Мы готовим Вооруженные Силы не к тем войнам и не против
таких противников, какие грозят нам и не в отдаленном
будущем, а уже сегодня

И. Ерохин, военный эксперт

В течение 20 лет нас ждет либо тотальная постиндустриальная
катастрофа, либо постиндустриальный переход с полной перестройкой
жизненных факторов

С. Переслегин


Внешняя политика России и стратегическая обстановка (СО)[1] в мире в XXI веке стали предметом бурной дискуссии, вновь разделившей правящие элиты, общественной мнение и позиции экспертов в России на два традиционных лагеря, - либералов и государственников.

Для первого лагеря события на Украине в 2014 году и последовавшие акции Запада оказались совершенно неожиданными, во многом следствием поворота в политике России, и лично В. Путина, которую они прямо или косвенно не одобряли. Они искренне полагали, что ухудшение отношений с США и ЕС во втором десятилетии было неприятным историческим эпизодом, связанным во многом с В. Путиным и его личной политикой, который должен вскоре пройти, а страна вернуться к внешнеполитической либеральной парадигме - "разумной", "естественной" и "единственно возможной" для России. То, что Россия понесла катастрофические издержки в результате такой политики, их нисколько не волновало. Они были готовы на еще большие уступки, которые неизбежно вели к полному контролю со стороны Запада. В этом смысл война на Украине стала для них крайне неприятным и неожиданным эпизодом, в котором они увидели потенциальную возможность возвращения России на независимой внешнеполитический и национально ориентированный путь развития. Либеральная парадигма в России оказалась под угрозой. Причем во всех ее проявлениях. Таким образом правящий либеральный лагерь в России увидел во внешней политике В. Путина явную угрозу своим базовым ценностям, а западную политику на Украине рассматривал как естественную, допустимую, даже неизбежную.

Соответственно и будущее отношений России и Запада, в том числе и в военно-политической области, либеральный лагерь ассоциирует с подчиненной внешней и военной политикой (по аналогии с 90-ми годами XX века), которая так или иначе станет "частью западной системы ценностей" на условиях стран-лидеров глобализации, прежде всего США. В этом смысле будущая военно-политическая обстановка и стратегическая обстановка (ВПО и СО) рисовались им как относительно мирные, как неизбежный результат постепенного вползания России в те правила игры и ту систему ценностей, которые были созданы для нее на Западе.

В начале второго десятилетия XXI века политики и эксперты еще не рассматривались всерьез сценарии и прогнозы усиления конфронтации России с Западом до уровня военных конфликтов и войны. Разве что в специальных структурах, где были вынуждены разрабатывать сценарии на все случаи. Однако уже после конфликта на Кавказе в августе 2008 года для трезвомыслящих политиков и экспертов стало ясно, что могут получить развитие и другие, а именно военные, сценарии военно-политических отношений с Западом. Более того, что эти сценарии не такие, уж, далекие и не такие, уж, невероятные. Можно сказать, что процесс "протверзления" во внешнеполитическом и военном мышлении стал ускоряться. Что сопровождалось неизбежными практическими усилиями в области укрепления обороноспособности, реанимации ОПК и возрождения военной науки.

Сторонники другой, государственнической, точки зрения, в том числе и автор этой книги, считают в отличие от либералов, что события на Украине стали одним из очередных, вполне естественных для Запада, звеньев нарастающей конфронтации между двумя ветвями христианской цивилизации - локальными цивилизациями Запада и Востока, которая стала неизбежным следствием политики Запада сохранить за собой глобальный контроль над всеми основными процессами в мире. - Эта конфронтация стала реакцией России на гегемонизм Запада, угрожавший непосредственно нации. Она к началу второго десятилетия уже фактически вылилась в силовую внешнюю политику, которая совершенно по-новому описывает характер современной войны, а именно как ее первый этап, когда собственно подготовка войны уже сопровождается активными силовыми и даже вооруженными действиями. Можно сказать, что внешняя политика Запада в XXI веке перешла из качества силовой политики в качество политики насилия, когда граница между вооруженными способами и "просто" силовыми способами достижения политической цели исчезла, вернулась к XIX веку. Как заявил по этому поводу в октябре 2014 года С. Лавров, "Наши партнеры, которые фактически ввели санкции, не скрывают, что цель этих мер - не Украина. По сути, в их заявлениях и поступках постоянно сквозит истинная цель рестрикций - переделать Россию, изменить ее позицию по ключевым, принципиальнейшим для нас вопросам и заставить принять позицию Запада. Это прошлый век, прошлая эпоха, колониальное инерционное мышление"[2].

В основе такой политики лежит "позиция отказа" от признания объективных реальностей, а именно, что мир в XXI веке уже вступил в эпоху "фазового перехода", качественных изменений, один из которых является ликвидация однополярности. Осознание и признание этого факта - объективная необходимость потому, что альтернатива этому только одна - попытка военной силой остановить эти революционные изменения. К сожалению, именно эта альтернатива сегодня пока что остается господствующей. Как точно описал ситуацию бывший начальник департамента внешнеполитического планирования МИД РФ А. Крамаренко, "Этот уход от действительности, который, возможно, не столь институционализирован, как это было в случае с Австро-Венгрией, все же является врожденной характеристикой американской политической элиты. И здесь опять, похоже, поперек стоит Россия. Как писала об иллюзиях Вирджиния Вулф, "тот, кто отнимает у нас наши мечты, лишает нас жизни". Том Грэм (в своей недавней статье в газете "Интернешнл Геральд Трибюн", как она тогда называлась) объяснил, почему Россию винят во всех бедах Америки. Предполагалось, что мы должны признать свое предполагаемое поражение в "холодной войне", которое является полным лишь тогда, когда потерпевшие поражение воспринимают внутреннюю и иную политику своих победителей. То есть отказываются от своего неотъемлемого права на свободу решать за себя и, в итоге, на свободу мысли. Луренс Фридман в своей книге объясняет эту интуитивную приверженность Запада простым понятиям, не идущим дальше элементарной математики. Порочность этой привязанности мы доказали в 1812 и 1945 гг. Почему сейчас должно быть иначе?"[3]

Начало XXI века фактически означает завершение периода господства США, который вызвал определенную "стратегическую паузу". Второе десятилетие, на мой взгляд, - период, когда США показали, что пока что не готовы отказаться от выгодной политической монополии на власть. Это означает, что для США и Запада по сути дела стало неважно какими способами заставить Россию принять навязываемые ей "правила игры" и поведения в мире, которые отводили ей роль управляемой извне страны. Достижение этой цели означало бы политическую капитуляцию нашей страны, равноценную военному поражению. Эта капитуляция должна была зафиксировать новое соотношение сил в мире в XXI веке. Не случайно С. Лавров в тоже самое время выразил надежду, что сейчас западные страны осознали "пагубность нынешнего курса, направленного на то, чтобы наказывать Россию". "Нет никакого результата, потому что они хотят изменить нашу позицию, - сказал он. - Но в какую сторону? Нам говорят - "если вы поможете урегулировать кризис на Украине, мы отменим санкции; давайте мы вам выставим критерий: сделайте один шаг, обеспечьте, чтобы ополченцы пустили наблюдателей на границу с Россией". Мы отвечаем очень просто - никакие критерии и условия такого рода выполнять и согласовывать не будем"[4].

Таким образом можно констатировать, что в начале XXI века силовая политика Запада по отношению к России (которая иногда маскировалась различными терминами и лозунгами о равноправии) переросла в политику насилия, в которой отчетливо присутствовали элементы шантажа, угроз и прямого применения военной силы стеллитами Запада. Созданные за последние годы в интересах Запада неформальные вооруженные формирования, террористические группы и экстремистские организации стали массово использоваться против интересов России уже не только на Кавказе и Средней Азии, но и на ее европейской части. По сути дела нападение на юго-восточные регионы Украины стало нападением на Россию, что хорошо понимали на Западе, но всячески, подчеркивая независимость Украины, представляли это как украинский конфликт, в который вмешивается Россия.

Незаметно, но на Украине произошло главное: военная сила в полномасштабном формате стала применяться против русских и России. И не важно, что вооруженные силы Украины не состояли из профессиональных военных США и НАТО, а из бывших военных. Они управлялись, т.е. действовали в интересах и подчинялись руководству США и НАТО.

Проще говоря, во втором десятилетии XXI века на Украине война против России фактически уже началась, хотя формально ее никто и не объявлял. Впрочем, США в последние десятилетия воевали более 10 раз против 7 государств, не объявляя войны. Этот атрибут - объявление войны - стал атрибутом военной истории прошлого, как и многие другие особенности традиционной войны.

В настоящей работе автор пытается показать, каким образом во втором десятилетии XXI века радикально изменилась стратегическая обстановка и характер современных международных войн и конфликтов и как они возможно будут меняться во второй половине XXI веке. Он ни в коем случае не претендует на абсолютную правоту и достоверность стратегического прогноза, а тем более точное описание основных особенностей будущих войн и конфликтов.

Вместе с тем вряд ли можно смириться с ситуацией, когда мы не знаем, что нас ждет и к чему готовиться. Тем более, что готовиться "ко всему", готовиться отражать "все угрозы" просто невозможно по политическим и экономическим соображениям. Необходимо в конечном счет выбрать некие варианты, обосновать их и попытаться добиться их реализации. Собственно эта книга и является одной из таких попыток, которую можно назвать "сценарным программированием" внешней и военной политики России в XXI веке.


_____________________________

[1] Подберезкин А.И. Сборник сокращений по международной, политической, социально-экономической и военно-политической тематике. М.: МГИМО-Университет, 2013.

[2] Лавров: истинная цель санкций - заставить Россию принять позицию Запада. ИТАР-ТАСС, 2014. 19 октября / http://itar-tass.com/politika/1517691

[3] Александр Крамаренко: Ответ Стивену Сестановичу / Эл. ресурс: "Официальный сайт посольства России в Великобритании". 2014. 18 ноября.

[4] Лавров: истинная цель санкций - заставить Россию принять позицию Запада. ИТАР-ТАСС, 2014. 19 октября / http://itar-tass.com/politika/1517691

Док. 677064
Опублик.: 29.11.14
Число обращений: 0