Олег Голишников: Виртуализация политики: большие возможности или новые угрозы?Назад
Олег Голишников: Виртуализация политики: большие возможности или новые угрозы?
Общемировой тенденцией последних десятилетий стало бурное развитие информационно-коммуникационных технологий (ИКТ), влияние которых прослеживается во всех сферах человеческой деятельности.
Массовизация интернета, сотовой, факсимильной и спутниковой связи в значительной степени трансформировали глобальные общественно-политические и социально-экономические процессы, во многом ускорили темпы глобализации и "комплексной взаимозависимости"[1], одновременно обусловили "уплощение"[2] и "сжатие мира", а также зарождение "гибридной реальности"[3].
В то же время стремительное развитие ИКТ, в частности, интернет-технологий носит неоднозначный и вместе с тем амбивалентный характер. С одной стороны, под воздействием "новых медиа" и социальных сетей активно формируется глобальное гражданское общество, обеспечивается транспарентность мировых процессов, интенсифицируются международные связи. Наряду с этим, экспертами особо подчеркивается важность появления новых форм участия граждан в политике, названия которых ранжируются от "электронной демократии" (либо "кибердемократии") до "сетевой демократии". С другой стороны, ИКТ превращаются в ключевой ресурс продвижения интересов, как государств, так и ряда других акторов международной среды, в том числе террористов, экстремистов, членов организованных преступных группировок, которые посредством использования данных технологий могут манипулировать общественным мнением, проводить хакерские атаки, что в свою очередь чревато социальной, экономической и политической дестабилизацией, подрывом основ не только национальной, но и международной безопасности в целом. При этом, как отмечают специалисты, информационно-коммуникационные технологии, стирая грань между реальным и виртуальным мирами, по сути, обеспечивают погружение объекта воздействия в фантастический мир, равно как и расширяют возможности ведения информационной и психологической войны.[4]Тем самым, дальнейшее развитие и распространение ИКТ подспудно способствует формированию нового мирового (в том числе информационного) порядка, привнося в него не только позитивные, но и негативные тренды.
В данном контексте неподдельный интерес представляет изучение и анализ феномена "Wikileaks", акций "Anonymous", "Twitter-революций" на Ближнем Востоке, "BlackBerry-беспорядков" в Лондоне, "блоггерского эффекта" Алексея Навального и т.д. Политический подтекст, мобилизующий фактор этих и других событий дают основания для выдвижения тезиса о происходящей в последнее время виртуализации политики, растущей политизации информационно-коммуникационных технологий. Данное обстоятельство в свою очередь предъявляет совершенно новые требования к представителям академических кругов, экспертам и политикам в деле объективной оценки угрозы использования определёнными силами ИКТ в политических целях, особенно в свете разработки соответствующих мер по их нейтрализации.
За последние годы в России и за рубежом было опубликовано немало работ о возрастающем влиянии информационно-коммуникационных технологий на мирополитические процессы. Эти вопросы широко освещены в работах таких авторов как: И.Н. Панарин, Т.П. Воронина, А.В. Коротков, Б.В. Кристальный, И.Н. Курносов и др.[5] К числу зарубежных апологетов, исследующих вопросы информатизации и компьтеризации общественно-политических и социально-экономических процессов следует отнести Э.Тоффлера, Р. Даля, Ю. Хабермаса, Д. Белла, М. Кастельса, Э. Гидденса, Ж. Бод-рийяра, Дж. Ная и др.[6] Особого внимания, как представляется, заслуживают экспертные доклады ведущих "аналитических ("мозговых) центров", характеризующие ключевые тенденции использования виртуальных средств воздействия на общество и мировую политику, пути эффективного противодействия информационным, в том числе кибер угрозам. В их числе доклады "Меняя правила игры: подрывная технология и стратегия обороны США"[7], "Обречена на провал: Почему кибербезопасность не может быть управляемой"[8], "Безопасное киберпространство для 44 президентства"[9], "Ключевые кибер инциденты с 2006"[10] и т.д.
За основу исследования с точки зрения формирования подходов государств к обеспечению информационной безопасности были взяты стратегические документы США "Стратегия Министерства обороны по действиям в киберпространстве 2011"[11], "Международная стратегия по киберпространству"[12], "Обзор кибернетической политики"[13] и России "Концептуальные взгляды на деятельность Вооруженных сил РФ в информационном пространстве"[14], "Доктрина информационной безопасности Российской Федерации"[15], "Стратегия развития информационного общества в Российской Федерации"[16] и др.
Наличие схожих черт и определенных различий в этих публикациях и документах в оценках роли ИКТ, в том числе "новых медиа" и социальных сетей в большей степени свидетельствует о неоднозначности и гетерогенности их влияния на происходящие в глобализирующемся мире политико-экономические и социокультурные процессы, так как транснациональный характер ИКТ, зачастую, выводит их за рамки контроля оруэлловского "Большого Брата". Несмотря на то, что последние события, связанные с "откровениями" бывшего сотрудника Агентства национальной безопасности (АНБ) США Э.Сноудена наводят по большей части на противоположные выводы, так как обнародованная общественности "схема глобальной слежки" Вашингтона за своими "врагами и друзьями" может поставить под сомнение тезис о неподконтрольности информационных потоков. Тем не менее, масштабы и "всепроницаемость" информации, совершенствование методов и технических средств ее использования и распространения существенно ограничивают возможности акторов в плане контроля.
Данная статья, нацеленная на анализ воздействия продолжающегося технико-технологического прогресса массовых коммуникаций на глобальные политические процессы, по большому счету не вступает в полемику с другими исследователями и представляет собой попытку дать собственную оценку рассматриваемой тематике, основываясь, прежде всего, на примерах конкретных кейсов.
Информационный прессинг и "Войны 2.0"
Превращение информационного пространства в виртуальное поле боя с реальными политическими последствиями приобретает актуальное значение во взаимоотношениях акторов мировой политики, в том числе государств, которые стремятся достигнуть информационного превосходства посредством нанесения ущерба информации и информационным системам противника при параллельным обеспечении защиты собственных информационных ресурсов. Создание информационного оружия, использование высоких технологий с целью оказания информационно-психологического воздействия на сознание противоборствующей стороны стало ключевым атрибутом военно-политической конъюнктуры современного мира. При этом проводниками информационного давления в большей степени выступают традиционные СМИ, "новые медиа" и социальные сети, которые, как правило, формируют общественное мнение, в том числе и на глобальном уровне.
Следует также отметить, что последовательная милитаризация киберпространства, наращивание отдельными государствами кибервооружений, наступательных кибертехнологий, по сути, превратили его в такой же театр военных действий как сушу, воздух и море. Последнее, как правило, предусматривает достижение двух взаимосвязанных целей - нанесения физического урона (включая уничтожение) компьютерным сетям и центрам киберуправления потенциального врага, одновременно оказания на него информационно-психологического давления. В настоящее время в вооруженных силах ряда государств (США, КНР, Великобритания, Индия, Израиль и др.) созданы специальные киберподразделения, деятельность которых направлена, как на отражение виртуальных атак, так и на продвижение кибернаступлений. В России о намерении создать аналогичные структуры (киберкомандование) было официально объявлено властями в марте 2012 года. При этом, как показывает анализ циркулируемой в СМИ информации, специалисты дают противоречивые оценки касательно датировки их создания. Так, ряд экспертов, ссылаясь на некоторые данные, констатируют, что в РФ такая структура существует с 2011 года, и что в ней работают около 150 человек [17], тогда как другие отмечают, что киберкомандование в рядах российский вооруженных сил будет создано только в 2014 году [18]. В любом случае создание в России подобной структуры является актуальным и востребованным, поскольку в современных условиях обладание государством развитой информационно-коммуникационной инфраструктурой, совершенной системой отражения информационных угроз, в том числе в киберпространстве дает ему существенные преимущества в ведении информационных войн, равно как и в наполнении "необходимым контентом" информационного пространства с целью достижения конкретных политических целей.
В последнее время набирает обороты комбинирование экономических стимулов и санкций с информационным давлением, открывающее дорогу применению так называемой "политической инженерии", основная суть которой сводится к тому, что вместо поиска взаимоприемлемых компромиссов за столом переговоров дипломаты наиболее развитых государств порой занимаются "конструированием" позиции страны-партнера[19] с целью обеспечения готовности последнего принять любые предъявляемые требования. К примерам такой практики на международном уровне можно отнести политику, которую проводили отдельные страны в отношении Ирака и его бывшего лидера С.Хуссейна. Так, наряду с экономическими санкциями в глобальных СМИ активно продавливалась идея о наличии у Багдада оружия массового уничтожения (ОМУ), которого после "несанкционированной гуманитарной интервенции" в действительности найдено не было. На современном этапе проведение аналогичной политики прослеживается в отношении Сирии и Ирана. Если к первой приписывают применение властями химического оружия против повстанцев и мирного населения, то вторую обвиняют в стремлении создать собственное ядерное оружие. При этом Иран, в силу своих ядерных амбиций, превратился в объект для апробации отдельными "великими державами" кибероружия и применения инструментов "дигитальной дипломатии" (Diplomacy Web 2.0). Речь идет, прежде всего, идет об истории создания вируса "Stuxnet", существенно замедлившего ядерную программу Тегерана, а также о запуске "виртуального посольства США в Иране"[20] с целью усиления давления на ИРИ, оказания информационного воздействия на иранскую молодежь. Представляется, что подобная практика в большей степени демонстрирует завуалированное вмешательство во внутренние дела других государств, особенно ослабленных внутренними и международными противоречиями, а также свидетельствует о "кибер мощи"[21], которой обладают отдельные страны, достигая желаемых результатов путем использования электронных информационных ресурсов.
"Дамоклов меч" кибертерроризма и хакерских атак
На современном этапе использование террористами последних достижений в сфере высоких технологий представляет собой одну из главных нетрадиционных угроз международной и национальной безопасности, образуя собой феномен так называемого кибертерроризма. Несмотря на то, что среди специалистов определения кибертерроризма существенно разнятся, те не менее, большинство из них сходится во мнении, что кибертерроризм характеризуется деструктивными действиями в информационном (виртуальном) пространстве с целью решения политических, экономических, социальных и иных задач. Парадоксальным является тот факт, что растущая компьютеризация и информатизация жизненно важных сфер деятельности общества и государства создает условия для широкого распространения террористических акций с помощью "новых медиа" и социальных сетей. Используя глобальную сеть Интернет, террористы имеют возможность не только обмениваться информацией между собой, тем самым координировать совместные действия, но и вести пропаганду с целью вербовки новых членов. При этом посредством компьютерных программных закладок и вирусов - "логических бомб", "троянских" программ, программ-снифферов и иных видов информационного оружия - кибертеррористы способны модифицировать либо уничтожить информацию потенциального "противника". Вместе с тем, как показывает анализ, многие международные террористические группы, в том числе "Аль-Кайда" в своей деятельности активно пользуются возможностями интернета и компьютерных технологий, о чем свидетельствует, в частности, тот факт, что один из организаторов взрыва Всемирного Торгового Центра в США Рамзи Юсеф, получал инструкции по организации террористических актов на свой лэптоп в виде зашифрованных посланий.
В последнее время распространение получило совершение кибератак с целью выражения протеста, имеющего в большей степени политический подтекст. Среди форсированных кибератак такого рода на постсоветском пространстве можно выделить хакерские атаки, совершенные в апреле 2007 года в связи с переносом из центра Таллина "Бронзового солдата" - памятника советским воинам, павшим во Второй Мировой Войне, в результате чего на определение время был блокирован доступ на сайты ряда правительственных структур Эстонии. Вопрос заказчика данных кибератак остается предметом спора среди экспертов и политиков. Если ряд специалистов видят "руку Кремля", считая, что за киберагрессией стояла Россия, то другие отрицают какую-либо причастность официальных российских структур к этим хакерским атакам, аргументируя это тем, что "большая часть трафика шла через серверы вне территориальных границ России и даже через эстонскую инфраструктуру".[22]Однако, именно первая версия мотивировала НАТО на создание в мае 2008 года в Таллине Центра киберобороны НАТО (NATO Cooperative Cyber Defence Centre of Excellence) c целью укрепления сотрудничества в сфере борьбы с киберугрозами.
Следует также отметить, что в протестных целях активно действует группа хактивистов "Anonymous"[23], совершающих кибератаки на веб-сайты государственных структур и крупных компаний посредством их взлома и DDos-атак. Представляя собой децентрализованное интернет-сообщество, хактивисты "Anonymous" координируют свои действия, направленные, прежде всего, на борьбу против цензуры, преследования и надзора в сети интернет. Как отмечают специалисты, впервые киберпротест по политическим мотивам был сделан "Anonymous" против Церкви саентологии, при этом особенно усилилась политизация действий хактивистов, когда "Anonymous" объединились с протестующими из движения "Захвати Уолл-стрит" (OccupyWall-Street).[24] Используя социальные сети, "Anonymous" активно распространяли информацию об акциях движения "Захвати Уолл-стрит", к которым, впоследствии, присоединилось большое количество граждан по всему миру.
Феномен "WikiLeaks"
Сайт "WikiLeaks", сделавший закрытые дипломатические депеши достоянием широкой общественности, вызвал бурную дискуссию среди политиков, представителей академических кругов и экспертного сообщества. Несмотря на то, что ряд исследователей ставит под вопрос новизну идеи "WikiLeaks" в плане стремления "сделать достоянием общественности то, как ведутся международные дела"[25], тем не менее, масштабы - количество и уровень секретности - "слитых" документов, и их последствия для национальной безопасности отдельных государств, дают основания рассматривать "WikiLeaks" в качестве феномена мировой политики, основного рупора так называемой "медиакратии". При этом идея создателя сайта Джулиана Ассанжа публиковать секретные документы в интернет пространстве заставила акторов международной среды по-другому взглянуть на такие демократические ценности как свобода слова и информации. Пример "WikiLeaks" также демонстрирует возможность оказания небольшой группой лиц, не обладающих существенными материальными ресурсами, определенного политического влияния посредством использования глобальной сети-Интернет. Так, публикация на сайте "WikiLeaks" многостраничных документов о ходе боевых действий в Ираке и Афганистане, переданных рядовым армии США Бредли Меннингом, повлекла за собой рост антиамериканских настроений в мире, что в свою очередь негативно отразилось на имидже Соединенных Штатов.
В то же время ряд документов сайта внес еще большую неопределённость в отношения России и НАТО в связи с появившейся на "WikiLeaks" информации о намерениях Североатлантического Альянса обеспечить защиту Польши и прибалтийских стран от возможной угрозы со стороны России. По данному поводу министр иностранных дел РФ С.Лавров выразил сомнение в искренности Брюсселя развивать конструктивные взаимоотношения с Москвой, заявив, в частности, что "одной рукой НАТО на уровне министров договаривается с нами о разработке важных документов, которые нацелены на совместное партнерство, а другой принимает за нашей спиной решение, что от нас надо защищаться"[26].
Наряду с этим, в условиях ведения информационных войн, одним из основных инструментарием которых является распространение дезинформации либо заведомо искажённой информации, можно поставить под вопрос достоверность размещаемых на сайте "WikiLeaks" документов. В данном контексте не исключается возможность целенаправленной "утечки" и "рассекречивания" документов в сети интернет для получения определённых политических дивидендов, что в свою очередь дает скептикам основания полагать, что феномен "WikiLeaks" в действительности не выходит за рамки информационного оружия, за которым стоят конкретные политические силы. В этом плане не безосновательными выглядят мнения о том, что опубликованные "Wikileaks" документы, как правило, не являются секретами, а лишь подтверждают известные истины, что дало повод ряду CМИ окрестить разоблачения "WikiLeaks" как "секреты Полишинеля". К примеру, о фактах гибели мирных жителей Ирака или Афганистана от рук американских военнослужащих общественность могла знать, отталкиваясь от информации, предоставляемой некоторыми журналистами, НКО, иракским и афганским правительствами. Не явилось секретом тот факт, что американские дипломаты занимаются, в том числе и разведывательной деятельностью в государствах пребывания, поскольку, как полагают специалисты, этим занимаются дипломаты любой другой страны. Однако, несмотря все доводы "параполитики" и "теорий заговоров" (чего автор не придерживается), феномен "WikiLeaks", как представляется, заслуживает дальнейшего изучения в контексте его влияния на мировую политику.
Попадая в социальные сети
Неотъемлемой частью современного Интернет пространства является также развитие социальных сетей и микроблогов, количество которых постоянно увеличивается, параллельно с геометрической прогрессией растет и количество их пользователей. Такая социальная сеть как "Facebook", насчитывающая на сегодняшний день порядка 1 миллиарда пользователей по всему миру, по аналогии определяется специалистами как огромная страна-"Facebookistan"[27]. Среди наиболее популярных социальных медиа можно также выделить: "Twitter", "YouTube", "LiveJournal", "Odnoklassniki", "Vkontakte" и т.д., благодаря которым граждане получают большую свободу для самовыражения и обмена информации. Согласно прогнозам "eMarketer" - компании проводящей исследования в области глобального цифрового рынка, к концу 2013 года практически каждый 4 житель планеты будет пользоваться социальными сетями, количество пользователей соцсетей возрастет с 1,47 млрд человек в 2012 году до 1,73 млрд человек в 2013 году, тем самым рост составит 18%. При этом ожидается, что в 2017 году глобальная аудитория социальных сетей достигнет 2, 55 млрд человек (См. Таб. 1)[28]. Как следует из результатов анализа "eMarketer", крупнейшим регионом по числу пользователей соцсетей является Азиатско-Тихоокеанский регион, в котором их насчитывается более 700 млн или примерно 45% от числа пользователей социальных сетей по всему миру. В России, по оценкам специалистов, к концу 2013 года количество пользователей социальных сетей достигнет 60,5 млн, в 2017 г. их численность возрастет до 75 млн. человек.
Таблица 1
Рост популярности социальных сетей в мире (особенно их мобильных версий), сопряженный с общим увеличением количества пользователей сети-Интернет, обусловлен тем, что социальные сети превратились в открытую площадку не только для оперативного обмена информации, но и для продвижения услуг и товаров. В то же время, как свидетельствует история, информационный и мобилизационный ресурс социальных сетей и микроблогов может быть использован определенными силами и в деструктивных целях, в частности, посредством распространения в сети призывов к организации форм общественного протеста и политического неповиновения. Одну из таких ролей социальные сети сыграли, в частности, в ходе "арабских революций", когда "Facebook" и "Twitter" выступили одним из важных инструментов мобилизации граждан к публичному выражению протеста. Феноменального уровня использование "Twitter" достигло в ходе турецких беспорядков ("Турецкого лета"), о чем свидетельствуют результаты исследования Лаборатории социальных сетей и политического участия при университете Нью-Йорка.
Как отмечают эксперты данной Лаборатории, с 16 часов 31 мая 2013 года в течение дня в сети-Интернет было размещено свыше 2 миллионов твитов с хэштагами, связанными с протестами, такими как: #direnzegiparki (950.000 твитов), #ocupygezi (170.000 твитов) и #geziparki (50.000 твитов). При этом в ночь на 1 июня в "Twitter" ежеминутно фиксировалось более 3-х тысяч сообщений о протестах[29], столкновениях манифестантов с полицией на площади "Таксим", которые требовали отменить решение мэрии Стамбула на месте парка "Гези" построить торговый центр.
Заслуживают особого внимания мнения специалистов, которые считают, что роль социальных сетей, в частности, в "арабских революциях" является преувеличенной, так как Twitter находится в авангарде медийной, а не политической революции.[30] В контексте египетской революции в качестве аргумента приводится тот факт, что интернет-сообщество активистов представляет собой весьма узкий круг, социальными сетями было охвачено около 2% населения Египта,[31] что в свою очередь опровергает тезис о "Twitter-революциях".
Безусловно, что назреванию революционных катаклизмов, нарастанию протестного потенциала, как правило, способствуют не столько идеи, циркулирующие в социальные сетях и микроблогах, сколько, общественно-политические и социально-политические предпосылки, сложившиеся в той или иной стране. Однако, нельзя не учитывать факты использования в ходе "арабских революций" "Facebook" и "Twitter" в качестве платформы для продвижения и форсирования протестных настроений, особенно среди молодежи, которая явилась основной движущей силой "Арабской весны".
Между тем, социальные медиа нашли свое место и в массовых беспорядках, произошедших в Великобритании в августе 2011 года, поводом для которых послужила гибель в районе Тоттенхэм г. Лондон выходца из Африки Марка Даггана в ходе попытки его ареста. Жители Тоттенхэма, объявившие траур и поклявшиеся отомстить за смерть Марка Даггана, собрались на "Facebook", где договорились о совершении атаки на город. В течение трех дней активной переписки в сети количество посетителей страницы увеличилось с нескольких сотен до 7500 активных пользователей.[32]
Как в "Facebook", так и в "Twitter" звучали призывы к участию в массовых погромах не только в Лондоне, но и других городах Великобритании, при этом мятежниками планировались время и место очередных погромов с последующим выкладыванием в сети фотографий и видео беспорядков. Однако, по оценкам экспертов, наиболее опасные и активные переговоры участники уличных погромов вели не в открытых социальных сетях, а через мессенджер BlackBerry (BBM).[33] Ссылаясь на результаты исследования компании Ocfom, Г.Пуляевский отмечает, что значительная часть британской молодежи предпочитает смартфоны BlackBerry, ввиду того, что они позволяют отправлять сообщения, минуя серверы мобильных операторов. Среди основных преимуществ BalckBerry также выделяется возможность посылать сообщения друг другу бесплатно и мгновенно, используя протокол BBM Pin., который заменяет пользователям SMS, а также вести беседу сразу с несколькими пользователями смартфонов. Кроме того, в отличие от социальных сетей и SMS прочтение властями большинства BBM-сообщений не представляется возможным.
Об определенном влиянии социальных медиа на развитие общественно-политических процессов может также свидетельствовать "блоггерский эффект" Алексея Навального на фоне митингов, охвативших с конца декабря 2011 года ряд городов Российской Федерации в связи с несогласием отдельных граждан с результатами последних парламентских и президентских выборов. Позиционируя себя в качестве гражданского активиста, борца за справедливость Алексей Навальный в своем блоге отрыто обвиняет действующую в России власть в злоупотреблениях. При этом популяризации блога Алексея Навального и росту числа его сторонников в большей степени способствовало, в том числе обсуждение его интернет-комментариев в традиционных средствах массовой информации, при чем не только российских, но зарубежных. К примеру, письмо Алексея Навального генеральному прокурору РФ, которое блоггер опубликовал в своем "Живом журнале" по поводу обнаруженных им нарушений законодательства в отношении создания "Народного фронта", было перепечатано газетой "Московский комсомолец" и обсуждалось на радиостанции "Эхо Москвы". Влиятельные зарубежные издания также пестрили заголовками о действиях активного российского блоггера. Эти и другие факторы в определенной мере повлияли на рост протестного потенциала российских граждан и дискредитацию действий российских властей.
В свою очередь, силу социальных сетей продемонстрировало и распространение в YouTube скандально известного фильма "Невинность мусульман", в результате чего во многих государствах у дипломатических представительств США произошли массовые беспорядки с антиамериканским подтекстом. Среди жертв данных беспорядков оказались три американских дипломата и посол США в Ливии Кристофер Стивенс, которые были убиты в ходе нападения на консульство США в Бенгази11 сентября 2012 года. Политический характер (не без поддержки традиционных российских и зарубежных СМИ) обрели акции участниц сандальной группы "Pussy Riot", устроивших "панк молебен" в Храме Христа Спасителя, клип которого был выложен и впоследствии распространён в социальных сетях, что в свою очередь также явилось оскорблением чувств верующих.
Есть ли пути решения?
Трнаснациональность угроз и вызовов, которые в себе могут нести политизация информационно-коммуникационных технологий, использование "новых медиа" и социальных сетей в политических целях, диктует необходимость выработки со стороны государства, международного сообщества необходимых мер по их нейтрализации, поскольку от этого зависит эффективность обеспечения как национальной, так и международной безопасности [34]. Представляется, что сложность в выработке таких мер заключается, прежде всего, в различных подходах к оценке информационных (кибер) угроз, которые выражены вечной дилеммой - приоритет отдавать безопасности, тем самым ограничивать доступ к информации либо следовать демократическим принципам по обеспечению свободы слова и информации. Безусловно, что это вопрос не столько выбора, сколько нахождения соответствующего "баланса", однако именно отсутствие четкой грани между вопросами безопасности и обеспечением свободы слова информации затрудняет поиски наиболее оптимального варианта решения данной дилеммы. Многие страны вне зависимости от типа режима (демократического или авторитарного) больше склоняются к идее о необходимости контроля киберпространства, что в свою очередь подкрепляется соответствующими законодательными актами и постановлениями, разница, как правило, проявляется в масштабах ограничения и контроля за виртуальными процессами. В КНР, к примеру, эта сфера больше подконтрольна правительству, чем в Соединенных Штатах.
Кроме того, во многих государствах, в силу угроз и вызовов, которые может нести киберпространство, эта сфера, как правило, отдана на откуп спецслужбам. Последние при этом стремятся не только отслеживать информацию в "новых медиа" и социальных сетях, но и наполнять ее необходимым контентом. Так, в январе 2012 года ФБР опубликован тендер на разработку программного обеспечения по слежке за внутренними и глобальными угрозами в социальных сетях. В январе того же года Служба внешней разведки объявила три закрытых тендера, направленных на выработку новых методик мониторинга социальных сетей и блогосферы.
Что касается использования "новых медиа" и социальных сетей внешними силами, террористическими группами для дестабилизации социальной, экономической и политической ситуации стране, т.е. для подрыва ее национальности безопасности, то важное значение приобретает укрепление международного сотрудничества, направленного, прежде всего, на управление интернет-пространством на глобальном уровне, регулярный обмен информации о кибертерорристах. Однако и тут возникают определенные разногласия, которые, условно делят страны на две группы - на тех, кто постулирует незыблемость принципов суверенитета государств и невмешательства в их внутренние дела (к которым также относится Россия), и тех, кто упорно отстаивает важность соблюдения в киберпространстве прав человека (США, ЕС и т.д.). Состоявшаяся в декабре 2012 года в Дубае конференция Международного союза электросвязи продемонстрировала серьезность этих противоречий. Так, если первые предлагали интернационализировать полномочия ICANN (Internet Corporation for Assigned Names and Numbers) - зарегистрированной в Соединенных Штатах НКО, занимающейся распределением доменных имен, то вторые делали все, чтобы блокировать эти предложения, ссылаясь на необходимость недопущения ограничения свободы сети-интернет. В результате стороны остались при своем, ситуация в этом направлении из-за фундаментальных различий в подходах, по-прежнему, остается "патовой".
Суммируя вышеизложенный анализ развития современных информационно-коммуникационных технологий в контексте их влияния на общественно-политические процессы можно прийти к следующим выводам:
Во-первых, на фоне глобализации и интернационализации генеральной тенденцией современных общемировых процессов является бурное развитие информационно-коммуникационных технологий, которые, в свою очередь, революционизируют общественно-политические и социально-экономические отношения на индивидуальном, государственном и глобальном уровнях.
Во-вторых, использование акторами международной среды современных информационно-коммуникационных технологий, апробация ими "новых медиа" и социальных сетей в политических целях может свидетельствовать о происходящей в последнее время виртуализации политики, растущей политизации ИКТ.
В-третьих, неоднозначный характер развития ИКТ во многом сопряжен с угрозами ведения информационных войн и оказания информационного давления, распространения кибертероризма и хакерских атак, а также формирования и форсирования протестного климата, что в свою очередь подрывает основы, как национальной, так и международной безопасности.
В этих условиях важным представляется укрепление международного взаимодействия по правовому регулированию киберпространства, в том числе "новых медиа" и социальных сетей, продолжение поиска наиболее оптимальных путей решения вопросов управления сети-Интернет на глобальном уровне. Целесообразным также представляется проработка вопросов морально-этического кодекса для пользователей сети-интернет, а также создания на национальном уровне системы медийного образования с учетом специфики каждого из государств.
Библиография
[1] Nye J. and Keohane R. Power and Interdependence. - N. Y.: Longman. Third ed., 2001. P. 21.
[2] Friedman Th. The World is Flat. A Brief History of the Twenty-First Century. - N. Y.: Farrar, Straus and Giroux, 2005. P. 125.
[3] Hanna P., Hanna A. Hybrid Reality: Thriving in the Emerging Human-Technology Civilization, TED 2012.
[4] См.: Баталов Э.Я. Современные глобальные тренды и новое сознание // "Международные процессы", январь-апрель 2012 // http://www.intertrends.ru/twenty-eight/02.htm
[5] См.: напр.: Панарин И.Н. Информационная война и выборы. - М.: "Городец", 2003. // Воронина Т.П. Информационное общество: сущность, черты, проблемы. - М., 1995. // Коротков А.В., Кристальный Б.В., Курносов И.Н. Государственная политика Российской Федерации в области развития информационного общества. // Под научн. ред. А.В. Короткова. - М.: ООО "Трейн", 2007. // Современные глобальные проблемы мировой политики / Под ред. М.М. Лебедевой. - М.: Аспект-Пресс, 2009. и др.
[6] Тоффлер Э. Шок будущего. - М.: АСТ, 2008. // Хабермас Ю. Философский дискурс о модерне / Пер. с нем. М.М. Беляеваидр. - М.: Весьмир, 2003. // Giddens A. Modernity and Self-Identity. Self and Society in the Late Modern Age. Cambridge: Polity Press, 1991. // ДальР. Демократияиеекритики. Пер. с англ. - М., 2003. // Кастельс М. Галактика Интернет: Размышления об Интернете, бизнесе и обществе / Пер. с англ. А. Матвеева под ред. В. Харитонова. - Екатеринбург: У-Фактория, 2004. // NyeJ. TheFutureofPower. 2011. - N. Y., 2011. // Fiorina M., Peterson P., Voss S., Johnson B. America`s New Democracy. - N. Y., 2007. идр.
[7] Brimley Sh., FitzGerald B. and Sayler K. Game Changers: Disruptive Technology and U.S. Defense Strategy // CNAS, September 2013. // http://www.cnas.org/files/documents/publications/CNAS_Gamechangers_BrimleyFitzGeraldSayler_0.pdf
[8] Langner R. and Pederson P. Bound to Fail: Why Cyber Security Risk Cannot Simply Be "Managed" Away // Center for 21st century security and intelligence, Cyber Seсurity Series, February 2013. // http://www.brookings.edu/~/media/research/files/papers/2013/02/cyber%20security%20langner%20pederson/cybersecurity_langner_pederson_0225.pdf
[9] Securing Cyberspace for the 44th Presidency// A Report of the CSIS Commission on Cyber security for the 44th Presidency. Washington, DC. December, 2008. // http://csis.org/files/media/csis/pubs/081208_securingcyberspace_44.pdf
[10] Lewis J. Significant Cyber Incidents Since 2006. CSIS. July, 2013. // http://csis.org/files/publication/120504_Significant_Cyber_Incidents_Since_2006.pdf
[11] Department of Defense Strategy for Operating in Cyberspace. Washington D.C. July, 2011. // http://www.defense.gov/news/d20110714cyber.pdf.
[12] International Strategy for Cyberspace. Prosperity, Security, and Openness in a Networked World / SEAL of the President of the United States. Washington D.C. May, 2011. // http://www.whitehouse.gov/sites/default/files/rss_viewer/international_strategy_for_cyberspace.pdf
[13] Cyberspace Policy Review: Assuring a Trusted and Resilient Information and Communications Infrastructure.Washington, D.C. May, 2009 // http://www.whitehouse.gov/assets/documents/Cyberspace_Policy_ Review_final.pdf.[
14] Концептуальные взгляды на деятельность Вооруженных сил РФ в информационном пространстве. Министерство обороны РФ, 2011 // http://ens.mil.ru/science/publications/more.htm?id=10845074@cmsArticle
[15] Доктрина информационной безопасности Российской Федерации, 2000 г. // http://www.scrf.gov.ru/documents/6/5.html
[16] Стратегия развития информационного общества в Российской Федерации, 2008 г. // http://www.scrf.gov.ru/documents/6/90.html
[17] Черненко Е.В. Холодная война 2.0? // "Россия в глобальной политике", март 2013. // http://www.globalaffairs.ru/number/Kholodnaya-voina-20-15874
[18] См.: Кибервойска готовят к боям // "Независимая газета", 11 октября 2013 года // http://www.ng.ru/realty/2013-10-11/2_red.html
[19] Иванов И.С. На пути к созданию системы противодействия современным угрозам и вызовам // Дипломатический ежегодник. 2002. - М.: 2003. С. 11-18.
[20] См.: Virtual U.S. Embassy in Tehran // http://iran.usembassy.gov
[21] Nye J. Cyber Power. Harvard Kennedy School. Belfer Center for Science and International Affairs. Мay 2010.
[22] Черненко Е. Компьютерам готовят мирную программу // "Коммерсантъ", 29 апреля 2011 года http://www.kommersant.ru/doc/1631397/print
[23] "Anonymous" не является террористической организацией, это свободно организованная группа хактивистов, борющихся за свободу интернета
[24] Stryker C. Epic Win for Anonymous: How 4Chan`s Army Conquered the Web. - N.Y.: The Overlook Press, 2011.
[25] Лебедева М. Современные медиатехнологии и феномен Wikileaks как явления мировой политики // РСМД, 11 июля 2012 года // http://russiancouncil.ru/inner/?id_4=596
[26] См.: Шишлин В. Требовать искренности от НАТО // "Интерфакс", 9 октября 2010 года // http://www.interfax.ru/politics/txt.asp?id=168460
[27] Mackinnon R. Ruling Facebookistan // "Foreign Policy", June 2012. // http://www.foreignpolicy.com/articles/2012/06/13/governing_facebookistan
[28] См.:By 2014, the ranking of regions by social network users will reflect regional shares of the global population //
"eMarketer", June, 2013 // http://www.emarketer.com/Article/Social-Networking-Reaches-Nearly-One-Four-Around-World/1009976#PoPsI5E22PfEI57L.99
[29] A Breakout Role for Twitter? The Role of Social Media in the Turkish Protests Social Media and Political Participation Lab Data Report, New York University, 2013. Р. 2 // http://smapp.nyu.edu/reports/turkey_data_report.pdf
[30] Hounshell B. The Revolution Will Be Tweeted // "Foreign Policy", June 2012. // http://www.foreignpolicy.com/articles/2011/06/20/the_revolution_will_be_tweeted?page=0,0
[32]Пуляевский Г. Беспорядки в Лондоне спровоцированы социальными медиа // "Expert Online", 9 августа 2011 года // http://expert.ru/2011/08/9/burya-v-seti/
