С 1 января следующего года вступит в действие договор о Евразийском экономическом союзе с участием России, Казахстана и Белоруссии. Хотя решение уже принято, споры о целесообразности нового интеграционного объединения не утихают до сих пор. Именной профессор BP Европейского университета в Санкт-Петербурге, доктор исторических наук Сергей Абашин призывает не спешить с раздачей авансов новому союзу.
- Сергей Николаевич, события в Украине отодвинули на задний план подписание договора о создании ЕАЭС. Между тем, по мнению некоторых аналитиков, этот союз означает новый расклад сил, переход с однополюсного мира к многополюсному. Как вы это прокомментируете?
- Евразийскому союзу многими аналитиками часто приписывается какая-то важная геополитическая роль. На мой взгляд, это преждевременная оценка. Да, действительно, создание такого объединения означает более тесное политическое взаимодействие между странами, входящими в него. Однако все-таки этот союз призван решать сугубо конкретные экономические задачи. Такие формы сотрудничества существуют во всем мире, причем совсем необязательно они превращаются в самостоятельные "полюса" на мировом политическом пространстве. И я бы не спешил выдавать такого рода авансы Евразийскому союзу.
- Инициатором создания Евразийского союза был Нурсултан Назарбаев. И, по мнению президента Казахстана, это означает рождение новой экономической реальности в 21-м веке. Так ли это?
- Слова "новая экономическая реальность" звучат многообещающе, но неопределенно. Если их понимать буквально, то есть что Евразийский союз - это новая форма экономической интеграции по сравнению с последними двумя десятилетиями, то с этим не поспоришь. Но если их понимать так, что эта новая форма приведет к быстрому экономическому росту и созданию принципиально новой модели экономического развития, то я бы выразил большой скепсис по поводу таких утверждений.
- При подписании договора президенты Казахстана и Белоруссии оговорили, что речь идет только об экономике. Акцент был сделан на свободном перемещении товаров, капитала, рабочей силы и т.д. Но возможно ли вообще обойтись без политической составляющей в процессе реализации обязательств, записанных в тексте договора о ЕАЭС?
- Совсем обойтись без политического взаимодействия в рамках союза, разумеется, не получится. Нужны координация законодательной деятельности, совместный мониторинг процессов, единые институты. Однако опять же я предлагаю не торопить события. Политическое взаимодействие - это еще не политический союз, в котором его члены полностью разделяют общие цели и действуют согласованно по всем международным вопросам. Для такого союза необходимы совершенно иной уровень интеграции и другие институты, которых в Евразийском союзе пока нет.
- Вы являетесь известным специалистом в вопросах миграции и поэтому можете оценить, насколько реальны преимущества евразийской интеграции в плане свободного перемещения рабочей силы в странах ЕАЭС. Обойдется ли здесь без трений, или же они неизбежны?
- Трения всегда были и будут. Но я пока не вижу оснований для серьезных проблем в сфере миграции. Между Россией, Белоруссией и Казахстаном миграция не маленькая, но она происходит в сферах образования, высококвалифицированного труда или по личным мотивам - и не вызывает беспокойства в странах-союзницах. Полагаю, что облегчение формальных процедур для передвижения не приведет к серьезному перетоку рабочих рук, но расширит возможности для людей на общем рынке труда. - Как известно, к Казахстану и казахам в России относятся несколько иначе, чем к представителям других республик Центральной Азии, что подтвердил и недавний опрос ВЦИОМ, согласно которому казахи оказались на третьем месте среди народов, братских русским. Чем можно объяснить такое отношение?
- Тут есть ряд причин. У России и Казахстана имеется длительный опыт сосуществования в рамках одного государства, длительный опыт политического и личного общения; казахи, заботясь о своем языке, по-прежнему хорошо знают русский язык и легко могут контактировать с жителями России. Напомню также, что в России проживает много казахов - российских граждан, а в Казахстане - русских, татар и представителей других национальностей. Казахстан не имеет каких-то серьезных конфликтов с Россией и не рассматривается как недружелюбная страна, поэтому в информационном поле не существует антиказахстанской и антиказахской пропаганды. Нет большого притока трудовых мигрантов-казахов в российские города, что тоже не позволяет местному населению ассоциировать свои повседневные трудности с "приезжими" казахами, в отличие от таджиков, узбеков и кыргызов.
- В российских СМИ мало пишут о торговом, культурном сотрудничестве наших стран. Практически нет и аналитических публикаций о Евразийском экономическом союзе. Зато есть немало заметок, авторы которых не совсем дружественны по отношению к нашей республике, вследствие чего у определенной части казахстанского общества появились опасения, что следом за Крымом настанет черед и Казахстана. Достаточно вспомнить высказывания Владимира Жириновского и Эдуарда Лимонова о том, что пора забрать у казахов северные земли, которые, мол, являются исконно русскими. Что вы скажете на этот счет?
- Я не думаю, что российская власть сегодня готова к каким-то недружественным действиям применительно к Казахстану. Отношения между нашими странами и лидерами складываются сейчас вполне конструктивно. К тому же у России есть немало других проблем, а ситуация в Казахстане не воспринимается столь же болезненно, как в Украине. Однако последние события показали, что российское руководство может действовать неожиданно, иррационально и вопреки всем прежним своим обещаниям и договоренностям. Это, конечно, усиливает нервозность на постсоветском пространстве, в том числе и в Казахстане, заставляет экспертов быть осторожнее и включать в свои прогнозы некоторую степень неопределенности.
- А в экспертном сообществе РФ понимают опасения казахстанцев? И может ли оно как-то успокоить их?
- Боюсь, российское экспертное сообщество в большинстве своем весьма эгоцентрично и руководствуется в первую очередь своими собственными идеологическими схемами или своим пониманием интересов России, а не опасениями соседей, коллег и оппонентов. Тем не менее, в настоящий момент российская власть демонстрирует дружелюбие в отношении Казахстана и не стремится нагнетать ситуацию. Соответственно, и так называемые эксперты высказываются в основном миролюбиво.
- Нас, казахстанцев, не может не беспокоить и рост имперской риторики в России, и проявления ксенофобии по отношению к представителям Центральной Азии. Как это все может отразиться на ЕАЭС?
- Да, рост в России имперской риторики, причем часто в националистической упаковке, и рост ксенофобии - это явные тенденции последних лет. Причем этот процесс имеет как конъюнктурную, сиюминутную составляющую борьбы за власть и манипуляции общественными настроениями, так и более фундаментальную основу в виде деградации политической системы, примитивизации дискуссий и кризиса в социальной сфере, демографии, экономике, науке, культуре и т.д. Я бы добавил, что в каждой из стран, входящих в ЕАЭС, есть свои внутренние проблемы и свои неопределенности, связанные с политическим будущим, все переживают непростые времена. Все это в совокупности не может не влиять на то, как будет происходить формирование и развитие союза. Тогда возникает другой вопрос: а будет ли сам союз способствовать преодолению этих кризисных явлений и снижению градуса ксенофобских настроений? Мне представляется, что именно такая постановка смысла и целей Евразийского союза могла бы быть привлекательной для тех, кто озабочен этими явлениями.
- Президенты трех стран, подписавшие договор о создании ЕАЭС, уверены, что это долговременный проект. И что со временем данный союз будет только расширяться. Но мы знаем, что узбекский лидер Ислам Каримов критически отнесся к перспективам ЕАЭС. Разделяете ли вы его сомнения?
- Мы видим сомнения не только у руководства Узбекистана. Дискуссии о целесообразности Евразийского союза в принципе, о его задачах и формах идут в Кыргызстане и Таджикистане, которые претендуют на статус его членов, а также в Казахстане и в самой России. Мне думается, что, несмотря на целый ряд плюсов, которые имеет или может иметь такой союз, в нем есть и много неясностей, и даже минусов, причем этот баланс положительного, отрицательного и неопределенного все время меняется. Я скорее скептически оцениваю ситуацию, но не потому, что идея союза плоха сама по себе, а потому, что, на мой взгляд, общие тенденции изменений в мире и в каждой из стран не внушают оптимизма: накапливаются серьезные противоречия и конфликты, которые в итоге могут подорвать любые планы на будущее. Но здесь я добавлю, что это мой личный скепсис, а строгий экспертный анализ всегда должен иметь сценарный, т.е. многовариантный характер. Поэтому, может быть, все сложится благополучно.
НАШЕ ДОСЬЕ Сергей Николаевич Абашин, доктор исторических наук, профессор факультета антропологии, именной профессор (профессура British Petroleum). Член редакционных советов журналов "Этнографическое обозрение" (Москва), "Central Asian Survey" (London), "Cahiers de l`Asie centrale"(France).
