российские силовые структуры стоят перед похожими вызовами -
экстенсивное развитие остатков ПГУ, копирование отдельных
направлений западных спецслужб, попытка копировать аналитическую
работу по программам подготовки спецназа и академии МИД и СВР - может.

Авторы работы "Венчурные фонды"

Военная доктрина нации отличается от военной доктрины
государства, в том числе в ценностном и нормативном плане[1]

А. Подберезкин, профессор МГИМО(У)


За рубежом и в меньшей степени в России в последние десятилетия появилось немало теоретических работ посвященных стратегическому прогнозу и стратегическому планированию в военном деле. Суть этих работ в конечном счете сводится к минимизации субъективных ошибок, свойственных при принятии важнейших военно-политических решений, прежде всего за счет увеличения объемов и скорости обработки информации, поиска "интеллектуальных" механизмов ее систематизации и даже вычленения качественно значимых данных.

Большое внимание также уделяется созданию новых алгоритмов подготовки и принятия решений, анализу ситуации, мониторингу, прогнозу и планированию. Можно сказать, что в последние 10-15 лет на Западе была проделана огромная работа по "интеллектуализации" военной политики, прежде всего в стратегического военного планирования, что позволило значительно оптимизировать в том числе и военные расходы. Представляется, что сохранение стабильно низких военных расходов в Европе (на уровне 2% и даже 1% ВВП), а также сокращение военных расходов США в последние годы во многом было вызвано именно "интеллектуализацией" военной политики, которая смогла серьезно оптимизировать оборонные расходы Запада. В этом смысле можно согласиться со справедливым утверждением ученых МФТИ, которые написали в своей работе в 2013 году: "Наша уникальная возможность состоит в том, что мы можем изучить 14-летнюю историю реформ в национальной разведке США и, проанализировав удачные решения, избежать основных ошибок. Но для правильного понимания изменений, прежде всего, необходимо понять образ мысли тех людей, усилиями которых были проведены эти реформы"[2]

В особенности, когда речь идет о долгосрочных последствиях таких решений. Так, например, командование ВМС США весной 2014 года заключило контракты на строительство десяти атомных подводных лодок типа "Вирджиния" стоимостью 17,6 млрд долл., которые будут находиться на вооружении по меньшей мере до 2060 года[3].



Эти лодки составят основу морской мощи США в XXI веке, но не только. Развертывание этих лодок внесет существенные изменения в баланс сил, формируемый ВТО, прежде всего КРМБ, а также увеличению способности США наносить удары с помощью КРМБ с разных стратегических направлений. Учитывая, что таких лодок будет развернуто, как минимум, 30, а КРМБ, - соответственно, - 360, это может означать появление нового фактора в стратегическом уравнении Россия - США.

Также, впрочем, как в 1964 году в ВВС США (Корпорация "РЭНД") оценивались возможности советских перехватчиков.

[4]

"Цена ошибки" субъективного подхода в стратегическом планировании может быть очень высока, даже катастрофична. Поэтому в США, например, публично и в закрытом режиме ведется бурная интеллектуальная работа в области военного искусства. Так, принятый 5 января 2012 года МО США документ "Поддержка глобального лидерства США: приоритеты в XXI веке", конкретизирует более общие, ранее принятые документы с точки зрения МО. Прежде всего военно-политической обстановки, вызовов и угроз и будущего развития Вооруженных Сил США. Что принципиально важно, так это то, что новый документ, с одной стороны, готовит ВС США к адекватному ответу на новые вызовы и угрозы, а с другой - приводит в соответствие эти меры с ресурсной базой страны. С точки зрения главной военно-политической цели - способности ВС США одновременно вести "две большие войны" (а при Р. Рейтинге даже "две с половиной войны") - при Б. Обаме ставится цель более скромная - "ведение одной большой войны" и "предотвращение второй потенциальной войны". Другими словами при Б.Обаме произошел определенный пересмотр военных возможностей США, которые привели в соответствие с новыми задачами и приоритетами.

При этом в документе говорится, что акцент будет сделан на обеспечение бесперебойного доступа США и их союзников к жизненно важным природным ресурсам, а также безопасности путей доставки товаров и услуг морскими и воздушными путями (так называемые "зоны (объекты) глобальной значимости" ЗГЗ - global commons). Любой государственный или негосударственный актор, который создает помехи в этих ЗГЗ, автоматически становится источником угрозы национальной безопасности США и попадает в разряд их противников, против которых дозволено использование военной силы[5].

Сказанное можно расценить и следующим образом: современная военная доктрина США усиливает акцент не на контроле отдельных территорий, а пространств, где расположены значимые природные ресурсы и транспортные коридоры. Контроль над территориями, неизбежно связанный с оккупацией и ролью сухопутных сил, уступает место контролю над ресурсами и транспортными коридорами.

Для России этот вывод имеет особое значение, ибо азиатская часть нашей страны является как местом концентрации природных ресурсов, так и пространством для транспортных коридоров. Как с запада на восток, так и с севера на юг.

В соответствии со сменой этих военно-политических приоритетов в США происходят и изменения в распределении национальных ресурсов, выделяемых на оборону. Учитывая возросшую роль ВКО и в целом НИОК, эти расходы увеличиваются. В других областях, которые являются менее приоритетными, они сокращаются. Так, в новой доктрине предполагается существенное сокращение военного потенциала США в некоторых родах и видах ВС. К 2020 году планируется существенное сокращение личного состава сухопутных сил США (по самому скромному варианту - с 570 тыс. до 482 тыс. чел., по более радикальному - до 360 тыс. чел.) и корпуса морской пехоты (с 220 до 175 тыс. чел. (или даже до 154 тыс. чел.). Численность гражданских служащих минобороны должна уменьшиться на 20% (до 630 тыс. чел.) или на 30% (до 550 тыс.). Сокращаются "силы передового базирования" США в Европе и Азии (со 150 до 100 тыс. чел.). Во многом эти сохранения компенсируются усилением роли ВТО и ВКО, а также мобильности ВС, роботизацией и автоматизацией ведения военных операций.

Общий объем "экономии" военного бюджета составит за ближайшие десять лет 450 млрд долл. (реалистичный вариант) или 1 трлн долл. (наиболее радикальный вариант, против которого возражают сами военные и нынешний министр обороны Л. Панетта). Планируется также введение системы строгого аудита минобороны, известного своей расточительностью и коррупционными связями с ВПК[6].

Таким образом в 2010 году в США были приняты принципиальные решения, уточняющие на долгосрочную перспективу обе группы проблем, лежащих в основе военной политики США: цели и задачи политики и ресурсы, выделяемые для их решения.

Есть основания для того, чтобы в Военной доктрине России также были проведены корректировки и сделана существенная переоценка. Прежде всего в ведущих двух группах факторов:

- целей и задач внешней и военной политики, прежде всего с точки зрения определения их четкой приоритетности, с точки зрения национальной безопасности. Причем, как внешних, так и внутренних опасностей и угроз с выделением впоследствии из них "чисто" военных. Представление о приоритетах таких угроз национальной безопасности дают многие данные: их перечень в официальных документах и заявления, бюджетных приоритетах, кадровых и иных административных решениях, деятельности отдельных федеральных органов власти. Так, например, в деятельности Росфинмониторинга такая приоритетность просматривается отчетливо.

[7]

Аспекты в работе Росфинмониторинга отчетливо показывают приоритеты в деятельности Правительства РФ и обеспокоенность внутренними опасностями и угрозами со стороны руководства страны распределяются следующим образом:

1. Борьба с терроризмом (23,2%).

2. Коррупция (17%).

3. Государственные закупки (16%).

4. ЖКХ (7,8%).

5. Наркотики (6,8%).

Очевидно, что на первом месте (Борьба с терроризмом) лидируют внутренние военные опасности, которые, однако, во-первых, связаны с внешними факторами (поддержкой из-за рубежа), а, во-вторых, коррелируют с другими приоритетами, которые в наибольшей степени влияют на дестабилизацию и развитие внутренней опасности, превращения ее во внутреннюю военную угрозу, прежде всего для сепаратизма.

- выделяемых национальных ресурсов на достижение главной цели и решения основных задач.

При этом такое уточнение и корректировки должны быть сделаны в соответствии с целями и задачами Национальной стратегии, а не исходя из интересов отдельных родов и видов ВС России, финансово-промышленных групп и других лоббистских объединений. Поэтому определение этих параметров должно быть сделано не на уровне МО и ГШ, а на уровне высшего политического руководства с участием МИДа, СВР, руководства ФС РФ и представителей структур всей военной организации страны.

К решению таких задач необходимо привлечь также экспертное сообщество, общественные институты и региональные органы власти. Только "соборное" общее понимание целей и задач развития нации, определение приоритетов и угроз может стать реальным обоснованием для решения о том какими средствами и в каком объеме (грубо говоря, - "доля ВВП") должна пожертвовать нация.

Особое значение в этой связи приобретает усиление эффективно тратить выделение на военные цели ресурсы. Надо понимать, что не имея союзников, Россия может рассчитывать в основном на собственные силы. Если измерять их с точки зрения только экономики, то они составляют 3% мирового ВВП. Видимо, это и есть объективный предел, на который мы можем ориентироваться, расходуя на оборону не более 5% своего ВВП.

Собственно масштаб, объем национальных ресурсов в целях обороны определяется этими показателями. Другое дело, что политические цели и средства лежат за пределами экономических критериев, потенциально существенно расширяя национальные возможности обеспечения безопасности.

Наконец, очень важный вопрос заключается в том, насколько эффективно тратится эти ресурсы, если цели и приоритеты правильно сформулированы? Именно такая задача представляется самой трудной для решения потому, что в России не существует ни "реальных денег", ни процесса конкуренции при выборе того или иного решения, ни, тем более, процесса оценки по критерию "стоимость - эффективность". Основные решения по распределению ресурсов принимаются субъективно, как правило, игнорируя как поставленные цели и задачи, так и механизм распределения ресурсов.

Поэтому изначально важно решить три принципиально управленческие задачи:

1. Определить военно-политические цели и задачи, оформить их законодательно и нормативно.

2. Уточнить распределение ресурсов, прежде всего бюджетных, для решения этих целей и задач.

3. Создать эффективный механизм распределения выделенных национальных ресурсов и контроля над их использованием.

Эти задачи являются ключевыми для военной политики современного государства и им должно быть уделено самое приоритетное внимание. К сожалению, в прежние десятилетия именно эти задачи "выпадали" из поля зрения высшего руководства страны, боле того, нередко сознательно им игнорировались.


___________________________

[1] Подберезкин А.И. Ответственность элиты // Вестник МГИМО(У). 2014. N 2. С. 224.

[2] Венчурные фонды. М.: МФТИ. 2012. С. 5.

[3] ВМС США купили подлодок на 18 миллиардов долларов / Эл. ресурс: "ЦВПИ" и "Лента.RU". 2014. 29 апреля / http://eurasian-defence.ru/

[4] Analysis for Military Decisions, Edited by E.S. Quade. November 1964. http://scholar.google.ru/scholar_url?hl=en&q=http://www.dtic.mil/cgi-bin/GetTRDoc%3FAD%3DAD0453887&sa=... http://dtic.mil/dtic/AD0453887.pdf. С. 39.

[5] Конышев В., Сергунин А. Что означает новая военная доктрина США для России? / Эл. ресурс: "Экспорт вооружений". 2012. 16 февраля / http://www.arms-expo.ru/055057052124050054055054055.html

[6] Конышев В., Сергунин А. Что означает новая военная доктрина США для России? / Эл. ресурс: "Экспорт вооружений". 2012. 16 февраля / http://www.arms-expo.ru/055057052124050054055054055.html

[7] Публичный отчет о работе Федеральной службы по финансовому мониторингу в 2013 году / http://fedsfm.ru/content/files/activity/annualreports/%D0%BF%D1%83%D0% B1%D0%BB%D0%B8%D1%87%D0%BD%D1%8B%D0%B9%20%D0%BE%D1%82%D1%87%D0%B5%D1%82_2013.pdf. С. 13.

Док. 672061
Опублик.: 24.05.14
Число обращений: 0