков. В честь нашей встречи он пригласил меня на берег реки Сож, где на живой природе нас угостили вкусно приготовленной ухой из только что выловленной рыбы. О Барабанове, отзывчивом, скромном человеке и опытном руководителе, у меня остались самые добрые воспоминания. Его слова не разошлись с делом: все договорённости о помощи односельчанам были выполнены, хотя сделать это было и нелегко.
Я всегда помню и никогда не забываю о том, с каким большим уважением и любовью относились к своим ученикам учителя Вощанской и Литвиновичской школ, где мне посчастливилось учиться. Все они были истинными подвижниками своего нелёгкого учительского труда, и это особенно понятно мне как педагогу, отдавшему преподаванию в высшей школе более 40 лет. Всем сердцем и душой любил я школу - приобщение к знаниям для меня всегда было великой радостью, и за всё время учёбы я не пропустил ни одного занятия. Конечно же, я всегда уважал своих учителей, открывших светлый и счастливый путь познания. С большой благодарностью и особой теплотой вспоминаю учителей Вощанской школы: Полякову Е.Н., Шепову Н.Д., Зеленок А.Г., Шиловича И.Е. Короткевича Е.И., Агеенко К.М., Полякова К.М. и др. Анна Григорьевна Зеленок была одной из первых моих учительниц в начальных классах, привившая любовь к знаниям. Константин Матвеевич Агеенко не только с большим увлечением преподавал белорусский язык, но и учил слесарному делу на уроках труда и столярному делу в Литвиновичской школе.
С чувством глубокой признательности я вспоминаю своих преподавателей Литвиновичской школы: Ладика А.В., Клименкова В.М., Курбацкую М.И., Якуша И.Г., Хадановича С.Ф., Агеенко К.М., Марченко З.Ф., Ганжурова Г.Г., Игнатенко М.Ф., Сергеенко П.М. и др. Каждый из них заслуживает самой превосходной, самой высокой оценки своего педагогического творческого труда. Но мне хотелось бы особо отметить замечательного учителя физики Ладика А.В.: его прекрасные, увлекательные уроки определили мою дальнейшую судьбу. В знак благодарности я посвятил его светлой памяти одну из первых моих книг. А на уроках белорусской литературы, которые вёл учитель Василий Максимович Клименков, поэт, писатель и замечательный человек, мы учились излагать свои скромные мысли не только устно, но и на бумаге. Под его руководством я начал писать на белорусском языке стихи и заметки, которые публиковались в районной газете. Удивительно интересными были уроки химии Марии Ивановны Курбацкой, прилагавшей много душевных сил, дабы, зажигая наши сердца, приблизить нас к тайнам строения и свойств вещества. Увлекательны были уроки истории, которые вел Иван Гаврилович Якуш, организатор школьного музея. С ним мы совершали экскурсию на велосипедах по родным местам.
Бесконечно благодарен редакции районной газеты, где в 1961-1963 годах были опубликованы мои первые стихи и небольшие заметки. За накопленные авторские гонорары я смог поехать в Москву, чтобы поступать в МГУ.
В белорусской газете "Знамя юности" N 80 от 23 апреля 1963 г. была опубликована моя фамилия в списке победителей Республиканской математической олимпиады. Эта победа обеспечивала мне преимущества при поступлении в Белорусский государственный университет. Однако я решил поехать в Москву и попытаться поступить в МГУ, и удача мне улыбнулась - я стал студентом Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова, одного из лучших университетов мира, куда приезжали и приезжают учиться студенты со всех континентов, из многих стран, в том числе и развитых. Это была моя вторая поездка в Москву, предопределившая дальнейшую мою судьбу. Первый раз я был в столице по путевке для посещения ВДНХ летом 1961 г., и тогда впервые увидел во всей красе высотное здание университета на Ленинских горах. Путевку на ВДНХ мне вручил директор Литвиновичской школы Петр Михайлович Сергеенко. О нем у меня остались самые лучшие воспоминания. Он не вел у нас занятий, но был опытным, заботливым организатором и руководителем и делал очень много, чтобы школа всегда была готова к учебному процессу, чтобы в ней было тепло даже в сильные морозы, чтобы в ней учителя чувствовали себя как дома, а ученики ходили с охотой в школу и радовали своих учителей и своих родителей.
На завершающей стадии обучения в МГУ учёный совет рекомендовал меня в аспирантуру того же факультета, куда я и поступил после службы в армии в звании офицера. Учёба в аспирантуре закончилась защитой диссертации на соискание учёной степени кандидата физико-математических наук. Позднее, в 1992 г. мне была присуждена учёная степень доктора технических наук без диссертации, по совокупности научных работ, включающих мои первые книги-монографии. В научной практике это исключительно редкий случай и тогда, и в наше время.
Я благодарен государству за столь высокую оценку моих научных трудов - три государственные премии и звание Заслуженный деятель науки Российской Федерации, присваиваемое выдающимся ученым. В научном сообществе многих поколение такое высокое признание государством научных достижений - исключительно большая редкость. Мой скромный вклад в науку ценят и на моем родном физическом факультете МГУ им. М.В. Ломоносова: на стендах, посвящённых лауреатам-физикам, академикам Курчатову И.В., Боголюбову Н.Н., Арцимовичу Л.А., Сахарову А.Д. и многим другим выдающимся учёным, нашлось место и для моей фотографии.
