Диалектика типологии войн заключается в том, что вместе
с человечеством развиваются и войны, как самые эффективные
технологии управления им[1]

А. Владимиров, военный эксперт

... именно их борьба между собой (цивилизаций - А.П.) будет определять
все коллизии человечества в XXI в. и его дальнейшую судьбу[2]

А. Владимиров, военный эксперт


Как уже говорилось, военно-политическая обстановка (ВПО) в мире, как одна из частей международной обстановки (МО), выражает уровень отношений и состояние отношений между различными субъектами и трендами локальных человеческих цивилизаций, наций, государств и организаций. В этом смысле происходит еще большее переплетение собственно силовых и военных особенностей СО (войн и конфликтов) и международной обстановки (МО) что можно показать на следующем рисунке.

Сценарий развития стратегической обстановки (СО), как известно, - это конкретный сценарий развития сложившейся военно-политической обстановки (ВПО) в условиях ведения военных действий, т.е. практическая реализация всех условий и предпосылок, сформировавшихся до этого в конкретном регионе и в конкретное время. Это традиционное понимание, однако, в XXI веке претерпело существенное изменение, которое во втором десятилетии нового века вызывает серьезные споры у военных экспертов, но - что еще важнее - вносит серьезное недопонимание в политическую среду.

Речь идет о том, что такие понятия, как "стратегическая обстановка", "война", "военный конфликт" в России традиционно связывались и связываются до сих пор с ведением вооруженной борьбы, т.е. военными действиями. Более того, некоторые политики и военные полагают, что война или военный конфликт могут относиться только к полномасштабным боевым действиям или даже только к глобальной войне.

На самом деле в XXI веке произошло "неперетекание" ВПО в СО и наоборот прежде всего из-за того, что увеличился спектр силовых действий, а некоторые из них по своей эффективности и смертоносности превзошли собственно военные действия. Так, множественные потери в ходе войны на Украине среди гражданского населения произошли из-за нехватки медикаментов, воды и продовольствия, а не из-за поражения огневыми средствами.



Более того, увеличивается, например, "политическая цена" конфликта, когда главными объектами ведения силовых и даже боевых действий в сетецентрической войне становятся население и правящая элита, а главными средствами достижения победы - подавляющее информационные превосходство[3]. Вместе с тем, хотя и считается, что сетецентрическая война в большей степени системная политическая стратегия, чем военная, где собственно военные аспекты играют важную, но подчиненную роль, интенсвность силовых политических действий усиливается. Это происходит от того, что основные усилия сосредотачиваются на подрыве управления сферами бытия нации и создании благожелательного климата в обществе относительно целей ведущего войну агрессора"[4], а не на достижении собственно военной победы. Подчеркну еще раз: нужна в конечном счете политическая победа не над вооруженным силами и даже государством, а над нацией и ее элитой, а по сути дела - всей локальной человеческой цивилизацией. Другими словами это должна быть окончательная политико-идеологическая победа, когда произойдет смена систем ценностей и насильственное изменение представлений о национальных интересах, закрепленная управленческими и правовыми решениями. Средства достижения такой победы имеют второстепенное значение. Силовой террор (по примеру Одессы в мае 2014 г.) в этом смысле является таким же вооруженным насилием, как и военный конфликт.

Таким образом следует признать, что, сценарии развития СО, эволюция характера возможных войн и военных конфликтов в XXI веке не только будут являться прямым следствием сценариев развития МО и ВПО, их естественной и составной частью, но и фактически продолжением закономерностей и логики их развития. Существовавшее прежде "пространство" - материальное, временное, нравственное, экономическое - между сформированной ВПО и его конкретной реализацией в СО, - перестало существовать. Также как войны "второго поколения" являлись частью сущности сложившихся реалий в МО и ВПО в индустриальную эпоху, а войны "третьего поколения" - в наши дни, - СО в середине XXI века будет соответствовать МО и ВПО, которые будут, в свою очередь, являться прямыми результатами развития цивилизации. В этом смысле ВПО и СО будут все больше политизироваться и становиться частью не только МО (как уже было), но и частью отношений между и внутри локальными человеческими цивилизациями. Как и войны и вооруженные конфликты, которые во все большей степени будут приобретать межцивилизационный характер.

Другая особенность "смыкания" СО и МО выражается в том, что увеличение спектра силовых средств и способов воздействия на оппонента будет вытеснять постепенно традиционные средства вооруженного насилия. Произойдет окончательное стирание грани между средствами вооруженного и силового воздействия, которые прежде делились на простые группы - "оружие" и "убеждение". Средства "убеждения" при этом приобретают все характерные признаки оружия (санкции на медицинские препараты, например, продовольственное эмбарго, информационная война и т.д.), а средства вооруженной борьбы становятся вспомогательными средствами для новых силовых инструментов политики.

Новые сценарии СО и их варианты, естественно не могут появляться из ниоткуда. Те тенденции в политике, экономике и технологиях, которые уже сложились во втором десятилетии XXI века, в отношениях между локальными цивилизациями, будут развиваться дальше и станут основой для сценариев МО и ВПО в середине 2030-х годов и далее. Важно отметить, что эти тенденции и развитие основных факторов и субъектов ВПО можно также прогнозировать и предполагать, что они станут фундаментом для формирования новых сценариев СО.

Вместе с тем конкретное содержание тех или иных сценариев СО на таком удалении прогнозировать невозможно: конкретные политические, социальные, природные, финансовые, этические и т.д. условия могут и будут стремительно меняться, как и конкретная ВПО, расстановка сил в мире и другие факторы. Для их прогноза требуются более сложные системные модели, которые, надо сказать, отчасти уже нашли свое применение. Содержание будущих сценариев развития СО труднее прогнозировать и потому, что они во все меньшей степени будут зависеть от содержания ВПО и во все большей от отношений между локальными цивилизациями и невоенных трендов в развитии человечества.

Отчасти это видно уже и сегодня. Так, боевая эффективность вооруженных сил в возрастающей степени зависит от качества национального человеческого капитала (НЧК), в частности, образования, чем от других "чисто военных факторов"[5]. Эта тенденция в полной мере отражает особенности и цели сетецентрической войны, где победу смогут одержать более идеологизированные нации, обладающие определенным иммунитетом к пропагандистскому воздействию и чужим системам ценностей.

При сохранении логики развития сценариев СО надо иметь в виду в то же время уже состоявшееся изменение в стратегии борьбы которая переформатировалась из "холодной войны" в сетецентрическую войну. Во втором десятилетии XXI века эта трансформация означала изменение всех основных особенностей в характере современной СО по сравнению, например, со СО середина 80-х годов. Можно коротко обозначить эти изменения следующим образом.



Эти сравнения можно было бы продолжить, но в агрегированном вид важно сделать вывод о том, что:

- во-первых, сетецентрическая война, заменившая "холодную войну" уже активно ведется против России и других стран в условиях полной мобилизации;

- во-вторых, межцивилизационные противоречия будут основой для формирования СО;

- в-третьих, средства и способы ведения войны качественно изменились, что не нашло еще полного понимания.

Логика взаимосвязи "сверху"-"вниз" и по временной шкале между различными состояниями СО в XX веке и XXI веке показана на этому рисунке.



Как видно из рисунка, СО стабильно эволюционизирует в направлении активизации сетецентрической войны. Все три вероятные сценария эволюции развития ВПО в СО находятся в рамках сетецнтрической войны. Это означает, что в настоящее время у Запада не существует в принципе сценариев развития МО, ВПО в рамках какого-либо равноправного сотрудничества. По сути дела им жестко формулируется политическая альтернатива: либо Россия и другие страны должны принять нормы и правила, сформулированные Западом на основе их системы ценностей и понимания интересов, предполагая, что правящие элиты других стран должны приспособиться к этим требованиям, либо им будет навязано это же поведение и понимание с помощью силы, включая военной силы, используя для этого механизмы сетецентрической войны.

При этом надо ясно понимать, что такая победа в сетецентрической войне предполагает прежде всего идеологическую и "концептуальную" победу, отказ правящих элит от национально-цивилизационного понимания системы ценностей и интересов, включая согласие элиты на пересмотр представлений о суверенитете над территорией и природными ресурсами.

Экономические и геополитические аспекты победы в сетецентрической войне никогда не являются публичными. Предполагается, что в случае такой победы потери суверенитета (как, например, устаревшего представления о государстве и обществе), вопрос о перераспределении природных ресурсов, контроле над транспортными коридорами и территориями будет решен автоматически - либо созданием подконтрольного управляемого правительства, либо простым отчуждением. Модель такого "передела" была апробирована в 90-х годах на СССР и Югославии и доказала свою эффективность.

В этих условиях приобретает особое значение долгосрочное прогнозирование сценариев развития СО и внешних угроз России, которое неизбежно должно основываться на прогнозе угроз развития ЧЦ, МО, ВПО и, как следствие, собственно СО[6]. На рисунке ниже демонстрируется одна из таких системных моделей, где цивилизационный уровень заменен на межгосударственный, а национальный - на информационную и экономическую безопасность. Не вдаваясь в детали, важно отметить, что такие модели стратегического прогноза учитывают главное - системность и иерархичность в развитии военных сценариев от цивилизационных.

[7]

Таким образом, анализируя и прогнозируя будущие конкретные сценарии развития СО, мы должны четко выделить две категории факторов: во-первых, долговременные объективные тенденции и факторы формирующие ВПО, с одной стороны, и во-вторых, уникальные, конкретно-исторические, социальные, военные и иные, - с другой, разделив их для удобства в матрице на две группы. Это необходимо, для того, чтобы четче понять объективные условия формирования сценария сетецентрической войны.



При долгосрочном стратегическом прогнозе важно учесть максимальное количество объективных факторов и критериев развития нации, экономики и общества. Если сегодня, оценивая экономический или военный потенциал оперируют сотнями показателей, то можно говорить, что в долгосрочном прогнозе детализация и конкретизация должна быть увеличена на один-два порядка. Так, например, среди долговременных факторов формирования СО, можно привести, например, угрозу ядерным объектам, прежде всего, энергетики, которые первые могут стать объектами для нападения не только в ходе внешнего, но и внутреннего конфликта. Обращает на себя внимание, в частности, насыщенность ядерными станциями некоторых территорий, совпадающая с сейсмической активностью. Очевидно, что эти объекты становятся потенциально самыми привлекательными для ВКН или - что характернее для способов ведения сетецентрической войны - диверсии и саботажа.

[8]

С этой точки зрения "повстанцы" могут одержать решительную политическую победу, если им удастся шантажировать власть диверсией на подобных объектах. Учитывая, что подготовку, обеспечение и руководство "повстанцами" может осуществлять третья сторона (даже неизвестная руководству страны), то полученный результат в интересах нападающей стороны может быть огромным. Не случайно диверсионные группы с Северного Кавказа прибегали именно к таким методам - взрывам домов, больниц, массовому захвату заложников и т.д. В этой связи важно также подчеркнуть, что в сетецентрической войне фактически отсутствуют ограничения и представления о недопустимости применения некоторых средств против гражданского населения. События на Украине 2014 года продемонстрировали, что в такой войне нет места представлениям о гуманизме и правилам ведения войн.

Другой объективный фактор, влияющий на формирование СО в условиях сетецентрической войны в том или ином регионе, относится к насыщенностью в регионе оружия. Войны в Чечне и АТО в последующие годы, в частности, находились под сильнейшим влиянием этого фактора, а военные конфликты в Приднестровье и на Украине во многом непосредственно вытекали из наличия и доступности оружия. Так, посмотрев на карту распространения стрелкового оружия в мире, легко можно планировать партизанские или бандитские операции, опирающиеся на уже имеющиеся запасы оружия.

[9]

При этом последние конфликты демонстрируют некоторые закономерности:

- асимметричность использования ВиВТ, когда в отличие от традиционных войн используются иные вооружения. В ходе конфликта на Украине, например, повстанцы не имели вообще авиации, а средства ПВО были лишь ближнего радиуса действия;

- возможность быстрого получения необходимых видов стрелкового оружия в обход официальных поставок, что было характерно во всех войнах и конфликтах XXI века;

- использование средств, которые традиционно не относились к категориям "оружие" и "военная техника" - биты, палки, арматуры, катапульты, гражданские средства связи и наблюдения и т.п.;

- решающее значение СМИ, интернета и сетевых сообществ как средств коммуникаций и самоорганизации;

- политико-информационная поддержка неформальных сообществ, НПО и государств.

Эти и другие факторы формирования современной СО свидетельствуют об очень высокой степени готовности сетецентрической войны для расширения пространственного и массового характера своей деятельности. Можно сказать, что развитая сеть в такой войне означает ее ведение для чего не требуется формального объявления войны или использования тяжелого вооружения, а тем более ЯО., что отчетливо проявилось на Украине.


___________________________________

[1] Владимиров А.И. Основы общей теории войны в 2 ч. Часть I. Основы теории войны. М.: Синергия, 2013. С. 379.

[2] Владимиров А.И. Основы общей теории войны в 2 ч. Часть I. Основы теории войны. М.: Синергия, 2013. С. 395.

[3] Подберезкин А.И. Военные угрозы России. М.: МГИМО(У), 2014.

[4] Владимиров А.И. Основы общей теории войны в 2 ч. Часть I. Основы теории войны. М.: Синергия, 2013. С. 426.

[5] Подберезкин А.И. Военные угрозы России. М.: МГИМО(У), 2014.

[6] Подберезкин А.И. Военные угрозы России. М.: МГИМО(У), 2014.

[7] Общество, власть и аналитика. Сборник статей и докладов (по материалам общественных слушаний Комиссии Общественной палаты Российской Федерации) по проблемам национальной безопасности и социально-экономическим условиям жизни военнослужащих, членов их семей и ветеранов Под ред. д.филос.н. А.Н.Каньшина - М.: МГГУ им. Н.Э. Баумана, 2013 / http://www.oprf.ru/files/2013dok/Sbornik_dokladov 03102013.pdf. С. 30.

[8] Атомные электростанции (АЭС) на карте сейсмической активности / http://mapinmap.ru/wp-content/uploads/2014/06/aes.jpg

[9] Автомат Калашникова на вооружении 50 государств Мира / http://mapinmap.ru/wp-content/uploads/2014/04/image5.jpg

Док. 678292
Опублик.: 19.01.15
Число обращений: 0