Профессор МГИМО Алексей Подберезкин: Сценарий сохранения `ядерного сдерживания` в ЕвразииНазад
Профессор МГИМО Алексей Подберезкин: Сценарий сохранения `ядерного сдерживания` в Евразии
... обе структуры (СНГ и ОДКБ) являются скорее имиджевыми, нежели реально функционирующими...[1]
А. Дубнов, обозреватель "Московских новостей"
Традиционная концепция стратегической стабильности, ... состоит в том, что ... безопасность обеих сторон обеспечивается их обоюдной возможностью причинить друг другу неприемлемый ущерб в ответном ударе, даже приняв на себя первый удар противника[2]
А. Арбатов, академик РАН
То, что на протяжении десятилетий предотвращало глобальную войну, - "ядерное сдерживание" или возможность взаимного гарантированного уничтожения (MAD), - похоже, в начале XXI века уже перестает существовать. "то произошло в период нарастания политической нестабильности в мире и стремительного роста военно-политического противостояния. "Остатки" сдерживания уже не гарантируют от начала войны в период резкого обострения. Новые реалии XXI века, в особенности мировой системный кризис 2008-2012 годов, показали, что мир стоит на пороге радикальных изменений в экономической и социально-политических областях, которые не могут не отразиться на военно-политической области и, прежде всего, на сценариях развития ВПО и СО.
Таким образом мы наблюдаем классический последовательный переход неблагоприятного сценария развития МО в еще менее неблагоприятный сценарий развития ВПО. Это подтверждается следующим примером: если в 1991 г. в войне против Ирака за 38 дней было использовано более 2000 самолетов и 130000 боеприпасов (41 тыс. самолето-вылетов) против 4500 объектов, то через 12 лет, в 2003 году, за 21 день 1000 самолетов истратили 32000 боеприпасов, уничтожив 19900 объектов. Т.е. при том же числе самолето-вылетов было уничтожено в 4 раза больше объектов за время на 30% меньше и численностью самолетов в 2 раза меньше. А количество боеприпасов вообще было истрачено в 4,5 раза меньше.
[3]
Этот сценарий в наибольшей степени ориентирован на Евразию по следующим причинам:
1. Взаимное гарантированное уничтожение с политической точки зрения не является больше средством, противодействующим эскалации конфликтов в Евразии. Основные центры силы и противоборства - сосредоточены в Евразии и противоречия между ними развиваются по нарастающей.
2. Одновременно наблюдается стремительный рост военной мощи государств Евразии и США, который сопровождается резким увеличением военных расходов, количества и качества ЛС и ВиВТ.
3. Создаются новые ВиВТ, прежде всего ВТО, способное выполнять стратегические задачи, которые ранее решались с помощью ЯО, в частности, уничтожение важнейших политических, военных и экономических объектов. Так, приоритетность таких объектов (в том виде как ее видят российские исследователи) выглядит следующим образом.
[4]
4. Создание глобальной системы ПРО предполагает резко возросшую в будущем возможность защиты от уцелевших после нападения стратегических сил в ответном ударе. Причем первый удар по СНВ может быть массированным применением ВТО, что позволит сохранить нападающей стороне в качестве дополнительной угрозы стратегические наступательные силы.
Таким образом мы наблюдаем два, прямо противоположных сценария развития возможного военного конфликта в Евразии в условиях, когда политические и иные противоречия делают все более неизбежным применения военной силы.
Сценарий N 1 "ядерного сдерживания" в Евразии.
Этот сценарий предполагает, что военное столкновение можно предотвратить, если государство Евразии (или союз, блок, коалиция) обладают потенциалом "ядерного сдерживания". В разной степени это сценарий разделяют не только руководство России, Китая, Индии и Пакистана, но и Японии и других стран Евразии.
В соответствии с таким сценарием необходимо для всех стран на континенте в той или иной степени придерживаться следующих общих принципов:
- сохранения возможности при любых обстоятельствах для нанесения ответного ядреного удара. Этот принцип предполагает модернизацию и наращивание ЯО, систем боевого управления и др. мероприятий;
- сохранения возможности на разных этапах неядерного конфликта эффективно вести боевые действия, не прибегая к ядерному оружию;
- не участвовать в мероприятиях по ограничению и сохранению ЯО.
- обеспечивать себе постоянный рост политико-экономической и военной мощи в регионе.
Сценарий N 2 "ядерного сдерживания" в Евразии.
Этот сценарий, как представляется, становится главным будущим сценарием США в Евразии. Он развивается в соответствии со следующими принципами:
- создания стратегического наступательного потенциала ВТО, способного поразить все важнейшие объекты в Евразии;
- создание стратегического оборонительного потенциала США, способного обеспечить защиту от ответного удара;
- проведение мероприятий по:
- ограничению и сокращению ЯО в мире и в Евразии, включая его запрет в неядерных государствах;
- недопущение ограничения и сокращения ВТО и других видов и систем ВиВТ, необходимых для уничтожении ЯО;
- международным ограничениям по распространению ЯО и новых технологий.
Иногда может сложиться впечатление, что в мире хаотично и бесконтрольно нарастает протест против ЯО и "вдруг" активизируются мероприятия по его сокращению и уничтожению
Однако процесс "самоуничтожения" ядерного сдерживания происходит отнюдь не случайно, хаотично, без влияния со стороны. С самого начала установления ядерного равновесия в конце 60-х годов, которое стало первопричиной "разрядки" и положило начало контролю над вооружениями, США стремились избавиться от "неудобства" такого равновесия. Оно серьезно ограничивало их возможности использовать военную силу в мире, а, главное, не позволяло им форматировать международные отношения под американское единоличное лидерство. Сегодня это "неудобство" превратилось в серьезное препятствие для США потому, что новые центры силы вполне сознательно создают свои военные инструменты, включая ЯО. При этом речь идет не только о КНР, Индии, Пакистане, но и о новых потенциальных владельцах ядерного потенциала - растущих гигантах.
Даже в 90-е годы ХХ века, когда были уничтожены ОВД и СССР, а Россия во многом перестала быть суверенной державой, стремительно теряя последние атрибуты ядерной мощи, существование самой возможности ядерного удара со стороны России воспринималось как единственный реальный сдерживающий фактор и атрибут великой державы, которые явно и скрыто влияли на амбиции и активность американской внешней политики. Поэтому в XXI веке для США "ядерное сдерживание" превратилось уже не только в преграду для использования военной силы по отношению к СССР/России, но и в глобальное препятствие для сохранения американского мирового лидерства.
Борьба за контроль над геополитическим пространством, транспортными коридорами и ресурсами, которая усиливается в XXI веке, неизбежно повлечет за собой дальнейшую активизацию американской силовой политики. Эта тенденция усилилась в последние два десятилетия (Югославия, Афганистан, Ирак, Ливия, Сирия, Украина и др.), но она при этом объективно сдерживалась отсутствием монополии США на применение ОМУ. Эти конфликты, есть все основания так полагать, развивались бы совершенно по-иному, если бы не было "ядерного сдерживания". Для Сирии, Ирака, Югославии применялись бы совершенно иные сценарии ведения вооруженной борьбы.
Собственно это "неудобство" для США объясняет очень многое в их внешней и военной политике, в частности, например,стремление быстро сократить и даже уничтожить СЯС, да и все виды ОМУ, но, главное, создать стратегический неядерный потенциал, способный вернуть военной силе США способность быть "используемым" инструментом политики. И это "неудобство" становится неприемлемым для США в XXI веке в период обострения мировых противоречий.
Это же "неудобство" в конечном счете объясняет и фанатичную приверженность США к созданию глобальной системы ПРО, размещению ее компонентов по периметру границ России, в Европе и АТР. Создание глобальной ПРО - обязательное условие и предпосылка отказа от политики "ядерного сдерживания", которая стала абсолютно неприемлемой для США. По сути дела отказа от ПРО означал бы для США отказ от идеи ликвидации "ядерного сдерживания" и сохранения определенного внешнего влияния и даже контроля над использования ими военной силы.
Это же "неудобство" лежит в основе решений о развитии крупных программ БЛА, КР всех типов базирования, роботизирования ВС, ВМФ и авиации. Надо отчетливо понимать, что решения о разработке крупных программ ЯО будут находиться под прямым воздействием успеха или неудачи в политике "ядерного сдерживания". Очевидная "потеря интереса" США к ядерному оружию (в т.ч. переоснащение его носителей на неядерные боеприпасы) вызвана прежде всего надеждами на ликвидацию "ядерного сдерживания".
Сегодня влияние "ядерного сдерживания", в том числе и на интеграционные процессы в Евразии, недооценивается, хотя, по сути, успех, например, европейской интеграции объясняется не столько экономическими мотивами, сколько интересами безопасности и военно-политического сотрудничества в Европе. В этой связи ключевым вопросом является вопрос о том, насколько лет еще хватит "остатков" "ядерного сдерживания". Ясно, что речь идет не о десятилетиях, а о годах, но... все-таки.
С этой точки зрения сценарий укрепления "ядерного сдерживания" по самым различным направлениям евразийского и даже более широкого - международного - сотрудничества, представляется вполне перспективным. Концепция "ядерного сдерживания" в свое время оказалась эффективной во время октябрьского (1962 г.) кризиса на Кубе. В дальнейшем она также использовалась в менее ясной форме. Поэтому есть все основания полагать, что ее потенциал может быть реанимирован не только применительно к России и ее ближайшим союзникам, но и превращен в концепцию "расширенного" ядерного сдерживания, предполагающую участие других государств.
Его практическая реализация представляет, однако, массу трудностей политического, экономического и военно-технического порядка. В частности, укрепление стратегического сдерживания предполагает создание мощной системы ВКО России и ее союзников, имеющей глубокие эшелонированный характер.
[5]
Это, в свою очередь, требует самого высокого уровня сотрудничества между союзниками. Как показал опыт создания объединенной ВКО России и Белоруссии, России-Белоруссии-Казахстана, и принятое решение о ВКО ОДКБ, - такое решение на политическом и военном уровне возможно, однако оно неизбежно потребует крупных военно-технических решений.
[6]
[7]
_____________________________
[1] Дубнов А. Ташкент ушел, проблемы остались / Россия в глобальной политике. 2012. Т. 10. N 4. С. 72.
[2] Арбатов А. Г. Противоракетные дебаты: в поисках согласия // Воздушно-космическая оборона. 2012. N 4(65). С. 21.
[3] Созинов П.А. Генеральный конструктор "Концерн ПВО "Алмаз-Антей". Эволюция угроз СВН. Доклад М. 2014. С. 4.
[4] Амурская государственная медицинская академия Кафедра мобилизационной подготовки здравоохранения и медицины катастроф / Основы мобилизационной подготовки здравоохранения Благовещенск 2010 / http://www.amursma.ru/downloads/Zakr/2/Osnovy_mobilizatsionnoy_podgotovki_zdravookhraneniya_.pdf. С. 85.
[5] Созинов П.А. Направления развития системы воздушно-космической обороны Российской Федерации. Доклад. М.: Алмаз-Антей. 2014. Май. С. 13.
[6] Созинов П.А. Направления развития системы воздушно-космической обороны Российской Федерации. Доклад. М.: Алмаз-Антей. 2014. Май. С. 14.
[7] Созинов П.А. Направления развития системы воздушно-космической обороны Российской Федерации. Доклад. М.: Алмаз-Антей. 2014. Май. С. 15.
[3]
[4]
[5]
[6]
[7]