В любой деревне во все времена круглый год - весной и летом, осенью и зимой - всегда работ полон рот и особенно во время страдной поры. Обычно все крестьяне испокон веков для отдыха оставляли воскресные дни и церковные праздники, когда их семьи старались отвлечься от больших работ за исключением самых неотложных и необходимых в своём небогатом хозяйстве. Такому правилу научали Корнея Ковалёва в школе на уроках Закона Божия и наставляли дома его родители. Об этом уже в зрелом возрасте он узнал из Священного Писания. По церковным праздникам и чаще всего по воскресениям он читал Евангелие и Псалтырь, которая была написана на церковнославянском языке. Затруднений в понимании прочитанного он не испытывал - в школе до октябрьского переворота в начальных классах изучали этот язык, и при стараниях и прилежании, свойственных любознательному школьнику Корнею, не составило труда освоить его азы.
Чаще всего он читал Евангелие. Эта книга была издана на русском языке ещё в дореволюционное время. Купил её в церковной лавке отец Корнея Трофим Васильевич, который владел простейшей грамотой и худо-бедно знал церковнославянский язык. Отец и сын старались со вниманием читать Священное Писание, дабы постичь божественную истину. Особенно близка и понятна им была притча о сеятеле.
В один зимний воскресный день, когда все утренние работы по хозяйству были завершены, Корней зажёг свечку перед иконой Спасителя, и, совершив крестное знамение, тихо произнёс:
- Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Аминь.
Затем, открыв Евангелие от Марка, главу 4, он стал вдумчиво и с большим вниманием читать:
1 И опять начал учить при море; и собралось к Нему множество народа, так что Он вошёл в лодку и сидел на море, а весь народ был на земле, у моря.
2 И учил их притчами много и в учении Своём говорил им:
3 слушайте: вот вышел сеятель сеять;
4 и, когда сеял, случилось, что иное упало при дороге, и налетели птицы, и поклевали то.
5 Иное упало на каменистое место, где немного было земли, и скоро взошло, потому что земля была неглубока;
6 когда же взошло солнце увяло и, как не имело корня, засохло.
7 Иное упало в терние, и терние выросло, и заглушило семя, и оно не дало плода.
8 И иное упало на добрую землю и дало плод, который взошёл и вырос, и принесло иное тридцать, иное шестьдесят, и иное сто.
9 И сказал им: кто имеет уши слышать, да слышит!
10 Когда же остался без народа, окружающие Его, вместе с двенадцатью, спросили Его о притче.
11 И сказал им: вам дано знать тайны Царствия Божия, а тем внешним все бывает в притчах;
12 так что они своими глазами смотрят, и не видят; своими ушами слышат, и не разумеют, да не обратятся, и прощены будут их грехи.
13 и говорит им: не понимаете этой притчи? Как же вам уразуметь все притчи?
14 Сеятель слово сеет.
15 Посеянное при дороге означает тех, в которых сеется слово, но к которым, когда услышит приходит сатана и похищает слово, посеянное в сердцах их.
16 Подобным образом и посеянное на каменистом месте означает тех, которые, когда услышат слово, тотчас с радостью принимают его,
17 но не имеют в себе корня и непостоянны; потом, когда настанет скорбь или гонение за слово, тотчас соблазняются.
18 Посеянное в тернии означает слышащих слово,
19 но в которых заботы века, обольщение богатством и другие пожелания, входя в них, заглушают слово, и оно бывает без плода.
20 А посеянное на доброй земле означает тех, которые слушают слово и принимают, и приносят плод, один в тридцать, другой в шестьдесят, иной во сто крат.
На этом Корней Ковалёв чтение не закончил. Дочитав начатую главу до конца, он перекрестился перед иконой Спасителя и, сев на лавку возле окна, погрузился в свои мысли и воспоминания. Притча о сеятеле затрагивала его самые глубинные чувства. И быть иначе не могло. Он сам был сеятелем, его отец Трофим был сеятелем, его дед Василий был сеятелем и его отец - тоже. И все они пахали, сеяли и собирали урожай. Все они добывали свой хлеб насущный, работая в поте лица от зори до зори.
Как дед, так и отец его пахали сохой. Это был тяжёлый, изнурительный физический труд. Чтобы удержать соху в земле, требовались большие навыки и почти богатырские, исполинские силы - соха то и дело наровила вырваться из вспахиваемого грунта. Натруженные руки пахаря всегда были в мозолях, которые долго не сходили и после пахоты. Соха досталась по наследству и Корнею, но ему пришлось пахать на ней недолго - на смену пришёл плуг - более совершенное орудие крестьянского труда.
Cоха - это самое примитивное, самое простое орудие обработки земли, пришедшее на смену мотыге. Её мог изготовить любой умелый крестьянин, имея сошники - железные наконечники в виде острого треугольника, которые ковались в кузнице. Смастерить же плуг мог только опытный мастер-кузнец.
Закреплённые на полозьях сохи железные сошники разрывают землю, не переворачивая пласта почвы. Поэтому после сохи остаются неровные, рваные борозды, да и сорняки не закапываются в землю. У пахаря вся она держится на весу и, следовательно, сильно его утомляет.
В плуге вместо сошников один лемех, впереди которого устанавливается железный нож, а вверху крепится вогнутый отвал. Сначала отвалы делались из твёрдой породы дерева, а потом - из толстого стального листа. Нож и лемех плуга подрезают землю вместе с сорняками, а отвал подымает пласт вверх и полностью его переворачивает. При этом подрезанные сорняки оказываются под толстым слоем почвы, и большая часть из них погибает, а рост остальных существенно замедляется. Плуг гораздо легче удержать в руках, чем соху. Его, как и соху, может тянуть одна лошадь, если почва не слишком твёрдая, какой она обычно бывает, например, в черноземье, если высохнет на солнце. Плуг может захватывать борозды шире или уже, по желанию пахаря. Им можно регулировать и глубину вспашки: если отпустить у лошади чересседельник, плуг пойдет глубже, а стоит подтянуть его, вспашка будет мельче.
Своё детище-плуг Корней знал досконально и берёг его. После каждой пахоты тщательно очищал его от налипшей земли и все его части, заглаженные вспахиваемой почвой до зеркального блеска, смазывал отработанным маслом, чтобы их не разъедала ржавчина. При вспашке Корней старался держать плуг относительно неглубоко, чтобы не зарыть в землю плодородный слой почвы и чтобы была меньшая нагрузка на плуг, да и лошади при этом гораздо легче его тянуть.
К лошади Корней относился с любовью. Она всегда была накормленной и ухоженной. Перед пахотой либо другой тяжёлой работой он давал ей лучшее сено либо свежую скошенною траву, а иногда подсыпал небольшую мерку специально припасённого овса. Хозяин твёрдо знал: лошадь нужно гнать не кнутом, а овсом и сеном. И она отвечала своим послушанием заботливому хозяину, реагируя без понукания на каждый его жест.
Всей земной наукой и практикой пахоты и обращения с лошадью Корней владел в совершенстве, и его любимая работа пахаря, хоть и была тяжёлой, но всегда приносила радость. Тяготы и радости крестьянского труда воспел простым и понятным языком в своих проникновенных стихах великий русский поэт Алексей Кольцов, отразивший, как никто другой, живое, трепетное общение пахаря с лошадью и пашней, на которой всходят посеянные зёрна, дающие многократный урожай. Его стихотворение "Песнь пахаря" очень нравилось Корнею - оно трогало и пробуждало в его сердце самые возвышенные чувства:
Ну, тащися, сивка,
Полем-десятиной:
Выбелем железо
О сырую землю.
Весело на пашне...
Ну, тащися, сивка!
Я сам-друг с тобою,
Слуга и хозяин.
Пашенку мы рано
С сивкою распашем.
Зёрнышку сготовим
Колыбель святую.
Его вспоит, вскормит
Мать - земля сырая
Выйдет в поле травка,
Вырастет и колос,
Станет спеть, рядиться
В золотые ткани.
С тихою молитвой
Я вспашу, посею...
Уроди мне, Боже,
Хлеб - моё богатство!
Эти строфы замечательной песни Кольцова Корней выучил ещё в детстве, когда учился в третьем классе церковноприходской школы. Ему казалась, что эта великолепная песня написана про него самого, про его родителей. Очень часто в зимнее время, когда рано темнело и находилось свободное время, он читал её наизусть своим детям.
Раньше землю пахали сохой или плугом не один раз в течение одного года, дабы лучше разрыхлить почву. Особенно это важно и полезно для ржи, которую сеют осенью и которая дозревает после зимовки и даёт урожай во второй половине лета. Поэтому она и называется озимой. Многовековой крестьянский опыт показывает, что озимые культуры более урожайные, чем яровые, посеянные весной, когда подсохнет и прогреется земля.
Плугом на лошади пашут землю и сейчас во многих российских деревнях. Пашут преимущественно на собственных земельных участках. Как и раньше, земля вспахивается перед посевом - осенью и весной. Вспаханная осенью земля остается на зиму, и мороз делает своё благородное дело - доводит её до мелкого рыхления. Весной, после того как вывезен навоз на поля и удобрена почва, земля вспахивается перед посевом яровых культур.
Пахать землю на лошади всегда было нелегко. Поэтому всякий пахарь-крестьянин пытался всеми способами облегчить свой нелёгкий труд. И облегчение пришло после появления трактора. Трактор, в отличие от лошади, не только тащит за собой несколько плугов, но и везет своего пахаря-тракториста. Им можно вспахать гораздо быстрее большую площадь земли, чем на лошадях. Пламенный мотор трактора сжигает солярку и не требует сена, заготовка которого - также нелёгкий крестьянский труд. Со средины прошлого века трактор стал широко применяться преимущественно на колхозных полях, вытесняя лошадь. А на своей земле, на приусадебных участках, в подавляющем большинстве российских деревень плуг и лошадь остаются до сих пор основными средствами обработки земли.
Корнею приходилось пахать и сеять и сохой, и плугом. Сохой он пахал только в ранней юности. Перейдя к плугу, он сразу же оценил его достоинства. Но его отец настолько привык к сохе, настолько полюбил её, что долго не мог расстаться с ней. Соха не была выброшена. Она, как реликвия, бережно хранилась в гумне, и Корней показывал её своим детям, вспоминая о своём отце и рассказывая, как он учил пахать и сеять.
Плуг для Корнеевых сделал кузнец Демидов, живший в соседней деревне Кобылино. У него была своя небольшая кузница, и благодаря его изобретательности и умелым рукам плуг получился, как говорится, на славу. Он был лёгкий, не ломался и не изнашивался. К концу пахоты его лемех и отвал блестели на солнце как зеркало. Пахать таким плугом была одна радость. Однако, чтобы даже хороший плуг слушался пахаря, надо вспахать не одну десятину земли, и пахать не один год. Корней вспоминал, как нелегко давалась ему, казалось бы простая наука пахаря. И сначала он вспахивал сравнительно немного земли. Но после освоения такой науки он мог вспахать не меньше других опытных пахарей, взрослых мужиков. Однажды, ещё до раскулачивания, на своей земле Корней вспахал почти десятину за один день. Правда в ту весну после зимних морозов земля была очень рыхлой и мягкой, как пух, и плуг шёл легко, а лошадь свободно, без напряжения его тянула и не уставала.
Оставшиеся восемнадцать соток земли после бандитского раскулачивания Корней вспахивал тем же дедовским методом без мозолей, без особых усилий и даже с некоторым удовольствием. Любовь к кормилице-земле передалась ему от предков. И она прививалась с самого раннего детства. Он часто вспоминал, как в детстве отец брал его с собой поле, как он сидел в конце полосы на мягкой зелёной траве и смотрел, как ходит за плугом его отец, как легко повинуется ему лошадь. Он испытывал настоящую детскую радость, увидев проворных галок, снующих по свежевспаханному полю. Совсем молодому Корнею хотелось скорее стать взрослым и самому ходить за плугом. Однако подросшему мальчику отец доверил сначала не плуг, а борону, за которой легче ходить без навыков. Конечно же, молодой пахарь, идя за бороной босиком по мягкой рыхлой земле, испытывал неземную радость, ведь ему, как взрослому, доверили очень важную работу - ходить за бороной по вспаханному и засеянному полю и управлять вожжами лошадь.
В семилетнем возрасте Корней, как и многие деревенские дети, пошёл в первый класс. Учёба ему очень нравилась. Учился он охотно и прилежно. Однако после четвёртого класса его учёба в школе закончилась, хотя учитель считал его лучшим своим учеником, способным продолжать учиться. Но Корней не мог пойти против воли своих родителей, для которых главным было вовсе не школа и не чтение книг, а работа в поле, работа на земле, которая кормила и не давала умереть с голоду. Научится пахать, сеять, косить и собирать урожай - вот это настоящая земная наука. И она даётся с не меньшими трудами и усилиями, чем освоение азов математики и великого русского языка. Так считали не только родители Корнея и их предки, но и повзрослевший их сын и все крестьяне-труженики, полюбившие всем сердцем свою землю. И не поэтому ли их древних предков называли землянами?
Пахать и косить Корней научился не сразу: понадобились годы, чтобы плуг выводил ровную борозду, а после проворной косы во время сенокоса на лугу не оставалось нескошенной травы под покосами, которую косцы называют бородой. Сеять он научился гораздо быстрее. Конечно же такие навыки давались тоже не совсем сразу. Сначала брошенные им зерна рассыпались неравномерно. Иногда правая рука с горстью семян непроизвольно ударялась о висевший на груди лубок, и семена просыпались прямо под ноги. Но к концу дня совсем молодой сеятель испытывал радость от того, что с размаху брошенные им зерна ложились ровно, веером, как и у его отца. Потом каждый год взрослеющий Корней выходил в своё поле вместе с отцом в поле сеять жито, овёс и ячмень. Выходил до тех пор, пока большевицкие бандиты не отняли землю, принадлежавшую его родителям. Но несмотря на это, Корней всегда считал себя пахарем и сеятелем, часто вспоминая то время, когда все мужики в деревне выходили пахать и сеять не в чужое, а в своё поле, чтобы вырастить хлеб, который они считали основой всего, основой жизни. Они понимали: у кого хлеб есть, тот не просит есть, или, по-другому, кто хлеб носит, тот и есть не просит. Хлеб насущный соединяет духовное и материальное.
Во все времена у крестьян на хлеб вся надежда. Да и на нём всяких бед и напастей столько, что всех их не перечтёшь. Нередко бывали и бывают на хлеб недороды, или очень низкие урожаи, когда сеют много, а собирают мало. Особенно часто, почти ежегодно недороды случались на колхозных полях, или на землях, отнятых у крестьян. Со временем отчуждённая, колхозная земля становилось всё хуже и хуже: она истощалась с каждым годом, урожаи падали, и собранного хлеба едва хватало до средины лета, когда все его запасы заканчивались. И очень трудно было всем крестьянам свести концы с концами и дотянуть до нового урожая. Ведь не зря гласит народная мудрость: что отнято, то проклято.
Недороды хлеба справедливо называются в народе голодным хлебом - хлеб вроде бы есть, но его не хватает на весь год после сбора урожая. В Библии сказано: "Если же не будешь стараться исполнить все заповеди Его и постановления Его, которые Я заповедую тебе сегодня, то придут на тебя все проклятия сии и постигнут тебя. Семян много вынесешь в поле, а соберешь мало (Втор. 28:15, 38); и еще: "Вы сеете много, а собираете мало; едите, но не в сытость ..." (Агг. 1:6). Как Господь наполняет колос зерном, так и хлеб наполняется сытостью. Когда Он благословит, тогда и пятью хлебами нетрудно накормить пять тысяч. Как Господь оставляет колос пустым, так же Он, всемогущий, отнимает сытость от хлеба неблагословенного.
Не только на колхозной, но и на своей земле случались и случаются разные беды с хлебом, которые зависят в большей степени не от пахаря-сеятеля и не от плодородия почвы, а от пагоды, которой до сих пор не научились управлять. Например, если поздней осенью на посеянное озимое поле прольётся холодный дождь, да потом сразу сорвется сильный мороз, то проросшие зерна обволакиваются тонким льдом, как стеклом, и нет им никакой защиты - они начинают преть и гнить. В малоснежную зиму нежные ростки зёрен вместе с неокрепшими их корнями погибают от лютых, трескучих морозов - не хватает им тепла, которое сохраняет мягкий, пушистый снег, как одеялом укутывающий поле, засеянное житом либо другой озимой культурой. Посеянный осенью хлеб может прозябнуть на корню от необычно ранних морозов, когда по-весеннему светит солнце, а ночью бывают сильные заморозки. Летом же, когда тепло, с хлебом может случиться другая напасть - он гниёт на корню от продолжительных обильных дождей. На поле, особенно в его лощинах, залитых водой, колосящееся жито ложится на землю и не может подняться, а если немногие стебли с большим трудом встают, то не дозревают и не доходят до спелого зерна. Бывает, колос хорошо и быстро наливается зерном, да внезапно выпадет крупный град с проливным дождём и повалит стебли вместе с колосьями на землю, а подняться они не в силах. И весь урожай выросшего и почти созревшего жита пропадает, разве что идёт на корм скоту. Иногда нападает летучая мошка и заводится прожорливый червь, пожирающий не дозревший хлеб в зернах и в наливах.
И как тут при таких многочисленных бедах и напастях не замирать сердцу сеятеля всякий раз, когда он выходит в поле сначала пахать, а потом и сеять? Поэтому неслучайно все крестьяне испокон веку верили в народные приметы, усердно молились Богу, чтобы все посеянное уродило и давало хороший урожай. Они старались делать все, что велел обычай, что завещали их предки. Например, когда начинался посев, сеятели обращались к ветхому, уважаемому в деревне старику, с просьбой:
- Посей ты, дедушка, первую горсточку зерна на твоё стариковское счастье. Посей, ради истинного Бога!
У старика, вспахавшего и посеявшего за свою долгую нелёгкую жизнь не одну десятину земли и повидавшего много на своём веку, голова еле держится на плечах, руки с трудом слушаются и горсть зерен едва удерживают. Но умудрённый жизненным опытом согбенный старец с длинной, окладистой, седой бородой сразу же откликался на просьбу - собравшись с последними силами, шёл в поле и, перекрестившись, бросал в удобренную, вспаханную землю первую горсть отборного зерна, произнося еле слышно молитву:
- Помилуй мя Господи и ожитвори мои семена не по грехам моим, а по Твоей святой и великой милости! Без Тебя нет у меня защиты!
Любой благочестивый крестьянин в течение всего года до самого посева помнил, что ему предстоит сеять и старался исполнить заповеданный предками тот или иной обряд. Так, ранней весной, когда снег ещё не сошёл с полей, на Благовещение клали просфору, освещенную в церкви, в сусек, где хранился старый хлеб, чтобы нового было побольше. В Великий Четверг после слушания Евангелия в церкви не гасили свечей и несли их бережно домой в кулаке, чтобы не потушил ветер. Горящую свечку ставили перед иконой Спасителя и усердно молились, чтобы предстоящий год был хлебным. Припомнился выпавший густыми хлопьями снег на Крещение и день простоял относительно тёплый - все это предвещало хлеб тёмный - богатый урожай хлеба.
В народе известно множество других примет и обрядов. Да и можно ли все их запомнить и затем им следовать? Поэтому немудрено, что некоторые крестьяне не всегда их исполняли. Но все крестьяне твёрдо знали одно главное и важное правило: для семени нужно отбирать лучшие зерна, и поэтому они назвались отборными. Для чего после жатвы увесистые снопы созревшего на корню жита околачивали о широкую наклонную доску или колоду. Легко осыпались самые крупные зерна, а худые оставались в колосьях и доходили в снопах, сложенных рядами в гумне либо на настиле из длинных неотёсанных жердей, уложенных под его крышей с внешней солнечной стороны. На посев выбирали только свежие, или годовалые семена, а не лежалые. Для проверки их качества и всхожести некоторые смекалистые мужики опускали горсть зерна в воду. Если зерна не всплывали, а опускались на дно, то считалось, что они вполне пригодны для посева. Такие отборные семена очень быстро и дружно взойдут и своей силой подавят сорняки. Семена всегда хранились в отдельных сусеках в амбарах, в сухом прохладном месте, чтобы они не промокли, не отсырели и не проросли. Со временем, через несколько лет собственные семена старались заменить купленными на базаре, чтобы посеянная культура не вырождалась.
Всё сделал пахарь-сеятель до посева, что знал. Всё выполнил, что вспомнил. Всё соблюл, что было заповедано его родителями. Вот и вышел он на вспаханную пашню. Вышел не утром, когда ещё не сошла роса, а вечером, когда подсохла почва и солнце склонилось к закату.
По мягкой, причёсанной бороной земле сеятель идёт босым. На груди его на широком ремне висит лукошко, наполовину наполненное отборным зерном. Берёт он оттуда горсть за горстью семена и бросает их на мягкую пушистую землю, идя вдоль еле заметных борозд, оставленных плугом. Попеременно, то обеими руками, то одной приноравливается он бросить зёрна так, чтобы они рассыпались равномерно по всей засеваемой площади. Сеет молча, сосредоточившись, как будто совершает священное таинство. Песня на ум не идёт, и голову переполняют совсем невесёлые мысли. Ведь умело и хорошо посеять ещё не означает собрать хороший урожай. Сеет сеятель жито и не чувствует усталости. Если устанет правая рука на маху, её сменяет левая. Старается бросить зерна так, чтобы их небольшая часть, ударяясь о лукошко и отскакивая от него, ровнее ложилась на землю.
Всё поле засеяно, но сеятели не торопятся обрабатывать его бороной, чтобы семена прикрылись тонким слоем почвы. Только на следующий день, ранним утром, на самой заре снова выходят в поле, чтобы заборонить почву, пока покрытое росой зерно не успело обсохнуть. Такую сравнительно лёгкую работу обычно доверяли совсем молодым пахарям. Весёлые, неугомонные ребята, не успевшие отойти от сладкого сна, прошлись босяком с вожжами в руках по ровному засеянному полю за многозубой бороной, и семена зарылись рыхлой землёй.
Посеянные зерна пролежали в удобренной почве и, приняв влагу после осеннего дождя, начали прорастать и всходить. И житное поле, нагретое по-осеннему ласковым солнцем, покрылось нежным ярко-зелёным ковром. Когда все вокруг начинает увядать, желтеют и багровеют листья деревьев, озимь отливает яркой зеленью подобно первой весенней траве. Но такая удивительная красота озимой зелени длится совсем недолго: наступающие осенние холода и её не помилуют - скоро она совсем поблекнет, увянет, а когда замёрзнет, вместе с инеем обвалится на землю. Иногда осенью устанавливается хорошая ясная погода без затяжных дождей - относительно долго стоят безоблачные дни и светит по-осеннему нежное солнце. В такую прекрасную осеннюю погоду озимь продолжает расти. Чтобы она не вышла в дудку, на зелёное озимое поле выгоняют скот: он с большой охотой съедает мягкую питательную зелень, спасая тем самым силу в зерне, которое в мягкой удобренной земле пускает дополнительные корни, или, что называется, начинает куститься. Такое ветвление корней продолжается до тех пор, пока земля не промёрзнет окончательно и не покроется снегом. Снег для зерна словно тёплая шуба. Под ним зерно засыпает в тепле. Зимой на открытом воздухе трескучие морозы хватают за уши и нос, а озими под снегом тепло и уютно. Сами же зёрна, кроме того, спасает от морозов оболочка, которую они не успели полностью сбросить, хотя и проросли.
Посеянные осенью зерна озимого жита или другой культуры, проросшие и взошедшие под осенним солнцем, всю зиму покоятся в земле. Второе дыхание даёт им ласковое весеннее солнце: после прогревания почвы засеянное поле снова покрывается нежной зеленью - для посеянного зерна начинается вторая жизнь вплоть до полного созревания озимых культур.
Ждать нового урожая приходится несколько месяцев, и для крестьян этот срок кажется слишком длительным. За это время много всяких неприятностей и бед может свалится на растущий и созревающий хлеб. И часто они случаются внезапно, и избежать их трудно, а иногда почти невозможно. От непредсказуемых невзгод у всякого, даже опытного хлебороба появляются страх и опасение. А так как у страха глаза велики, то пересказать невозможно, чего только не придумывают православные пахари и сеятели, чтобы хоть как-то своими силами предотвратить беду неурожая и бесхлебья. Ведь хлебом не только питается семья крестьянина, как правило, многодетная, но и добываются деньги, чтобы платить государственные и общественные подати, чтобы купить соль и многие предметы крестьянского хозяйства и домашнего быта. И поэтому не случайно во все времена хлеб для крестьянина-сеятеля - это основное средство жизни.
В страхе беды от неурожаев трудолюбивые крестьяне часто прибегали к молитве, а иногда гадали по народным приметам и совершали обряды, перешедшие, по преданию, от предков из далёких языческих времён. Так, на Параскеву-Пятницу (14 октября) гадали по звёздам: если звёзды были яркие, то ждали хорошей летней погоды и богатого урожая. На Филиповку (14 ноября) по инею судили об урожайном годе на овёс. Иней на зимнего Николу (6 декабря) - также добрый признак урожая. Если космата изморозь на деревьях в день Рождества Христова - хорош будет цвет на хлебах, а если выпадет день ясный - урожай на хлеб; снежные тропинки почернели - урожай на гречку; небо усыпано яркими звёздами - урожай на горох. Старались вывозить в поле накопившийся за зиму навоз в родительскую субботу, чтобы уродился всякий хлеб. На Богоявление ждали снега хлопьями к урожаю, а ясный день предвещал неурожай. На Сретение капель - значит будет урожай пшеницы. На Богоявление дождь - родится рожь. В Светлое Христово Воскресенье не разводили огня в доме, дабы не завелась головня в пшенице и во ржи, которая поражает колос и превращает созревающее зерно во вредную чёрную пыль, похожую на мелкую сажу. На Вознесение в поле не работали. И велика милость Божия, когда в Николин день (9 мая) прольётся первый тёплый, весенний дождь.
Многие народные приметы Корней Ковалёв хорошо знал. И старался исполнить всё, что было заповедано и что советовали ему родители. Он всегда помнил их мудрое напутствие: что старый говорит на глум, заматывай на ум. И земля отзывалась богатым урожаем и жита, и овса, и ячменя, и проса, и картофеля - всего, что не посеял бы Корней. Неурожаи случались очень редко, а если они и были, то спасали прошлогоднего запасы, которые заботливо, по-хозяйски береглись на всякий чёрный день. Так было всегда, когда Корней имел собственную землю. Но эту благословенную землю большевицкие приспешники отняли. И земля стала колхозной, а по существу, ничейной и не благословенной.
Карпенков Степан Харланович
Док. 671223
Опублик.: 17.04.14
Число обращений: 0
Карпенков Степан Харланович
|
