Ольга Подберезкина: Защита национальной идентичности и системы национальных ценностей как главная задача военной доктрины РоссииНазад
Ольга Подберезкина: Защита национальной идентичности и системы национальных ценностей как главная задача военной доктрины России
Надо попытаться срезать угол..., перемахнуть через пятый уклад и смело выходить сразу на шестой
Д. Рогозин, вице-премьер России
Прошлое нашего народа - славно. Будущее его - прекрасно
Не случайно группа факторов (Группа N 1), объединяющих подгруппу "базовые ценности" и подгруппу "национальные интересы", - является фундаментальной, имеющей принципиальное значение при формировании политики наций и государств, включая их военные доктрины. Именно эти факторы лежат в основе национального и государственного целеполагания и планирования.
Как видно из рисунка, правящая элита и руководство страны могут по большому счету лишь интерпретировать объективные факторы, что не исключает, но даже предполагает их субъективной, неадекватной оценки, в т.ч. даже игнорирования их объективного значения. Так было, например, в недавней политической истории России, когда либеральная элита откровенно игнорировала национальную систему ценностей и национальные интересы. Это привело в 90-е годы к катастрофическим демографическим последствиям, которые будут ощущаться еще до 2050 годов. Прежде всего это затронуло собственно русских, а также русскоязычную часть населения СССР. Как отмечал Д. Терентьев, "К началу 1990-х положение русских в бывших республиках СССР стало откровенно опасным. В Таджикистане в 1989 г. проживало около 400 тыс. русских, к 2000 г. осталось 68 тысяч. Сколько уехало в Россию, а сколько стали жертвами гражданской войны - неизвестно. Полно свидетельств, что русских вырезали целыми семьями только лишь за национальность. В Узбекистане головы "колонизаторов" выставляли на рынке напоказ. "Не покупай квартиру у Маши, всё равно будет наша" - было написано на заборах по всему бывшему Союзу. Азербайджан, Киргизия, Молдова - до сих пор российские власти не оглашают даже оценочных данных, сколько соотечественников погибло в результате этнических чисток. Тем более в разгар событий лидеры страны не решались требовать защиты для русского населения у коллег по СНГ, чтобы не портить отношения"[1].
"Случаи погромов русских отмечались даже внутри страны: в Якутии, Туве, Башкирии и на всём Северном Кавказе. По оценкам правозащитников, только в Чечне в 1991-1994 гг. погибли 20 тыс. славян и 250 тыс. покинули республику. И хотя в итоге Москва бросила на Грозный танки, это объяснялось "наведением конституционного порядка". О защите русских на Кавказе политики говорили лишь вскользь, а факт геноцида официально не признан до сих пор. Хотя в 2005 г. группа бывших жителей Грозного обратилась к президенту РФ именно с такой просьбой"[2].
Другая сторона проблемы - массовое бегство из России представителей творческого ("креативного") класса, прежде всего ученых, программистов, профессуры, которые не смогли найти себе достойного применении на Родине.
Все это самым серьезным образом отразилось на системе национальных ценностей, главные носители которой количественно и качественно сокращались: уменьшилась не только численность населения, но и исчезли целые научные школы, творческие коллективы, даже социальные группы и институты. Это стало прямым следствием сознательно проводившейся либералами не только убогой социально-экономической, но и антинациональной политики.
Отчасти это продолжается и сегодня, ибо влияние этой либеральной социальной группы, особенно в финансово-экономической области, сохраняется.
Матрица системы национальных ценностей и национальных интересов
В целях лучшего анализа и формализации эту группу можно разлить на две подгруппы - национальную систему ценностей и национальны интересов.
Как уже говорилось выше, группа факторов, входящих в систему национальных ценностей и национальных интересов, является базовой для анализа современной политики. Причем именно подгруппа "национальные ценности" становится постепенно более важной, чем подгруппа "национальные интересы". Осознание правящей элитой этой тенденции чрезвычайно важно, ибо в Военной доктрине особое значение имеет факт формализации, институализации субъективных представлений в нормативно-обязательный характер. Именно правящая элита и руководство страны в своих субъективных представлениях и оценках формулируют военно-политические цели и задачи, среди которых на первое место выходит задача обеспечения защиты (силовой) национальной идентичности и системы ценностей. Классическая задача защиты суверенитета, территориальной целостности и государственных интересов в современной военной доктрине России остается важнейшей, но уже подчиненной политической составляющей Военной доктрины. Именно поэтому ее взаимосвязь с военной доктриной государства, представлениями правящей элиты о целях, угрозах и способах их нейтрализации, является ключевой. Как минимум, по четырем основным причинам.
Причина первая. Государство (союз, в том числе экономический или военно-политический нескольких государств) в современном мире имеет право на существование до тех пор, пока оно обеспечивает национальную идентичность и систему общих ценностей. Значительное число государств уже не обладает полным суверенитетом, делегировав его насильственно или добровольно другим государствам или международным институтам. Но, что значительно хуже, - эти государства стремительно размывают свою идентичность. Известно, что военное поражение государства отнюдь не означает его гибель, но разрушение системы национальных ценностей неизбежно ведет к уничтожению государства, а затем и нации.
Причина вторая. Основная цель внешнего воздействия на государство отнюдь не само государство или его институты, а нация и ее система ценностей, национальная идентичность и соответствующие институты, защищающие идентичность. Именно против этих институтов направлены сегодня основные внешние усилия. Системы национального образования, научные школы, средства массовой информации, институты культуры и духовности стали главными объектами влияния. В этой связи совершенно по-новому и актуально звучит в последние годы тема роли православия и его важнейшего института - РПЦ, в частности, предложение о внесении в Конституцию пункта "об особой роли православия". Так, авторы этой инициативы отмечают: "И так же, как законодательно закреплен государственный суверенитет Российской Федерации, мы призываем закрепить ее суверенитет духовный, признав в Конституции России особую роль православия. Конституционное закрепление духовного суверенитета позволит нашей стране сохранить национальную идентичность, государственную независимость и убережет от новых потрясений. Без этого шага никакие экономические успехи не гарантируют нашей Родине спокойствия и процветания", - отмечают авторы документа, подчеркивая, что "этот шаг никоим образом не означает ущемления прав других традиционных для России религиозных общин"[3].
Причина третья. Взаимосвязь между сформулированными целями и выделенными ресурсами отражает способность государства защитить национальные интересы и систему национальных ценностей. Если исходить из классического подхода приоритета защиты национальных интересов и государственных институтов, то основные ресурсы - финансовые, материальные, интеллектуально-духовные - должны концентрироваться на этом направлении.
Если же согласиться с тем, что основным объектом, против которого направлены внешние усилия, является национальная система ценностей и идентичность, нация (а не государство и его институты), то неизбежно нужно сделать вывод о необходимости перераспределения ресурсов в их пользу. В частности, если речь идет о военной организации нации и государства, то приоритет должен быть отдан:
- развитию потенциала человека, а не макроэкономическим показателем. Именно человек становится ключевым критерием при оценке эффективности ОПК и ВС страны. Прежде всего уровень его культуры, образования, профессиональной подготовки, в пользу которых необходимо перераспределить и оборонный бюджет;
- развитию национальных научных школ, НИОКР, а не зарубежным заимствованиям. Это означает, что доля, затрачиваемая в военных расходах России, на НИОКР (8-9%) должна быть существенно увеличена, а внешне технологическая заимствования связаны к минимуму;
- развитию институтов национального человеческого потенциала - научных, образовательных, общественных и др. организаций и объединений: патриотических обществ, военно-научных и военно-образовательных, ветеранских, молодежных, детских и иных объединений.
Иногда складывается ложное впечатление, что интеграционные процессы, глобализация и универсализация объективно ведут к ликвидации системы национальных ценностей интересов. Как правило, в этой связи приводят пример Евросоюза. Однако это не соответствует действительности. Страны Евросоюза и их экономики являются межнаднациональным, а не наднациональным объединением. Как справедливо замечает исследователь М. Мнацакян, "Национальное самосознание в русле которого нередко вспыхивают мощные волны национализма (особенно когда появляется угроза широкого наступления наднациональных сил), каждый раз срывает любую попытку так или иначе, в той или иной форме, сузить реальные суверенные права национальных государств, особенно когда речь идет о внутринациональных и внутригосударственных проблемах.
Вся история становления и развития Евросоюза есть история поисков таких гармоничных, взаимовыгодных форм союза, когда сами интегрированные в данное сообщество государства наделяют его особыми правами и полномочиями не за счет своих суверенных прав, а в результате выделения и институционализации новых, ранее не известных, придания им таких функций, которые отвечают природе и интересам нормальной жизнедеятельности подобного гигантского межнационального и межгосударственного организма. Таким образом, права и полномочия Евросоюза это не отобранные и присвоенные им, урезанные у государств, а исконные и неповторимые, собственные, интегративные"[4].
Таким образом "объективные" внешние факторы на самом деле работают против национальных ценностных систем других, более слабых (культурно-идеологически, военно-политически) государств.
Причина четвертая. Только опираясь на собственный научный и культурный фундамент нация способна на равных конкурировать с другими нациями. В том числе и в научно-технологической военной области. Внешние заимствования, в т.ч. и технологические, изначально будут означать отставание на 10-15, а то и 30 лет, что неизбежно приведет к отставанию в качестве ВВТ, управлении войсками и военном искусстве. Только опираясь на национальные школы и технологии можно планировать, что мы сможем не только догнать опережающие нас на 5-ом технологическом этапе страны, но и "перескочить через этап", вступив в 6-ой технологический уклад. Проблема сохранения и развития единой национальной системы ценностей как основы существования нации и государственного суверенитета, а также евразийской интеграции сегодня в правящей элите и обществе очевидно недооценивается[5]. Забывается, в том числе и то, что в основе успешного примера европейской интеграции лежит фундамент общеевропейской системы ценностей, сложившийся в античную эпоху и христианский период развития, а также общие представления о европейской безопасности. Торгово-экономические аспекты и финансовая выгода - вторичны в интеграционном процессе, что отнюдь не является сегодня общепринятой точкой зрения в правящих элитах постсоветских государств. Может быть, этим и объясняться некоторые проблемы евразийской интеграции, прежде всего в области военно-политической интеграции.
Можно констатировать, что в течение многих столетий на огромном евразийском пространстве - от Центральной Европы до Сибири и Казахстана - такая общая система ценностей формировалась. Прежде всего потому, что большинство населявших эту территорию народов были некогда частью таких государственных формирований как Золотая Орда, Российская Империя и Советский Союз, а до этого и других союзов. Так, нашествие гуннов на Европу оставило глубокий след в истории российского этноса.
Славяне и кипчатская ветвь тюрских народов - татары, башкиры, казахи, киргизы и другие - тесно интегрировались с русскими в единую культурно-историческую среду еще несколько столетий назад. К началу нынешнего века славяне заселили большую часть северо-восточной Евразии. Современные ученые насчитывают 16 славянских народов общей численностью более 300 миллионов человек (русских - более 133 миллионов), составляющих основу 14 государств, а общая численность тюрков - примерно 170 миллионов (из них тюрков-кипчаков - примерно 20%.
Недавние исследования генетиков также подтверждают близость генотипов народов, проживающих от Сибири до Центральной Европы. Не случайно в книге Афанасия Никитина "Хождение за три моря", написанной на русском языке, многочисленные абзацы написаны на тюркском (татарском) языке.
В этом смысле угроза не только национальной, но и государственной безопасности России означает угрозу российской-славянско-тюркской-финско-угорской и т.д. - идентичности, сложившейся даже за тысячелетия совместного проживания. Не случайно в принятой В. В. Путиным в ноябре 2013 года Концепции общественной безопасности (как части Концепции национальной безопасности), говорится не только о террористической угрозе или чрезвычайных ситуациях, но и о других угрозах, прежде всего сохранении социальной и политической стабильности, "превентивной защите материальных и духовных ценностей общества..., прав и интересов граждан за рубежом"[6].
Иными словами Конституция России, Военная доктрина и Концепция общественной безопасности России совпадают в той части, где речь идет о защите национальной и гражданской идентичности. Что, естественно, не случайно. При этом важно подчеркнуть, что в некоторых сферах - терроризм, наркотрафик, политическая и социальная дестабилизация и ряд других - военные средства обеспечивают реализацию мер безопасности несиловыми мерами, гарантируя защиту от внешнего вмешательства. Так, политика общественно-политической "дестабилизации с помощью "мягкой силы", как показывает история, эффективна только при условии ее поддержки "жесткой силой", прежде всего военно-политическим давлением.
Сохранение и защита общих ценностей превращается в том числе в военно-политическую задачу, стоящую перед российской политикой евразийской интеграции. При этом важно подчеркнуть, что культурно-историческая общность постсоветских государств совпадает с геополитическим единым пространством Евразии, основными интересами безопасности проживавших и проживающих сегодня на этой территории народов. Этот вывод принципиально важен. К сожалению, он сегодня в полной мере недооценивается, когда говорят о евразийской интеграции. Если в основе современной европейской интеграции находится идея формирования общей системы ценностей, которая отодвигает на второй план даже национальные интересы стран Евросоюза, то сохранение общности ценностной системы и геополитического пространства Евразии пока что не стала приоритетом интеграционного процесса в Евразии. Представляется, что в Военной доктрине России следует подчеркнуть, что общность интересов безопасности и систем ценностей постсоветских государств нераздельны.
Необходимо признать, что два интеграционных процесса, идущих в Евразии, - в Евросоюзе и на постсоветском пространстве - принципиально не отличаются друг от друга и вполне совместимы. Они не должны противопоставляться друг другу и могут быть при желании объединены в единый процесс, в котором участвуют все евразийские государства от Лиссабона до Владивостока. Проблема в разнице политических подходов, а не системах ценностей, которые пока что искусственно противопоставляются друг-другу, разнице в способах обеспечения безопасности в отдельных регионах Евразии[7]
Для обеспечения безопасности России и развития евразийской интеграции на постсоветском пространстве ключевое значение имеют опережающие темпы развития восточных регионов России и транспортной инфраструктуры. Здесь интересы безопасности, интеграции, общности ценностной системы (например, европейской и азиатской частей России) и интересы развития также совпадают. Регион АТР уже превратился в новый мировой центр силы, в котором всё больше концентрируется мощь мировой экономики и торговли. И, что немаловажно, растущая военная мощь. Доступ к странам этого региона для стран Евросоюза, Белоруссии и Казахстана будет во многом определяться степенью развития транспортной инфраструктуры России и возможностью защиты транспортных коридоров. И, здесь так же огромное значение имеет общность исторических и культурных корней постсоветских государств: не только отсутствие языковых барьеров, общие традиции образования и воспитания, опыт освоения восточных регионов и строительство железных дорог, портов, аэродромов, но и создание в течение столетий интеграционных и кооперационных связей в промышленности, - всё это говорит о фундаментальной культурно-исторической общей интеграционной основе. Достаточно напомнить о сверхтяжелых карьерных самосвалах, производящихся в Белоруссии.
Сегодня очевидно, что в мире форсированными темпами идут два интеграционных процесса по созданию Трансатлантического и Транстихоокеанского партнерства (ТАП и ТТП), из которых - это важно подчеркнуть - исключены постсоветские государства. России в этой конфигурации не отводится никакого места. По сути дела речь идет не столько об экономической интеграции части стран Евразии и АТР, сколько о борьбе за политический контроль над Евразией со стороны Евросоюза, США, а в будущем и Китая. Это отчетливо проявилось в позиции Евросоюза по отношению к Украине осенью 2013 года, которая определялась прежде всего политическими интересами. Эксперты МГИМО(У) подчеркивают, что только 2 из 26 глав соглашения о ТТП имеют какое-то отношение к торговле. Большинство из них предоставляет привилегии американским корпорациям: "Будут ли в полной мере реализованы проекты ТАП и ТТП, как они будут работать - пока сказать сложно. Однако, стоит отметить, что среди прогнозов по поводу того, как реализация проектов отразится на состоянии мировой экономической системы, немало оценок, которые выражают разного рода опасения"[8].
В частности, российские эксперты предполагают, что оба проекта ТАП и ТТП - нужны Б. Обаме для приобретения односторонних выгод для США: "формируя вокруг себя с помощью стратегии "мягкой силы" новую империю и претендуя в ней на место метрополии, США рассчитывают получить целый ряд односторонних выгод. Во-первых, укрепление своего главного стратегического ресурса - долларовой финансовой системы, пошатнувшейся под ударами глобального экономического кризиса. Во-вторых, активное продвижение высокотехнологичной продукции американских ТНК - в первую очередь космических, энергетических, информационно-сетевых, биотехнологических (включая производителей генномодифицированных продуктов). В-третьих, удешевление "колониальных" европейских товаров на американском внутреннем рынке, представляющих в своем подавляющем большинстве конечные продукты промышленного производства (транспортные средства, электрогенераторы, офисное оборудование и др.)"[9].
Военно-политическое значение этого процесса имеет огромное значение. По сути дела речь идет о создании политико-экономических коалиций во главе с США, которые неизбежно приобретают военное измерение: рост военных расходов, изменения в дислокации и структуре Вооруженных сил США и НАТО, развитии новых ВиВТ.
Для России и постсоветских элит предстоит еще осознать эти процессы под военно-экономическим углом зрения. Просто сожалеть о распаде ОВД и СССР - бессмысленно. Нужно формировать общую геополитику будущего, понимая, что этот процесс будет встречать яростное противодействие, ибо речь идет о контроле над Евразией и в конечном счете о контроле над миром. В том числе с использованием военной силы. Такая геополитика должна формироваться на основе системы национальных ценностей и геополитике национальных интересов, что исключает идеологические либеральные заимствования, которые привели к огромным трагическим последствиям в 90-е годы ХХ века. Примеров последствий ошибочных и преступных решений, принятых под влиянием либеральной идеологии, множество. Многие из них имели серьезные военно-политические последствия. Ложные представления о роли военной силы привели к кризису в ВС России и деградации ОПК, последствия которого будут сказываться, как минимум, до 2030 года. Продажа США 500 тонн оружейного плутония за 11,9 млрд долл. (при их оценке в 8 млрд долл.), например, привело фактически к ликвидации запасов оружейного урана России[10].
Такой политический контроль над Евразией со стороны Запада подразумевает прежде всего продвижение собственной ценностной системы, в том числе и с помощью военной силы, навязывания другим странам норм и стандартов поведения, которые относятся к ценностям иной цивилизации в том числе и военно-силовыми методами. Политическая борьба за Евразию всё больше приобретает формы культурно-ценностного, цивилизационного противоборства. Победа в такой борьбе будет означать потерю другой стороной не только суверенитета и контроля над территорией и природными ресурсами (что сегодня вполне осознается), со стороны государства, но и, главное, потерю национальной идентичности, разрушение системы национальных ценностей, т.е. уничтожение нации. И военная сила в такой борьбе будет играть в конечном счете решающую роль, гарантирующую эффективное использование всего спектра инструментов внешнего воздействия - от экономических и финансовых до гуманитарных.
В этих условиях альтернативная евразийская интеграция означает не больше и не меньше как политику сохранения суверенитета и национальной идентичности, в том числе и военными средствами. Неверный политический выбор неизбежно приведет к размыванию национальной системы ценностей и самоидентификации. Это неизбежно должно найти отражение в военной доктрине государств-участниц евразийской интеграции. В едином экономическом пространстве государств Евразии (и не только членов ТС или ОДКБ) объективно формируется потребность согласования и разработки единой военной доктрины. Так, решение о создании объединенной ВКО России, Белоруссии и Казахстана потребует формализации военных усилий и планов военного строительства, в том числе определении границ и единого командования, согласования мест размещения сил и средств ВКО. Тем более, если в перспективе речь будет идти об Армении и Киргизии, не говоря уже о Вьетнаме, Мьянме, Сербии.
Приоритет сохранения и развития национальной системы ценностей имеет прямое отношение к экономической и военно-технической политике и стратегии национальной модернизации. Сегодня в России существуют два прямо противоположных подхода. Первый подход, реализуемый большинством элиты, заключается в том, что модернизация должна основываться на внешних заимствованиях. Второй подход исходит из того, что модернизация экономики, научно-техническая политика и создание технологий должны базироваться на национальной системе ценностей - культурных, научных, образовательных. Противоборство этих подходов в последнее десятилетие постепенно привело к пониманию, что либеральная политика заимствований ограничена и малоперспективна. Особенно в военно-технической области.
Это имеет принципиально важное значение для Военной доктрины России, особенно если исходить из того объективного факта, что, во-первых, будущие системы оружия и военной техники должны начинать создаваться уже сегодня в расчете на то, что их поступление в Вооруженные силы будет через 30-50 лет, а для этого нужны собственные, оригинальные идеи, фундаментальные исследования и НИОКР. Собственные, означает, что они создаются на национальной, культурной и научной основе, школах, конструкторских бюро. Во-вторых, заимствования это не просто чужое, но и, как правило, устаревшее, не отражающее реальных современных, а тем более будущих потребностей обороны России и ее союзников. Как справедливо заметил руководитель созданного в 2013 году Фонда перспективных исследований А. Григорьев, "мы действительно пытаемся сформулировать видение боевой техники шестого поколения, которая должна появиться в будущем и основы которой закладываются уже сейчас. А для этого нужно проводить поисковые, фундаментальные, точнее - близкие к фундаментальным исследования, дающие ту основу, которая через пять-десять лет, когда закончатся ОКР (опытно-конструкторские работы) по пятому поколению, позволит приступить к созданию оружия шестого поколения"[11].
При этом важно подчеркнуть, что приоритет национальной системы ценностей (в данном случае научных школ) выражается не только в способности формировать заказ на ВиВТ, но и прогнозировать характер и масштабы будущих угроз. Прежде всего национальной системе ценностей, идентичности и национальным интересам. Техническое задание на создание будущих систем ВиВТ должно формулироваться из оценки угроз, а не только перспектив развития техники.
В этой связи принципиально важно определиться со стратегией евразийской интеграции, в основе которой должна лежать не только торгово-экономическая выгода, но прежде всего сохранение общей системы ценностей и культурно-исторического наследия народов Евразии, обеспечение безопасности и суверенитета этих государств. Собственно гуманитарная, информационная и образовательная составляющие интеграционного процесса в странах Евразии (на которые обращают большое внимание в странах Евросоюза) должны стать государственным и общественным приоритетом. Как справедливо заметил премьер-министр Италии Э. Летта, "Культура и искусство - наша нефть, но в отличие от нефти неисчерпаемы"[12].
Общие исторические и культурные корни, общие ценности должны культивироваться на постсоветском пространстве, а не уничтожаться. Так, как они культивировались последние 50 лет в Западной Европе. Именно стремление ведущих западноевропейских стран создать эффективную систему безопасности на основе общеевропейских ценностей стало главным импульсом к формированию конфедерации под названием "Евросоюз". И сегодня, говоря об основном результате европейской интеграции, европейские политики подчеркивают, что впервые за всю историю Европы на протяжении 60 лет удалось избежать войн и крупных конфликтов, которые тысячелетиями сопровождали европейскую историю.
К сожалению, евразийская интеграция фактически игнорирует как приоритеты безопасности, так и приоритеты сохранения и развития единой ценностной системы, подчеркивая по всякому поводу приоритет торгово-экономического сотрудничества. Более того, нередко противопоставляя его приоритетам безопасности и развития общеценностной системы. Иногда мы наблюдаем даже обратный процесс - правящие элиты сознательно диверсифицируют ценностные интересы и интересы безопасности.
Не секрет, что нередко мы наблюдаем сознательно направляемые процессы и по "переписыванию истории", искажению современной политики союзных государств. Мы должны иметь не только общую историю, но и общее будущее, общие цели и общие ценности, которые базируются на общих корнях и наследии. Мы должны предложить общую цивилизационную, экономическую и социальную модель развития, которая была бы привлекательна и конкурентоспособна по сравнению с американской, китайской и западноевропейской. Другими словами, мы должны предложить привлекательную систему взглядов, т.е. идеологию евразийской интеграции, которая стада бы основой интеграционной политики - внешней, военной, экономической, социальной. Идеология, которая должна лечь в основу военных доктрин государств, участвующих в евразийской интеграции, а в конечном счете в общую (и позже - единую) военную доктрину военно-политического евразийского союза. Но изначально нужно, чтобы эти идеи были сформулированы в новом варианте Военной доктрины России.
Следует откровенно признать, что "российское ядро" должно стать основой евразийской цивилизации и интеграции. И это также важно сформулировать в Военной доктрине России. Необходимо публично констатировать, что Россия берет на себя главную ответственность за оборону и военно-техническую политику Евразии. Прежде всего потому, что сформированная в России система ценностей, история Евразии демонстрировали на протяжении столетий не только свою устойчивость и универсальность, но и способность учитывать и бережно относиться к национальным системам ценностей, а так же противостоять чужим ценностным системам. Это принципиально важно в эпоху, когда цивилизационно-ценностные противоречия становятся основными в отношениях между государствами, вытесняя нередко даже экономические и военные. Немаловажно и то, что реальный военно-технический, экономический и научный потенциал концентрируется в России. Это предполагает активное привлечение и сотрудничество с другими странами, но, как видно из возможностей ВКО, ключевые направления сосредоточены в России.
Российская цивилизация кроме того обладает уникальной способностью ненасильственного распространения и проникновения по всем азимутам, что очень важно в условиях резко возросшей роли стран АТР и Центральной Азии. Напомню в этой связи, что "евразийская центрифуга" тысячелетиями "выталкивала" народы с востока на запад евразийского континента. И только русский народ двигался с запада на восток и юго-восток. Всей своей историей он доказал способность к развитию и бережному отношению чужого национального наследия и системны ценностей. Что является сегодня наиболее приоритетной задачей. Таким образом работая над уточнением Военной доктрины России мы должны иметь в виду, что формулируемые в ней цели и задачи должны в наибольшей степени, отражать защиту системы национальных (и евразийских) ценностей и национальных интересов.
_______________
[1] Терентьев Д. Скромное обаяние России. Почему не получается собрать всех русских в одной / Эл. ресурс: "Военное обозрение". 2013 23 августа / http://topwar.ru/
[2] Терентьев Д. Скромное обаяние России. Почему не получается собрать всех русских в одной / Эл. ресурс: "Военное обозрение". 2013 23 августа / http://topwar.ru/
[3] Леонтьев М. Внесение в Конституцию пункта об особой роли православия / Эл. ресурс: "Росбалт". 2013. 23 ноября / http://www.rosbalt.ru/
[4] Мнацакян М.О. Глобальный мир и глобалистское мировоззрение. М.: Анкил, 2013. С. 272.
[5] Тезисы доклада А.В. Торкунова на заседании Интеграционного клуба на тему "Общность исторических корней как фактор становления Евразийского союза" / Эл. ресурс "Портал МГИМО(У). 2013. 19 ноября / http://www.mgimo.ru/
[6] Концепция общественной безопасности Российской Федерации. Утверждена Указом Президента РФ 20 ноября 2010 г. / Эл. ресурс: "Президент России" / http://www.kremlin.ru
[7] Тезисы доклада А.В. Торкунова на заседании Интеграционного клуба на тему "Общность исторических корней как фактор становления Евразийского союза" / Эл. ресурс "Портал МГИМО(У). 2013. 19 ноября / http://www.mgimo.ru/
[8] Литвин В.Я., Иванов А.В. Проекты Транстихоокеанского и Трансатлантического экономического партнерства и связанные с их реализацией скрытые угрозы для России. ИМИ МГИМО(У). М. 2013. Ноябрь. С. 6.
[9] Европа как колония США? / Сайт Российские тенденции / http://rostend.su/?q=node/1246
[10] Катасонов В. "Афёра тысячелетия" завершилась: последняя партия нашего урана ушла за океан /Эл. ресурс: "Военное обозрение". 2013. 21 ноября / http://topwar.ru/
[11] Григорьев А. Наша задача - спрогнозировать, какие средства вооруженной борьбы могут появиться через пятнадцать-двадцать лет / Эл. ресурс: "ЦВПИ". 2013. 21 ноября / http://eurasianintegration.ru/
[12] Гусман М. Энрико Летта: Культура, в отличие от нефти, неисчерпаема // Российская газета. 2013. 25 ноября. С. 9.
