Александр Гронский: Представление о войне у современной белорусской молодёжи по опыту рецензирования текстов работ, направленных на конкурс, посвящённый 65-летию освобождения Белоруссии.Назад
Александр Гронский: Представление о войне у современной белорусской молодёжи по опыту рецензирования текстов работ, направленных на конкурс, посвящённый 65-летию освобождения Белоруссии.
Современные представления белорусского общества, а особенно молодёжи, о Великой Отече-ственной войне представляют собой интерес для анализа. Уже само название праздничной даты, от-мечаемой в июле 2009 г., "65 я годовщина освобождения Республики Беларусь", подчёркивает не-кую искусственность праздника, ведь освобождение произошло в 1944 г., а Республика Беларусь по-явилась лишь в конце 1991 г. Между этими двумя событиями нет никакой связи, поскольку освобож-дение Белоруссии было освобождением части территории Советского Союза, а объявление независимости Белоруссии было элементом начала распада того же Советского Союза. За белорусскую независимость во время Великой Отечественной боролись как раз коллаборанты, сотрудничавшие с немецкими оккупантами, т.е. те, от кого Белоруссию в 1944 г. и освобождали. Современные страны Прибалтики или Украина чётко понимают этот момент, поэтому их национальными героями становятся как раз коллаборанты, те, кто выступал за независимость их территорий от Советского Союза. На Украине этот процесс более сложный, ведь украинцы как восточные славяне могут разделять гордость за такие категории как "русский солдат", "русский характер" и т.п. Белорусская же ситуация представляется совершенным исключением из этой логики национальной гордости. На день освобождения Минска от немцев был перенесён государственный праздник День Независимости, как бы подчёркивая, что независимость или, как сейчас любят говорить белорусские политики, суверенитет и независимость, принесла в Белоруссию Красная Армия. Это убеждение настолько растранслировано через СМИ, заявления политиков, школьное и высшее образование, а также науку, что ни у кого не вызывает сомнений. Объяснения именно такой логики можно встретить примерно следующие: Красная Армия спасла белорусов от нацистского геноцида, т.е. сохранила как нацию, что и дало в будущем возможность этой нации получить независимость. Однако если исходить из этой логики, то можно сказать, что за независимость Белоруссии выступали первые русские князья, которые боролись с кочевниками на южных рубежах Древней Руси и не давали возможности этим самым кочевни-кам дойти до белорусских земель. Александр Невский, разбив крестоносцев на Чудском озере, тоже по этой логике попадает в ряд сторонников независимости Белоруссии, ведь крестоносцы беспокоили не только Новгородчину, но и белорусские земли. Этот список можно продолжать долго.
В представлении современной белорусской молодёжи знания по истории Белоруссии имеют именно воспитательное наполнение: гордость за свой народ на определённых этапах, переживания по поводу национальных неудач и т.п. Возможно, это нормально для стандартного белоруса, который историческими знаниями в обыденной жизни не пользуется, но эти же представления перекочёвывают в работы, имеющие целью некую научность и аналитичность. Мне пришлось проверять около десятка работ учеников старших классов белорусских школ (с 8 го по 11 й) и учащихся колледжей (с 1 го по 3 й курс), посвящённых Великой Отечественной войне. Практически все работы имеют идеологическую однотипность в смысле представлений о "наших" и "иных" в тот период, а также некоторую информацию, уже ставшую штампом на подсознательном уровне. Не стану утверждать то, что мои выводы по поводу школьных эссе абсолютно корректны: я читал лишь те, которые попали мне на рецензию. Но эти несколько работ, а также исторические знания, с которыми приходят студенты в вузы, позволяют мне считать, что существует некая тенденция к приданию белорусских черт некоторым "полезным" событиям, существовавшим в намного более глобальных масштабах, чем локаль-ные белорусские явления.
Так, белорусская пропаганда очень чётко связывает социально-экономическую политику со-временной Белоруссии с защитой человека труда, простого рабочего и крестьянина. Возможность трудиться и получать за это деньги является одним из становых элементов современной белорусской пропаганды и даже включена в идеологию белорусского государства как "белорусское экономиче-ское чудо", "социально ориентированная экономика" и т.п. Видимо, именно поэтому всё, что связано с проблемами, воспринимается школьниками и учащимися как невозможность мирно трудиться, достигать экономического благополучия. Поэтому оказывается, что война началась тогда, когда бело-русский народ занимался "мирным трудом", причём из текста видно, что "мирный труд" - это не ка-кая-то аллегория мирной жизни вообще, а именно конкретная трудовая деятельность в данный мо-мент времени, т.е. подросток, писавший эссе, явно не отдаёт себе отчёт в том, что война началась в 4 часа утра в воскресенье. Это не просто ошибка или описка, это некритическое восприятие той ин-формации, которую предлагают лица и органы, ответственные за воспитание и привитие чувства белорусского патриотизма. Этот штамп, как и многие другие, разработан для пропаганды достижений независимости, а потом постепенно начал накладываться на любые эпохи и по любому поводу. Это - попытка всюду находить тотальную субъектность белорусской нации во все времена.
Конечно, встречаются и описки, однако они тоже заставляют задуматься. В советское время каждый слабоуспевающий школьник знал, когда родился В.И. Ленин и произошла Великая Октябрь-ская Социалистическая революция. Эти даты сидели в сознании, навсегда впечатавшись в память. Сейчас ситуация изменилась, поэтому актуальными стали другие даты. Тем не менее, дата начала Великой Отечественной получила более широкое распространение, поскольку с 2005 г. в связи с юбилеем Победы знания о войне стали транслироваться с большей частотой. Для студентов появи-лись даже спецкурсы, посвящённые войне, которые исчезли из учебных программ в 2008 г. Благода-ря такому потоку информации дата начала войны должна была бы быть известна всем, однако встре-тившееся мне в одном из текстов 21 июня 1941 г. заставляет задуматься. Хорошо, если это на самом деле описка, а не приблизительное знание материала.
Знания о войне, к сожалению, бывают слишком уж заштампованными. Это происходит от не-критического восприятия того материала, который школьники получают из окружающей среды. Так, если судить по их эссе, немцы уже при штурме Брестской крепости использовали тяжёлые танки "Тигр", хотя первая обкатка "Тигров" на Восточном фронте произошла лишь под Ленинградом в 1942 г., а массовое их применение и того позже. В массовом сознании существует формула того, что "Тигр" - немецкий танк времён войны, поэтому о нём школьники упоминают прямо с первых дней войны, не задумываясь, что он появился позже. Т.е. существует непонятная уверенность, что "свои" и "враги" имеют определённый набор неких характеристик, которые константны и существуют все-гда на протяжении какого-то периода или вообще постоянно. Шаблонное представление о "своих" и "чужих" иногда перебрасывает положение дел, характерное для определённого периода, на другие периоды истории, как очень близкие, так и достаточно отдалённые. Например, у белорусских националистов сложилось мнение об "антибелорусскости" русских, ссылаясь на то, что, например, в Севе-ро-Западном крае Российской империи открывались школы на государственном русском, а не на белорусском языке. Это объявлялось русификацией, а затем образ "жестоких русификаторов" переносился на остальные периоды истории, даже на те, когда белорусов как отдельного этно-культурного субъекта не существовало. Поэтому упоминание о "Тиграх" в июне 1941 г. на фоне некоторых "достижений" белорусской исторической мысли вполне нормально, да и, наверное, информация о том, когда немцы впервые применили "Тигры", требует специальных знаний, которыми каждый школь-ник обладать не обязан. Другой вопрос, что нынешние школьники, как и их старшие собратья - студенты не задумываются над тем, чтобы подвергнуть информацию критическому анализу или даже элементарно перепроверить факты, уж очень удобно мыслить штампами, сразу становится ясно, по-чему нас не любят или кто наш враг.
Ещё одна проблема белорусских белорусскоязычных текстов - это непонимание нагрузки бе-лорусских слов. Так, фраза "Нашы салдаты змагл╕ перамагчы гэтыя крывавыя гады" переводится на русский как "Наши солдаты смогли победить эти кровавые годы". Явно автор не совсем понял нагрузку слова "перамагчы" ("победить"), тут, скорее, подошло бы слово "пережить" или какой-нибудь его синоним. Эта проблема многих формальных носителей белорусского языка, которые при-выкли говорить и думать по-русски, а некоторые виды деятельности вынуждены вести по-белорусски. Так, курс истории Белоруссии практически везде преподаётся на белорусском языке, остальное вузовское образование идёт на русском, поэтому написание работ на белорусском языке имеет свои подводные камни. Особенно страдает перевод таких белорусскоязычных работ на рус-ский язык: всплывает большое количество несогласований в предложении, использование слов в иной нагрузкой и проч. Белорусский язык в Белоруссии не очень популярен при общении, поэтому лишь редкие люди могут грамотно говорить на нём. Кстати, если переводить на русский тексты ранних белорусских националистов, которые в начале ХХ в. начали использовать белорусскоязычную пропаганду, то встаёт та же проблема: использование простонародных слов, которые почему-то на русский переводятся литературными, несогласование предложений, тавтологии.
Однако самая большая проблема практически всех текстов - это, если можно так выразиться, "обелорусивание" положительных персонажей, придание белорусских черт или, что бывает чаще, объявление белорусами всех, кто представляет собой образ положительного героя. Причём прямо о том, что кто-то является белорусом, не говорится, эта информация получается из контекста, поэтому потребитель информации делает некоторые выводы сам, а такие выводы, естественно, представляют для потребителя большую ценность, чем навязанные извне. Получается, что информация о белорусскости того или иного лица или группы лиц входит в подсознание без критики.
Но самым интересным в работах школьников и учащихся колледжей является представление о Белоруссии и её роли в войне. Во-первых, благодаря государственной пропаганде у белорусского населения складывается впечатление, что Белоруссия была во время войны центром боевых дей-ствий. Все события были завязаны на том, чтобы захватить или освободить Белоруссию.
Так, Советский Союз очень часто ассоциируется в сознании современных школьников с Бело-руссией. Причём настолько, что цифры советских потерь почему-то однозначно воспринимаются как цифры потерь только белорусских. В итоге создаётся впечатление, что потери белорусского народа в войне были очень значительными, что создаёт дополнительный эмоциональный фон и представление об особых страданиях белорусского народа. Безусловно, тяготы войны, выпавшие на долю белорусского народа, не подвергаются сомнению, но усиленно эксплуатировать трагизм ситуации представляется не очень корректным как минимум перед памятью представителей других народов. Белоруссия воспринимается сознанием белорусских школьников именно как страна, на которую напали немцы, т.е. тогдашняя большая родина - Советский Союз - ассоциируется у школьников с малой ро-диной - с БССР, причем, когда в эссе пишется о защите страны, имеется в виду именно Белоруссия или даже её часть, например, Полесье. Поэтому и получается, что "тяжёлая борьба за наше Полесье" ассоциируется с борьбой "за всю нашу Родину". Белоруссия становится практически единственным полем боевых действий. Все остальные военные действия воспринимаются как периферийные, не заслуживающие серьёзного внимания. В этом смысле положительно смотрятся только те работы, которые исследуют деятельность конкретных людей или организаций в конкретных населённых пунктах. Тогда "регионализм" как раз кстати. Возможность показать, как боролись с врагом определённые люди в определённом городе, не подразумевает обязательных рассуждений на тему о величии народного подвига белорусов. В таких случаях можно обойтись и тем, чтобы показать, что где-то была "своя война", война, которая велась не за награды, чины или идеи спасения человечества, а война, служившая возможностью определить для себя, кто ты, сможешь ли ты умереть безвестным для всех, но с уверенностью в правоте своего дела, своей борьбы. Такая война не требует патетики, не требует заявлений о том, что деятельность некоего товарища Н. повлияла на ход войны. Вряд ли деятельность какой-нибудь неизвестной группы, не обладающей навыками подпольной работы, но состоящей из патриотов, смогла переломить ход войны. Однако деятельность десятков, сотен таких групп, и не только в Белоруссии, превратили количество в качество, постоянно оттягивая на себя внимание противника, лишая его возможности спокойно чувствовать себя на оккупированной терри-тории. Именно поэтому, работы, в которых рассматривается вклад небольшой группы в большую по-беду, выглядят очень органично. Эти работы не страдают тем недостатком, при котором оказывается, что только белорусы создавали подпольные организации, а все остальные спокойно подчинялись ок-купантам.
Интересно читать и об оборонительных боях Красной армии на территории Белоруссии летом 1941 г., особенно об обороне Брестской крепости. Брестская крепость была одним из символов мужества уже несуществующего советского народа и также уже не существующей Советской армии. В период белорусской независимости она постепенно становилась белорусским символом мужества. С белорусской героикой возникает много проблем, и Великая Отечественная война, пожалуй, лучше, чем что-либо подходит для этого. Остальные события очень плохо вписываются в белорусский геро-ический контекст, поскольку не существовало реальной белорусской субъектности. С появлением БССР эта субъектность стала существовать, поэтому Великая Отечественная война может рассматриваться как событие, в котором белорусы участвовали как белорусы, чем власти современной Белоруссии очень удачно пользуются. Мне приходилось встречать интересные "идеи от лица общественности", когда активисты общественных организаций предлагали сделать Сморгонь городом воинской славы. Сморгонь - небольшой городок в Гродненской области, под которым в период Первой мировой войны происходило противостояние русской и немецкой армий. Там были использованы тогдашние достижения военной промышленности, например, отравляющие вещества, там русские солдаты показывали чудеса героизма, но всё это ушло за ненадобностью после того, как "Вторая Отечественная война" по воле большевистской пропаганды стала "империалистической". Сейчас Сморгонь не является местом белорусской памяти, однако в городе возводится памятник, организации российских соотечественников приветствуют увековечивание памяти русской армии, но, похо-же, что для остальных Сморгонь не является некой идейной ценностью. Так вот, один из активистов одной из организаций соотечественников предложил весной 2008 года обратиться к белорусскому и российскому президентам с просьбой объявить Сморгонь городом русской и белорусской воинской славы. Словосочетание "белорусская воинская слава", особенно по отношению к досоветским собы-тиям вызвала улыбку у всех присутствующих. Когда активиста попросили объяснить, что он имел в виду, когда использовал словосочетание "белорусская воинская слава" по отношению к Первой ми-ровой войне, он сказал, что эта формулировку он придумал, чтобы можно было просить белорусские власти каким-то образом обратить внимание на подвиг Сморгони. Таким образом, вся белорусская героика всегда существовала как часть иной, русской, советской героики, а сейчас суверенитет требует пересмотра этих представлений.
Однако вернёмся к Брестской крепости. Судя по работам школьников и учащихся средних специальных заведений, Брестская крепость является символом мужества белорусского народа, хотя среди защитников Брестской крепости белорусов, мягко говоря, было не много. Так что если и определять национальность защитников крепости, то это были советские люди. Однако из работ вытекает, что защитники крепости отчаянно сражались именно за Белоруссию, а до остальных частей Советского Союза им дела не было. Сражались защитники Брестской крепости "за свободу и независимость родной земли". В этой фразе чувствуется риторика с современными актуалиями: с 2006-2007 гг. белорусские власти активно начинают внедрять в общество именно лозунги свободы, независимости и суверенитета Белоруссии. Видимо, в это время проблемы, возникшие внутри Союзного государства России и Белоруссии, и варианты дальнейшей интеграции стали волновать белорусскую элиту. В 2008 г. по Белоруссии прошёл ряд концертов, носивших общее название "За независимую Беларусь", что достаточно странно, если учитывать, что независимость Белоруссия получила в конце 1991 г. и к 2008 г. была независима уже более 15 лет. Современные школьники, воспринимая пропаганду через школьные учебники и различные виды информирования, подвергаются определённой обработке, при которой некритическое восприятие некоторых блоков информации ведёт к тому, что перепроверить эту информацию никто просто не подумает. Вот и с защитниками Брестской крепости получилось именно так. Сейчас они воспринимаются именно как защитники родной, т.е. белорусской земли. Если проассоциировать современные представления белорусского общества о том, чем же была Белоруссия в составе СССР, то возникает интересная дуальность в них. Одновременно каждый скажет, что Белоруссия была республикой в составе СССР, но когда речь заходит о каком-то герои-ческом значении Белоруссии, тогда появляются мысли о том, что белорусы своим сопротивлением захватчикам смогли спасти остальные народы Советского Союза от немецко-фашистской агрессии. Это очень похоже на утверждение советских учебников о том, что русские княжества в XIII в. помешали монголо-татарам пройтись по Европе, своим сопротивлением измотав и обескровив захватчиков. Только никто не отрицал то, что Русь не входила в состав государственного образования "Европа", а вот Белоруссия в 1941 г. была как раз частью Советского Союза, но про это иногда почему-то просто забывают, рассматривая Белоруссию как отдельный субъект, имевший собственные силы для сопротивления, состоявшие к тому же только из белорусов. Опять же, не подвергаю сомнению бое-вые заслуги тех белорусов, которые прошли войну, сражались в партизанских отрядах и подполье, но они сражались не одни, а как часть советского народа, и остальные составные части этого народа то-же внесли вклад в победу, ничуть не меньший, чем белорусы.
Белорусская героика Великой Отечественной связана в первую очередь не с Брестской крепо-стью или освобождением Белоруссии в 1944 г., а с партизанским движением. Обозначение Белорус-сии как республики-партизанки прочно вошло в представления общества ещё в советское время. Телестудию "Беларусфильм" часто в шутку называли "партизанфильм", намекая на то, что на этой студии было снято много лент о последней войне. И в настоящее время на шествии трудовых коллективов и общественных организаций, проводимых 9 мая, на плакатах, которые несут участники, очень часто можно видеть изображение медали "Партизану Великой Отечественной войны". Однако в связи с тем, что белорусская пропаганда подчёркивает именно "партизанскую" судьбу Белоруссии, которая накладывается на ещё одну пропагандистскую необходимость - подчёркивание борьбы белорусского народа за свободу, независимость и суверенитет, получается интересная смесь представлений, в которой советские партизаны почему-то сражаются за суверенитет Белоруссии. О белорусской независимости грезили во время войны коллаборанты, а не советские партизаны, получается, что по-степенно действия партизан наполняются противоположным, но актуальным сегодня смыслом. Вот и в школьных эссе, когда говорится о взаимодействии партизан и частей Красной армии, употребляются термины "наше командование" по отношению к белорусским партизанам и "советское командование" по отношению к Красной армии. По тексту работы Красная армия рассматривается не как своя, а как союзная, не имеющая отношения к Белоруссии, хотя в конце того же текста Красная армия уже "наша". Появляется эта "наша" Красная армия тогда, когда начинает освобождать территорию Белоруссии. Может быть, отделившись независимостью от общего наследия, у современных белорусов остаётся своеобразная гордость, дескать, мы сильные и великие, и никто нас освобождать не должен, сами справимся. Поэтому и Красная армия вдруг становится "нашей", когда начинает освобождение Белоруссии, ведь не престало, чтобы кто-то нам помогал освобождаться. По-моему, это попытка скрыть объективную невозможность реальной субъектности Белоруссии в 40 е гг. ХХ в. Та-ким образом, у нынешних и недавних белорусских школьников представления об отношении к "нашим" и "не нашим" связываются с тем, насколько хорошо или плохо поступали субъекты с точки зрения современных белорусских реалий, отшлифованных современной же белорусской идеологией.
Заслуги белорусского народа перед Победой, естественно, огромны. Белорусская оппозиция ранее пыталась их отрицать, пытаясь навязать мнение, что для белорусов это была не Великая Отечественная, а всего лишь советско-немецкая война, где два диктатора - Гитлер и Сталин - столкнули белорусов в гражданской войне. Сейчас эта тема достаточно маргинальна, но рецидивы время от времени возникают даже в научной среде, что могу подтвердить сам, т.к. осенью 2008 г. слышал это из уст одного исследователя, пытавшегося искать антирусские действия белорусов в любом проявлении белорусской активности, даже не направленной против русских. Однако заслуга белорусов в войне ещё не означает, что именно белорусы войну выиграли. Как ни странно, именно такие выводы приходят на ум, когда слушаешь выступления белорусской элиты. И если в советское время после выхода на экраны польского многосерийного фильма "Четыре танкиста и собака" появилась шутка, что войну выиграли четыре поляка и немецкая овчарка, то по отношению к современной белоруской пропаганде можно сказать, что войну выиграли белорусские партизаны, ну, естественно, при некото-рой помощи Красной армии. Во всяком случае, это очень хорошо прослеживается в подростковых эссе. Так, говоря о роли белорусов в войне, один из авторов утверждает, что белорусы освободили не только Белоруссию, но и половину Европы. Этим обстоятельством автор очень горд, что полностью естественно, но вот только понимание того, что большинство из тех, кто освобождал БССР и половину Европы не были белорусами, у школьников отсутствует напрочь. Однако для современной пропаганды это уже частности, на которые не стоит обращать внимания. Вообще, исходя из детских эссе, белорусы являлись чуть ли не единственным народом-врагом лично Гитлера, и поэтому он хотел уничтожить белорусов полностью. Получается, что нападение на Советский Союз было затеяно Гитлером с единственной целью - уничтожить белорусов, во всяком случае, о других причинах я в эссе не вычитал. Однако нацистский диктатор ошибся. "Гитлер хотел победить наш народ - не вышло!" Вот так, ни много, ни мало именно белорусы, а не кто-то другой, не дали осуществиться жестокому плану Гитлера. Правда, остаётся непонятным, почему же тогда немецкие войска оказались под Москвой, под Ленинградом, на Волге и на Кавказе. Ведь если Гитлер хотел победить белорусов, за-чем ему было идти вглубь России? На этот вопрос ответа нет, хотя есть упоминания о героических подвигах белорусов под Сталинградом, но в этом случае чётко упомянуто, что белорусы сражались в Красной армии, а не в каких-то собственных вооружённых формированиях. И всё же никакие зверства фашистов не смогли победить белорусский народ, считают авторы. Если учесть, что в 1943 г. 65 % территории БССР не контролировалась немцами, т.к. на ней существовали партизанские зоны, тогда можно целиком и полностью согласиться с этим утверждением. Однако из того, что белорусы оказались непобедимыми, вообще-то не следует то, что именно белорусы победили "такую непобедимую и вооружённую до зубов" немецкую армию. А у белорусских школьников именно это и следует: белорусы победили немцев и освободили пол-Европы.
Интересно рассмотреть также и те стереотипы, которые были перенесены в представлении бе-лорусских школьников на белорусов. Это те шаблоны, которые обычно применяют к русским, де-скать, мы люди мирные, но свободолюбивые, поэтому только нас тронь, и врагу не поздоровится. И самое интересное, что, видимо, где-то услышанную или прочитанную о русских формулу одна из ав-торов перенесла на белорусов. В её тексте она звучит так: "Белорусский человек скорее умрёт стоя, чем будет жить на коленях". Слова про "умереть стоя или жить на коленях" сейчас употребляются по отношению к любому серьёзному выбору, связанному с возможностью бороться, чтобы добиться чего-то, или смириться, чтобы довольствоваться малым. У белорусов вполне мог стоять такой выбор. Поражает в этом предложении словосочетание "белорусский человек". Дело в том, что это, скорее всего, это словосочетание подверглось определённой "белорусизации". Поскольку такое словосоче-тание по отношению к белорусам никогда не используется. Вместо него говорится просто "белорусы", "граждане Белоруссии", "белорусский народ" и т.п. "Белорусский человек" - это переделка словосочетания "русский человек", которое вполне распространено и широко употребимо. Расхожая фраза "вы же русские люди" опять же достаточно употребима, фраза "белорусские люди" так же не встречается. Так что в данном случае такое употребление в школьном эссе можно назвать попыткой приписать своему народу чужой штамп, причем, практически не адаптируя его к привычным формулам белоруской пропаганды и восприятия мира.
Однако, если школьники начинают передавать слова своих бабушек, то белорусская риторика сразу пропадает. Пожилые люди, видевшие войну, не говорят о белорусском народе, спасшем мир от коричневой чумы, в их памяти сохранились совершенно другие "небелорусские" маркеры освободи-телей. Так, передавая слова своей родственницы, одна из авторов эссе пишет: "Моя бабушка хорошо помнит, как шли русские, убегали ... немцы". Или в другом месте: "Ведь русские солдаты шли стеной, освобождая деревню за деревней, оставляя после себя веру в будущее". В данном случае слово "русские" передаёт не этническую нагрузку, а более широкую, национально-культурно-государственную, русские солдаты является здесь синонимом Красной/Советской армии. Это все хо-рошо понимают, всегда считалось, что население России - русские, в не зависимости от культурно-этнических принадлежностей конкретной личности. Население советской России также называлось русскими. И ни у кого это не вызывало никаких отрицательных эмоций, все понимали о чём речь. Если вспомнить западные обозначения, которые относились к СССР, то они также обозначались че-рез слова "русский", "Россия": "русская угроза", "Советская Россия" и т.д. Однако в свете белорусской идеологии нужно сформировать собственный героический пантеон, куда входили бы личности, которые нельзя было бы назвать русскими. Поэтому общее для всех жителей Российской империи и Советского Союза представление о русской армии, русском солдате, русском характере в современных белорусских условиях всеми способами переходит в представления о региональной значимости. Слово "русский" выводится из оборота как маркер иной этничности. Белорусские же мотивы героического подвига не так широки как мотивы подвига русского или советского. Например, гордость советскими подводниками не для белорусского патриотизма. Ведь Белоруссия не имеет выхода к морю и подводную войну сложно увязать с подвигом белорусского народа, хотя белорусы среди под-водников и встречались, но информация о них идёт, скорее, как убеждение того, что белорусы боролись с нацизмом не только на Родине, но и с других местах. Когда же широта подвига выходит за рамки белорусских возможностей, но необходима для показа белорусского подвига или белорусской трагедии, тогда пропаганда, рассказывая о Белоруссии, приводит примеры с ней не связанные, но не упоминает о том, что они не белорусские. В результате создаётся впечатление того, что всё говорится о Белоруссии. Именно таким образом построено большинство школьных эссе.
Белорусы внесли весомый вклад в Победу, но из этого никак не вытекает, что они это делали в одиночку. Однако благодаря современным реалиям (суверенитет Белоруссии, время от времени вспыхивающие экономические и политические конфликты между Россией и Белоруссией и т.п.) бе-лорусская пропаганда в презентации своих героев Великой Отечественной забывает, что Белоруссия являлась частью СССР, и её граждане сражались не за суверенитет Белоруссии, а за освобождение Советского Союза. Отголоски этой пропаганды находят своё отражение и в представлении совре-менной белорусской молодёжи о событиях Великой Отечественной войны. Даже ветераны, люди прошедшие войну, сегодня могут говорить в категориях, которые во время войны использовали белорусские коллаборанты. Вот и накануне Дня Победы 2009 г. по белорусскому телевидению показа-ли ветерана-полковника, который заявил, что самое большое достижение Победы - это независимость Белоруссии. 9 мая в трансляции праздничных мероприятий в Минске время от времени появлялись лица, в основном молодёжь, которые говорили, чем для них является Победа. Говорили хо-рошо, искренне, но вот постоянно присутствовал привкус того, что эта победа является только бело-русской и именно с ней связан суверенитет Белоруссии. Т.е. в современном белорусском сознании всё больше и больше стремления коллаборации приписываются советским партизанам и Красной армии. И это почему-то считается нормой.
Вот какие мысли возникли у меня в День Победы после рецензирования работ белорусских школьников и учащихся колледжей, посвящённых 65-летию освобождения Белоруссии.
И в качестве постскриптума. Недавно один мой коллега сообщил, что есть школьники, кото-рые уверены, что 1-й, 2-й и 3-й Белорусские фронты названы так потому, что целиком состояли из белорусов. Я такого объяснения названия Белорусских фронтов не слышал, но сталкивался с убеждением молодёжи в том, что в четырёх Украинских фронтах служили лишь украинцы, поэтому фронты были так названы. К сожалению, процесс растаскивания общих достижений по национальным квартирам продолжается.
