В Кремле объяснили стремительное вымирание россиян
Анатолий Садчиков: Министерские воспоминания Назад
Анатолий Садчиков: Министерские воспоминания
Келдыш и высшая школа

    Я работал в Министерстве высшего образования, был чиновником, курировал научные исследования в вузах. Однажды вызывает меня заместитель Министра, которому починялось наше подразделение. Он был большим "барином", развалившись, сидел в кресле, выпятив живот. Любил при сотрудниках звонить большим начальникам, а потом многозначительно говорил: "Только что разговаривал с самим...>>. При этом любил, чтобы на лицах присутствующих было неподдельное изумление.
Не успел войти в кабинет, как он огорошил меня: "Ты Келдыша знаешь?" Я хмыкнул, намекая на известный анекдот. "Не тот, о котором думаешь, а настоящий. В Академии наук состоится собрание, посвященное юбилею М.В.Келдыша. Мне предстоит сделать доклад, небольшой, минут на 25. Тема доклада "М.В.Келдыш и высшая школа".
Я ужаснулся, ведь это более 12 страниц убористого машинописного текста. В управлении, где я работал, был сотрудник, который обычно писал доклады начальству. Я уже не помню, почему его не было - заболел или уехал в командировку, поэтому выбор пал на меня. "Даю тебе четыре дня, надеюсь, хватит" - небрежно сказал наш начальник и занялся своими делами, предполагая, что разговор окончен.
    Я загрустил, ведь о Келдыше знал только то, что он был математиком, и все. Пошел в библиотеку, в справочнике прочитал о нем немного подробнее. Однако этого было слишком мало, чтобы подготовить доклад на 12 страниц.
    Что делать? Тогда я был значительно моложе, соответственно соображал быстрее. Начал рассуждать. Келдыш был академиком, возглавлял большой институт, преподавал в вузе, общался со студентами и молодыми учеными (это я прочитал в справочнике). Как всякий академик он выступал на съездах комсомола, перед студенчеством. Естественно, он должен знать проблемы высшей школы. Так как он был академиком, соответственно должен мыслить масштабно, как минимум на десяток лет вперед.
Во времена моей работы в министерстве актуальным была так называемая "смычка" высшей школы и академических институтов, компьютеризация вузов и, соответственно, научных исследований (хотя большинство из нас тогда компьютер и в глаза не видели), объединение учебного процесса с научными исследованиями студентов. Эти вопросы постоянно обсуждались в прессе, на коллегии министерства, в инструктивных письмах, на всевозможных совещаниях. Келдыш, как умный мужик, должен предугадывать все это и пропагандировать. Все это я решил преподнести, как предвидение выдающегося академика в развитии высшей школы.
Все мои размышления я внес в доклад, затем "надергал" цитаты из материалов съездов комсомола, различных студенческих совещаний. Большинство из них никакого отношения к Келдышу не имели. Когда прочитал подготовленный мною доклад, меня даже слеза прошибла, настолько складно получилось.
    К концу четвертого дня доклад передал помощнику нашего начальника, который должен был организовать его перепечатку. Прошло несколько дней. Я все время волновался, что откроется моя афера.
    Наконец меня вызвали к нашему большому начальнику. Я шел, не чувствуя под собой ног, настолько волновался. Увидев меня, наш заместитель Министра сказал: "Ты знаешь, мой доклад был самый лучший в Академии. Все удивлялись прозорливости выдающегося ученого, настолько он глубоко зрел, настолько хорошо знал проблемы высшей школы".
    Потом с подозрением посмотрел на меня: - "Ты откуда собрал этот материал?" "Из материалов съездов, различных совещаний, перелопатил большой объем литературы" - сказал я, смиренно опустив глаза к полу. "Ладно, хорошо, свободен" - буркнул он. "Пронесло...>> - обрадовался я.
    В конце квартала нам выдали премию. Я обратил внимание, что моя премия была несколько выше, чем у остальных сотрудников. Спасибо, выдающемуся Академику!

Политинформация

    Во времена моей молодости каждый сотрудник должен был заниматься общественной работой. Думаю, люди старшего поколения это хорошо помнят. Ее распределяли на собрании трудовых коллективов, так что никто не был обделен ею. Мне поручили заниматься политинформацией. Периодически я должен был проводить политинформации, в основном пересказывать передовицу газеты "Правда" или иной партийной прессы. Не было более скучного материала, чем эти передовицы. Однако ничего не оставалось делать, как заниматься этой работой.
    У нас был сотрудник, который покупал все газеты и, как ни странно, успевал их прочитывать до начала рабочего дня. В обеденный перерыв он приходил к нам в комнату, где обычно пили чай, с ворохом газет и начинал читать вслух понравившуюся ему статью. Читал он их так, что любому юмористу и не снилось. Чем скучнее была статья, тем лучше всего у него получалось. А передовица партийной газеты шла у него на "ура". Читал он газетные статьи с определенным подтекстом так, что в комнате мебель дребезжала от хохота.
    Наш сотрудник перечитывал газеты, а я аккуратно вносил в журнал отчет о проведенной политинформации. Про наши "политинформации" прослышали сотрудники других подразделений Министерства. Они приходили в нашу комнату заранее, чтобы занять места поближе к "лектору". Народ даже стоял в дверях, вытянув шеи, и внимательно слушал. Однажды мимо проходил наш грозный секретарь парткома. У него были огромный черные брови, которыми он шевелил, как таракан усами. Из-за этого его боялись больше, чем пресловутого насекомого. Он поинтересовался, что здесь происходит. Когда узнал, что это политинформация, был крайне удивлен и в ужасе побежал дальше. Он не мог даже представить, что политинформация может собрать такое количество людей.
    Так что за счет артистичности нашего сотрудника я несколько лет подряд получал почетные грамоты Министерства и ЦК профсоюзов, как победитель соцсоревнования.

Общение с пролетариатом

    Меня вызвали в партком и предложили, чтобы подготовил несколько лекций на тему "Наука и продовольственная программа". В министерстве я был единственным биологом, кандидатом наук, а совсем недавно вышло очередное постановление Партии и правительства о "Продовольственной программе". С партией шутить было нельзя, поэтому я очень серьезно отнесся к данному поручению. Доклад подготовил достаточно быстро, и мне предстояло выступать перед рабочими завода. Предупредили, что я, "вшивый интеллигент", должен выступить не просто перед рабочими, а перед "рабочим классом". В проходной меня встретил инженер завода, и привел в кузнечный цех.
Была весна, светило солнце, погода была прекрасная. Настроение у меня было отличное, и было от чего. Ведь мне предоставили возможность выступить с лекцией перед "гегемоном". Я был горд этим.
    Я никогда не читал лекцию с таким энтузиазмом, 30 минут, которые были предоставлены мне, пролетели, как один миг. Инженер завода, который привел меня в цех, тихонько сказал, что пора закругляться, т.к. перерыв закончился. Я спросил у присутствующих, есть ли вопросы? Вопросов у рабочих не было. Пару вопросов задал инженер, на которые я опять же с энтузиазмом ответил. Перед уходом успел пожать руку представителю "гегемона". Она была мускулистая, шершавая, как подобает кузнецу.
    Инженер проводил меня до ворот завода и с восхищением отозвался о моей лекции. Он сказал, что позвонит в партком, поблагодарит и попросит, чтобы меня еще раз прислали к ним на завод, настолько понравилась моя лекция. Я был польщен таким отзывом. Но меня больше интересовал не отзыв инженера, такого же, как и я, интеллигента, а именно рабочего класса. Я поинтересовался, почему рабочие не задали ни одного вопроса. Неужели им не интересно было? Он наивно ответил: "Так они же кузнецы, глухие, ничего не слышат. Как они могли задавать вопросы, если они не слышали лекцию?".

Селекционная смородина

В России путешествия возможны только по командировочным удостоверениям. Эти слова принадлежат одному из классиков российской литературы, который знал толк в путешествиях такого рода. Так путешествовали в ХIХ веке, так путешествовали в Советском Союзе, так путешествуют в современной России и, возможно, то же самое будет и в будущем.
Министерство высшего образования РСФСР (молодежь, наверное, не помнит такой аббревиатуры) планировало очередную проверку работы ботанического сада Мордовского университета. Мой приятель, который работал в этом Министерстве, предложил войти в состав комиссии и поехать с ними. Участие представителя союзного министерства (я тогда там работал) придавало вес комиссии. С другой стороны, можно отдохнуть немного на природе. Я с удовольствием согласился. Чего не поехать погулять за государственный счет, тем более что в Мордовии у меня было много друзей и знакомых.
Поездку надо было согласовать с начальством. Я написал докладную, где обосновал необходимость такой поездки, однако она не воздействовала на начальника. Резолюция была отрицательная. Дескать, здесь дел невпроворот, а он собрался куда-то ехать. Тем более, Мордовский университет не входил в непосредственное подчинение нашего Министерства.
Я и так, и сяк пытался уговаривать начальника, однако он был непреклонен. Пришлось пойти на хитрость. Я знал, что у него имелась дача. Если есть дача, то для нее обязательно необходимы растения. Я пришел к начальнику и начал рассказывать, что в Мордовском университете селекционеры вывели хорошие сорта смородины, малины, облепихи и других плодовых кустарников. Начальник, который ранее отмахивался от меня двумя руками, начал с интересом слушать. Потом включился в разговор и стал говорить, что такие работы очень важны для народного хозяйства. Когда его мозг и плоть прониклись важностью проблемы, я подсунул ему командировочное удостоверение.
По приезде в ботанический сад я сказал: "Ребята, если вы не обеспечите меня посадочным материалом, мне обратно в Москву можно не возвращаться. Ищите мне работу в Мордовии". Меня заверили, что этого добра у них много, перед отъездом накопаем столько, сколько нужно. Раньше нет смысла - завянут.
Время летит быстро. В последний день работы комиссии поехали на биостанцию. Оттуда должны были сразу же, не заезжая в Саранск, отправиться на железнодорожный вокзал. Я начал волноваться, время идет, до отъезда остались всего одни сутки, а саженцев нет. Друзья уверяли, что саженцы принесут непосредственно к поезду. Однако меня мучили сомнения.
Обратил внимание, в лесу, к которому примыкала биостанция, огромные заросли черной и красной смородины, малины, облепихи, шиповника. Рай для сборщиков ягод. На всякий случай, решил накопать в лесу кусты этих ягодников. Недостатка в посадочном материале не было, поэтому отобрал самые лучшие экземпляры. Все это связал в большой тюк, не качеством, так количеством возьму.
Поезд отходил, а обещанные саженцы из ботанического сада никто так и не принес. Не знаю, может забыли накопать, может перепутали вагон или время отправления поезда. Неважно. Главное, саженцев не было. Хорошо, что оказался предусмотрительным.
Ничего не оставалось делать, как отнести мой тюк с растениями начальнику домой, благо, жил он в соседнем доме. Предупредил, что все саженцы районированы к местным условиям, поэтому за качество продукции не ручаюсь.
Отдал и забыл. Прошло несколько лет. Однажды подходит начальник и говорит: - "Ты помнишь, привозил мне саженцы из Мордовии?" Начальник при доверительной беседе всегда переходил на "ты". Я утвердительно и в то же время неуверенно кивнул, предчувствуя, что открылась моя афера.
- Ни у кого из соседей нет таких ягод, как у меня. У всех ягоды сожрал клещ, парша замучила, а мои районированные все как на подбор. Очередь выстроилась из соседей, чтобы получить отводки. Спасибо тебе.
- Это не меня надо благодарить, а мордовских селекционеров. Затем преисполненный гордостью за селекционеров многозначительно произнес: - "Нам надо больше внимания уделять работам периферийных ученых. Недооцениваем мы их".


Апельсины

Два уважаемых профессора поехали в научную командировку в Болгарию. Это было в конце семидесятых годов прошлого века. В то время бытовала шутливая поговорка: "Курица не птица, Болгария - не заграница", однако и туда не так просто было попасть. Вообще, чтобы поехать за границу, нужно пройти столько инстанций, собеседований, что не захочешь и ехать. Однако люди шли на это, чтобы, как сейчас любят говорить, "глотнуть свежего воздуха". Однако речь не об этом.
Два профессора-ботаника приняли участие в какой-то ботанической конференции и поездом возвращались обратно. Они были большими друзьями, хотя жили в разных городах, регулярно переписывались, обменивались статьями, книгами. Внешне они были похожи на настоящих профессоров - очки, бородки, седые волосы, да и взгляд профессорский - смесь рассеянности и целеустремленности, наивности и отрешенности.
Естественно, из любой командировки, и тем более из заграницы, люди везут друзьям и близким сувениры, подарки. Что можно купить, если денег на поездку давали совсем немного, можно сказать - на карманные расходы. Однако "умельцы" и из них выкраивали крохи на всевозможные покупки. Наши друзья купили апельсины, тем более в городе, где жил и работал один из профессоров (на севере страны), их с огнем не сыщешь.
Пересекают наши друзья границу. В те времена ее родную пересекали почему-то обязательно ночью. Строгие пограничники бесцеремонно будили людей и первым делом интересовались у заспанных пассажиров, везут ли они наркотики, оружие, валюту. У наших профессоров проверили только паспорта, обо всем остальном у пограничников даже язык не повернулся спросить, настолько на лицах было написано, что они добропорядочные граждане великой страны.
Следом вошла дама внушительных размеров и строго спросила, везут ли они фрукты, овощи, цветы. Профессора одновременно выпалили: "Да, везем, нет, не везем". Дама молча перевела взгляд с одного на другого.
- Мы везем апельсины - сказал один.
- Мы ничего не везем - сказал другой.
- Василий Максимович, ведь мы с вами купили апельсины и везем их домой - сказал один.
- Сергей Иванович, да, мы их купили, но, к большому сожалению, мы их уже не везем домой - отпарировал второй.
- Я вас не понимаю, Василий Максимович, как же так - сказал первый.
- Дело в том, что я съел все апельсины - сказал второй.
- Как, вы и мои апельсины съели!?
- Да, съел свои и ваши апельсины.
- Вы не могли съесть мои апельсины, это же не порядочно, не честно. Вы не могли так поступить. Я их купил в подарок своим детям, а вы съели. - У Сергея Ивановича на глазах навернулись слезы.
- Я всегда считал вас своим другом, а вы поступили бесчестно. - Сергей Иванович был очень расстроен, причем не столько из-за апельсинов, сколько поступком друга, которому он всецело доверял, можно сказать любил его. На его глазах были слезы, губы дрожали, а на лице появилось плаксивое выражение.
    Дама смущенно опустила глаза. Ей было неловко, что стала виновницей выяснения отношений взрослых мужчин. Она засуетилась, извинилась и скрылась с глаз долой.    
Когда дверь закрылась, Василий Максимович стал объяснять другу, что все это он инсценировал специально, чтобы пограничная инспекция по карантину растений не конфисковала фрукты. Цитрусовые запрещено перевозить через границу. Если бы они вдвоем не устроили такой "спектакль", оказались без апельсинов. Василий Максимович начал хвалить Сергея Ивановича за хорошо сыгранную роль, настолько правдоподобно у него получилась сцена "с возмущением и обидой". Он, Василий Максимович, один вряд ли справился с этой инсценировкой.
Сергей Иванович не слушал. Он, отвернувшись, смотрел в темное окно. Утром Василий Максимович сходил с поезда. Он подошел к другу, чтобы попрощаться с ним, однако тот не подал ему руки, настолько близко к сердцу воспринял вчерашний "спектакль".

Садчиков Анатолий Павлович,
профессор МГУ имени М.В.Ломоносова,
вице-президент МОИП (http://www.moip.msu.ru)

Док. 678085
Опублик.: 05.01.15
Число обращений: 0

  • Садчиков Анатолий Павлович

  • Разработчик Copyright © 2004-2019, Некоммерческое партнерство `Научно-Информационное Агентство `НАСЛЕДИЕ ОТЕЧЕСТВА``