... лучшее из лучшего - покорить войско противники не сражаясь

Сунь Цзы

... "национальный интерес" представляет собой стабильную основу
международной политики государства[5]

П. Цыганков, профессор

Изначально следует провести различия между реалиями военно-политической и стратегической обстановки (ВПО и СО) и представлениями об этих реалиях, той "виртуальной реальностью", которая все чаще становится подлинной реальностью и влияет на весь процесс подготовки и принятия решений. Очень важно не только точно знать военно-политические реалии и уметь их анализировать, но и формировать представления о них. Представления, которые могут существенно, даже радикально отличаться от этих реалий.

Знания о войне в истории человечества нередко означали выживание предопределяли будущее народов и цивилизаций. На протяжении веков и тысячелетий в войнах решались судьбы народов и государств, решалась судьба самих локальных цивилизации. Некоторые после поражения в войнах, как, например, Карфаген, исчезали из политико-экономической жизни и даже из истории. Другие - на годы и даже десятилетия становились зависимыми государствами и народами. Некоторые - были вытеснены на обочину, где и остались забытыми в истории. Профессиональные политики, военные и ученые в таких победах и поражениях играли огромную, иногда решающую роль, которая со временем оформилась в теорию и практику политики, военной науки и военного искусства.

Сегодня эти профессиональные субъективные знания играют еще больше значение, чем прежде, хотя и в прошлые периоды истории человечества субъективный фактор в военном деле всегда был чрезвычайно важен. Связано это прежде всего с резко возросшей ролью личности, национального человеческого капитала (НЧК) и его институтов в экономике, политике и военном деле, а также огромной ролью, которую приобрело государственное и общественное управление, от эффективности которого стали зависеть уже не только темпы социально-политического и экономического развития страны, но и само будущее нации[6]. Достаточно привести примеры в советской и российской истории, когда Н. Хрущев, М. Горбачев, И. Сталин радикально меняли положение и будущее страны. Ни в одной стране мира, пожалуй, не замечена такая роль субъективного, как правило, негативного влияния е лидеров на нацию.

Значение этого влияния сегодня, в современной политической истории, отнюдь не уменьшилось. Достаточно вспомнить роль Б.Н. Ельцина во внешней и военной политике России, или роль В.В. Путина, их министров: А. Козырева, П. Грачева, А. Сердюкова. Эта роль, как и значение идеологии (о чем старательно умышленно умалчивают), оказывается в некоторые периоды сильнее течения объективных тенденций. Так. политическая бездарность и непрофессионализм М. Горбачева и сформированной им наспех правящей элиты привела к геополитической катастрофе, затронувшей не только СССР и страны социалистического лагеря, но и большинство стран на планете.

Есть и другой пример, когда победы великих политиков и полководцев, которые были следствием качественного интеллектуально-волевого превосходства нередко над многократно превосходящими силами противника, - лучшее свидетельство значения субъективного фактора в военном деле. Все это изначально предопределило особую роль знаний о войне и, соответственно, военно-политической мысли как совокупности идей, взглядов, концепций, отражающих динамику, сложившихся в данную конкретную историческую эпоху характера и содержания военно-политических отношений[7].

Есть основания полагать, что в XXI веке военно-политические знания и военное искусство станут решающими факторами в военной победе. Этот вывод является следствием возросшей роли и решающего значения национального человеческого капитала и его институтов на новом этапе развития человечества. Именно человек, его знания и творческий потенциал, стали не только решающим фактором экономического развития[8], но и эффективности военной мощи. Именно качество личного состава, индивидуальное качество личности конкретного представителя Вооруженных Сил, - от главнокомандующего до рядового, - качество управления ВС и ВиВТ станут в XXI веке решающими факторами в войне.

В этой связи особенно важное значение приобретают возможности лидера - политика и военного - осмысленно и адекватно выстраивать стратегические прогнозы и сценарии развития стратегической обстановки по возможности, точно определять будущий характер войн и военных конфликтов, а значит влиять на процесс стратегического планирования и программирования в конечном счете - влияния на формирования будущих стратегических реалии: стратегической обстановки, войны и конфликта. Этому может помочь политическая и военная наука, которые выработали определенные методики и приемы анализа и прогноза. Это означает, что "абсолютный субъективизм", господствующий в стратегической области, не является таким уж абсолютным и таким уж субъективным, если не игнорировать объективные реалии и данные науки. К сожалению, политики и военные нередко именно это и делают по самым разным причинам: из-за непрофессионализма (как М. Горбачев и Б. Ельцин), из-за неграмотности и волюнтаризма (как Н. Хрущев), из-за корысти, из-за плохого образования и т.д.

При этом надо помнить, что цена ошибки в анализе и прогнозе стратегической обстановки (СО) и характере войны - чрезвычайно высока, что наука и методики должны страховать от субъективизма, который неизбежно бывает в этой области, но который критически опасен. Достаточно вспомнить известные ошибки политиков, полководцев и просто командиров, которые были в их деятельности - будь то великие Ганнибал, Наполеон, Суворов или Сталин. Это ставит особенно остро практический вопрос об эффективных и надежных способах и методах анализа и прогнозирования СО и характера будущих международных и внутренних войн и конфликтов, которые позволят минимизировать субъективные ошибки политиков и полководцев.

Сегодня есть основания, предположить что адекватные субъективные политические исследования и стратегический прогноз возможных сценариев развития стратегической обстановки (СО) базируются на изучении и прогнозе уже существующих и развитии объективных реалий, человеческой цивилизации, которые, в свою очередь, в решающей мере влияют на формирование международной обстановки (МО)[9]. Это, прежде всего, национальные интересы и система национальных (цивилизационных) ценностей, интересы правящих элит субъектов МО и ВПО, а также основные тенденции мирового развития и взаимоотношения между ними, формирующие МО и ВПО. Их изучение позволяет создать серьезную объективную научную основу для исследования существующей и будущей конкретной СО, которая в любом случае будет логическим продолжением, следствием существующих процессов в международной обстановке. Так, набиравшая силу в XX веке западная цивилизация привела к соперничеству ее основных представителей за лидерство - англосаксов и немцев, - которое вылилось в мировые войны. Других цивилизационных соперников не было.

В то же самое время подобная детерминированность не исключает субъективных толкований иного рода. Причем эти субъективные предположения могут (и ложатся) в основу реальной политики. Наиболее яркий пример - теория конвертации, - которая в том или ином роде повлияла на советскую элиту, в "новейшую в романтизм" в 80-е гг. XX в. В качестве другого конкретного примера решающего влияния факторов субъективной оценки влияния МО на формирование конкретной СО можно привести пример того, как российские эксперты А. Арбатов и В. Дворкин расценивают основные особенности отношений в "большом треугольнике" (США-КНР-РФ). Этот пример, во-первых, показывает действительную объективную степень влияния процессов, проходящих в МО и ВПО, на развития СО, а, во-вторых, субъективность, излишнюю конкретность (а отсюда и не всегда адекватность) восприятия формирования сценариев развития СО конкретными экспертами.

Таким образом мы видим, с одной стороны, влияние на формирование СО объективных процессов проходящих в известной жесткой иерархичной структуре "ЧЦ-МО-ВПО-СО", а с другой, - их субъективное восприятие, нарушающее эту иерархию, некоторыми экспертами. И первое, и второе чрезвычайно важно для анализа СО: в целях адекватности такого анализа необходимо не только правильно оценить объективные тенденции, значение основных и переменных факторов, но и то, как они воспринимаются, ощущаются экспертами и какие из этого делаются выводы. В упрощенной логической схеме это может быть выражено следующим образом.



Таким образом из логической схемы видна не только иерархия и структура развития сценариев СО, войн и конфликтов, но и то, что на каждом из этапов ее элементы подвергаются субъективной оценке, анализу и трактовке. Причем чем выше в иерархии находится тот или иной сценарий, тем фундаментальнее его значение и влияние для последующих сценариев.

Допустим, например, что субъективно кто-то (политик, например_ выбрал, поверил и стал реализовывать на практике сценарий, исключающий вооруженное противоборство локальных цивилизаций и наций, а также угрозы, например, России (именно так было оказано в первой редакции Концепции национальной безопасности России 1996 г.). В соответствии с этим позитивным сценарием потребности в вооруженном насилии исчезают, а также исчезают потребности и в средствах вооруженного насилия, т.е. ВиВТ: прекращается финансирование их НИОКР, производства, модернизации, обслуживания, а через некоторое время оказывается, что таких средств уже либо нет вообще, либо осталось ничтожно мало. Конкретные примеры развития такого сценария - Россия до начала XXI века и Украина до 2014 года.

Ниже мы увидим, что на формирование СО влияют не только объективные процессы, но и как эти субъективные оценки политиками, экспертами и военными влияют на формирование СО. Рассмотрим подробнее один пример.. Так, например, к перечню (важнейших) особенностей развития отношений в треугольнике США-РФ-КНР А. Арбатов и В. Дворкин относят: "Российско-американские стратегические отношения основаны на паритете ядерных вооружений, взаимном ядерном сдерживании и сорокалетнем опыте соглашений об ограничении и сокращении вооружений"[10].

С этим положением согласиться, безусловно, нельзя. Характер противоречий между Россией и США и двусторонние отношения основываются на фундаментальных разногласиях, которые прежде носили идеологическую форму (разногласия либеральной и коммунистической системы ценностей), а теперь политическую форму. В их основе - и прежде и сегодня - находятся геополитические противоречия, во-первых, и мировоззренческие, ценностные, во-вторых. Любопытно, но острота этих противоречий, как оказалось, во втором десятилетии XXI века может быть даже острее, чем во второй половине XX века.

Думается, на мой, взгляд, что российско-американские отношения в стратегической области в XXI веке:

- в последнюю очередь основаны на ядерном паритете;

- меньше всего зависят от ядерного сдерживания;

- фактически игнорируют "опыт" сорока лет переговоров об ограничении СЯС.

Таким образом существует, как минимум, две точки зрения на характер российско-американских отношений, существенно отличающих друг от друга. Одна - А. Арбатова и А. Дворковича - основана на ядерном противостоянии, другая - на геополитическом и ценностном противостоянии.

Другая особенность, выделяемая указанными выше экспертами в отношении "стратегического треугольника" Россия-Китай-Америка, заключается в "отсутствии информации о ядерных силах" со стороны КНР: "В отличие от российско-американского подхода к стратегической стабильности китайский подход не основан на ракетно-ядерном паритете и взаимном ядерном сдерживании. КНР - единственная из "Большой пятерки" ядерных держав, которая не предоставляет информацию о своих ядерных силах"[11], пишут авторы.

Вряд ли оправдано противопоставлять позиции КНР- США и США-РФ таким образом: отсутствие информации о ядерных силах не является политикой. Это просто отсутствие информации, которое может быть компенсировано разными способами, но отнюдь не объясняет наличие фундаментальных геополитических, экономических, мировоззренческих противоречий в "треугольнике".

Еще менее оправдано связывать численность СЯС с политикой сдерживания. Связь представляется очень сомнительной. Если исходить из такой посылки, то и ядерные потенциалы Израиля предназначены для нападения, а Франции - для резерва "Если ядерные силы КНР столь ограниченны, как считается, то они не способны к ответному удару и, очевидно, рассчитаны на упреждающий удар. Китайский потенциал ответного удара может быть состоятелен только в случае существования скрытого резерва"[12]. Пишут авторы.

Подобные псевдостратегические размышления российских экспертов абсолютно беспочвенны. И не только потому, что в официальных доктринальных и нормативных документах и реальной военно-технической политике не находят своего подтверждения, но и противоречат здравой логике, ведь таким образом можно объявить агрессивными любую сторону, у которой появляется оборонительный потенциал.

Более того, в XXI веке сложилось устойчивое представление о необходимости иметь оборонительный потенциал на разных уровнях эскалации военного конфликта - от самого низкого до самого высокого, получившего оформление в последней редакции Военной доктрины России от 19 декабря 2014 года, - системы неядерного сдерживания, как комплекса внешнеполитических, военных и военно-технических мер, направленных на предотвращение агрессии...>>[13].

Основания для беспокойства А. Арбатова и А. Дворковича, основанные на отсутствии информации о китайском потенциале и намерениях вряд ли достаточны и справедливы. В этой связи очень неубедительными выглядят следующие политические рекомендации А. Арбатова и В. Дворкина: "Необходимо учитывать китайский фактор при разработке новых российско-американских инициатив по ограничению и сокращению вооружений"[14], а также предположения российских экспертов, которые больше похожи на пожелания китайской стороне: "Пекин может присоединиться к процессу разоружения, если...>>[15].

В конечном счете не важно, что предлагают российские эксперты конкретно. Важно то, что их субъективное представление о характере внешних угроз для России очень далеко от реальности. Важно и то, что эта и любая иная субъективность политиков и экспертов, нередко зафиксированная в политических документах и решениях, не отражает реальных тенденций в развитии ВПО и СО.

Очевидно, что даже официальные взгляды, какими является, например, Военная доктрина РФ, выражают в лучшем случае более точный, адекватный и обоснованный подход, который однако является точкой зрения позиций части правящей элиты в конкретный период времени. Так, уточненная Военная доктрина, принятая в декабре 2014 года, является именно уточненным вариантом Военной доктрины 2010, а та - Военной доктрины 1999 года. Примечательно, что между двумя последними вариантами Военной доктрины прошло чуть более 4 лет, однако развитие ВПО потребовало новой редакции. Не случайно в новой редакции наибольший приоритет уделен описанию "мирового развития" и "глобальной конкуренции", "перераспределению влияния в пользу новых центров экономического роста и политического притяжения", а также "соперничества ценностных ориентиров"[16].

В действительности суть процесса формирования ВПО вытекает из противоборства цивилизаций и формирования соответствующих сценариев развития будущей СО и будущих войн. Она не имеет ничего общего с прежними представлениями об отношениях наций и государств в XX веке и, тем более, прогноза на будущее. Она прямо вытекает из признания качественно нового характера военно-политической и международной обстановки, а также принципиально новых средств вооруженного насилия. Признание того, что МО и ВПО в XXI веке качественно, радикально отличаются от обстановки в XX веке - принципиально. Оно позволяет рассматривать новую парадигму ВПО, а не экстраполировать ВПО, сложившуюся в XX веке, на XXI век, а именно:

- соотношение и расстановка сил в мире (включая военных) стала совершенно иной;

- произошла революция в средствах ведения войны (ВиВТ);

- радикально изменились способы ведения войны (военное искусство);

- появились совершенно новые пространства для ведения войн, прежде всего воздушно-космическое, глобальное на море и суше, информационное;

- изменилось представление о времени, необходимом для начала и ведения войны.

Эти и другие радикальные изменения привели к качественному изменению всего характера СО, войн и конфликтов, сделав их частями, производными от глобальных цивилизационных факторов, что ярко проявилось в концепции "сетевой войны".

Суть современной "сетевой войны" (которая не имеет начала и конца, ведется постоянно, без объявления войны и соблюдения каких-либо договоренностей) заключается в использовании любых средств - политических, экономических, информационных, военных и других для достижения конечной и глобальной политической цели. Эта суть выражается в том, что силовые и военно-силовые (вооруженные) действия ведутся системно, одновременно и скоординировано на всех уровнях. В самом общем виде эта суть может быть выражена на следующем рисунке.



Из этого рисунка видно, что собственно военные и военно-технические средства используются параллельно и в разных масштабах с другими средствами, что отражает суть сетевой войны против Росси на данном (2014 г.) этапе. Эскалация возможна по всем направлениям ведения войны.

Её главная цель - обеспечить тем, кто ее ведет (США), способность в конечном счете всестороннего и абсолютного контроля и способности управления всеми действующими силами человечества: государствами, нациями, организациями, а также глобальными тенденциями - политическими, финансовыми, транспортными и пр., т.е. всеми процессами, формирующими МО и ВПО. Не случайно в декабре 2014 года Б. Обама заявил о том, что в 2014 году США укрепили свое лидерство в мире, прямо связывая этот результат с "победами" в Ливии, Ираке и на Украине.

Поэтому сценарий доминирования США в любой СО является главным, а доминирование, как известно, трудно сочетается с равноправием и нормами международного права обеспечением всеобщей безопасности и другими атрибутами суверенитета и международного сотрудничества. Это - стратегический выбор США и военно-политической коалиции возглавляемой или в мире. Прежде всего в форме НАТО. Не случайно в новой редакции Военной доктрины России активизация НАТО была поставлена в качестве главной угрозы.

Более того, доминирование в мировой политике и контроль над всеми субъектами МО и ВПО, а также основными мировыми тенденциями не является единственной задачей США и возглавляемого или, союза западной цивилизации. Более важным полагается создание условий и контроля над содержанием состояния субъектов МО и мировых тенденций, направленностью и темпами их развития. Так, на протяжении более 25 лет США контролировали Украину (как субъект МО), государственные и общественные институты этого субъекта (партии, министерства, администрации), но в еще большей степени они контролировали содержание процессов, происходящих в этих субъектах и акторах политической, экономической и медийной деятельности на Украине. Это содержание определялось прежде всего, русофобской, антироссийской направленностью, ориентаций на западную систему ценностей и отказ от национальных интересов. Иными словами контроль над содержанием, сутью субъектов ВПО, основными трендами мирового развития рассматривается как наиболее приоритетная задача по отношению только к военно-политической обстановке. Контроля над развитием ВПО и СО уже недостаточно. Недостаточно контроля уже над финансами. Необходим контроль над социально-политической и культурно-образовательными процессами, проходящими в субъектах МО. В этих целях не только создаются в массовом порядке лояльны НПО, фонды, но и институты развития национального человеческого капитала - университеты и другие образовательные учреждения, системы кинопроката, театры и т.д.[17] Активно в целях "сетецентрической войны" используется контроль США над мировой финансовой системой, сетевыми ресурсами, рейтингами - финансовыми, социальными, университетскими.

Контроль над содержанием в отличие от контроля над формой субъектов политического процесса, осуществляемый с помощью "сети", принципиально разный. Для контроля над содержанием не важно, какая партия, например, будет находиться в Раде, какой президент или премьер, будет возглавлять исполнительскую власть, какие партии и общественные движения будут формировать политическую систему ("регионалы", "коммунисты" или Nнационалисты"). Для контроля сети над содержанием важно имеют ли эти структуры проамериканский, антироссийский и русофобский характер, насколько они последовательны и успешны в такой политике, насколько управляемы.

Контроль "сети" над МО и ВПО означает, что "сеть" в конечном счете формирует и осуществляет контроль над будущими сценариями развития не только МО и ВПО, но и СО, отметая (блокируя развитие, тормозя) с самого начала все те варианты и сценарии, которые противоречат содержанию проводимой политики. При этом "сеть" "не цепляется" за контроль над формой или конкретными субъектами. Этот контроль для нее менее важен, чем контроль над содержанием. Поэтому сеть легко жертвует ненужными субъектами и делает ставку на самые разные факторы. Не случайно в нормативных и частных наставления США четко отдается приказ сопоставления любых действий политическим намерениям США.

Для анализа сценариев развития СО очень важно понимать, что традиционный анализ и прогноз в военно-политической области - это анализ состояния и развития субъектов и факторов (государств, численности ВС, ВВП и т.д.), а не анализ и прогноз содержания тенденции и направленности их развития. Поэтому и в анализе и стратегическом прогнозе развития ВПО и СО в России требуется сосредоточиться не на конкретных деталях и факторах (позиции "республиканцев", "демократов", конкретных конгрессменов, сенаторов, министров и т.п.), анализом деятельности которых привычно занимается большинство экспертов, а на системном анализе всего процесса сетецентрической войны, ведущейся против России, включая:

- во-первых, признания самого факта такой войны и ее начала;

- во-вторых, признания ее конечной политической бескомпромиссной цели - уничтожения российской цивилизации.

Это означает, что повсеместное внедрение "сети" в конечном ситоге представляет собой не только лишение стран, народов, армии и правительств мира какой бы то ни было самостоятельности и суверенности, но и превращение их в жестко управляемые, запрограммированные заранее заложенным и контролируемым содержанием механизмы. Это известный, но не признаваемый факт. За скромной "технической" аббревиатурой "ОБЭ" ("Операции базовых эффектов" - Effects-based operations - EBO - А.П.), например, разработанной в США, стоит план прямого планетарного контроля, мирового господства нового типа, когда управлению подлежат не отдельные субъекты, а их содержание, их мотивации, действия, намерения и т.д. Это проект глобальной манипуляции и тотального контроля в мировом масштабе"[18], - справедливо пишет К. Мямлин. Не случайно политика В. Путина системного противодействия вызвала такую резкую и глобальную реакцию США.

К сожалению, надо признать, что большинство существующих оценок в России СО далеки от этих предположений. Более того, настолько далеки, что можно констатировать, что они просто не соответствуют реалиям. Поэтому когда происходят "неожиданные" радикальные изменения в СО они встречают "удивленную реакцию" со стороны в том числе и тех авторов и институтов, которые составляют анализы и прогнозы. Так абсолютное большинство прогнозов, сделанные вплоть до декабря 2013 года в России, исключали обострение отношений с Западом в 2014 году.

Расхождения в субъективных оценках существующих реальных сценариев СО как видим, - катастрофические. Именно это сплошь и рядом, и наблюдается в реальной жизни и реальной политике. Там, где эти расхождения между надуманными или устаревшими оценками СО и реалиями больше, - там и крупнее трагедия. Пример - в оценках последствия "демократизации" СССР и случившейся реальной геополитической катастрофе, постигшей нашу страну. Их просто невозможно понять, если не принимать во внимание долгосрочного стратегического планирования, основанного на возможностях "сети" и ее содержательном контроле. Объяснение может быть только одним: правящая элита СССР и России не обладала необходимыми качествами для адекватной оценки и прогноза развития политической обстановки в мире. Эти качества (о чем я не раз уже писал)[19], как минимум, должны соответствовать следующим критериям:

- профессионализму и образованию;

- нравственности, патриотичности;

- способности к стратегическому прогнозу и оценки последствий принимаемых решений;

- творческому принятию неординарных и инициативных решений.

К сожалению, не только брежневская, но и последующие правящие элиты, не соответствовали этим критериям. Более того, чем сложнее становились проблемы в СССР и России, тем хуже становилась правящая элита.

Объективно, однако, требования к управленческим навыкам элиты стремительно возрастают, а ее субъективное положение и качество становится нередко решающим фактором. Это видно, например, из следующего рисунка, в котором описана реальная роль правящей элиты и ее субъективно решающее значение.



Из этого рисунка видно:

1. Базовые объективные факторы - система ценностей и национальных интересов не только влияют на элиту, но и сами находятся под ее влиянием и последствиями проводимой политики (вектор "В"-"Д").

2. Международные реалии находятся отчасти под влиянием политики правящей элиты, однако их объективное влияние на элиту очень сильно и может быть решающим (вектор "А"-"Д").

3. Наличие национальных ресурсов во многом детерминирует возможности правящей элиты, но и элита сама оказывает на их развитие сильное влияние. Так, И. Сталин смог за 10-12 лет фактически создать промышленный и оборонный потенциал СССР, а М. Горбачев - развала ОВД и СССР. Сегодня огромное значение имеет потенциал НЧК, который слабо учитывается и используется правящий элитой (вектор "Г"-"Д").

4. Политические цели и задачи прямо формулируются правящей элитой. При этом решающее влияние на это оказывают три группы факторов:

- Группа факторов "А" - (международные реалии: соотношение сил, ВПО и т.д.);

- Группа факторов "Г" - (существующие национальные ресурсы и эффективность их использования);

- Группа факторов "Д" - адекватность, профессионализм и подготовленность самой правящей элиты, от субъективного качества, которая зависит прежде всего реалистичность Группы факторов "Б" (цели и задачи политики).

Нередко сеть сознательно пользуется разницей между субъективными и объективными оценками, либо искусственно их создает. Это влияние сети на искажение реальности недооценивается, хотя нередко "сеть" сама и становится этой реальностью.

Очень наглядно эти расхождения описали талантливые футурологи, на примере катастрофы в Чернобыле в 1986 году. Они, в частности, пишут следующее: "Мы уже отмечали, что взрыв реактора в Чернобыле совершенно по-разному выглядит в материальном и в информационном измерениях. Другими словами, между реальной катастрофой и ее отражением в зеркале общественного мнения нет почти ничего общего"[20]. (Именно так, кстати, произошло в 2008 году в ходе осетино-грузинского конфликта и в 2014 году на Украине).



Можно было бы составить аналогичную таблицу для сравнения реальных событий на Украине в 2014 году и их восприятием в медийном пространстве, общественном и политическом сознании, контролируемом "сетью" на Западе и частично в России. Приведем лишь несколько примеров.



Основываясь на принципиальной разнице в оценках и анализе между "сетью" и реальностью, политики формируют такие сценарии развития ЧЦ, МО и ВПО, которые изначально соответствуют их целеполаганию.

На примере с последствиями таких оценок применительно к Чернобылю, российские авторы показывают, как далеко могут зайти эти искусственно построенные сценарии по своим последствиям. Пример с Чернобылем убедителен еще и тем, что он внешне не политизирован и удален по времени на достаточное расстояние, что позволяет более объективно отнестись к последствиям искусственной оценки "сети".

В частности, российские авторы выделяют:

Технологические последствия Чернобыля заслуживают того, чтобы перечислить их отдельно.

РАЗ. Согласно прогнозам МАГАТЭ середины 1970-х годов к рубежу тысячелетий в мире должно быть около 4500 ядерных реакторов. В действительности на сегодня в мире 439 функционирующих реакторов, еще 27 находятся в постройке, то есть проектные намерения были выполнены менее чем на 10%. Это позволяет оценить как "эффект Чернобыля", так и реальность барьерного торможения"[21].

Другими словами программы ядерной энергетики были свернуты в 10 раз, что имело в конечном счете огромное политическое и экономическое значение.

"ДВА. Количество вводимых ядерных мощностей резко сократилось, а цена энергоблока резко возросла в связи с новыми требованиями к безопасности. Это привело к кризису национальных и международных компаний-производителей ядерного оборудования. В конечном итоге, даже такой гигант, как Westinghouse, потерял коммерческую самостоятельность"[22].

Не трудно оценить эти последствия для СССР и России, которые изначально ориентировались на экспортные возможности нашей страны. К этому следует добивать, что с точки зрения научно-технической и технологической атомная энергетика была одна из немногих областей, где СССР и Россия были бесспорными мировыми лидерами. Во многом кризис советской и российской науки и промышленности 1990-х годов объясняется кризисом в атомной промышленности.

Наконец, снижение экспортного потенциала СССР и России из-за кризиса в атомной промышленности значительно повлияло на степень внешнеполитического влияния России в мире. Известно, что строительство и обслуживание АЭС - огромный многомиллиардный проект, от развития которого зависят многие политические и экономические условия формирования внешней политики страны.

Далее авторы рассматривают более широкий экономический контекст аварии в Чернобыле:

"ТРИ. Остановка развития ядерной энергетики опосредованно привела к торможению во всех секторах энергетики. Как следствие, возник дисбаланс между ростом потребностей на электроэнергию и темпами ввода в строй энергетических мощностей. Эта проблема усугубилась в начале 2000-х годов, когда в ряде стран ускорился процесс выбывания энергоблоков, выработавших свой ресурс. Желание продлить эксплуатационный и межремонтный период работы генерирующих систем, причем в технологически неадекватных, но коммерчески привлекательных режимах, привело к ряду аварий. Самой тяжелой из них была катастрофа на Саяно-Шушенской ГЭС в августе 2009 года[23].

Известно, что в целом ряде стран эта проблема оказал катастрофические последствия. В частности, в Армении, Болгарии, Германии. Но в еще большей степени она повлияла на общеполитическую и экономическую обстановку в мире.

"ЧЕТЫРЕ, - пишут авторы. - В ряде стран ядерная энергетика была законодательно запрещена. В тех странах, где ее роль в общем энергетическом балансе была значительной, возникла острая нехватка электроэнергии как для промышленного, так и для бытового потребления. К наиболее тяжелым последствиям это привело в Республике Армении"[24].

"ПЯТЬ. Цена на природный уран за 1986 год упала в четыре раза. В результате данный ресурс оказался сильно недооцененным, что привело к социосистемно неэффективной ядерной энергетике[25], причем вплоть до сегодняшнего дня все попытки перейти к рециклингу урана наталкиваются на сопротивление экономистов"[26].

"ШЕСТЬ. Резко замедлился технический прогресс в ядерной энергетике. На сегодня функционирует только один реактор на быстрых нейтронах - БН- 600 на Белоярской АЭС, введенный в строй в 1980 г. С момента Чернобыльской катастрофы и по сей день не введена в коммерческую эксплуатацию ни одна инновационная ядерная энергетическая установка".

СЕМЬ. Оказался вне закона с вечным клеймом "чернобыльского" весьма эффективный реактор РБМК.

Этот пример с Чернобылем очень убедителен хотя бы потому, что в нем изначально не просматривается политическая заданность, хотя очевидно, что она была и играла решающую роль. Тем яснее становится политическая заданность оценок, анализа и прогноза "сети" в случаях, когда рассматриваются сценарии военно-политической и стратегической обстановки. Причем не только с точки зрения контроля и управления над формой - субъектами и факторами ВПО и СО, - но и с точки зрения контроля над их содержанием, направленностью и характером (т.е. основными особенностями). Так, с этой точки зрения "сеть" сознательно и целенаправленно формирует последовательно иерархию, структура которой предопределяет содержание будущей СО[27]. В ее основе лежит один из сценариев развития локальной (западной) человеческой цивилизации, которая объявляется "эталоном", "самодостаточной системой ценностей", "образцом" для подражания и, может быть, главное - международной нормой, которой должны соответствовать другие локальные цивилизации.

Соответственно будущая система МО и ВПО должна либо соответствовать этой "идеальной норме", либо приспособиться к ней на определенных, выработанных Западом условиях. В противном случае эти цивилизации оказываются "нецивилизованными", "недемократическими" и т.д. и в их отношении формируется неблагоприятная МО и ВПО с соответствующими последствиями для СО. Это и есть та "содержательная" характеристика будущих сценариев развития СО, которые могут в некоторых деталях отличаться друг от друга, но сходиться в общем - установлении контроля западной локальной цивилизаций над всеми основными субъектами и факторами развития МО, ВПО и СО в мире. Причем не только с формальной, но и, главное, содержательной стороны.

Таким образом можно констатировать, что традиционно существующий подход в анализе СО и характере будущих войн и конфликтов в XXI веке становится недостаточным. Он позволяет в лучшем случае анализировать и прогнозировать существующие факторы и тенденции, определяющие развитие ВПО в мире - субъекты ВПО и мировые процессы, - но не их содержание и политическую направленность, формируемые теми, кто контролирует политико-информационную мировую структуру "сети". Поэтому, рассматривая существующие и будущие сценарии развития СО требуется акцентировать внимание прежде всего на содержании политики "сети", а не на ее формальных моментах.

Сказанное имеет прямое отношение к СССР - России, против которой не прекращалась "холодная война", начатая после Второй мировой войны (а на деле - всего лишь "замороженная" на период 1941-1945 годов). Эта война, получившая мощный импульс в начале 80-х годов при Р. Рейгане, отнюдь не закончилась с ликвидацией коммунистической власти. Просто борьба против коммунизма в СССР была заменена борьбой против русских и России как центра, "ядра" евразийской цивилизации, геополитического пространства и концентрации природных ресурсов. Теперь уже Россия рассматривалась в качестве противника. Во всяком случае до тех пор, пока ее элита не приняла правил игры, навязанных Западом.

В дальнейшем война против России приобрела отчетливые сетецентрические очертания - навязывание антинациональной системы ценностей и ложного понимания национальных интересов, деградацию национального человеческого капитала, обрабатывающей промышленности, - что неизбежно должно было привести к двум геополитическим последствиям:

- потере влияния России на постсоветском пространстве и переход к контролю над ним к США и НАТО (что и произошло во многом с расширением НАТО);

- ослаблению влияния центра в регионах страны, разрушению транспортных коридоров, что означало подготовку к дезинтеграции территории страны.


_____________________

[1] Стратегическая обстановка - зд. конкретное состояние участников ВПО и их положение в определенный период времени накануне и в ходе конкретного военного конфликта или войны.

[2] Международная война - зд. одна из форм международного конфликта с участием, как минимум, двух государств и их вооруженных сил.

[3] Внутренняя война - зд. конфликт в форме вооруженного противоборства между двумя (или несколькими) политическими субъектами.

[4] Внутренний военный конфликт - зд. внутреннее вооруженное противоборство, преследующее политические, экономические и идеологические цели.

[5] Цыганков П.А. Теория международных отношений. М.: Гардарики. 2007. С. 290.

[6] См. подробнее: Подберезкин А.И. Национальный человеческий капитал ТТ. I-III. М. МГИМО(У). 2011-2013 гг.

[7] Бочарников И.В., Лемешев С.В., Люткене Г.В. Современные концепции войн и практика военного строительства. М.: Экон-информ. 2013. С. 5.

[8] Подберезкин А.И. Национальный человеческий капитал. Т. I-III. М.: МГИМО(У), 2011-2013 гг.

[9] Подберезкин А.И. Военные угрозы России. М.: МГИМО(У), 2014.

[10] Арбатов А.Г., Дворкин В.Н. Большой стратегический треугольник. М.: Центр Карнеги, 2013. С. 7.

[11] Арбатов А.Г., Дворкин В.Н. Большой стратегический треугольник. М.: Центр Карнеги, 2013. С. 7.

[12] Арбатов А.Г., Дворкин В.Н. Большой стратегический треугольник. М.: Центр Карнеги, 2013. С. 7.

[13] Военная доктрина Российской Федерации. Утверждена Президентом РФ В. Путиным 19 декабря 2014 г. / офиц. сайт Президента РФ / www.Президент.рф. 26 декабря 2014 г.

[14] Арбатов А.Г., Дворкин В.Н. Большой стратегический треугольник. М.: Центр Карнеги, 2013. С. 7.

[15] Арбатов А.Г., Дворкин В.Н. Большой стратегический треугольник. М.: Центр Карнеги, 2013. С. 7.

[16] Военная доктрина Российской Федерации. Утверждена Президентом РФ В. Путиным 19 декабря 2014 г. / офиц. сайт Президента РФ / www.Президент.рф. 26 декабря 2014 г.

[17] См. подробнее: Подберезкин А.И. Национальный человеческий капитал Т. II. М.: МГИМО(У). 2012 г.

[18] Мямлин К. Сетецентричные войны. Новая (сетева) теория войны / ИВК. 2014. 7 октября / http://communitarian.ru/publikacii/setevye_voyny_i_tekhnologii/

[19] См. подробнее: Подберезкин А.И. Национальный человеческий капитал Т. I. М.: МГИМО(У). 2012 г.

[20] Переслегин С., Переслегина Е. Дикие карты будущего, или "Сталинград" (фрагмент). М.: АСТ, 2011. С. 48-51.

[21] Переслегин С., Переслегина Е. Дикие карты будущего, или "Сталинград" (фрагмент). М.: АСТ, 2011. С. 50.

[22] Переслегин С., Переслегина Е. Дикие карты будущего, или "Сталинград" (фрагмент). М.: АСТ, 2011. С. 50.

[23] Переслегин С., Переслегина Е. Дикие карты будущего, или "Сталинград" (фрагмент). М.: АСТ, 2011. С. 51.

[24] Переслегин С., Переслегина Е. Дикие карты будущего, или "Сталинград" (фрагмент). М.: АСТ, 2011. С. 51. Переслегин С., Переслегина Е. Дикие карты будущего, или "Сталинград" (фрагмент). М.: АСТ, 2011. С. 51.

[25] Социосистема, как и любая экосистема, тем эффективнее, чем более она замкнута по веществу и энергии. При низкой цене на природный уран коммерчески невыгодно перерабатывать ядерные отходы для повторного использования урана (замкнутый ядерный топливный цикл, урановый рециклинг). Возникает противоречие: социосистемно необходимое действие оказывается коммерчески неэффективным. Это и означает неоцененность используемых ресурсов.

[26] Переслегин С., Переслегина Е. Дикие карты будущего, или "Сталинград" (фрагмент). М.: АСТ, 2011. С. 51.

[27] Подберезкин А.И. Военные угрозы России. М.: МГИМО(У), 2014.

Док. 678061
Опублик.: 03.01.15
Число обращений: 0