Профессор МГИМО Алексей Подберезкин: Усиление роли геополитики как синтеза интересов и ценностей локальной цивилизации в сценарии развития ВПО в XXI векеНазад
Профессор МГИМО Алексей Подберезкин: Усиление роли геополитики как синтеза интересов и ценностей локальной цивилизации в сценарии развития ВПО в XXI веке
Будущее России неразрывно связано с Евразией. Не только в том ее географическом и геополитическом понимании ..., но и в историческом, этнополитическом и ценностном аспектах[1]
В. Путин, Президент России
... сказывается, что не только евразийская стратегия и внешняя политика России, но и национальная стратегия должны исходить из приоритетов развития восточных регионов России[2]
А. Подберезкин, профессор МГИМО(У)
В ХХ веке стремительно развивается процесс синтеза интересов и систем ценностей отдельных локальных цивилизаций - западной, исламской, китайской, российской, индийской, а в перспективе и других. Это означает, что к вероятности конфликта между странами добавляются противоречия между геополитическими интересами и ценностями локальных цивилизаций. Как известно, в основе современной системы международной безопасности лежат геополитические интересы и расчеты, в первую очередь учитываемые при развитии любых сценариев ВПО и конкретных стратегий отдельных стран и других акторов МО, а также защита и продвижение систем ценностей локальных цивилизаций и отдельных наций. Это означает, что по большому счету геополитические интересы совпадают с системами ценностей локальных цивилизаций и наций, выступают "в комплексе", неразрывно, как единое целое. Причем эта взаимосвязь геополитических интересов и систем ценностей развивается, становится все более тесной, формируя в конечном счете общую политико-идеологическую основу стратегии и конкретной внешней политики.
Войны и военные конфликты последних десятилетий отчетливо показали, что такая взаимосвязь геополитики (интересов) и систем ценностей стала фактом и решающим фактором формирования политического курса стран, входящих в локальные цивилизации в XXI веке. Яркий пример такого синтеза - военный конфликт на Украине, - который прежде всего является:
- цивилизационным конфликтом выбора вектора развития - "европейской" или "российской" локальных цивилизаций и их систем ценностей, что отчетливо проявилось в социальных и политических отношениях элит не только на Украине, но и в России, Евросоюзе, США и даже других странах;
- геополитическим конфликтом в борьбе за Евразию, где Украина, в силу географического, исторического и политического значения, играет ключевую роль. С этой точки зрения, например, Украина рассматривается в США уж более 25 лет как самый главный приоритет восточно-европейской политики.
Соотношение военно-политических сил в мире, позиции ведущих государств, оказывали решающее влияние на политику тех или иных стран еще до формирования Вестфальской системы. По мере развития человеческой цивилизации роль геополитических факторов возрастала вплоть до приобретения ею доминирующего значения во Второй Мировой войне, а в последствии для доминирующих моделей безопасности[3]. Нарастающее влияние глобальных факторов и трендов мирового развития объективно ведет к усилению геополитических расчетов. Так, по мнению директора Московского Центра Карнеги Д. Тренина "Ситуация в Арктике - нагляднейший пример того, как изменение климата влияет на геополитику. Весь этот гигантский регион, прежде постоянно скованный льдами, теперь открывается для коммерческого судоходства и разработки энергоресурсов. У международного сообщества появляется ряд новых возможностей, но оно сталкивается и с проблемами, ждущими решения. Вопрос сейчас звучит так: приведут ли эти вызовы к сотрудничеству мирового сообщества или обернутся опасным соперничеством в Арктике? Ключевые игроки в регионе - пять литоральных государств (Дания, Канада, Норвегия, Россия и США) и прилегающие к нему страны (Исландия, Швеция и Финляндия) - пытаются воспользоваться новыми возможностями в Арктике"[4].
С появлением ядерного оружия и стратегических средств его доставки, геополитика стала не только фундаментом но и частью внутренней политики даже небольших государств, которые были вынуждены учитывать ее в принятии политических решений. Война в Корее, Вьетнаме, революции на Кубе и в Никарагуа, конфликт из-за Мальдивских островов, на Гренаде и в других районах мира являются яркими иллюстрациями этой тенденции.
Таким образом в XXI веке глобализация и интересы локальной цивилизации привели к гегемонии геополитики, когда любые, даже незначительные события в политике, в экономике и социальной областях, рассматриваются под углом зрения синтеза геополитических интересов и ценностей локальной цивилизации.
Есть все основания полагать, что по мере усиления новых центров силы проявится и их геополитическое значение в мире и качественно новая роль в формировании мировой и региональной ВПО. Это видно из даны, глобального прогноза, представленных Национальным Советом разведки США в декабре 2013 года, где отчетливо видны глобальные последствия развития ЧЦ.
На схеме ниже показано, что Великобритании понадобилось 155 лет, чтобы удвоить свой подушевой ВВП при населении приблизительно 9 миллионов человек в 1870 году... США и Германия потратили на это от 30 до 60 лет при населении в несколько десятков миллионов человек. Индия и Китай подходят к этому уровню темпами, каких никогда не наблюдалось: в 100 раз больше жителей, чем в Великобритании и в десять раз меньше времени. К 2030 Азия при таких темпах развития может стать мировым центром влияния, как это уже было до 1500 года.
... но это не совсем "назад в будущее"
Мир изменится по-разному. К 2030 году большинством во многих странах станет средний класс, а не бедные, которые в течение всей истории человечества составляли основную массу населения.
Глобальное население в городских зонах быстро увеличивается.
Ежегодно к городскому населению добавляется 65 миллионов человек, что эквивалентно семи городам, равным Чикаго, или пяти городам размером с Лондон.
... темпы технологических изменений ускорятся
Освоение новых технологий американцами будет происходить еще быстрее. Скорость освоения в развивающихся странах также увеличится, позволяя этим государствам перепрыгивать через этапы развития, которые в свое время пришлось пройти развитым странам[5].
Уже во втором десятилетии XXI века, например, военные расходы в отдельных регионах становятся все более сопоставимыми с расходами прежних лидеров - США и стран Западной Европы, что хорошо видно из оценок СИПРИ[6].
Эти изменения свидетельствуют о том, что в перспективе 20-30 лет военные расходы Азии, Ближнего Востока, Восточной Европы и даже Африки станут сравнимыми с военными расходами США и стран Евросоюза.
Более того, к 2020 годам, т.е. в уже фактически в среднесрочной перспективе, ядерные потенциалы некоторых стран будут политически сопоставимы с ядерными потенциалами США, Великобритании и Франции, а возможные технологические прорывы могут привести к тому, что и с точки зрения военно-технической, военные потенциалы целого ряда государств окажутся к 2020 годам вполне сопоставимыми с американскими, а тем более английскими и французскими.
Таким образом к 2020 годам складывается качественно новая ситуация в мировой и региональных ВПО, которая будет являться неизбежным следствием развития сценария дальнейшего усиления роли геополитики для других государств. Если вернуться к известному рисунку, описывающему логическую модель политического процесса формирования МО, то можно констатировать:
- резкое усиление влияния внешних факторов на формирование политических целей и задач и, косвенно, на стратегию акторов и распределение ресурсов (группа факторов "А" и группа факторов "Б");
- усиление влияния группы факторов "А" на группу "В", т.е. на национальные интересы и базовые ценности.
Во втором десятилетии XXI века мы уже стали свидетелями начала этого процесса. Так, в событиях 2014 года на Украине именно геополитические интересы США оказали решающее (по сравнению с другими факторами) влияние на политические цели украинской элиты (окончательная смена политического курса и прежней элиты) - группы факторов "Б" - и смену национальных интересов (замену ориентации на Россию ориентацией на Запад) и системы ценностей ("евромайдан" вместо русофильства), - группы факторов "В".
Собственно говоря, это усиление роли геополитики, превращения ее в решающий фактор и сформировало новый сценарий развития ВПО на Украине и в Восточной Европе.
[7]
И в этом смысле Евразия и Россия являются не просто подтверждением этой мысли, но и яркой иллюстрацией, которая наглядно показывает реальность такого подхода в области безопасности. В том числе и на множество конкретных примеров, наиболее ярким и последним из которых стали события на Украине 2014 года.
Более того, растущее влияние геополитики оказывается наиболее устойчивым фактором, влияющим на формирование ВПО в мире и основные тенденции в развитии ВиВТ, а также в военном искусстве, а также оказывает реальное и сильное воздействие на стратегическое военное планирование[8]. Достаточно привести лишь некоторые примеры. Так, Франция, например, в середине 2014 года решила направить свои войска в пять бывших африканских колоний, а также "задержится" с выводом своих войск из ЦАР и Мали[9]. Это поведение определенно свидетельствует в пользу изменений французской внешней и военной политики, которая во все большей степени ориентируется на геополитическую борьбу за Африку, чье значение стремительно возрастет уже к середине XXI века.
Другой пример - создание в РФ отдельного вида ВС - Воздушно-космических войск к 1 января 2016 года[10], - что констатирует не только фактическое появление единого глобального ТВД (Воздушно-космического пространства), а чем подробнее будет сказано ниже. Очевидно, однако, уже сейчас, что ВКВ станут конкретным инструментом геополитики в глобальном масштабе, когда сфера ответственности этого вида войск распространяется не только на территорию РФ и ее союзников, но и на всю планету, все государства.
С геополитической точки зрения, очевиден растущий потенциал военного присутствия США и НАТО в Центральной Азии, Юго-Восточной и Северо-Восточной Азии. Учитывая удаленность от США, а также создание новых систем воздушно-космического нападения, этот потенциал все больше приобретает черты наступательно-оборонительного стратегического потенциала, используемого в воздушном и космическом пространстве. Этот потенциал - главный ресурс в силовом геополитическом противостоянии в Евразии. Традиционные сухопутные и морские силы в такой стратегии малоэффективны, а геополитические амбиции США столь сильны, что их реализация без угрозы использования военной силы маловероятна. Причем эти амбиции сформулированы не только в концептуальных наработках ученых и экспертов типа З. Бжезинского, но и в официальных документах. Как отмечают эксперты, "... идея ,,Шёлкового пути" не только существовала, но и была оформлена в проект закона ещё в 1997 г. - задолго до начала войны США в Афганистане. В 1999 г. палата представителей США приняла ,,Закон о стратегии Шёлкового пути", и сенат включил его в бюджетный ,,Закон по зарубежным операциям, экспортному финансированию и связанными с этим программами" на 2000 финансовый год. (FY 2000 Foreign Operations, Export Financing, and Related Programs Appropriations Act)"[11].
В целом на всех потенциальных ТВД для России сложилось крайне неблагоприятное соотношение сил, когда военные возможности отмечаются не в разы, а на порядки. Это означает, что должна быть избрана такая военная доктрина и военная стратегия, которые соответствовали бы этим реалиям. Соответственно, из такой военной доктрины должны исходить и планы военного строительства, которых, по признанию авторитетных экспертов, сегодня нет[12]. В частности, необходимо выделить два наиболее приоритетных направления военного строительства - создание эффективной системы ВКО территории страны (и союзников) и развития СЯС. Эти направления должны быть основой обеспечения безопасности России, ОДКБ, СНГ и, возможно, других стран. И в их пользу необходимо перераспределить национальные ресурсы, понимая, что Сухопутные силы, ВМФ, ВВС, ВДВ и другие виды войск становятся вспомогательными видами объединенной ВКО и СЯС.
___________________________________
[1] Путин В.В. Выступление на расширенном заседании коллегии Министерства обороны. 27.02.2013 / Эл. ресурс "Президент России". 2013. 27 февраля / президент.рф
[2] Подберезкин А.И. Боришполец К.П., Подберезкина О.А. Евразия и Россия. М.: МГИМО(У). 2014. С. 9.
[3] Подберезкин А.И. Военные угрозы России. М.: МГИМО(У). 2014. С. 161-166.
[4] Тренин Д. Пять насущных проблем в Арктике / Московский Центр Карнеги. 2014. 1 марта.
[5] Глобальные тенденции 2030: Альтернативные миры / Национальный совет по разведке США. Wash.: 2013. Декабрь. С. 2.
[6] A summary of SIPRI Yearbook 2013. P. 10 / http://www.sipri.org/yearbook/2013/filis/SIPRIYB13Summary.pdf
[7] A summary of SIPRI Yearbook 2013. P. 10 / http://www.sipri.org/yearbook/2013/filis/SIPRIYB13Summary.pdf
[8] См. подробнее: Подберезкин А.И. Военные угрозы России. М.: МГИМО(У). 2014.
[9] Франция направит войска в пять своих бывших африканских колоний / Цит. по: Эл. ресурс: "ЦВПИ". 2014. 20 июля / http://eurasian-defence.ru/
[10] Воздушно-космические силы будут созданы в РФ 1 января 2016 года / Эл. ресурс: "ЦВПИ". 2014. 20 июля / http://eurasian-defence.ru/
[11] Крашенинникова В., Росс А. В Стамбуле: "Новый шёлковый шампур" для Ирана, России и Китая / В кн.: НАТО: мифы и реальность. Уроки для России и мира. М.: ИНВИССИН, 2012. С. 133-134.
[12] Рукшин А. Некоторые итоги реформы Вооруженных Сил // Эл. ресурс "Евразийская оборона" / http://eurasian-defence.ru
[7]