Академик РАН Андрей Кокошин и профессор Гарвардского университета Грэм Аллисон о некоторых ранее не исследованных моментах Карибского кризиса 1962Назад
Академик РАН Андрей Кокошин и профессор Гарвардского университета Грэм Аллисон о некоторых ранее не исследованных моментах Карибского кризиса 1962
(Предисловие к работе генерал-полковника В.И.Есина
"О некоторых дискуссионных вопросах по Карибскому кризису 1962 года и его наиболее поучительных уроках"*)
Кубинский ракетный кризис и через более чем 50 лет после этих известных событий остается одной из важнейших тем для многих политологов и историков, специалистов по военно-стратегическим проблемам. Многообразные уроки этого кризиса имеют и большое прикладное значение, представляют значительный интерес для лиц, принимающих решения по важнейшим политико-военным и военно-стратегическим проблемам. Огромную, часто критически важную роль при этом играют целый ряд деталей, нюансов в поведении сторон, которые долгое время остаются за авансценой драм, в которые выливаются такие кризисы.
Долгое время одним из нерешенных вопросов в изучении Кубинского ракетного кризиса оставался вопрос о том, почему советской стороной при размещении на Кубе ракет средней дальности, оснащаемых ядерными боезарядами, не были соблюдены более масштабные меры маскировки.
Во многом именно благодаря явно недостаточным мерам по такой маскировке оказался сорванным основной замысел советского лидера Н.С.Хрущева. В соответствии с этим замыслом планировалось осуществить размещение ракетно-ядерного оружия на Кубе в условиях полной секретности (операция "Анадырь"), поставив американскую сторону и все международное сообщество перед свершившимся фактом, когда все работы по оборудованию стартовых позиций и установке ракет были бы завершены.
Ряд американских авторов отмечали, что до того, как аэрофотосъемкой были обнаружены строящиеся позиции советских ракет на Кубе, американские разведслужбы получали различные отрывочные данные по этой теме. Однако они не складывались в достаточно четкую картину. Именно фотоснимки, обработанные при этом вызывающими доверие у руководства экспертами с большим опытом, дали достоверную информацию руководству США для запуска механизма отработки и принятия важнейших государственных решений, имеющих судьбоносное значение.
Вопрос о том, почему недостаточными были меры маскировки строящихся стартовых позиций советских ракет на Кубе, поднимался во время семинара, посвященного 50-летию Кубинского ракетного кризиса в Белферовском центре Школы Дж. Ф. Кеннеди Гарвардского университета, и в ходе "круглого стола" по аналогичной теме на факультете мировой политики Московского государственного университета (МГУ) имени М.В.Ломоносова в октябре 2012 г.
Профессор факультета мировой политики МГУ имени М.В.Ломоносова генерал-полковник (в отставке) В.И.Есин обладает уникальными знаниями и уникальной компетенцией по этому вопросу. Он молодым лейтенантом Ракетных войсках стратегического назначения (РВСН) был активным участником операции "Анадырь", в рамках которой в 1962 г. производилось размещение этих ракет на Кубе. В последующем В.И.Есин прошел почти по всем степеням службы в советских РВСН, дойдя до поста начальника Главного штаба РВСН - первого заместителя Главнокомандующего РВСН. Позже Есин весьма плодотворно работал на руководящих должностях в аппарате Совета обороны Российской Федерации, а затем Совета безопасности РФ.
Генерал Есин очень рельефно показал, что высшее командование Вооруженных сил СССР, получив задание осуществить операцию "Анадырь", не рассмотрело все аспекты обеспечения полной секретности осуществления данной операции. Из того, что написано Есиным, следует, что это было следствием стремления предельно сузить круг лиц, допущенных к разработке плана операции. Есин отмечает, что к этому не был привлечен никто из тех, кто были специалистами по такому ракетно-ядерному оружию и кто знал бы, как осуществлять маскировку стартовых позиций ракет. К тому же местность на Кубе была очень неблагоприятной для мер по маскировке, а прибывшие на Кубу части РВСН не были снабжены средствами маскировки, которые соответствовали бы кубинским условиям. Эти части были оснащены стандартными средствами маскировки, которые оказались неадекватными для Кубы.
Есин также пишет о том, что размещение советских ракет на Кубе проходило в страшной спешке; перед военными государственным руководством была поставлена задача осуществить развертывание ракет в нереалистичные сроки. Эти работы не были к тому же должным образом обеспечены инженерной техникой, в силу чего многие работы советским военнослужащим приходилось выполнять вручную. В результате всех этих просчетов американские самолеты-разведчики смогли обнаружить пять из шести стартовых позиций советских ракет средней дальности.
Последнее, кстати, относится к недостаткам усилий американской разведки. В случае решения руководства США о проведении военной операции против советских ракетно-ядерных средств на Кубе, даже в случае успешного поражения ракет на разведанных позициях, можно было бы предполагать пуск советских ракет с ядерными боезарядами с одной из шести необнаруженных американской аэрофотосъемкой позиций. Этот недочет в работе американской разведки мог бы сыграть роковую роль, если бы в рамках деятельности Исполнительного комитета СНБ США преобладала точка зрения тех, кто настаивал на нанесении ударов по Кубе.
Политическое руководство СССР могло бы более внимательно отнестись к деталям планирования и проведения операции "Анадырь", тем более что даже сам Н.С.Хрущев обладал определенным военным опытом, будучи во время Второй мировой войны членом Военного совета (политическим офицером) нескольких "фронтов" (групп армий). У Хрущева при этом ни в аппарате Центрального комитета Коммунистической партии Советского Союза, ни в аппарате советского правительства не было механизмов, которые могли бы контролировать реализацию профессиональными военными установок высшего государственного руководства.
Между тем руководство Минобороны СССР и его важнейшего подразделения Генштаба, состоявшее прежде всего из общевойсковых генералов, не разбиралось в тонкостях, связанных с ракетной техникой стратегического назначения. Мнение же тех, кто в это разбирался, не было, судя по всему, запрошено. Очевидно, что это должно было быть сделано, но при этом произошло бы расширение круга допущенных к подготовке операции "Анадырь", чего, как уже отмечалось выше, старались всячески избегать.
Руководство Минобороны СССР, в том числе Генштаба ВС СССР, обладало богатым опытом Второй мировой войны, в том числе маскировки и введения в заблуждение противника (это особенно эффективно применялось в ряде случаев Красной Армией при проведении успешных наступательных операций второй половины Великой Отечественной войны). Советские военачальники на практике много раз имели дело с тем, что К.Клаузевиц в свое время назвал "трением войны". Но в данном случае на все аспекты такого "трения" должного внимания обращено не было.
Есин, как и ряд других исследователей Кубинского ракетного кризиса, отмечает, что важную роль в обеспечении достоверности полученных аэрофотосъемкой над Кубой данных сыграли полученные ранее за счет полетов самолетов "Локхид" У-2 над советской территорией данные о стартовых позициях аналогичных ракет. С высокой степенью вероятности можно предположить, что ущерб от полетов У-2 над территорией СССР не был должным образом оценен советским военным командованием, не говоря уже о политическом руководстве страны.
Маршруты всех полетов У-2 над территорией СССР (и над территорией ряда других стран - членов Организации Варшавского Договора (ОВД) были известны до того, как этот самолет с летчиком Г.Пауэрсом был сбит 1 мая 1960 г. над Свердловском, причем не только руководству Минобороны СССР, но и в штабах Войск ПВО страны и Военно-Воздушных сил СССР. Однако пока нет данных о том, насколько детально был оценен ущерб, нанесенный этими полетами, с точки зрения вскрытия важнейших секретов, касавшихся, в частности, РВСН СССР и стратегической авиации ВВС СССР.
В целом проведенное профессором В.И.Есиным исследование является важным вкладом в изучение уроков Кубинского ракетного кризиса. Оно еще раз показывает, насколько важными в ядерном противостоянии являются многие детали в поведении сторон, в том числе те, которые обычно скрыты от высшего политического руководства соответствующих стран в силу особой сложности противостоящих друг другу огромных военных машин.
Грэм А. Аллисон, директор Белферовского центра
Факультета государственного управления имени
Дж. Ф. Кеннеди Гарвардского университета,
бывший заместитель министра обороны США
Андрей А. Кокошин, декан факультета мировой политики
Московского государственного университета имени М.В.Ломоносова,
6-й секретарь Совета безопасности России
