... страны, замкнутые континентальными пространствами,
были и остаются самыми бедными в своих частях мира[1]

В. Иноземцев, политолог

В Вашингтоне надеются, что участниками коалиции (против
"Исламского государства") станут не менее 40 государств[2]

П. Тарасенко, обозреватель


Стремление США сохранить контроль над ситуацией в мире и развитием ВПО в условиях объективно развивающихся противодействующих тенденций неизбежно требует от них использования коалиционной стратегии, т.е. создания максимально широкой военно-политической коалиции во главе с США. Такая стратегия позволяет США:

- консолидировать экономические, политические и военные ресурсы большого числа государств, прежде всего НАТО и ЕС, в своих интересах;

- противопоставить растущему не в их пользу, изменению в соотношении сил "совокупную" контролируемую мощь Запада, которую можно использовать в политических, экономических и иных целях. Фактически все войны США в XX и XXI веке (за резким исключением) были коалиционными;

- сильнее привязать к себе партнеров и союзников политико-дипломатически с тем, чтобы помешать созданию любой другой коалиции или союза.

Сценарий военно-политических поляризации является составной частью, вариантом развития негативного геополитического сценария, предусматривающего в то же время консолидацию ресурсов союзников и партнеров США в глобальном масштабе, но, прежде всего, в рамках Трансатлантического (ТАП) и Транстихоокеанского (ТТП) партнерств.

Если говорить о Европе, то этот процесс объясняется относительным игнорированием со стороны некоторых стран-членов НАТО общих потребностей блока в последние годы. Это хорошо видно на примере изменения относительной доли ведущих стран НАТО в общих объемах военных расходов.

[3]

Эта тенденция увеличения доли США в военных расходах объективно противоречат двум другим трендам - падению доли ВВП США в мире и относительному сокращению их военных расходов в последние 2-3 года (которые последовали после сверхбыстрого, почти на 100% роста военного бюджета США в начале XXI века).

Соответственно эта динамика не может не сказаться на росте боевой эффективности НАТО, которому в США придают огромное значение. По существу, происходит отставание от выполнения "плановых" показателей, что хорошо видно на следующей диаграмме.



Сценарий усиления геополитической поляризации, частным вариантом которого является военно-политическая поляризация, становятся в начале XXI века одним из доминирующих сценариев развития ВПО в мире. Он, в частности, предполагает, что:

- роль международных организаций и авторитет международного права существенно слабеют;

- возрастает значение военно-политических и иных коалиций и союзов, включая региональные ассоциации и объединения, а также согласованных их действий в разных областях;

- происходит постепенная кристаллизация участников МО вокруг определенных центров силы, представляющих противоборствующие тенденции

- постепенно ослабевает тенденция односторонних военных и военно-политических действий отдельных акторов - государств, организаций, - уступающих постепенно место согласованным действиям групп государств.

Так, вооруженный конфликт на Украине в первой половине 2014 года в полной мере продемонстрировал наличие этих тенденций:

- ослабление роли ООН, ОБСЕ и других организаций (ИКАО, ЮНЕСКО и т.д.);

- возрастание роли НАТО, ЕС "шестерки" и двусторонних отношений США, в т.ч. в информационной, экономической и др. деятельности;

- консолидация позиций западных стран вокруг позиции США;

- снижение активности односторонних действий.

Более того, если судить о характере военной активности участников ВПО в начале XXI века, то эти тенденции полностью подтверждаются. В частности, если в 2002 году численность односторонних акций существенно (на 40%) превышала численность международных конфликтов, то в 2012 году, наоборот. Увеличилось и количество акций, предпринимаемых негосударственными акторами (как правило, по инициативе враждебных государств). Это хорошо видно из статистики, подготовленной СИПРИ.

[4]

Эти существенные изменения коренным образом повлияли на состояние и перспективы международной и региональной безопасности - важнейшая характеристика состояния и перспектив ВПО в мире[5]. Характеризуя современное состояние следует признать очевидное: создание системы евразийской безопасности "от Лиссабона до Владивостока", которое долгое время декларировалось в качестве главной цели, остается и будет в будущем не более, чем политическим лозунгом, о котором вспоминают каждый раз по соответствующему случаю, но который в ближайшей перспективе не станет реальной политикой в Европе и Евразии.

На деле США консолидирует Запад, создавая исключительно "для себя" систему безопасности, основанную на НАТО, которая в XXI расширяется уже не только в Европе, но и в ЦА и Ю-В Азии. Эта система безопасности, созданная США после Второй мировой войны, надо признать, вполне эффективно защищала американо-британские интересы в мире в последние 60 лет и ни у США, ни у Великобритании нет оснований ее менять в угоду создания какой-либо иной системе.

Более того, существующая мировая финансово-экономическая система очевидно наиболее выгодна двум крупнейшим мировым финансовым центрам - Нью-Йорку и Лондону, - которые извлекают максимальную выгоду, управляя мировыми финансами и контролируя основные международные финансовые институты. Так, например, основной внешний государственный долг сохраняется за США и Великобританией, которые "позволили" участвовать в этом процессе Германии и Франции на более скромных условиях.

[6]

Как видно из приведенных данных, англо-американский финансовый контроль в мире позволяет США и Великобритании кредитоваться за счет мировой экономики.

Очевидно, что подобная ситуация не может устраивать другие страны, прежде всего те, масштабы и темпы роста экономики которых позволяют им претендовать на свою роль в мировых финансово-экономических процессах. Речь идет прежде всего о странах БРИКС, которые начали играть все более активную не только экономическую, но и политическую роль. Причем в разных регионах фиксируется разное напряжение между старыми и новыми центрами силы - от наиболее сильного противоречия, назревшего в АТР до относительно скрытого напряжении в Африке.

Отсутствие эффективных политических механизмов обеспечения безопасности в XXI веке, означает, что в действительности для ряда стран такие механизмы созданы и действуют (НАТО-ЕС), а для некоторых - еще только находятся в стадии формирования (ШОС-БРИКС). Так, в "ATP фактически отсутствуют эффективные механизмы обеспечения безопасности на фоне сохраняющегося исторического соперничества между странами региона. Здесь существует не менее десяти застарелых территориальных споров, сохраняются тенденция отхода от режима нераспространения и ядерная проблема на Корейском полуострове. Беспокойство вызывают и односторонние планы создания системы ПРО в Северо-Восточной Азии (CBA)"[7]. -справедливо фиксирует ситуацию известный специалист М. Титаренко. И далее он продолжает: "Несмотря на обилие международных, региональных и субрегиональных организаций, перед восточноазиатскими странами остро стоит проблема институализации региона. Создание структурированного сообщества сдерживают серьезные разногласия в регионе. Главный вопрос заключается в том, кто будет определять правила игры в этой динамично развивающейся зоне АТР и какими должны быть эти правила?"[8]

В частности, в рамках "двадцатки", чье значение постепенно становится больше, чем "восьмерки". Как пишет Н. Яковенко, "...При этом аналитики обращают внимание и на то, что если в рамках "восьмерки" Россия вела партию, по сути дела в одиночку, то в "двадцатке" - совершенно очевидна активная и солидарная линия стран единомышленников, партнеров, наконец, союзников. Более того, действиям стран Запада в попытке изолировать Россию и не допускать на саммит "двадцатки" в Австралии, партнеры по БРИКС дали жесткий отпор, и осудили практику санкций против России и неприемлемость попыток решать, кто вправе участвовать в саммитах "двадцатки", а кто нет. На эту ситуацию эксперты отреагировали однозначно: ожидаемый сюрприз для Западной группы стран. Более того, наблюдатели выражают удивление относительно того, что Западные политики не просчитывают такой очевидной реакции со стороны членов БРИКС"[9].

По мере изменения соотношения экономических, а теперь уже и политических сил не в пользу Запада, все больше значение приобретает сохранение за США Мирового лидерства в области наукоемких технологий (и как следствие, - качестве ВиВТ) и военной мощи, а также тех военно-политических союзов и двусторонних отношений, которые позволяют США говорить о руководстве или глобальной военно-политической коалицией.

Иными словами, сохранение рычагов управления мировыми финансами, торговлей и экономикой во многом зависит от способности обеспечить такой контроль военно-силовой поддержкой, существованием такой системы безопасности для стран-лидеров, которая обеспечивала сохранение геополитического и военно-политического статус-кво в мире.

Угрозу, даже гипотетическую, такому изменению геополитического статус-кво, западные страны рассматривают в качестве прямой и непосредственной угрозе контролируемой или системы безопасности в мире и способности управлять мировыми финансами, торговлей и экономикой. Кризис на Украине отчетливо показал как этот механизм действует на практике: достаточно было поставить под сомнение готовность Украины стать на крайне невыгодных условиях частью этого пространства, как были "включены" все механизмы - политические, военные, финансовые для того, чтобы "исправить" эту ситуацию.

"Исправление" этой ситуации предполагается в рамках развития сценария военно-политической консолидации, когда на разных уровнях и в разной степени зависимости от США создается система военно-политических отношений, подконтрольная именно США. Одним из таких примеров может стать политика субрегионального военного сотрудничества в Европе.

[10]

Соответственно надо признать, что без политической и военной интеграции евразийских государств (не вошедших в НАТО или систему военных союзов, создаваемых США), обеспеченной сознательной информационной и культурно-образовательной (идеологической) политикой, обеспечение безопасности в Евразии и проект евразийской интеграции превратится в простое соглашение о торговле. Тем более, что масштабы экономической интеграции в Евразии не являются такими уж впечатляющими. Они очевидно не смогут предопределить геополитическое будущее Евразии сами по себе. Тем более, они не смогут автоматически превратить Россию в центр евразийской интеграции - "российское ядро" всего интеграционного процесса, что хорошо видно из следующих данных.

[11]


____________________

[1] Иноземцев В. Не потеряться во времени // Литературная газета. 2014. 17-23 сентября. N 36 (648). С. 9.

[2] Тарасенко П. "Исламское государство" проверяют на ударостойкость // Коммерсант. 2014. 11 сентября. С. 6.

[3] Аспекты безопасности. 1/2013. С. 9 / http://nato.w-europe.org/bulleting/SecAspects1-2013.pdf

[4] A summary of SIPRI Yearbook 2013. P. 10 / http://www.sipri.org/yearbook/2013/filis/SIPRIYB13Summary.pdf

[5] Подберезкин А.И. Военные угрозы России. М.: МГИМО(У). 2014.

[6] База данных по транспортной статистике ЕЭК ООН / http://w3.unece.org/pxweb/quickstatistics/readtable.asp?qs_id=17&lang=14

[7] Внешняя политика России: 2000-2020. Научное издание в 3 томах / РСМД. М.: Аспект Пресс. Т. 1. С. 180.

[8] Внешняя политика России: 2000-2020. Научное издание в 3 томах / РСМД. М.: Аспект Пресс. Т. 1. С. 180.

[9] Яковенко Н. БРИКС: Новый расклад в мире / "ИноСМИ". 2014. 30 апреля / http://www.inosmi.ru/world/20140430

[10] Аспекты безопасности. 1/2013. С. 11 / http://nato.w-europe.org/bulleting/SecAspects1-2013.pdf

[11] Едовина Т. Кризис вокруг Украины скажется на кредитных рейтингах стран СНГ // Коммерсант. 2014. 14 мая. С. 8.

Док. 676053
Опублик.: 01.11.14
Число обращений: 0