Искусство вождя - это, прежде всего, искусство усмотреть
верную цель и указать путь к ее достижению[1]

А. Свечин, военный теоретик



Конкретные сценарии развития МО на современном этапе и их долгосрочный прогноз предполагают тщательный анализ десятков тысяч факторов. Причем в динамике и во взаимовлиянии их друг на друга. Это, естественно, требует огромных усилий и времени, что не всегда возможно. Поэтому нередко на концептуальном уровне, в наиболее обобщенном виде, выступают отдельные исследования, концепции или даже идеи, в которых концентрируются наиболее важные общие представления о состоянии и будущем МО.

Таких концепций, идей и сценариев сегодня великое множество и их простое перечисление (даже перечисление коллективов, которая ими занимаются) не представляется возможным. Поэтому неизбежно приходится отбирать некоторые сценарии, ориентируясь на субъективные представления об их вероятности и возможности, реалистичности и актуальности. В данном разделе приводятся лишь некоторые из таких сценариев.



Сценарий искусственного провоцирования межцивилизационного международного конфликта[2]

Если в разрешении противоречий политические силы сторон не могут
добиться своих политических целей мирными средствами и создают
военную силу, прогнозируемая обстановка становится угрожающей[3]

В.Малышев и др. исследователи ЦСИ МЧС РФ

Провокация конфликта - использование частной ситуации
для эскалацииконфликта


Межцивилизационные противоречия и борьба в XXI веке могут достигать таких масштабов и интенсивности, во-первых, когда в политических целях может потребоваться резкое осложнение международной обстановки для оправдания, подготовки войны, а, во-вторых, когда использования военной силы в международных отношениях в той или иной фирме выглядит оправданным. Такое искусственное осложнение МО может преследовать в конечном счете активизацию использования военной силы в ее двух основных формах:

- косвенной, политико-психологические угрозы, когда противник понимает, что должен изменить свою политику, пойти на уступки, компромиссы, либо даже признать поражения, опасаясь военного поражения;

- прямой, непосредственной угрозы эскалации вооруженного насилия, когда ВС уже начали непосредственные военные действия[4].

Типичным примером такого поведения стала политика США, Литвы, Польши и ряда других стран во время военного конфликта на Украине, когда, например, президент Литвы Д. Грибаускайте весь 2014 год последовательно и очень настойчиво выступала в качестве провокатора, за которым стояли США. Так, если после Вильнюсского саммита 2013 года, когда Украина отказалась подписать договор об ассоциации с ЕС, именно она заняла жесткую антироссийскую позицию, озвучивая "наработки" США[5], то к осени 2014 года эта последовательная провокационная позиция привела к тому, что на саммите ЕС озвучена инициативе "оказывать Украине военную помощь и признания того, что Россия ведет войну с Украиной и ЕС"[6].

Тот частный случай с Литвой весьма показателен потому, что фактически это полугосударство выступает в роли пресс-секретаря США, озвучивающего реальный сценарий желаемого развития МО для США, который вполне укладывается в рамки не только стратегии противоборства локальных цивилизаций и борьбы за лидерство в центрах силы России и США, но и в более широкий контекст цивилизационной политики США по отношению к большому числу "несостоявшихся" государств.

Целью такой политики является "выделить" и "обосновать неполноценность и неправомерность существования многих "не приных" США государств. На фоне кардинальных изменений в системе международных отношений - завершения блокового противостояния, снижения риска глобальной войны - в мире стремительно набирали силу процессы, свидетельствовавшие о возрастающей уязвимости и убывающей жизнеспособности отдельных государств и целых регионов. Достаточно вспомнить, что на этот период пришёлся распад целой группы государств, входивших в социалистическое содружество. Однако если бывшие соцстраны нашли (хотя и далеко не всегда), новые формы государственного устройства, то в условиях набиравшей темпы глобализации многие государства Азии и Африки оказались "выпавшими" из процесса мирового развития и вплотную приблизились к критическому порогу, ставившему в практическую плоскость вопрос их существования.

Весьма широким остается разброс мнений относительно "наполнения" этого понятия. Так, например, швейцарский исследователь Д.Тюрер исходит из того, что "несостоятельные государства" представляют собой "продукт распада государственных структур, обеспечивающих законность и порядок". По его мнению, подавляющее большинство "несостоявшихся государств" представляют собой образования с "агрессивными, волюнтаристскими или тоталитарными" режимами власти[1]. А сотрудник берлинского фонда "Наука и политика" У. Шнеккенер под термином "несостоявшееся" понимает государство, "утратившее способность управления в главных сферах компетенции", к которым он предлагает относить "монополию на применение силы, государственные услуги в различных сферах, механизмы распределения экономических ресурсов, участие населения в политике и процедурах принятия решений, стабильность политических институтов". У. Шнеккенер выделяет три типа государства: "слабые государства" (weak states), "деградирующие или не справляющиеся со своими функциями государства" (failing states), и собственно "несостоявшиеся государства" (failed states)[7].

"Мощный импульс теоретической разработке проблемы "несостоятельности" государств в последние годы придала востребованность подобных исследований со стороны правящих кругов Запада, в первую очередь США, пытавшихся использовать реальные и мнимые угрозы, порождаемые этим явлением, в своих стратегических интересах. При администрации Дж. Буша-мл., а затем и Б. Обамы государства с ярлыком "несостоявшихся" объявлялись рассадниками терроризма, угрозой мировому сообществу и включены в число приоритетных проблем национальной безопасности США. В недавнем прошлом это послужило обоснованием для ввода войск в Афганистан в 2001 г. и в Ирак в 2003-м"[8].

Кроме того, искусственное осложнение МО может использоваться во внутриполитических целях - борьбы за власть, изменения системы управления, перераспределения ресурсов и т.д.Особенно часто к таким провокациям прибегают в период обострения дискуссий о военных бюджетах.

В любом случае в развитии того или иного сценария МО случайные инциденты, конфликты и даже претензии играют сугубо подчиненную роль: когда государствам выгодно, они превращают в повод любое событие для улучшения или ухудшения отношений, которые фундаментально зависят от тех или иных интересов и политических целей.

Конфликт на Украине 2014 года показал качественно новую роль информационных средств, которые превратились фактически в силовые инструменты политики. Быстро развивающийся процесс российской самоидентификации, который сопровождается идеями укрепления государства и его институтов и создания "российского ядра" евразийской интеграции, абсолютно не воспринимается на Западе. И отнюдь не потому, что это, как говорят некоторые, рассматривается в качестве "интеллектуальной архаики"[9], но потому, что эта политика угрожает самим основам политики глобализации, проводимой западной локальной цивилизацией - подчинению своим нормам, принципам, правилам, системе ценностей и в конечном счете интересам западной локальной цивилизации. Собственно говоря, именно такой конфликт в идеологической, ценностной и политико-геополитической области стал основой конфликта на Украине. Причем политико-идеологические средства провокации в этом конфликте стали играть ведущую роль.

Противоречия на уровне локальных цивилизаций большого масштаба неизбежно трансформируются в непримиримые противоречия в международных отношениях и формируемом сценарии МО, а также, как следствие, в военно-политической области. Для этого могут быть использованы любые имеющиеся или искусственно создаваемые поводы, основания для которых всегда существуют в современной жизни. Такие поводы и объективные обстоятельства вытекают как из сложившихся в конкретное время МО и ВПО, так и искусственно создаваемых внешних угроз и опасностей. В целом ряде случаев тому или иному государству выгодно либо использовать уже имеющиеся угрозы в качестве повода, либо трансформировать внешние вызовы и угрозы в непосредственные поводы.

Учитывая решающую роль, которую в XXI веке играют в политическом и военном конфликте СМИ и другие средства информационно-психологической войны, можно сделать вывод о том, что политические и военные провокации, растиражированные СМИ, становятся мощным инструментом влияния на оппонента и на мировое сообщество. Причем суть, содержание такого повода, как правило, имеет мало значения. Как показал конфликт на Украине 2014 года, - повод может быть любой. В том числе и искусственный. Важно то, насколько эффективно - оперативно, массированно, безапелляционно и т.д. - он используется, когда необходимо сознательно исказить реальность.

Другая сторона вопроса - сохранение контроля над провоцированием конфликтов и эскалаций политических и военных рисков. Очевидно, что та сторона, которая готовит и использует провокации, хочет сохранить контроль над эскалацией рисков и конфликта. Только сохранение такого контроля позволяет использовать военную силу как политическое средство в ее косвенной (невоенной) форме, что и является, собственно говоря, целью подобной провокации. Если это удается, то политическая цель достигается с минимальными материальными затратами, которые в 10-100 раз меньше, чем затраты при непосредственном применении военной силы, а риски несопоставимо ниже. Это предполагает, что провоцирующая сторона сохраняет контроль над эскалацией, в том числе в том случае, когда конфликт уже начался, что крайне трудно, если вообще возможно. Тем не менее этой проблеме на Западе уделяется много внимания и, естественно, требуется, чтобы и в России существовали механизмы контроля над политическими и военными рисками и эскалацией, которые не ставили бы ее в заведомо слабую позицию. Так, некоторые российские исследователи понимают логику этой ситуации следующим образом.

[10]

Вместе с тем авторы излишне оптимистично считают, что в основе таких прогнозов может лежать социально-экономические прогнозы: "Прогнозы социально-экономического развития государства включают данные комплексного анализа демографической ситуации, состояния научно-технического потенциала, накопленного национального богатства, социальной структуры, внешнего положения Российской Федерации, состояния природных ресурсов и перспектив изменения указанных факторов.

Прогнозы социально-экономического развития основываются на результатах анализа и оценки системы демографических, экологических, научно-технических, внешнеэкономических, социальных, а также отраслевых, региональных и других показателей, характеризующих наиболее общественно значимые сферы деятельности государства. Прогнозы разрабатываются в нескольких вариантах с учетом вероятностных показателей последствий воздействия внешних военных, внутренних, внешнеполитических, экономических и других факторов случайного характера"[11].

На самом деле такие прогнозы абсолютно не соответствуют поставленным задачам. Необходим долгосрочный прогноз развития МО и ВПО, который мог бы системно осветить всю совокупность государственных участников МО (их более 200), а также негосударственных акторов, ведущих мировых тенденций, международных групп (союзов, коалиций) и других факторов[12]. Это означает, что социально-экономические долгосрочные прогнозы отражают лишь часть, причем не самую крупную, такой конкретной реальности, какой является МО.

В наибольшей степени в XXI веке искусственные поводы для провокаций существуют и используются не непосредственно в межгосударственных отношениях, а во внутренней политике тех или иных государств. На этом обстоятельстве важно особенно акцентировать внимание: в "чистом" виде международная провокация слишком рискованна и редко оправдывается в силу существующих международных инструментов. Другое дело, когда международная провокация вытекает, является следствием внутреннего кризиса, когда внешнее вмешательство становится "вынужденным", а, значит, "оправданным". Так, поддержка антиправительственных сил и внешнее вмешательство выглядят гораздо цивилизованнее и выгоднее, чем просто внешняя провокация. Причем риски в этом случае - минимальны: если очередная "революция роз" не приводит к захвату власти, то можно и подождать (как на Украине) до более удобного случая и вновь повторить.

Сказанное означает, что по сути дела исчезла граница, отделяющая понятия "война" и "не война". Если Первая мировая и Вторая мировая войны начинались после формального объявления войны и почти изначально с военных действий (хотя и в тех случаях война не начиналась автоматически), то новые войны не имеют явных или формальных границ. Никто формально не начинал войну против Югославии, Ирака, Ливии, Сирии или Украины. Политический кризис "незаметно" перетекал в политический конфликт и внутренний военный конфликт, когда со стороны и даже изнутри никто не мог этого предположить. Так, в январе 2014 года никто не предполагал, что через месяц на Украине произойдет вооруженный захват власти.

Самое благоприятное поле для "выращивания" таких поводов и последующих конфликтов, - национальная и социальные области, которые всегда могут дать "основания" для быстрого искусственного взращивания недовольства. Так, простейший социологический анализ показывает, что существуют социальные слои / группы, которые могут послужить социальной или национальной основой недовольства. Суть такого недовольства по большому счету не имеет значение: важно, что оно может быть использовано силами извне или изнутри. Так, достаточно посмотреть на отдельные социальные группы и их самоидентификацию, чтобы увидеть "линии разлома": христиане - мусульмане, русские - нерусские, отцы и дети, интеллигенты - работяги и т.д. При желании, наличии времени и средств, любую из этих социальных групп можно не только воспитать, но и ориентировать политически. Именно это объясняет украинский феномен, когда миллионы граждан Украины, в т.ч. бывших советских граждан, "вдруг" оказались русофобами, создав идеальную социальную группу для провоцирования международного конфликта.

Такой конфликт мог бы начаться не зимой 2014 года, а в 2015, 2016 году или даже позже, но он неизбежно бы начался потому, что на протяжении многих лет (на моей памяти еще со второй половины 80-х годов под руководством ЦК КПУ), при хорошем финансировании сознательно создавался будущий территориальный и социальный плацдарм против России.

[13]

Для того, чтобы наиболее точно определиться с ибранной социальной группой и работать с ней целевым образом, затрачивая наиболее эффективно выделенные ресурсы, требуется очень точно определиться с возрастной категорией граждан. Так. революцию 1968 года в Париже была сделана студентами, антивоенные протесты начала 70-х годов в США - интеллигенций, "перестройка" в СССР - либеральной номенклатурой и интеллигенцией. В России эта ситуация упрощается определенным совпадением возрастных групп и их политической ориентацией.

[14]

Таким образом сценарий провоцирования конфликта можно рассматривать как один из вероятных сценариев развития МО. Исследуя этот сценарий, можно сделать несколько выводов применительно к последствиям его реализации для международной обстановки:

1. Сценарий, реализуемый в настоящее время западной цивилизации, прежде всего США, направлен на искусственное осложнение ситуации в мире и в Евразии посредством усиления конфронтации и провоцирования прямых политических и вооруженных противоборств на континенте в его самых различных регионах:

- Центральной Европе (Украина (ЕС) - Россия);

- Ближний Восток (Сирия, Израиль, Палестина, Египет);

- Средний Восток (Иран, Ирак);

- Центральная Азия (Афганистан)

- С.-В. Азия (КНДР);

- Ю.-В. Азия (Китай).

2. России в этих планах отводится важная, но вполне ограниченная, региональная роль - "осложнения отношений" в Европе, включая Северную Европу, посредством провоцирования конфликта на Украине. При этом основной упор США делают на политической консолидации вокруг себя максимально широкого круга союзников в форме двух будущих блоков Трансатлантического и Транстихоокеанского партнерств (ТАП и ТТП), который обеспечит США компенсацию потери влияния и мощи неизбежно последующих в будущем.

Политические механизмы подчинения партнеров и союзников становятся главными инструментами сохранения американского влияния, в т.ч. механизмы обострения, провоцирования МО. Механизмы реализации - вполне просты и конкретны, но не примитивны. Это прежде всего "политическая консолидация" на базе общей системы" ценностей.

[15]

Эта эволюция блока будет развиваться нейтрально "глобализацией.

Обсуждение сценариев будущего развития НАТО усилилось накануне сентябрьской встречи (214) Совета НАТО, но в принципе основные направления эволюции блока уже были понятны. Их ясно сформулировал бывший представитель МО США в Белом доме Дж. Д. Гордон:

1. Активнее разделять общее бремя. "Коллективная безопасность" должна быть коллективной, но в случае НАТО это по большей части коллективное получение американских денег", - пишет автор. Аббревиатуру ISAF - "Международные силы содействия безопасности", действующие в Афганистане, - полушутливо расшифровывают: "Я видел, как американцы воевали".

2. "Более продуманная политика в отношении России". Совокупные оборонные бюджеты НАТО в 10 с лишним раз превышают оборонный бюджет России. Но Путин "ведет себя так, словно дело обстоит наоборот", пишет Гордон. Он советует расширить санкции и проводить больше военных учений "в Грузии, странах Балтии, Польше и даже на Западной Украине". Одновременно НАТО должно признать, что Россия обеспокоена своей внутренней безопасностью (сокращение населения и быстрый рост мусульманского населения). "Сотрудничество в космосе и в сфере противодействия общей угрозе радикального ислама могут успокоить русских, внушив им, что НАТО им не враг".

3. "Противостояние радикальному исламу в своих странах и за границей". По мнению автора, большинство стран сильно недооценивают опасность. НАТО давно пора признать, что налицо война с западной цивилизацией.

4. Расширение НАТО. "Грузия, направившая 12 тыс. военнослужащих в Афганистан, 11 тыс. в Ирак и 160 в Центральную Африку, уже делает для коллективной безопасности больше, чем многие члены НАТО. Ее следует принять в альянс без промедления. Когда Босния-Герцеговина и Черногория будут готовы, они должны последовать за Грузией", - говорится в статье.

5. Глобализация: "страны НАТО должны быть готовы к более широкому присутствию во всем мире, чтобы отстаивать свободу". И это- главное направление в развитии НАТО, которое можно показать на следующей логической схеме перспективного развития блока. "Чтобы сохранить жизнеспособность, НАТО должно адаптироваться к современным реалиям"[16], - заключает бывший представитель МО США.



В том или ином виде дискуссия вокруг НАТО ведется в рамках общей концепции ее глобализации. Об этом, кстати, следует напомнить тем экспертам и политикам, которые последние "десятилетия без конца говорили о "политизации", "кризисе" и "отмирании" НАТО потому, что сознательно или невольно они вводили в заблуждение лиц, принимающих политические решения и общественность - научную и политическую.

В такой эволюции НАТО отчетливо просматривается не только политический, но и военный аспект, когда блок ориентируется но вообще "на оборону", а против конкретных противников. Так, в большом интервью центральной датской газете Morgunbla?i? (14.08) уходивший в отставку Генеральный секретарь НАТО Расмуссен выделил "три основные стоящие перед НАТО задачи:

1). Укрепление коллективной безопасности, включая патрулирование воздушного пространства Эстонии, Латвии и Литвы, размещение военных кораблей в Балтийском и Черном морях и активизацию военных учений в странах Балтии и Польше;

2). Создание Украины как военной державы, интенсификация военного сотрудничества, помощь в реформировании и модернизации ее вооруженных сил;

3). Прекращение любого взаимодействия с Россией, пока она не перестанет уклоняться от следования принципам НАТО"[17].

В этом смысле основная проблема России в отношениях с западной локальной цивилизацией (США-ЕС-НАТО) заключается в ее готовности демонстрировать публично свой суверенитет и независимую внешнюю политику, противопоставлять себя в качестве самостоятельного центра силы.

3. Последующее развитие этого сценария предполагает (до 2030 годов) усиление его военно-силовой составляющей и превращения враждебных отношений в Евразии в открыто провоцируемые конфронтационные и вооруженные конфликты. Обострение этих отношений до прямого военного противостояния необходимо США с целью сохранения своих позиций безусловного лидера, который ради этого готов идти на военный конфликт.

Объяснение такой политики может быть следующим: до 2030 годов США будет сохранять экономическое, технологическое и военное лидерство, которое неизбежно исчезнет, если США не удастся:

- окончательно подчинить своим интересам Европу. И не только Евросоюз, но и другие страны, включая страны Северной Европы (Норвегию, Швецию, Финляндию) и Южной Европы (Грецию), а также страны Ближнего и Среднего Востока;

- обеспечат "нейтрализацию" России как самостоятельного цивилизационного и интеграционного центра в Евразии, способного стать альтернативой США;

- обеспечить противодействия КНР с помощью объединенных сил Запада (Трансатлантического партнерства) и Востока (Транстихоокеанское партнерство);

- обеспечить благожелательный нейтралитет Индии, Бразилии и других крупных нарождающихся политико-экономических гигантов.

4. В дальнейшем этот сценарий в своем развитии может предусматривать "смягчение" МО по отношению к России к 2050 годам как следствие:

- реализации планов США сохранения своего лидерства и (в т.ч. устранения опасности со стороны России как одного из мировых центров) отсутствия непосредственных угроз интересам США;

- изменению соотношения сил в мире в пользу США в качестве результатов формирования проамериканских союзов и коалиций;

- как следствие военных конфликтов и войн, в результате которых США добились поставленных целей.

Соответственно степень конфронтационности с Россией после 2030 годов до 2050 годов может быть снижена. Теоретически даже до уровня "партнерских" отношений (при безусловном понимании того, что суть "партнерства" - подчинение интересам США ослабленной России).



_________________

[1] Свечин А. Методы стратегического мышления / В кн.: Стратегия в трудах военных классиков / ред. Совет: С.В. Степашин и др. М.: Финансовый контроль, 2003. С. 19.

[2] Провоцирование международного конфликта - зд. использование частной ситуации или искусственное создание такой ситуации в качестве повода для эскалации конфликта.

[3] Малышев В.П., Макиев Ю.Д., Богатырев Э.Я. Методологические подходы к анализу военно-политических рисков / Проблемы анализа риска. 2013. Т. 10. N 6. С. 24.

[4] См. подробнее: Подберезкин А.И. Военные угрозы России. М.: МГИМО(У). 2014.

[5] Палюкович И. Зачем Литве Украина? // Военно-политическое обозрение. 2014. 29 января / ИТАР-ТАСС. 2014. 30 августа / http://itar-tass.com/

[6] Арутюнян А., Дубровин Д. Литва готова помогать Украине и призывает оказывать ей помощь / / ИТАР-ТАСС. 2014. 30 августа / http://itar-tass.com/

[7] "Несостоявшиеся" государства в планах Вашингтона / Эл. ресурс: "Военное обозрение". 2014. 31 августа / http://topwar.ru/

[8] "Несостоявшиеся" государства в планах Вашингтона / Эл. ресурс: "Военное обозрение". 2014. 31 августа / http://topwar.ru/

[9] Зевелев И. Границы русского мира / Россия в глобальной политике. Т. 12. N 2. 2014. Март-апрель. С. 35.

[10] Малышев В.П., Макиев Ю.Д., Богатырев Э. Я. Методологические подходы к анализу военно-политических рисков / Проблемы анализа риска. 2013. Т. 10. N 6. С. 36.

[11] Малышев В.П., Макиев Ю.Д., Богатырев Э. Я. Методологические подходы к анализу военно-политических рисков / Проблемы анализа риска. 2013. Т. 10. N 6. С. 29.

[12] См. подробнее: Подберезкин А.И. Военные угрозы России. М.: МГИМО(У). 2014.

[13] Национальная идентичность и будущее России. Доклад Международного дискуссионного клуба "Валдай" / http://vid1.rian.ru/ig/valdai/doklad_identichnost_RUS_ISBN.pdf

[14] Национальная идентичность и будущее России. Доклад Международного дискуссионного клуба "Валдай" / http://vid1.rian.ru/ig/valdai/doklad_identichnost_RUS_ISBN.pdf

[15] Аспекты безопасности. 1/2013. С. 6 / http://nato.w-europe.org/bulleting/SecAspects1-2013.pdf

[16] Гордон Дж. Д. НАТО чахнет, куда идет НАТО? / The Washington Times. 2014. 21 августа / http://eurasian-defence.ru/

[17] Россия готова к капитуляции / Эл. ресурс: "ИНССМИ". 2014. 21 августа / http://inosmi.ru/

Док. 674596
Опублик.: 15.09.14
Число обращений: 0