Типичные для начала прошлого десятилетия представления
о демилитаризации мировой политики оказались иллюзорными[1]

А. Торкунов, ректор МГИМО(У)

Цивилизация - это совокупность этнических обществ, объединенных
на протяжении длительного исторического периода общими культурными,
религиозными, политическими и экономическими укладами[2]

В. Энтель, Президент Европейского центра развития демократии


Наиболее предпочтительным и, возможно, единственно эффективным сценарием для России будет создание евразийской коалиции как реальной альтернативы трем не благоприятным сценариям развития ВПО в Евразии. При этом важно понимать, что такой сценарий может быть реализован только последовательно, через его отдельные этапы. Сегодня, в "классическом" понимании евразийская интеграция также исходит из необходимости развития по этапам - от ТС к Евразийскому экономическому союзу (ЕАСТ) и далее (договор о котором не предполагает радикальных отличий от ТС).

Вместе с тем такое понимание сегодня уже не соответствует стратегическим потребностям России по следующим соображениям:

- ЕАСТ не предполагает какой-либо значимой интеграции в других областях. В частности, Белоруссия полагает, что необходимо исключить из компетенции ЕАСТ "формирование единых принципов функционирования экономики", а Казахстан предлагает оставить часть экономических вопросов в национальной компетенции и не выходить за рамки экономического сотрудничества[3];

- несмотря на то, что заинтересованность в евразийской интеграции уже высказали более 20 стран, расширение процесса пока идет медленно, фактически ограничиваясь только Киргизией и Арменией;

- медленно расширяются другие области интеграции, прежде всего политическая и военная. Хотя нельзя сказать, что ситуация находится в стадии стагнации, такое сотрудничество отстает от темпов роста влияния стран Евросоюза, США и Китая;

- но, главное, то, что продолжают слабеть позиции России в ее восточных регионах и в АТР, переход к опережающему их развитию на практике так и не произошел, что существенно ослабляет силу интеграционного процесса.

Между тем представляется, что признание В. Путиным в своем декабрьском (2013 г.) послании Федеральному Собранию РФ того, что "восточный вектор развития России является её приоритетом не только на ближайшую, но и на отдаленную перспективу", означает гораздо больше, чем только опережающие темпы экономического развития восточных регионов. Формируется по сути дела новая внешнеполитическая стратегия, в основе которой лежит приоритетность евразийской интеграции в широком контексте - вся Евразия и АТР - с центральным местом "российского ядра".

Такая национальная стратегия предполагает не только экономическую интеграцию, но и:

- выдвижение идеи, привлекательной для других стран, частью которой может быть идея евразийской безопасности;

- выход интеграции за рамки только экономической интеграции в политическую и военную области;

- комплексное, в т.ч. военно-политическое опережающее развитие восточных регионов России как базы для такой интеграции в Евразии и АТР, в т.ч. развитие ОПК, наукоемких производств и военного потенциала зауральских регионов. Как справедливо заметил председатель Законодательного собрания Красноярского края А. Усс, "Мир изменчив - меняются и геополитические приоритеты. На протяжении нескольких веков именно Москва и прилегающие к ней территории ассоциировались с опорой на внутренние, исконно славянские ценности. Намерение "прорубить окно в Европу" предопределило появление Санкт-Петербурга. Последовательное усиление роли Юго-Восточной Азии, которое происходит на наших глазах, делает все более актуальной высказанную десять с лишним лет назад идею о переносе российской столицы в один из сибирских городов[4].

Такой "поворот на Восток" во внешней и внутренней политике России полностью отвечает военно-политическим потребностям России, может дать возможность перерастанию гипотетического сценария развития ВПО в реалистический. В этом случае этапы реализации такого сценария могут быть следующими.



На сегодняшний день наиболее реалистические сценарии развития ВПО в Евразии - экспансия Евросоюзом во главе с Германией и расширение военно-политического влияния КНР на ЦА, Ю.-В. Азию и С.-В. Азию - не оставляют для России иного выхода как формирование на базе "российского ядра" коалиции евразийских государств, которых по тем или иным причинам не устраивают указанные выше оба сценария.

Таким образом, речь идет не о заявке России на гегемонию в Евразии и готовности некоторых стран согласиться с такой гегемонией, а о вынужденном политическом шаге со стороны этих стран, которые не хотят потерять свою идентичность, растворившись в качестве периферии ЕС или Китая.

В пользу России говорят следующие аргументы:

- С геополитической, пространственной точки зрения именно Россия (а не, например, Индия) может претендовать на центр Евразии;

- С военно-технической точки зрения, только Россия (и в будущем Индия) может претендовать на создание современных ВиВТ, прежде всего стратегических и систем ВКО;

- С культурно-исторической точки зрения, православная специфика России никогда не мешала развитию идентичности других наций.

Если допустить, что основной группой противоречий в XXI веке станут межцивилизационные и ценностные, а также противоречия между центрами силы, то можно предположить, что формирование военно-космической системы евразийской безопасности будет проходить именно по этому водоразделу, а именно: базой для создания новых военно-политических коалиций (и развития существующих) станут цивилизационные системы ценностей и национальные интересы отдельных государств.

С этой точки зрения можно выделить следующие группы государств в Евразии, которые в той или иной степени уже определились со своим цивилизационным выбором, либо проходят трудный период самоопределения и совпадающие национальной самоидентификации:

- либерально-демократические страны Евросоюза, США, ряд стран АТР;

- Китай;

- исламские государства;

- в меньшей степени Россия, постсоветские государства и ряд стран Евразии, где этот процесс идет очень противоречиво.

Иными словами, теоретически вероятно, что формирование будущей системы евразийской безопасности (в условиях отсутствия договоренности всех стран Евразии, как это случилось в Европе в 1975 году) будет происходить через создание военно-политических союзов и коалиций на цивилизационной основе и на основе групповых интересов отдельных стран Евразии.

Естественно, что этот процесс достаточно определен пока что только для одной группы стран, которые уже создали такую коалицию - НАТО. Причем глобальный характер этого регионального блока уже не вызывает сомнений. Также не вызывает сомнений, что члены этого союза будут стремиться во что бы то ни стало не допустить создания других военно-политических союзов и блоков в Евразии.

Сложнее с другими группами государств, которые теоретически могут создать свои союзы и коалиции. Если для КНР можно допустить единственный вариант "китаецентричного" союза, куда будут входить те или иные государства, полностью инкорпорированные в китайскую политику, либо находящиеся под влиянием доминирования Китая в какой-либо организации (например, ШОС), то для исламских государств этот процесс неизбежно будет сопровождаться острым соперничеством не только по межконфессиональному, признаку, но и иным причинам.

Еще сложнее с союзом, во главе которого может встать Россия. Можно допустить, например, что (используя терминологию В.В. Энтеля) ряд государств "объединены ... общими укладами"[5] - длительным сосуществованием в российской империи и последующим социалистическим периодом. Но главное, наверное, все-таки в том, что значительному числу государств Евразии, которым предстоит сделать геополитический выбор, предстоит выбирать не между цивилизационной близостью и ее отсутствием, а между абсолютным неприятием какого-то центра силы и вынужденным союзом. Что в принципе достаточно часто повторяющаяся в истории ситуация, когда речь идет о безопасности государства, сохранении системы национальных ценностей и власти.

По сути дела, для евразийских государств выбор прост: либо присоединиться на жестких и, как правило, тяжелых, неравноправных условиях (как показывают многочисленные примеры, в т.ч. с Украиной) к "евро-атлантическому ядру", либо "китайскому ядру", либо "российскому ядру" евразийской военно-политической интеграции. Каждая из стран будет решать по-своему. И Украина - очень наглядный пример. Вариант формирования системы евразийской безопасности "от Лиссабона до Владивостока" представляется весьма гипотетическим. Скорее всего, его ждет та же участь, что и идея "всеобъемлющей европейской безопасности" которая была проигнорирована Западом, но вполне устраивают механизмы НАТО и Евросоюза.

Пока что соотношение сил очевидно не в пользу "российского ядра" евразийской интеграции. По сравнению с "европейским" или "китайским" ядром Россия уступает качественно, принципиально:

- демографически и по качеству национального человеческого капитала (НЧК);

- объему и качеству ВВП;

- уровню развития технологий;

- численности и в ряде случаев качеству ВС, ВиВТ;

- идеологическому лидерству, привлекательности модели развития.

Вместе с тем у России есть и существенные конкурентные преимущества, которые она может использовать для запуска евразийских интеграционных процессов в военно-политической области. В частности, речь идет о:

- возможности использования общих для стран Евразии систем ценностей и интересов безопасности;

- наличии СЯС и - что особенно важно - систем ВКО;

- географическом и геополитическом положении;

- потенциально возможной реинтеграции постсоветского пространства на основе существовавших общих экономических, культурных и иных связях и ценностях;

- привлекательности для целого ряда евразийских государств (по ряду причин опасающихся американского, европейского или китайского лидерства) российского "интеграционного ядра". Не случайно интерес к ТС проявили не только постсоветские страны, но и Вьетнам, Индия, Турция, Мьянма - всего более 35 государств Евразии.

Таким образом, не противопоставляя себя Евросоюзу, Китаю и Индии в военно-политическом плане, Россия может сформулировать в качестве стратегической цели создание евразийской системы безопасности, где "российское ядро" (и, соответственно, партнеры и союзники России) участвовали бы не в качестве сателлитов и младших партнеров, а в качестве полноправных партнеров с формирующимися военно-политическими союзами Запада и Китая.

Реализация подобного подхода имела бы огромное значение для военной доктрины России, как минимум, по следующим основаниям:

- Россия и ее военная доктрина четко ограничивали бы пространственно применение Вооруженных Сил воздушно-космическим пространством и территорией Евразии (с прилегающими районами Арктики и АТР);

- военная доктрина России исходила бы из представлений о защите интересов евразийской безопасности, включая возможность формирования в том или ином виде военно-политической коалиции;

- военная мощь России опиралась бы на экономический, демографический и другие потенциалы евразийских государств, что значительно увеличило бы совокупную мощь коалиции, возможности ОПК и Вооруженных Сил входящих в нее держав. Достаточно сказать, что участие в такой коалиции только Украины, Белоруссии, Казахстана и Вьетнама позволило бы радикально изменить соотношение сил не только в Евразии, но и в мире;

- потенциал коалиции в Евразии позволил бы развивать в общих интересах ВиВТ, прежде всего ВТО и системы ВКО, а также вооруженные силы, резко усилил бы общий военный потенциал и повысил уровень сотрудничества в области передовых достижений науки, технологии и ВТС.

Надо понимать, что формирование подобной военно-политической коалиции не самый лучший, но, пожалуй, наиболее реальный способ обеспечения евразийской безопасности. Геополитически, для России приоритетным направлением во внешней политике было бы формирование единой системы евразийской безопасности, включающей (а не противопоставляющей) страны Евросоюза, Китай, Индию и США. Однако в реальности пока что прослеживаются тенденции создания отдельных систем безопасности в Евразии - для США и Европы (атлантической) Китая (китайско-центричной, возможно, при лидерстве в ШОС) и, в перспективе, - Индии. Таким образом, Евразийская военно-политическая интеграция для многих стран реальная и по сути дела единственная альтернатива усиливающемуся напряжению в Евразии и АТР. К сожалению, правящие элиты большинства государств еще только начинают осознавать неотвратимость такого выбора, всеми силами стремясь его избежать.

Пока что ситуация в этих странах развивается по классическому сценарию: изменение в соотношении сил в мире (особенно быстрое идущее в Евразии и АТР) ведет к изменению сил военных, а также быстрому наращиванию военных бюджетов, ВиВТ, пересмотру стратегических планов и других военных приготовлений. Параллельно идет и процесс формирования военно-политических коалиций и двусторонних военно-политических соглашений, что стало особенно характерным в начале XXI века для политики всех стран Евразии и АТР. Этот классический вариант полностью учитывается и реализуется США и странами Евросоюза, но отнюдь не другими евразийскими государства.

Россия не может не видеть того, что на западе Евразии идет уже более 20-и лет продвижение на восток. Развал ОВД, раскол СССР привели к тому, что восточные границы НАТО и Евросоюза вплотную приблизились к нашей стране и другим странам Евразии. По сути дела вся европейская часть нашего бывшего единого государства становится объектом западной экспансии - вплоть до Грузии, Армении и Украины. Бывший единый этнос уже расколот, а после присоединения Грузии и Украины к Евросоюзу и НАТО Россия окажется фактически вытесненной из Восточной Европы и всей западной Евразии.

Но процесс на этом отнюдь не остановится. Геополитической целью западной военно-политической коалиции является контроль над всей Евразией, вплоть до Китая. Это означает прежде всего изменение культурно-ценностной системы российской нации, ликвидацию суверенитета не только в европейской части России, но и в Сибири и на Дальнем Востоке, контроль над территорией и ресурсами с целью изоляции Китая с севера и запада.


_______________

[1] Торкунов А.В. Новые вызовы и новые приоритеты // Международная жизнь. 2004. N 6. С. 51.

[2] Энтель В.В. Империя - национальное государство или доживет ли Россия до 2014 года? // Мир и политика. 2012. Октябрь. N 10 (73). С. 17.

[3] Бутрин Д, Нетреба П. Объединиться - не значит договориться // Коммерсант. 2014. 12 февраля. С. 2.

[4] Усс А.В. Разворот на Восток // Независимая газета. 2014. 12 февраля. С. 5.

[5] Энтель В.В. Империя - национальное государство или доживет ли Россия до 2014 года? // Мир и политика. 2012. Октябрь. N 10 (73). С. 17.

Док. 670640
Опублик.: 28.03.14
Число обращений: 0