Ученые России имеют получившие мировое признание пионерные разработки
в долгосрочном прогнозировании и стратегическом планировании[1]

А. Некипелов, академик, Председатель Координационного
Совета РАН по прогнозированию

Развитие идет ... не путем вытеснения предшественников,
а путем расширения возможностей[2]


Стратегическое прогнозирование и планирование в интересах национальной безопасности в России и за рубежом опирается на опыт и теоретические основы национальных школ прогнозирования и планирования, теории и методологичен, которые являлись, как правило, общими для всех областей человеческой деятельности.

Невозможно создать "автономную" школу стратегического военного прогноза и планирования без опоры на фундаментальные методологические основы прогнозирования, разработанные человечеством в таких областях, как: философия, экономика, наукознание и др.


а). Российские реалии

... решение этих важнейших задач наталкивается на отсутствие
профессионально подготовленных кадров в области долгосрочного
прогнозирования и стратегического планирования...[3]

А. Некипелов, академик, Председатель Координационного
Совета РАН по прогнозированию


К сожалению, 2013 год был отмечен целой серией решений, в результате которых постоянно "снижалась планка" стратегических прогнозов и планирования темпов социально-экономического развития, в т.ч. роста ВВП страны. Это свидетельствует как о состоянии экономики страны, так и уровне стратегического прогноза и стратегического планирования. Если в январе 2013 года ставилась задача "обеспечить устойчивый рост не менее 5%", то уже через 2 месяца прогноз снизился до 3,6%, а в конце года - до 2,9%, а в базовом сценарии до 2012-2030 годы[4]. В начале 2014 года прогноз снизился до нуля. Соответственно резко снижаются бюджетные возможности, а, главное, возможности инвестирования в НЧК, прежде всего, науку, образование и технологии. Что неизбежно отражается на военных возможностях России и ее месте в мире. В частности, прогнозируется, что доля ее ВВП снизится с 4% в 2012 г. до 3,4% в 2030 г. Естественно, что подобная динамика отражается и на военной мощи страны в будущем. Особенно на фоне быстрого роста военной мощи новых центров силы и США.

Важно отметить по меньшей мере два обстоятельства. Во-первых, как видно из долгосрочного прогноза роста ВВП России, в лучшем случае эти темпы роста не будут превышать 3,9-5,3%, что совершенно недостаточно и не соответствует реальному потенциалу роста экономики страны.

Во-вторых, с точки зрения обеспечения безопасности, такие темпы роста неизбежно приведут к серьезному относительному отставанию России уже не только от нынешних мировых лидеров - США, стран Евросоюза и КНР, - но и от будущих - Индии, Бразилии, Индонезии, Мексики и других государств.



Наконец, существует немало и других факторов, свидетельствующих о снижении темпов национального развития. Прежде всего в области развития национального человеческого капитала (НЧК)[5], что непосредственно отражается на военной мощи России[6]. Так, по оценкам германских ученых и иным, в т.ч. ООНовским источникам, численность населения России к 2030 году может сказаться на 15 млн человек, а по индексу развития человеческого потенциала (ИРЧП) Россия, напомним, по-прежнему остается в пятом десятке государств.

Следует отметить, что подобное отставание в темпах роста ВВП и качестве НЧК сказывается не только на уровне технологического развития страны, но и в конечном счете, - на качестве личного состава ВС и ВиВТ. При этом, к сожалению, мы пока что не можем ни делать достоверные стратегические прогнозы, ни концепции долгосрочного развития. Это означает, что наши возможности в области стратегического планирования также очень условны. Это хорошо видно на примере состояния стратегического прогноза и планирования в ключевых отраслях определяющих уровень современного этапа технологического развития - информационных технологий. По оценке экспертов, проанализировавших Стратегию развития IT до 2020 года, например, "Долгосрочное планирование в IT - сравнительно новое для России явление. "Дорожная карта" развития IT-отрасли, во многом послужившая основой для программного документа Минкомсвязи, была принята лишь в июле 2013 года. До этого развитием информационных технологий чаще занимались непрофильные ведомства: Минобразования, Минфин и Минэкономразвития.

Чтобы перечислить официальные документы, целиком и полностью посвященные именно информационным технологиям, хватит пальцев одной руки. Все они - и утвержденная Владимиром Путиным в 2008 году концепция развития информационного общества, и получившая одобрение Дмитрия Медведева в 2011-м стратегия инновационного развития - имели скорее социальную, нежели технологическую направленность. В основном они предлагали с помощью IT повысить качество образования, медицинского обслуживания и общей правовой грамотности населения"[7].

При этом важно изначально определить основные индикаторы (критерии) развития ВС и ВиВТ. Пока что не существует общепринятых и достоверных критериев оценки военной мощи государств, что вызывает сомнения в реалистичности стратегических прогнозов и адекватности военного планирования. Происходит то же, что и в других отраслях. На примере Стратегии развития IT это выглядит следующим образом. Формально предлагаемые показатели совершенно не отражают реалий, а тем более стратегических приоритетов.



Прогноз и конечные абсолютные цифры и процентный прирост вызывают сомнения. Прежде всего с точки зрения их обоснованности, когда они являются результатом экстраполяции (не всегда аргументированной), а не следствием постановки задачи. Так, "Столь рекордные показатели, как отмечают в Минкомсвязи, вполне достижимы. Все, что для этого нужно, - обеспечить ведомство "системной государственной поддержкой" и провести "масштабную информатизацию предприятий экономики".

Однако стоит проанализировать установленные министерством показатели повнимательнее, и окажется, что в выкладках по каждому из описанных сценариев содержатся многочисленные неточности. Все они в совокупности заставляют усомниться в том, что в ведомстве на самом деле детально продумали оба предложенных варианта"[8]. Похоже, что, как и в других, к сожалению, многочисленных случаях, прогнозы и оценки делаются "с потолка", являясь фактически отписками, данью моде высшего руководства.

Сказанное имеет отношение непосредственно к военному планированию. Думается, что для ГОЗ-2030 ситуация может быть названа как схожая. Поэтому и приемы одни и те же. Так, в Стратегии IT "К примеру, прогноз объемов тиражного ПО в базовом варианте растет в документе слишком уж неравномерно. Так, за первую "трехлетку" прирост составляет 54% (с 78 до 120 млрд руб.), за вторую - лишь 4% (со 120 до 125 млрд), после чего снова следует взрывной рост (около 20% за два года). Что является причиной таких скачков, в документе не поясняется"[9].



Прогнозы по объемам тиражного программного обеспечения в базовом и форсированном сценариях Минкомсвязи выглядят довольно странно - базовый сценарий здесь по какой-то причине "опережает" форсированный.

Кроме того, многие показатели в обоих сценариях скорее всего получены путем "округления" с точностью до десятков миллиардов рублей. Так, судя по всему, произошло с цифрами по размеру отрасли и объему внутреннего рынка - в черновике стратегии их составляющие вообще не были прописаны, так что, возможно, итоговый план по ним определялся ведомством "на глазок".



Оценивая потенциал российской IT-отрасли, авторы стратегии пишут: "Средний темп роста российского рынка за последние 10 лет превосходит среднемировой, при этом российская отрасль информационных технологий в ближайшие 5-7 лет имеет потенциал значительно более быстрого роста - на 10 процентов и более в год". Однако, если посмотреть на целевые показатели министерства, то даже в разработанном ими форсированном сценарии развития до 2018 года заложены более низкие темпы роста.

Анализ сохранившейся в Сети рабочей версии документа позволяет выявить и куда более значительные нестыковки, содержащиеся в итоговом тексте. Часть из них касается оценок рыночного объема отрасли (а также количества пользователей интернета и устройств, подключенных к Сети); часть - человеческого капитала в IT и вопросов международного экспорта и инвестиций. Особенно интересными эти неточности выглядят на фоне отраслевого доклада о мерах по развитию IT, подготовленного Ассоциацией предприятий компьютерных и информационных технологий (АПКИТ) и компанией McKinsey & Company в 2012 году. Но обо всем по порядку.



Странный рост объемов российского рынка в базовом и форсированном сценариях за последнюю "двухлетку" (2019-2020 годы), "выравнивается", если отодвинуть целевые показатели до 2021 года[10].

Не менее важно рассматривать показатели и критерии относительно других стран-участниц ВПО. Как минимум, - ведущих государств. В рассматриваемой Стратегии IT берется более 140 государств. Это крайне необходимо потому, что сами по себе количественные показатели военной мощи мало о чем говорят. Например, в популярных аналитических презентациях, критерии определяющие военную мощь Ирана выбираются произвольно.

Как видно из этих критериев, они не только очень условны (данные, "округлены"), но и выбраны произвольно, а, главное, не дают подлинного представления о реальной военной мощи Ирана, а тем более в сравнении с потенциальными противниками - Саудовской Аравией, Катаром, наконец, Соединенными Штатами. Определение критериев военной мощи для стратегического прогноза и планирования имеет крайне важное значение. Прежде не только количественных, но и качественных. Так, расширение аппаратов военных атташе Японии в Европе и Африке, заложенное в бюджете на 2014 год, свидетельствует о том, что военное планирование Японии отнюдь не ограничено задачами "Сил самообороны" ии регионом Ю-В Азии и АТР.



В этом смысле данные стратегического анализа и тем более стратегического прогноза должны быть максимально информативны, во-первых, и даваться в сравнении с данными других государств, во-вторых. Наиболее достоверными из них можно считать данные международных институтов, а также выбор ими критериев и показателей, которых в последние десятилетия разработаны и апробированы тысячи, даже десятки тысяч.

Так, например, если говорить о стратегическом прогнозе и планировании в той же IT группе отраслей, то можно согласиться с выбором укрупненных показателей, хотя для целей стратегического планирования и прогноза в военной области такого набора критериев было бы недостаточно.



Стратегия развития IT-отрасли дважды упоминает о положении России "среди 142 стран", фактически ссылаясь на один и тот же рейтинг конкурентоспособности. Один раз он представлен как данные АПКИТ, другой - как рейтинг Всемирного экономического форума. Очевидно, что во втором случае чиновники Минкомсвязи догадались прочитать сноску в подготовленном АПКИТ докладе - "Источник: World Economic Forum Global Competitiveness Report 2012"[12].





Низкие темпы роста ВВП и национального развития, таким образом, становятся прямой угрозой безопасности, в т.ч. военной нашей страны и всей нации. Особенно если речь идет об отставании в развитии НЧК и технологий будущего, шестого технологического уклада. Очевидно, что нынешние финансово-экономические власти страны смирились с этой тенденцией, но для нации, её ОПК и Вооруженных Сил России она совершенно неприемлема так как приведет к дальнейшему увеличению разрыва в политических и экономических возможностях и объективному росту внешних и военных угроз. Таким образом военно-политическому руководству страны предстоит принимать решения о противодействии этим внешним опасностям и военным угрозам в постоянно ухудшающейся политико-экономической и военной обстановке.


_______________

[1] Некипелов А.Д. Предисловие / Кузык Б.Н. Прогнозирование, стратегическое планирование и национальное программирование. 4-е изд. перераб. и доп. М.: Экономика, 2011. С. 3.

[2] Галимов Э. Ноосфера Вернадского - это нравственный подход // Независимая газета. НГ-наука. 2014. 14 мая. С. 9.

[3] Некипелов А.Д. Предисловие / Кузык Б.Н. Прогнозирование, стратегическое планирование и национальное программирование. 4-е изд. перераб. и доп. М.: Экономика, 2011. С. 3.

[4] Гринберг Р. Опасный пессимизм // Российская газета. 2014. 24 января. С. 17.

[5] См. подробнее: Подберезкин А.И. Национальный человеческий капитал ТТ. I-IV. М. МГИМО(У). 2011-2013 гг.

[6] Об этом подробно написано: Подберезкин А.И. Военные угрозы России. М.: МГИМО(У). 2014. С. 187-224.

[7] Дмитриев Д. Степанов В. Чиновник цифрами играл / Эл. ресурс "Лента.ru". 2013. 11 ноября / http://lenta.ru/articles/2013/11/15/strategy

[8] Дмитриев Д. Степанов В. Чиновник цифрами играл / Эл. ресурс "Лента.ru". 2013. 11 ноября / http://lenta.ru/articles/2013/11/15/strategy

[9] Дмитриев Д. Степанов В. Чиновник цифрами играл / Эл. ресурс "Лента.ru". 2013. 11 ноября / http://lenta.ru/articles/2013/11/15/strategy

[10] Дмитриев Д. Степанов В. Чиновник цифрами играл / Эл. ресурс "Лента.ru". 2013. 11 ноября / http://lenta.ru/articles/2013/11/15/strategy

[11] Defense Programs and Budget of Japan / http://www.mod.go.jp/e/d_budget/pdf/260130.pdf. P. 21.

[12] Дмитриев Д. Степанов В. Чиновник цифрами играл / Эл. ресурс "Лента.ru". 2013. 11 ноября / http://lenta.ru/articles/2013/11/15/strategy

Док. 671814
Перв. публик.: 17.05.14
Последн. ред.: 27.05.14
Число обращений: 0