Трансформация форм и методов насилия в мировой политике
станет перед исследователями и государственными деятелями
сегодня сложную задачу - подготовиться к будущей войне,
которая совсем не похожа на все предыдущие конфликты[1]

С. Нарышкин, председатель Госдумы ФС РФ

... само появление теории информационных сетецентричных войн
является лучшим подтверждением нашей гипотезы о том, что война
есть не вооруженная борьба, а часть бытия человечества...[2]

А. Владимиров


Любая война или конфликт происходят "не вдруг" и не "на пустом месте", а как следствие формирования соответствующей международной и военно-политической обстановки (МО и ВПО), которая, в свою очередь, реализовывается в конкретной и уникальной стратегической обстановке (СО). Таким образом СО является результатом, итогом, как правило, длительных процессов, формирующих МО и её часть ВПО, что может быть показано на следующей логической схеме.



Таким образом мы видим, что если основные, фундаментальные условия формируются в рамках сценария ВПО, то их конкретная реализация происходит в рамках конкретных сценариев СО, т.е. одна и та же ВПО может реализоваться в одном из нескольких возможных сценариев СО.

Более того, возникающая война или конфликт в рамках одного из сценариев СО, также могут отличаться друг от друга. Причем весьма существенно. Так, война на Украине 2014 года стала следствием реализации конкретной СО, сложившейся в январе-феврале 2014 года, которой не было еще несколько месяцев до этого (Крым, вооруженные группы).

Из сказанного выше следует, что та война или военные конфликт, которые возникают, во многом уже предопределены условиями формирования СО. На Украине, например, это стало следствием развала армии, плохого состояния ВиВТ, идеологического состояния общества и политики СМИ и т.д. В этом смысле средства и способы ведения вооруженной борьбы с наибольшей точностью характеризуют любую стратегическую обстановку (СО). Говоря о таких средствах ведения вооруженной борьбы, мы, как правило, имеем ввиду прежде всего вооружения и военную технику (ВиВТ), которые в последние десятилетия существенно изменились в силу информационно-управленческой революции. Как и способы их использования. Что давно уже не является новостью, хотя несколько десятилетий с трудом получало признание. Вместе с тем есть и новые средства (ВиВТ), и способы формирования СО, чье влияние в XXI веке ускоренно усиливается. В самом общем виде это можно проиллюстрировать на следующем рисунке.



Как видно из рисунка, в XXI веке к традиционным средствам и способам формирования СО и ведения войн и конфликтов добавились новые, причем их роль и значение существенно усилились. Более того, можно сказать, что именно эти новые средства и способы становятся основными. Как при формировании СО, так и ведения войн и военных конфликтов. В ходе войны на Украине в 2014 году особенно важное значение приобрела не только специальная военная техника обнаружения и связи, но и гражданская техника (машины), системы связи и коммуникации (особенно сети).

В XXI веке получила развитие точка зрения о том, что война является "естественной частью бытия". Она подтверждается уже не только политической практикой, но и существованием, даже господством в современной политической стратегии концепций сетецентричных войн, где роль традиционных ВиВТ для ведения войн не только не абсолютна, но уже и не первостепенна. В этой связи вряд ли можно согласиться, с таким утверждением, когда использование "военного насилия", "технических средств" (оружия) для подавления врага считается главной сущностной чертой современной войны. Более того, война перестала быть формой вооруженной борьбы. Как мы увидим ниже, можно использовать в военных целях не только ВиВТ, но и "подручные средства", в том числе изготовленные или приобретенные самостоятельно, можно спровоцировать и инспирировать враждебные действия другой стороны, согласуясь с главной целью - силового достижения политических целей. Наконец, можно использовать широкий спектр нелетального оружия. Таких примеров эффективного применения силы без вооруженного насилия, олицетворявшего войну, можно привести множество из недавней истории, международных отношений.

Подытоживая, можно констатировать, что формирование современной СО, определяется прежде всего уже ведущейся сетецентрической войной. Она может быть характеризована иногда прямо противоположными оценками в зависимости от "политического заказа" и интереса правящей элиты. Эти оценки, транслированные в СМИ, не будут иметь ничего общего с реальной действительностью. Так, ведущаяся против России сегодня сетецентрическая война, которая уже привела к огромным реальным потерям в экономике, демографии и темпах социального развития, фактически отрицается публично в угоду субъективным представлениям и трактовкам СО частью правящей российской элиты, которая пытается сохранить иллюзию нормальных отношений с Западом. Это можно сделать в том случае, когда сознательно не замечаешь новых факторов формирования ВПО - СО, ведущих к обострению военных конфликтов и новым войнам. Получается, что искреннее неверие в новы характер СО, войн и конфликтов или сознательное отрицание этих очевидных изменений не просто политическая позиция (суть которой издавна сводилась к компромиссу на любых условиях), а дезинформация, которая имеет стратегический характер. Если не заметили этих радикальных изменений, то и не сделали соответствующих выводов относительно формирования СО. Так, в годы подготовки ко Второй мировой войне в СССР недооценили значение, например, радиосвязи, что крайне негативно сказалось особенно в первом периоде войны.

Явно упрощенное восприятие способов формирования СО обедняет и даже примитивизирует военное искусство. Так, звучащие часто утверждения политиков и военных экспертов относительно того, что СЯС России гарантируют оборону страны, - явное упрощение СО, которое сводит все военное искусство к выполнению одного приказа на запуск средств ответного (встречного) удара. Вся сложная палитра и многокрасочность СО упрощается до черно-белого противоречия.

Между тем не только реальность иная, но и в странах - потенциальных противниках ее воспринимают по-иному, а именно: как большое разнообразие силовых способов политического насилия. В частности одно из военных пособий Специальных сил США следующим образом описывает эти способы насилия (которые находятся в компетенции Специального командования Армии США), а также используемые ими ВиВТ.



Как видно из приведенного примера, вооруженная борьба рассматривается в официальных военных документах США всего лишь как один из видов военной деятельности, предполагающий:

- во-первых, мобилизацию всех национальных ресурсов;

- во-вторых, применение вооруженных сил в ответ на угрозу выживаемости нации.

Однако до этой стадии предусматривается целый спектр возможных форм ведения военных действий, преимущественно без прямого и непосредственного участия национальных вооруженных сил. С точки зрения современной политической и военной науки эти действия не относятся к военным, а попадают под категорию "враждебные", реакция на которые также должна быть невоенной.

Между тем эти "невоенные действия" являются не только наименее рискованными и экономически более дешевыми, но и наиболее эффективными, как показывает современная история. Поэтому вы должны отвечать на них, как минимум, таким же набором "невоенных действий", а именно: подрыв военной, экономической, политической и психологической стабильности и мощи государств, организацией гражданского протеста, провоцирования недовольства и создания вооруженного сопротивления. Значит, вы должны не только понимать эту необходимость, но и иметь соответствующие планы, а также соответствующие ресурсы и конкретные стратегии их использования. Так, например, какова будет ваша силовая реакция, если на остовах Курильской гряды высадятся десятки тысяч японцев, которые будут без оружия, но заявят, что они "вернули утраченные территории"? Для этого им потребуется только найти несколько крупных паромов и мобилизовать общественные организации, которые (от коммунистов до либералов) рвутся "освободить" северные территории.

Ясно, что применение оружия против тысяч мирных граждан невозможно. Реакция - ожидаемая и неприемлемая (достаточно вспомнить штурм турецкого судна израильским спецназом). В этих условиях необходимо только одно: разработать способы и средства силовых операций, например, использование пожарных судов (но для этого их нужно иметь в этом районе), либо других нелегальных средств.

К сожалению, можно констатировать, что в военном искусстве и планах обеспечения национальной безопасности России существует существенный разрыв, который виде, например, в организационном плане между средствами всей военной организацией РФ и ее военной организации МО. Первые относятся к Стратегии национальной безопасности, а вторые - к Военной доктрине России. Они отражают не только существующий нормативный разрыв, но и существующее отношение и понимание у правящей элиты страны, которое традиционно фокусируется исключительно на вооруженных средствах и способах защиты.

В США напротив существует взаимосвязь и преемственность между основными базовыми представлениями и документами безопасности и обороны: Три документа охватывают всю национальную стратегию США: Стратегия Национальной Безопасности, Стратегия Национальной Обороны и Национальная Военная Стратегия. При этом Стратегия Национальной Безопасности формирует цели, заявленные Президентом США. Стратегия Национальной Обороны - дополнение Министерства Обороны к Стратегии Национальной Безопасности, а Стратегия Национальной Обороны задает рамки для прочих стратегических рекомендаций МО, в частности по вопросу планирования кампаний и непредвиденных обстоятельств, разведки и развертывания сил"[3].

Эту взаимосвязь, существующую в США, важно понимать при оценке СО, в России: военные действия начинаются не решением на применение оружия, а решением президента США об использование военной силы в ее самых разных формах, в т.ч. без объявления войны. Именно такое решение Президента США уже состоялось. Остальные решения, в т.ч. на применение оружия, - следствие этого решения: "Цели и задачи Президентской Стратегии Национальной Безопасности направляют Национальную Военную Стратегию. Национальная Военная Стратегия фокусируется на формах военной активности, определяя набор взаимосвязанных военных задач"[4], говорится в официальных американских документах.

Таким образом достигается существенная гибкость (а, значит, и эффективность) в использовании средств насилия для достижения политических целей, между которыми нет непреодолимого барьера и, который возникает у нас, когда речь заходит об использовании ВС и вооружений. Этот же подход, изначально определяет общий подход США к формированию СО в том или ином регионе или районе мира. Другими словами, гибкость в способах и средствах закладывается еще на стадии формирования СО и оказывается в готовности к применению в случае возникновения войны или военного конфликта. Военная стратегия в США сама выбирает форму их применения, но рамки задаются дополнением МО США к Стратегии национальной безопасности. Гибкость действий выражена в том, что поддержка Правительством США сопротивления и мятежа (или их инспирирование) может выражаться в любой из нижеперечисленных форм. Рассмотрим эти формы подробнее:

Непрямая поддержка (indirect support). В сценариях ограниченных военных действий (limited-war) открытая поддержка со стороны США сил сопротивления иногда нежелательна. В таких случаях Правительство США может оказывать поддержку не напрямую, а через коалицию партнеров или территорию третьей стороны. Правительство США в обычном случае ограничивает непрямую поддержку доставкой мат.технической помощи и обучением. Ограниченные военные действия являются гораздо более узкой средой, которые требуют низкоуровневых решений для всех операций поддержки со стороны Правительства США. Другими словами, "непрямая поддержка" для США не означает войну и соответственно СО так не характеризуется. Но, вот, для других стран, таких, например, как Сирия или Украина, где ведутся боевые действия и гибнут люди, означает ли это участие в войне США?

"Непрямая поддержка" влияет на изменение структуры ВС и используемых ВиВТ. Так, к началу второго десятилетия XXI века в Армии США не только стабилизировалась численность артиллерийских и бронетанковых частей, но и было заметно их существенное сокращение.

[5]

Прямая поддержка (direct support). В преимущественно военных сценариях видимость поддержки менее спорна, что расширяет сферу поддержки в области логистики, обучения, консультаций. Поддержка США может включать советников в убежищах или на подконтрольных мятежникам территориях, а не в области боевых действий. Соединенные Штаты также могут осуществлять поддержку с территории соседней страны.

Военная поддержка (combat support). Военная поддержка включает в себя все виды деятельности по непрямой и прямой поддержке касательно военных операций[6].

Таким образом у США насчитывается, как минимум, три формы участия в силовом конфликте, которые по-разному характеризуют состояние и развитие СО. Фактически все три формы означают ведение войны, но формально они не дают оснований так полагать, что, естественно, характеризует состояние СО. Так, например, на Украине США в 2014 году осуществляли поставки военной техники и снаряжения, а также участие своих военных советников, что в полной степени может быть отнесено к военной поддержке США, но отнюдь не к участию США в гражданской войне на Украине (хотя такое участие и является очевидным). При этом любые действия США, например, на Украине - политические, военные, гуманитарные, дипломатические - должны обязательно политически соотноситься со стратегией США по отношению к Украине. И это главное условие, которое отражает содержание сетецентрической войны - ее системность, масштаб, плановость, комплексность, постоянство: Перед принятием решения о военной поддержке движению сопротивления или мятежу, составитель плана должен учесть, как идеология и задачи повстанцев затрагивают стратегические интересы в регионе. Куратор должен удостоверится, что лидеры оппозиции четко представляют себе национальную стратегию и цели США перед тем, как он определится относительно уместности поддержки движению сопротивления или мятежу. Без четкого понимания желаемых эффектов и финального состояния региона или конфликта, невозможно оценить, насколько поддержка достигнет желаемого результата (подч. А.П.)[7].


_________________

[1] Подберезкин А.И. Долгосрочные сценарии развития стратегической обстановки, войн и военных конфликтов в XXI веке. Аналитический доклад. М.: МГИМО(У), 2014. С. 3.

[2] Владимиров А.И. Основы общей теории войны в 2 ч. Часть I. Основы теории войны. М.: Синергия, 2013. С. 405.

[3] Нетрадиционные военные действия сил специального назначения. Учебное пособие. N 18-01. ТС 18-01. 2010. 30 ноября. С. 10.

[4] Нетрадиционные военные действия сил специального назначения. Учебное пособие. N 18-01. ТС 18-01. 2010. 30 ноября. С. 10.

[5] Congressional Budget Office based on data from the Department of the Army // "The Congress of the United States, Congressional Budget Office. The Army`s Future Combat Systems Program and Alternatives". С. 2.

[6] Нетрадиционные военные действия сил специального назначения. Учебное пособие. N 18-01. ТС 18-01. 2010. 30 ноября. С. 11.

[7] Нетрадиционные военные действия сил специального назначения. Учебное пособие. N 18-01. ТС 18-01. 2010. 30 ноября. С. 11.

Док. 678122
Опублик.: 11.01.15
Число обращений: 0