Александр Арутюнов : Проблемы соучастия в преступленииНазад
Александр Арутюнов : Проблемы соучастия в преступлении
В любой системе научного знания есть проблемы, интерес к которым постоянен и не зависит от смены теоретических ориентаций и парадигм. (Под парадигмой, напомню, следует понимать признанные всеми научные достижения, в течение определенного времени дающие модель постановки проблем и их решений научному сообществу.) Для уголовного права одной из таких проблем, вне всякого сомнения, является проблема соучастия. Более 160 лет прошло со времени выхода первой русской монографии, посвященной соучастию, (См.: Жиряев А.П. О стечении нескольких преступников при одном и том же преступлении. С-Пб., 1850.) однако до сих пор разрешить проблему окончательно так и не удалось. Проблема соучастия - одна из сложнейших в теории уголовного права. Многие вопросы соучастия до сих пор остаются спорными, что на практике создает определенные трудности в вопросах квалификации преступлений, совершенных в соучастии, и индивидуализации ответственности и наказания.
Понятие и проблема правовой природы соучастия в преступлении. Системное исследование соучастия в преступлении
Как уже отмечалось, проблема соучастия - одна из самых сложных в теории уголовного права. В этой связи, естественно, возникает вопрос о необходимости института соучастия. Разве нельзя сформулировать каждую статью Особенной части УК РФ так, чтобы она охватывала одновременно и деяния исполнителя преступления, и деяния соучастников? Похоже, можно, но в соучастии совершается практически лишь каждое шестое преступление, поэтому вряд ли целесообразно так "нагружать" каждую статью Особенной части УК РФ. Гораздо удобнее и эффективнее иметь институт соучастия в Общей части УК РФ и каждый раз, в случае совершения преступления несколькими лицами, его использовать. Есть еще один путь - квалифицировать деяния соучастников как самостоятельно наказуемые, что сейчас имеет место, например, в отношении лиц, содействующих террористической деятельности (ст. 205.1 УК РФ). Думается, что и это теоретически возможно, но тогда придется в несколько раз увеличить количество статей Особенной части УК РФ, что также нецелесообразно. (Кроме того, возникают еще вопросы, связанные с конкуренцией общей и специальной норм УК РФ.) В этой связи законодатель и сконструировал институт соучастия в Общей части. Однако его существование обусловлено, прежде всего, отнюдь не только наличием указанных трудностей при конструировании Особенной части. В конце концов, вообще существование института соучастия не может зависеть от места расположения в законе. Дело в другом. Соучастники (в том числе исполнитель) совершают преступление совместно, поэтому и нельзя оценивать их деяния в качестве самостоятельных. В этом и состоит, прежде всего, необходимость института соучастия. Несмотря на многовековую историю института соучастия в преступлении, начало которой относится еще к римскому праву, общего понятия соучастия ни одна правовая система не содержала. Не имеют законодательного определения соучастия и, например, ныне действующие УК Франции 1992 года, УК ФРГ в редакции от 13 ноября 1998 года.
В России первое определение понятия соучастия дал профессор А. Жиряев. Он понимал под соучастием "стечение нескольких преступников при одном и том же преступлении", (Жиряев А. О стечении нескольких преступников при одном и том же преступлении. С-Пб., 1850. С. 15.) выделяя два признака соучастия: 1) участие нескольких лиц и 2) их участие в одном преступлении. Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 г. впервые оформили общее понятие соучастия и, соответственно, УК РСФСР 1960 года под соучастием понимал умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении преступления. Указанное определение соучастия вызывало разногласия по поводу того, распространяется ли умышленность помимо характеристики совместности еще и на характеристику самого преступления. Так, М. Д. Шаргородский считал, что спорность вопроса о возможности соучастия в неосторожном преступлении была окончательно разрешена формулировкой Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик: "Соучастием признается умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении преступления" (ст. 17), а преступление ведь может быть совершено как умышленно, так и по неосторожности (ст. 8 и 9 Основ). (См.: Шаргородский М. Д. Избранные труды. СПб., 2004. С. 537-538.) Представляется очевидным по этому поводу, что умышленно совершить неосторожное преступление невозможно. В Уголовном кодексе РФ 1996 г. законодательное определение соучастия было дополнено, и умышленность была распространена и на характеристику совместности, и на характеристику преступления. Закрепленное в ст. 32 УК РФ определение соучастия: "Соучастием в преступлении признается умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении умышленного преступления" является правильным и полным, исключающим и неосторожное участие в умышленном преступлении, и умышленное участие в неосторожных действиях другого лица, и, наконец, совместное неосторожное участие. Казалось бы, вопрос закрыт, но споры не утихают до сих пор... К примеру, на защите докторской диссертации один очень известный криминолог говорил мне о возможности неосторожного соучастия. В этой связи есть смысл обратиться к истории вопроса.
В свое время русские юристы отмечали, что "соучастие есть умышленное содействие умышленному совершению преступления. Несомненно, что человек, действовавший по неосторожности, может быть виновником, но не может нести ответственности за совместное действие других, то есть он может быть ответственным за неосторожность, но не за соучастие. При этом такое начало одинаково применимо к неосторожному участию в умышленном действии другого, к умышленному участию в неосторожном действии другого и, наконец, к случаям совместного учинения неосторожности". (Конспект по уголовному праву и процессу, составленный по лекциям профессоров Фойницкого, Случевского, Сергеевского и других. Одесса, 1898. С. 94.)
Надо отметить, что Н.Д. Сергеевский, один из авторов приведенного конспекта лекций, сначала различал три формы соучастия: соучастие без предварительного соглашения; соучастие по предварительному соглашению; соучастие неосторожное. Соучастие неосторожное, писал Н.Д. Сергеевский, имеет место, когда соучастники не предвидят последствия, но могут и должны предвидеть. Например, плотники работают на крыше дома; старший без достаточных предосторожностей приказывает сбросить бревно со стены; один из плотников исполняет приказание, пригласив себе на помощь другого, который подает ему рычаг, веревку и т. п. Бревно падает и убивает человека. Первый есть подстрекатель в неосторожном соучастии; второй - главный физический виновник; третий - физический пособник. (См.: Сергеевский Н.Д. Русское уголовное право. Пособие к лекциям. Часть Общая. С-Пб., 1887. С. 371-372; он же: Русское уголовное право. Пг.,1904. С. 345-346, 352.) Вкратце укажем, что в приведенном примере действия плотников не направлены на совершение преступления (убийство человека). Следовательно, нет и соучастия. Г.Е. Колоколов признавал вполне допустимым неосторожное соучастие даже с точки зрения той доктрины, которая устанавливает между соучастниками особую круговую поруку, основывая ее на общности вины. (См.: Колоколов Г. Е. О соучастии в преступлении. М., 1881. С.50, 110.)
Ф. Лист относил к соучастию только случаи неосторожной совместной деятельности (несколько рабочих, занятых постройкой, сообща бросают сверху балку, не предупредив прохожих, и убивают человека). Неосторожное соучастие в умышленном преступлении и умышленное соучастие в неосторожном преступлении он исключал, поскольку подстрекательство есть умышленное определение другого лица к умышленному преступлению, а пособничество - умышленная поддержка другого лица при умышленно совершенном преступлении. Отсюда и следовал вывод, что "лишь умышленное подстрекательство или пособничество к умышленному действованию есть соучастие в смысле закона". (Лист Ф. Учебник уголовного права. Общая часть. М., 1903. С. 245-251.) И.Я. Хейфец считал неприемлемым взгляд о недопустимости неосторожного подстрекательства. Он даже отвел в своей книге неосторожному подстрекательству целую главу. (См.: Хейфец И. Я. Подстрекательство к преступлению. М., 1914. С. 48-54.) Утвердительно отвечал на вопрос о возможности неосторожного соучастия и С. В. Познышев. (См.: Познышев С. В. Основные начала науки уголовного права. М., 1912. С. 377-378, 384, 396.) В целом же, согласно господствующим (среди русских дореволюционных юристов) взглядам, соучастие исключалось в следующих случаях: 1) когда лица, совместно совершающие преступление, являются виновными в неосторожности (пример Н.Д. Сергеевского); 2) когда одно из действующих лиц обусловливает результат умышленно, другое же - неосторожно; 3) когда преступники действуют без всякого соглашения между собою. При этом назывались возможными три комбинации: а) когда ни один из виновных не знает о намерении и деятельности других; б) когда из двух злоумышленников лишь один знает об умысле и деятельности другого; в) когда действующие лица знают друг о друге, но каждое из них ошибочно думает, что ни умысел, ни деятельность его не известны другому. (См.: Колоколов Г. Е. О соучастии в преступлении. М., 1881. С. 43-44.) Из этого уже тогда можно было сделать вывод, что кооперация действий соучастников не может быть обусловлена их разным психическим отношением (умысел, неосторожность, казус) к содеянному. Н.С. Таганцеву, например, представлялось, что по самому существу понятия о соучастии не может быть и речи о неосторожном соучастии в умышленном преступлении или о соучастии в неосторожных правонарушениях. (См.: Таганцев Н.С. Курс русского уголовного права. Часть Общая. Книга 1. Учение о преступлении. С-Пб., 1880. С. 6.)
В настоящее время многими авторами ставится проблема неосторожного сопричинения, когда, просто говоря, несколько лиц совершают по неосторожности одно преступление (Кудрявцев В.Н., Кузнецова Н. Ф., Галиакбаров Р.Р., Нерсесян В.А., Рарог А.И., Тяжкова И.И.). Между тем, так называемые сопричинители действуют в одиночку и свои действия (бездействия) друг с другом не согласовывают зачастую даже в плане нарушения правил предосторожности. Дополнительные доводы мы приведем позже при анализе признаков совместности.
В доктрине уголовного права и на практике вопрос относительно природы соучастия остается спорным.
С конца XIX века в теории уголовного права существуют две устоявшиеся позиции на конструкцию соучастия. Первая исходит из признания акцессорного (несамостоятельного) характера соучастия, вторая рассматривает соучастие как самостоятельную форму преступной деятельности. Акцессорная природа соучастия была законодательно оформлена еще в УК Франции 1810 года. Акцессорная (классическая) теория соучастия исходит из признания акцессорного, то есть несамостоятельного, придаточного характера соучастия. Основание ответственности соучастников - деяние исполнителя; действия подстрекателя и пособника не имеют самостоятельного значения.
Доводы противников акцессорной теории соучастия сводились к тому, что каждый соучастник отвечает за совершенные им деяния, содержащие состав преступления. Их ответственность не производна, а самостоятельна. Однако почему тогда подстрекатель, выполнивший все действия, отвечает за неоконченное преступление, если исполнитель не довел преступление до конца? В этом смысле соучастие не является акцессорным. А.Н. Трайнин подчеркивал, что сторонники акцессорной теории соучастия явно переоценивают роль исполнителя преступления.
Наконец, в юридической литературе отмечается, что обе точки зрения на конструкцию соучастия имеют право на существование и их не нужно противопоставлять. Отсюда Л.Д. Ермаковой более перспективным представляется путь разрешения теоретического спора в вопросе о правовой природе соучастия и оснований ответственности соучастников, который находится в признании смешанной теории. Нам же представляется, что ни акцессорная теория соучастия, ни теория самостоятельной ответственности соучастников не могут (каждая в отдельности) разрешить проблемы соучастия, и в результате законодатель вынужден идти по пути их смешения. Похоже, что неудачным является сам подход к конструкции соучастия. В этой связи в качестве нового уголовно-правового и методологического подхода в решении проблемы соучастия нам видится системное исследование соучастия.
По образному выражению А. Ф. Кони, каждое преступление, совершенное несколькими лицами по предварительному соглашению, представляет целый живой организм, имеющий и руки, и сердце, и голову.
В этой связи можно предположить, что не исполнитель с соучастниками совершают преступление, а "коллектив" соучастников в целом.
Соучастие должно быть понято как феномен социального взаимодействия (единое целое). (См.: Арутюнов А.А. Проблемы соучастия в преступлении по уголовному праву Российской Федерации. М., 2005. С. 24-27.) Сделать это можно, исследуя соучастие как систему.
Исторически изучаемый объект (соучастие) раскладывался на части (исполнитель, организатор, подстрекатель, пособник), которые описывались. В результате, попытки обосновать, например, причинную связь между действиями соучастников и преступным результатом не могли получить должной аргументации. Под системным исследованием можно понимать такой метод, при котором эти явления рассматриваются как части или элементы единого, целостного образования. (См.: Рузавин Г.И. Методология научного познания. М., 2005. С. 210-208.)
Таким образом, этот подход предполагает прежде всего исследование качественного аспекта объекта: целое больше суммы частей. Соучастие как система (определенная целостность) приобретает качественно новые свойства, отличающиеся от свойств ее элементов (например, исполнителя) и превышающие в сумме свойства элементов (целое больше суммы частей). В результате система получает собственные законы поведения, которые нельзя вывести из одних лишь законов поведения ее элементов. Свойства соучастия определяются не только и не столько свойствами отдельных соучастников, сколько свойствами всей его структуры, его особыми интегративными связями. Соучастию присущи качественно новые черты, которых нет и не может быть у любого из соучастников в отдельности.
Таким образом, мы предлагаем исследовать соучастие не только в его количественных показателях (что имеет место сейчас), но и в приобретенных качественных проявлениях (целое больше суммы частей), которые и характеризуют соучастие как феномен социального взаимодействия.
Следовательно, целостность характеризует соучастие вовне как некое обособленное единство, обладающее характерными качествами.
Соучастники уверены в существовании друг друга и расценивают себя как особую целостность.
Соучастие как система это не случайная совокупность разрозненных составляющих компонентов, а совокупность (комплекс) "избирательно вовлеченных". Это особые, специально выбранные компоненты (соучастники), и существует понятная причина такой избирательности. Соучастники имеют желание совместно участвовать в совершении преступления. Это доминирующая для их объединения мотивация. Соучастники теряют часть своих свобод, или ограничивают их, становятся в определенное зависимое положение друг к другу, и, вместе с тем, объединяя свои усилия, расширяют общие возможности в достижении намеченной цели. Каждый из них реализацию своих интересов и целей видит возможной только через совместную деятельность. Индивидуальные интересы и цели, тем самым, трансформируются в групповые. Групповые интересы и цели воспринимаются одновременно как общие и свои. В этом причина их взаимосодействия. Взаимосодействие, таким образом, выступает в качестве "системообразующего фактора", определяющего избирательность вовлекаемых соучастников и условие распределения ролей. В систему входят только те соучастники и только в таких взаимоотношениях, которые имеют конкретное назначение в деле достижения требуемого результата, и обеспечивают, тем самым, жизнеспособность самой системы.
Таким образом, соучастие как феномен социального взаимодействия представляет собой систему избирательно вовлеченных, уверенных в существовании друг друга соучастников, взаимосодействующих для реализации своих целей как групповых и выступающих для достижения общего преступного результата как определенная целостность. (Термин был введен в научный оборот в нашей диссертации на соискание ученой степени доктора юридических наук. См.: Арутюнов А.А. Соучастие в преступлении по уголовному праву Российской Федерации: Автореф. ... дис. докт. юрид. наук. М., 2006. С. 21-22.)
Предложенная системная конструкция соучастия и понимание соучастия как феномена социального взаимодействия снимают вопросы о придаточном или, наоборот, самостоятельном характере ответственности соучастников.
Характеристика признаков соучастия в преступлении
Законодательное определение соучастия позволяет выделить следующие его признаки: а) участие в совершении
умышленного преступления двух или более лиц; б) совместность этого участия; в) умышленный характер участия.
Важнейшим признаком соучастия в преступлении, безусловно, является совместность.
Совместность, о которой говорит закон, представляется нам целостным, интегративным свойством соучастия, не присущим кому-либо из соучастников в отдельности, и не являющимся, в то же время, простой суммой свойств соучастников. Это качество целого, которое возникает на почве взаимодействия соучастников и приобретает свои собственные характерные свойства.
Таким образом, совместность - качественный признак соучастия.
Н.С. Таганцев убедительно обосновывал совместность причинения при соучастии: "Как в оркестре нельзя приписать одному лицу исполнение музыкального произведения, так и при соучастии невозможно выделить единственного причинителя общего результата".
Понимание совместности в нашей юридической литературе разное, но при этом все говорят об отдельных действиях соучастников, и никто не выделяет интеграцию действий соучастников, игнорируя тем самым появление новых качеств.
Мы полагаем, что первым фактором совместности выступают интегрированные (интегрировать - объединить в одно целое) действия всех соучастников.
В отношении второго фактора совместности необходимо уточнить, что интегрированные действия соучастников направлены на достижение общего для всех соучастников преступного результата, тогда как П. И. Гришаев и А. П. Козлов называют вторым основанием совместности общий для всех участников результат. Такое уточнение нам представляется принципиальным. Так, А. П. Козлов разбирает пример, приведенный в свое время Н. Д. Сергеевским и продублированный позже А. Н. Трайниным (пример судя по всему, из французской или немецкой юридической литературы). Трое охотников - А., Б. и В. - возвращались домой. Они увидели вдали крестьянина, курившего трубку. А. обратился к В. с предложением показать свое искусство и попасть в трубку крестьянина. В. согласился, но поставил условием, чтобы Б. подставил плечо для ружья. Б. согласился. Последовал выстрел; пуля, однако, попала не в трубку, а в голову, и крестьянин был убит. Как определить ответственность всех действующих лиц? А. Н. Трайнин признавал это соучастием и считал В. исполнителем, А. - подстрекателем, а Б. - пособником. (См.: Трайнин А. Специальные вопросы учения о соучастии / Ученые записки ВИЮН. Выпуск 1. М., 1940. С. 31; Трайнин А. Н. Учение о соучастии. М., 1941. С. 113-114.) Тем самым А. Н. Трайнин, как и Н. Д. Сергеевский (в отличие от Ф. Листа и М. Д. Шаргородского), признавал распределение ролей при неосторожной совместной деятельности. Кстати, П. И. Гришаев также признавал в этом случае соучастие, но только потому, что все трое виновных действовали, по его мнению, с косвенным умыслом. Неосторожное же соучастие им вообще отрицалось. (См.: Гришаев П. И., Кригер Г. А. Соучастие по уголовному праву. М., 1959. С. 35-36, 33, 38.) Подобных примеров в литературе приводится множество, считается, что уголовное право бессильно их разрешить.
Если исходить из понимания совместности А. П. Козловым, то имеют место: отдельные акты поведения А., Б., В. и функциональная связь между ними (А. предложил В. показать свое искусство, Б. подставил плечо и т. д.); общий результат их действий - смерть крестьянина; объективная связь между действиями А., Б., В. и наступившим результатом. Можно сделать вывод, что налицо совместность и, следовательно, соучастие? А. П. Козлов полагает, что закрепление доктрины умышленного соучастия как главной фикции учения о соучастии не привело и не могло привести к исключению мысли о неосторожном соучастии и к изъятию таких случаев из судебной практики вообще, поскольку приемлемого решения спорных случаев неосторожной совместности действий не существует до сих пор. (См.: Козлов А. П. Соучастие. Традиции и реальность. С-Пб., 2001. С. 17.)
Между тем, разве в приведенном примере действия А., Б. и В. были направлены на достижение смерти крестьянина? Ведь даже стрелок В. не желал этого.
Таким образом, раздельный анализ поведения А., Б. и В., без анализа их отношения к своему поведению, фактически привел А. П. Козлова к признанию неосторожного соучастия в подобных случаях. Впрочем, уважаемый автор как раз и хотел это доказать.
Строго говоря, действия А., Б. и В. не могут быть признаны совместными, поскольку их действия нельзя признать интегрированными, направленными на достижение смерти крестьянина. По нашему мнению, в данном случае уголовная ответственность А. и Б. вообще исключается, а В. должен нести ответственность за причинение смерти по неосторожности. Нельзя, на наш взгляд, расценивать приведенный пример и как неосторожное сопричинение.
Вообще, если исходить из того, что неосторожное сопричинение предполагает совместность деяния, которая характерна для соучастия (иной смысл, насколько мы понимаем, сторонники неосторожного сопричинения в понятие совместности не вкладывают), то направленность действий сопричинителей на достижение преступного результата исключена. Следовательно, неосторожное сопричинение "не имеет права на жизнь".
А. П. Козлов разбирает еще один пример из практики, приведенный Н. Ф. Кузнецовой в одном из учебников: "М. предложил приятелю потренироваться в стрельбе из пистолета. Он привел его в полуразрушенную избу на опушке леса, нашел гвоздь на стене, повесил на него кепку в качестве мишени и предложил первый выстрел сделать приятелю. Тот выстрелил, пуля попала в паз между бревнами, прошла навылет и убила проходившую мимо избы женщину. Встал вопрос о квалификации действий М., который организовал стрельбу в неположенном месте. Суд не признал его соучастником неосторожного преступления, а привлек к ответственности за хулиганство. Стрелявший же был осужден за неосторожное убийство". (Российское уголовное право. Общая часть. М., 1997. С. 198-199.) А. П. Козлов подробно анализирует эту ситуацию и правильно, на наш взгляд, обосновывает незаконность приговора, (См.: Козлов А. П. Соучастие. Традиции и реальность. С-Пб., 2001. С. 18.) однако его понимание совместности не позволяет и в этом случае предложить верное решение. Действия М. и стрелявшего не являются интегрированными, направленными на убийство женщины. Следовательно, нет совместности, а значит, нет и соучастия. По нашему мнению, стрелявший правильно осужден за неосторожное убийство (причинение смерти по неосторожности), а М., конечно, никаких хулиганских действий не совершал и уголовной ответственности не подлежал.
Таким образом, вторым фактором совместности следует признать направленность интегрированных действий всех соучастников на достижение общего преступного результата.
Наконец, третьим фактором совместности следует признать причинную связь между интегрированными действиями всех соучастников (а не отдельными действиями соучастников!) и общим результатом.
Вообще, вопрос о причинной связи, несомненно, является самой сложной и запутанной проблемой соучастия.
Переходя к анализу третьего фактора совместности, прежде всего, следует указать на принципиальный момент - в юридической литературе речь всегда идет о причинной связи между отдельными действиями соучастников и преступным результатом.
В современной юридической литературе имеют место следующие подходы. По одному из них, действия каждого соучастника причинно связаны с действиями другого соучастника (исполнителя) и далее - с преступным результатом.
Мы категорически не согласны с таким подходом. Если бы воля одного лица относилась к воле другого, как причина к следствию, то вторая воля уже не была бы волей, потому что не была бы свободной. Более того, если действия, например, исполнителя причинно обусловлены действиями подстрекателя, то это ведет к отрицанию как нравственной оценки действий (если поведение исполнителя причинно обусловлено, то как мы будем давать ему нравственную оценку?), так и уголовной ответственности (что мог сделать исполнитель, если его действия необходимо причинно обусловлены действиями подстрекателя?).
Исполнитель свободен в выборе своего поведения - он склоняется подстрекателем к совершению преступления (а не влечется к этому неизбежно), если согласится с последним, но волен, все взвесив, отказаться от предложения подстрекателя. Кстати, при отсутствии свободы воли мы бы не имели случаев неудавшегося подстрекательства.
Таким образом, согласиться с утверждениями о наличии причинной связи между действиями соучастников и исполнителя нельзя. В современной социологии появилось понятие информационной причинности. Начало этому положил выступивший с теорией "информационной причинности" академик В.Н Кудрявцев: "Изучение процессов управления, развитие кибернетики и философское обобщение новых физических открытий позволили сделать вывод, что взаимодействие причины и следствия теперь характеризуется не только как передача вещества и энергии, но и как передача информации от одного предмета к другому. Следовательно, помимо энергетической, существует информационная причинность". (Кудрявцев В.Н. Причинность в криминологии. М., 1968. С. 8; см. также: Тер-Акопов А.А. Преступление и проблемы нефизической причинности в уголовном праве. М., 2003. С. 249, 305-315.)
Для соучастия в преступлении эта концепция, на первый взгляд, может показаться вполне подходящей, поэтому на ней следует остановиться. С позиций философии здесь, пожалуй, имеет место субъективный идеализм, представители которого (Беркли, Юм, Кант, Шпенглер) отрицали существование объективной причинности и придавали причинной связи субъективно-психологическое значение. Между тем причинность является объективной категорией (Декарт, Бэкон, Гоббс, Локк, Фейербах, Гегель).
В этой связи невозможно разделить господствующее в юридической литературе утверждение, что в причинной связи с совершением преступления находятся не сами заранее обещанные действия по приобретению или сбыту имущества, заведомо
добытого преступным путем, а заранее данное обещание совершить такие действия.
Нам представляется, что между действиями, например, организатора и исполнителя отсутствует даже объективная причинная связь и уж тем более информация не выступает в этих случаях в качестве причины. Использование информации само по себе не позволяет придавать последней значение причины. А.А. Тер-Акопов, придавая информации причиняющую силу, как нам кажется, противоречил себе, правильно отмечая, что информация всегда имеет носителя, которым может быть и физическое деяние, и предмет. Но значение, указывает А.А. Тер-Акопов, имеет только информация, заключенная в деянии. Действительно, например, при фиктивном банкротстве (ст. 197 УК РФ) руководитель заведомо ложно объявляет (информирует) о своей несостоятельности. В результате кредиторы могут быть введены в заблуждение и не получить причитающиеся им платежи, государство может не получить причитающиеся налоги и понести крупный ущерб. Понятно, как нам кажется, что не ложная информация стала причиной наступившего крупного ущерба, а действия руководителя, использовавшего ложную информацию. Информация всегда имеет физическую сторону в виде некоего материального источника, который и представляет собой причиняющую силу.
Другой подход заключается в том, что действия соучастников признаются необходимым условием совершения преступления
исполнителем, а уже действия последнего причинно связанными с преступным результатом.
На наш взгляд, важно подчеркнуть, что подменять причину условиями ее действия недопустимо, поскольку причину необходимо отделять от условий ее действия. Причина порождает следствие, а условие способствует этому порождению.
Условия - это явления, необходимые для наступления данного события, но сами по себе его не вызывающие.
Немецкий профессор Колер предложил в свое время различать причину и условия по качественной стороне явления. "Причина вызывает существование явления, порождает его. Условие же делает возможным его появление, влияет на процесс, энергию, скорость его развития, но само не порождает и не определяет его. Если я сажаю семя, то для того, чтобы выросло растение, необходимы известные свойства почвы, теплота, влажность, свет и т.п., но для того, чтобы из этого семени вырос именно тополь, а не береза, нужно специфическое качество семени, его природа, которая и является причиной бытия тополя". (Цит. по: Малинин В.Б. Философские, исторические и теоретические основы причинной связи в уголовном праве. С-Пб.,1999. С. 49.)
Следовательно, условия не связаны генетически с результатом и сами по себе никогда не создают последствия, а лишь способствуют им.
Таким образом, если считать, что действия любого соучастника выступают только необходимым условием совершения исполнителем преступного деяния, то надо признать, что эти действия не связаны причинно с преступным результатом. Признавать ответственность соучастников в таком случае, значит, вставать на путь беззакония, поскольку ответственность за деяние, не являющееся причиной преступного результата, невозможна. Если же нет оснований для привлечения соучастников к уголовной ответственности, то, по сути, бессмысленно существование института соучастия.
Очевидно, что если действия организатора, подстрекателя или пособника не состоят в причинной связи с наступившим результатом, то нет и оснований для их привлечения к уголовной ответственности. В этом случае следует признать, что конструкция соучастия вообще не нужна или представляет собой участие в преступлении другого лица.
Порочность такой конструкции соучастия очевидна, поскольку тогда "теряются" интегративные свойства соучастия, как раз и обеспечивающие наступление преступного результата.
Если мы принимаем причинность как отношение однозначного порождения для исполнителя, то для других соучастников причинность должна пониматься в том же смысле. Концепция причинности с менее жесткой зависимостью, охватываемой понятием детерминизма (А.А. Тер-Акопов), для соучастников неприемлема, поскольку она неприемлема для исполнителя.
По утверждению Н.Ф. Кузнецовой, "для уголовного права значимы фактически лишь два вида детерминации: причинная и обусловливающая связь". (Кузнецова Н.Ф. Проблемы квалификации преступлений: Лекции по спецкурсу "Основы квалификации преступлений" / Науч. ред. и предисл. В.Н. Кудрявцева. М., 2007. С. 191.) В этой связи она пришла к выводу, что причинная связь наличествует у исполнителя, а остальные соучастники связаны с общественно опасными последствиями не причинной, а обусловливающей связью.
Нам представляется, что это тогда уже будет не причинная связь, а связь обусловливающая, что не одно и то же. Это, собственно, признают все авторы, например, только что упомянутая профессор Н.Ф. Кузнецова.
Сущностью причинности является производство причиной следствия.
Современный детерминизм включает в понятие причинности генетичность, закономерность и необходимость. Основным моментом причинности является "генетическая связь между тем, что существует и тем, что возникает". Причина активна, поэтому бездействие не может быть причиной.
Далее, согласно принципу закономерности, ничто не происходит незакономерным, произвольным образом.
Наконец, связь причины и следствия является необходимой и непосредственной.
В свое время Спиноза высказал интересную мысль о том, что случайное имеет также конкретную причину и становится необходимым для другого причинного ряда.
Конечно, и необходимое, и случайное последствия причинно обусловлены (раз уж они наступили!). Другое дело, что необходимое последствие закономерно и непосредственно вытекает из данного явления и внутренне присуще ему. Случайное же последствие наступает потому, что имеет место переплетение с другой цепью причинности.
По нашему мнению, это не совсем правильно. Необходимая причинная связь действительно должна включаться в объективную сторону состава преступления, но случайная причинная связь (тоже реальная, но для другой цепи причинности) не имеет к данному составу преступления никакого отношения. Мы и различаем необходимую и случайную причинную связь для того, чтобы включить необходимую причинную связь в состав преступления, а случайную причинную связь оставить за его рамками.
Приведем два известных примера из практики. В 1996 году на переезде перегона М. Батай - Конармейская столкнулись тепловоз с автобусом, в результате чего погибли 22 человека. Было установлено, что машинист М. превысил скорость, а водитель автобуса С. выехал на занятый переезд. Ростовским областным судом водитель автобуса С. был осужден по ст. 264 ч. 3 УК РФ, а машинист Н. - по ст. 263 ч. 3 УК РФ. Верховный Суд Российской Федерации отменил приговор в отношении машиниста Н., а затем Ростовским областным судом машинист Н. был оправдан ввиду отсутствия необходимой причинной связи между его действиями и причинением преступного вреда. В другом примере, когда в результате взрыва газа в трубопроводе погибли сотни пассажиров проходящих мимо поездов, предлагалось привлечь к уголовной ответственности машинистов поездов, оказавшихся случайно в момент взрыва газа в опасном районе, признавая причиной смерти пассажиров лишь то, что один из машинистов превысил, а другой снизил скорость движения состава, хотя сразу было понятно, что действия машинистов не имеют причинной связи с гибелью людей.
В соответствии с изложенными положениями и системной природой соучастия под причинной связью при соучастии в преступлении мы предлагаем понимать объективно существующую генетическую связь между интегрированными действиями соучастников в целом и наступившими последствиями, когда такие действия являются системной причиной, а последствия с необходимостью (но не случайно), непосредственно и закономерно следуют как результат этих действий.
Из этого вытекает, что действия отдельного соучастника не должны рассматриваться как самостоятельная причина или условие общего результата. Напомним, что профессор Н.С. Таганцев, базируясь на теории солидарной ответственности, понимал причинную связь между действиями всех соучастников и преступным результатом как общую причину в соучастии. При совершении преступления в соучастии сами интегрированные действия соучастников носят системный характер и поэтому выступают в качестве системной причины наступившего результата. Вычленять из интегрированных действий соучастников действия исполнителя (да и любого другого соучастника), назвав только их причиной, нельзя. Причина преступного результата - не действия отдельного соучастника, а взаимосодействие соучастников.
На наш взгляд, обосновать причинную связь между действиями, например, подстрекателя и преступным результатом можно, только если рассматривать соучастие как систему. Соучастие, образуя систему, подчиняется системным закономерностям, что следует иметь в виду при оценке причинной связи. Системный характер причинной связи обусловлен системной природой соучастия. Завершающее, итоговое деяние исполнителя вбирает в себя интеллектуальные, психические и физические усилия других соучастников преступления, интеграция которых в результате и породила это деяние, стала его причиной. Если мы извлечем "вклад" кого-либо из соучастников из этой связки, то соучастие распадается. Преступный результат есть результат интегрированных действий всех соучастников и поэтому действия каждого соучастника причинно связаны с таким результатом, а не находятся с ним в корреляции обусловленности.
Следующим качественным признаком соучастия, наряду с совместностью, является умышленность характера участия двух или более лиц при совместном совершении умышленного преступления.
Здесь для нас важен вопрос, какая субъективная связь (односторонняя или двусторонняя) имеет место между соучастниками? Точка зрения, согласно которой при соучастии возможна только двусторонняя связь, имеет много сторонников. Мы ее поддерживаем.
Двусторонняя связь - это не только прямая непосредственная связь. Это может быть и прямая опосредованная, и косвенная (обратная последовательной, параллельная, обратная параллельной) связь, но каждый соучастник, безусловно, должен сознавать, что общий результат достигается интегрированными действиями всех соучастников (все вместе).
Таковы, на наш взгляд, признаки соучастия. Отсутствие любого из них означает отсутствие соучастия.
Характерным в этой связи является следующее дело из судебной практики. По приговору Канашского районного суда Чувашской Республики от 9 октября 2000 г. Чердаков (ранее судимый за кражи) осужден по п. "а", "б" ч. 2 ст. 158 УК РФ.
Он признан виновным в неоднократном совершении кражи группой лиц по предварительному сговору.
9 марта 1997 года Чердаков и Волков встретились на улице и решили совершить кражу денег в автобусе. С этой целью они сели в автобус, и в пути следования Волков, находясь на задней площадке, вытащил из хозяйственной сумки Шулаевой кошелек с деньгами в сумме 234 600 руб. (неденоминированных), о чем жестом дал знать Чердакову. После этого Волков и Чердаков на остановке вышли из автобуса и поделили похищенные деньги, при этом Волков взял себе 115 500 руб. (неденоминированных), а Чердаков - 119 100.
Заместитель Председателя Верховного Суда РФ в протесте поставил вопрос об изменении приговора.
Президиум Верховного Суда Чувашской Республики 4 мая 2001 г. протест удовлетворил, указав следующее.
Признавая Чердакова виновным в совершении кражи у Шулаевой, суд первой инстанции указал, что Чердаков совершил преступление по предварительному сговору с Волковым.
Однако объективную сторону данного преступления суд изложил в приговоре так, что она содержит лишь описание действий Волкова, непосредственно совершившего хищение кошелька у Шулаевой. В описательной части приговора нет указания на то, в чем заключалось соисполнительство Чердакова в краже, какую роль он выполнил для достижения совместно с Волковым единой преступной цели.
Как показал допрошенный по делу Чердаков, в соответствии с договоренностью он встретился с Волковым на остановке общественного транспорта, и вместе они доехали на автобусе до автовокзала. Здесь они пересели в другой автобус. При подъезде к железнодорожному вокзалу Волков жестом указал ему о необходимости выйти. На улице он сказал ему, что украл кошелек. Деньги они поделили между собой.
Из оглашенных в судебном заседании показаний потерпевшей Шулаевой, данных на предварительном следствии, видно, что в момент обнаружения пропажи кошелька она находилась в автобусе. Незадолго до пропажи она видела рядом с собой парня в
желтой куртке, он вышел на остановке "Железнодорожный вокзал", а следом за ним - и парень в черной куртке.
По словам свидетеля Волкова (осужденного по приговору от 7 декабря 1999 г.), встретившись на остановке общественного транспорта, они договорились с Чердаковым совершить кражу кошелька: кто как сумеет - или он, Волков, или Чердаков. В автобус они зашли на разные площадки, на своей площадке он совершил кражу кошелька из сумки женщины, о чем жестом сообщил Чердакову. Выйдя на остановке, они поделили похищенные им деньги между собой.
Других доказательств, которые могли бы свидетельствовать о совершении Чердаковым действий, способствовавших совершению Волковым преступления, в приговоре не приведено. Более того, из показаний Волкова следует, что вместе с Чердаковым они договорились совершить карманные кражи каждый в отдельности.
При таких обстоятельствах оснований для вывода, что Чердаков виновен в хищении имущества, принадлежавшего потерпевшей Шулаевой, не имеется.
В то же время действия Чердакова, связанные с дележом похищенного и обращением части его в свою собственность, содержат признаки преступления, предусмотренного ст. 175 УК РФ, устанавливающей ответственность за заранее не обещанное приобретение имущества, заведомо добытого преступным путем.
С учетом изложенного президиум Верховного Суда Чувашской Республики действия Чердакова переквалифицировал с пп. "а", "б" ч. 2 ст. 158 на "в" ч. 2 ст. 175 УК РФ. (Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2002. N 6. С. 19.)
Действительно, Чердаков и Волков не являлись соучастниками, так как преступление было совершено только усилиями Волкова (отсутствие совместности), а умысел каждого из них был направлен на совершение кражи в отдельности (отсутствие соглашения). Без этих условий Чердаков и Волков, хотя и привлеченные к суду как соучастники, должны нести ответственность только за лично совершенные каждым из них действия. В этой связи окончательное решение по делу представляется законным и обоснованным.
И последнее. В литературе иногда выделяют нормы с признаками так называемого "необходимого соучастия". Профессор С.В. Познышев относил к ним дуэль, (См.: Познышев С.И. Основные начала науки уголовного права. М., 1912. С. 380.) профессор А.А. Герцензон - получение и дачу взятки. (См.: Герцензон А.А. Уголовное право. Общая часть. М., 1948. С. 360.) Л.Д. Ермакова полагает, что точка зрения указанных авторов заслуживает внимания и, в свою очередь, полагает возможным выделить по признаку "необходимого соучастия", в частности, следующие нормы: ч. 1 и ч. 3 ст. 204 УК РФ - коммерческий подкуп, ст. 290 и 291 УК РФ - получение и дачу взятки, ст. 175 УК РФ - приобретение или сбыт имущества, заведомо добытого преступным путем. (См.: Ермакова Л.Д. Энциклопедия уголовного права. Т. 6. С-Пб., 2007. С. 6.) Коротко заметим в свете предпринятого исследования, что никакого соучастия в указанных нормах нет.
Виды и проблемы ответственности соучастников
Профессор Г.Е. Колоколов в свое время пришел к выводу, что принципиальное разделение соучастников ничем не может быть обосновано.
Н.С. Таганцев по этому поводу очень точно заметил, что "профессор Колоколов, собственно говоря, ставил крест на все учение о соучастии, как самостоятельном типе виновности, хотя и посвятил ему целую монографию". (Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Т. 1. С-Пб., 1902. С. 740.)
Конечно, соучастие выражает целостные свойства, возникающие на основе дифференциации и специализации частей целого, но предполагает расчлененное единство, включающее в себя компоненты, их "индивидуализацию". Соучастники качественно различны, но они в одной системе, а значит, неизбежно связаны между собой, и в то же время обособлены, отграничены.
Согласно ч. 1 ст. 33 УК РФ соучастниками преступления наряду с исполнителем признаются организатор, подстрекатель и пособник. Р.Р. Галиакбаров полагает, что схема: исполнитель, организатор, подстрекатель, пособник - не выдержала проверку временем. Закон не учел, что существует организация преступления многоуровневого характера. Появились такие фигуры, как заказчик, инициатор, посредник. Представляется, что организаторы на любом этаже преступной пирамиды все равно являются организаторами, а роль каждого из них в совершении преступления будет оцениваться судом с учетом положений ст. 63 ("Обстоятельства, отягчающие наказание") УК РФ. В свою очередь, заказчик, инициатор и посредник в зависимости от своей роли в совершении преступления тоже могут быть отнесены к существующим видам соучастников преступления.
Исполнитель преступления
Согласно ч. 2 ст. 33 УК РФ исполнителем признается лицо, непосредственно совершившее преступление либо непосредственно участвовавшее в его совершении совместно с другими лицами (соисполнителями), а также лицо, совершившее преступление посредством использования других лиц, не подлежащих уголовной ответственности в силу возраста, невменяемости или других обстоятельств, предусмотренных Уголовным кодексом.
Российское законодательство, таким образом, различает непосредственное и опосредованное (исполнение посредством) исполнение, выделяя при этом: 1) лиц, непосредственно совершивших преступление; 2) лиц, непосредственно участвовавших в совершении преступления совместно с другими лицами (соисполнителями); 3) лиц, совершивших преступление посредством использования других лиц, не подлежащих уголовной ответственности в силу возраста, невменяемости или других обстоятельств, предусмотренных Уголовным кодексом.
Судебная практика по анализируемой проблеме в настоящее время складывается следующим образом. По приговору Коломенского городского суда Толкушкин был осужден по п. "а", "б", "в" ч. 2 ст. 158 УК РФ. Он признан виновным в том, что совместно с Тарасовым, не достигшим 14-летнего возраста, проник в магазин, откуда похитил товары на сумму 7107 рублей. Поскольку Толкушкин совершил преступление с лицом, не достигшим 14-летнего возраста, президиум Московского областного суда исключил из его осуждения п. "а" ч. 2 ст. 158 УК РФ - квалифицирующий признак совершения кражи по предварительному сговору группой лиц.
По приговору Шатурского городского суда Большаков был осужден за совершение ряда преступлений, в том числе по п. "а", "в" ч. 2 ст. 158 УК РФ. Как следует из материалов дела, Большаков совершил кражу чужого имущества совместно с Козловым, признанным стационарной судебно-психиатрической экспертизой невменяемым. Президиум Московского областного суда приговор суда изменил и исключил из обвинения Большакова квалифицирующий признак, предусмотренный п. "а" ч. 2 ст. 158 УК РФ (кража, совершенная по предварительному сговору группой лиц). (См.: Бюллетень судебной практики Московского областного суда по гражданским и уголовным делам за 2003 год //Адвокатская палата. 2004. N 6. С. 41-42.)
Таким образом, президиум Московского областного суда в обоих случаях признал отсутствие соучастия, что, безусловно, правильно. Квалифицирующий признак "предварительный сговор группы лиц" исключен, потому что нет соучастия. В обоих примерах виновные сами непосредственно совершили преступления и дополнительно использовали соответственно малолетнего и невменяемого, что должно было быть признано обстоятельствами, отягчающими наказание.
В то же время, судебная практика Верховного Суда РФ по этому вопросу по-прежнему неоднозначна. Характерно в этом отношении дело Прокопьева. Установлено, что убийство Прокопьевым потерпевшего совершено совместно с Богомоловым. При этом Прокопьев удерживал потерпевшего за руки, а Богомолов по предложению Прокопьева наносил потерпевшему удары ножом. Действия Прокопьева квалифицированы судом по п. "ж" ч. 2 ст. 105 УК РФ как убийство, совершенное группой лиц. В надзорном представлении заместитель Генерального прокурора РФ поставил вопрос о переквалификации действий Прокопьева с п. "ж" ч. 2 ст. 105 УК РФ на ч. 1 ст. 105 УК РФ, считая, что органы следствия и суд при квалификации действий осужденного как совершение убийства группой лиц не учли, что преступление Прокопьев совершил совместно с лицом, которое признано невменяемым в отношении инкриминируемого ему деяния. Президиум Верховного Суда РФ оставил надзорное представление без удовлетворения по следующим основаниям. Доводы о том, что согласно акту судебной психолого-психиатрической экспертизы Богомолов признан невменяемым и освобожден от уголовной ответственности, в связи с чем действия Прокопьева не могут быть квалифицированы как совершенные группой лиц и подлежат переквалификации на ч. 1 ст. 105 УК РФ, не основаны на законе. При изложенных обстоятельствах действия Прокопьева квалифицированы правильно. (Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2005. N 4. С. 18.) Как понимать позицию Верховного Суда РФ? В п. 10 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 января 1999 года "О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)" прямо сказано: "При квалификации убийства по п. "ж" ч. 2 ст. 105 УК РФ необходимо учитывать содержащееся в ст. 35 УК РФ определение понятия преступления, совершенного группой лиц, группой лиц по предварительному сговору и организованной группой лиц". (Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 1999. N 3. С. 4.)
Так почему соучастником признано невменяемое лицо? На наш взгляд, столь противоречивая позиция Верховного Суда РФ дезориентирует судебную практику.
Возникает вопрос, можно ли именовать исполнителем индивидуально действующее лицо?
Ведь непосредственное совершение преступления означает, что лицо само совершило преступление. Но если "лицо само совершило преступление", то, надо понимать, могло обойтись без соучастников? Следовательно, речь может идти об исполнителе-одиночке? Ведь индивидуально действующее лицо тоже непосредственно совершает преступление. Выходит, законодатель невольно все-таки смешал исполнителя - индивидуально действующее лицо и исполнителя-соучастника? Но так быть не должно. Значит, надо заменить словосочетание "непосредственно совершившее преступление".
Следующий вопрос: может ли человек совершить преступление с помощью голубя, кошки, собаки (например, натравить бультерьера на человека)? Далее. Можно использовать лицо, не подлежащее уголовной ответственности, для выполнения лишь части действий?
Первой разновидностью исполнителя предлагается признавать лицо, непосредственно совершившее действия (бездействие), предусмотренные статьей Особенной части Уголовного кодекса.
Соответственно, соисполнителями должны быть признаны лица, непосредственно и совместно участвовавшие в совершении действий (бездействия), предусмотренных статьей Особенной части Уголовного кодекса.
Исполнителем посредством предлагается признавать лицо, совершившее действия (бездействие), предусмотренные статьей Особенной части Уголовного кодекса, полностью или частично посредством использования других лиц, не подлежащих уголовной ответственности в силу возраста, невменяемости или других обстоятельств, предусмотренных Уголовным кодексом, либо посредством использования "одушевленных" орудий преступления (животных).
По нашему мнению, исполнителем должно признаваться лицо, непосредственно совершившее действия (бездействие), предусмотренные статьей Особенной части Уголовного кодекса, либо непосредственно участвовавшее в их совершении совместно с другими лицами (соисполнителями), а также лицо, выполнившее указанные действия (бездействие) полностью или частично посредством использования других лиц, не подлежащих уголовной ответственности в силу возраста, невменяемости или других обстоятельств, предусмотренных Уголовным кодексом, либо посредством использования "одушевленных" орудий преступления (животных).
В соответствии со ст. 36 УК РФ эксцессом исполнителя признается совершение исполнителем преступления, не охватывающегося умыслом других соучастников. За эксцесс исполнителя другие соучастники преступления уголовной ответственности не подлежат.
Различают количественный и качественный эксцесс. Нам это кажется упрощением. Можно выделить: 1) исполнитель совершает преступление, которое вообще не охватывалось умыслом соучастников; 2) исполнитель совершает более тяжкое однородное преступление (вместо грабежа - разбой); 3) исполнитель совершает менее тяжкое однородное преступление (вместо разбоя - грабеж); 4) исполнитель наряду с задуманным преступлением совершает еще иное преступление; 5) исполнитель совершает задуманное преступление, но при других квалифицирующих обстоятельствах; 6) деятельность исполнителя влечет неосторожные последствия (ч. 4 ст. 111 УК РФ). Неосторожное причинение преступного результата находится за пределами соучастия, поскольку не охватывается умыслом других соучастников. Следовательно, имеет место эксцесс исполнителя, который и должен нести ответственность за наступившие по неосторожности последствия. Подумайте, а может ли идти речь об эксцессе, например, подстрекателя или пособника? На сайте Виперсон.ру можно найти мою статью об эксцессе исполнителя преступления и прочитать.
Организатор преступления
Происхождение слова "организатор" связано с французским organisateur, то есть тот, кто организует, устраивает что-либо. По В. Далю, организатор - это устроитель, учредитель. (См.: Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка в 4 томах. М., 1995. Т. 2. С. 690.) Наконец, по образному выражению А. В. Лохвицкого, организатор - "машинист, пустивший в ход машину".
Представляется, что и в нашем законодательстве нужно подчеркнуть главную роль и признать наибольшую общественную опасность организатора, для чего определение последнего необходимо изложить в ч. 2 ст. 33 УК РФ, переместив соответственно определение исполнителя в ч. 3 этой статьи. При этом ч. 1 ст. 33 УК РФ должна быть изложена в следующей редакции: "Соучастниками преступления признаются организатор, исполнитель, подстрекатель и пособник".
Согласно ч. 3 ст. 33 УК РФ организатором признается лицо, организовавшее совершение преступления или руководившее его исполнением, а равно лицо, создавшее организованную группу или преступное сообщество (преступную организацию) либо руководившее ими.
Из содержания ч. 3 ст. 33 УК РФ можно заключить, что организатором признается лицо: 1) организовавшее совершение преступления; 2) руководившее его исполнением; 3) создавшее организованную группу или преступное сообщество (преступную организацию); 4) руководившее указанными преступными объединениями.
Обратим, прежде всего, внимание на тавтологию данной дефиниции, в которой определяемое понятие повторяется в определяющем (организатор - лицо, организовавшее ...).
Следовательно, эта дефиниция лишена рациональной основы, такую называют "то же, через то же самое", она не раскрывает содержание понятия. Далее, неправильно произведено деление понятия, поскольку в основу деления положено два основания - преступление и форма соучастия. Подумалось, что третий и четвертый члены деления также выделены по отношению к преступлению (ст. 210 УК РФ), но тогда будет иметь место скачок в делении - переход от деления на виды одного порядка (преступление вообще) к делению на виды другого порядка (конкретное преступление), поэтому такое деление лишено последовательности и тем самым нарушает законы логики.
Таким образом, необходимо устранить тавтологию дефиниции, что вполне возможно. Организатор, во-первых, должен быть признан лицом, подготовившим и (или) объединившим других лиц для совместного совершения преступления.
Наконец, из законодательного определения организатора преступления должны быть исключены третий и четвертый члены деления, то есть слова "а равно лицо, создавшее организованную группу или преступное сообщество (преступную организацию) либо руководившее ими". Этого, как уже указывалось, требуют законы логики. Кроме того, создание преступного сообщества для совершения тяжких или особо тяжких преступлений, а равно руководство им является преступлением (ст. 210 УК РФ) и поэтому не требует включения в определение организатора преступления.
Подводя итог, мы предлагаем следующее определение: организатором признается лицо, подготовившее (и) или объединившее других лиц для совместного совершения преступления либо руководившее совместным совершением преступления.
Организатор преступления действует всегда только с прямым умыслом. П.Ф. Тельнов и С.И. Никулин, правда, допускают косвенный умысел в действиях организатора. (См. Тельнов П.Ф. Соучастие в преступлении. М., 1974. С. 48; Никулин С.И. Энциклопедия уголовного права. Т. 6. С-Пб., 2007. С. 169.)
На практике организатором иногда считают лицо, совершившее подстрекательские действия. Пожалуйста, конкретный пример из судебной практики. Предложение участвовать в совершении преступления само по себе нельзя квалифицировать как его организацию, говорится в обзоре судебной практики Верховного суда РФ (сообщение РАПСИ от 2 декабря 2013 года). Суд пояснил, что в 2011 году в Якутии был вынесен приговор по делу о мошенничестве (часть 4 статьи 159 УК РФ). Кобяйский районный суд приговорил обвиняемого трем годам и 11 месяцам лишения свободы, расценив, что фигурант дела являлся организатором преступления. Вышестоящая инстанция приговор смягчила, установив, что вывод о роли обвиняемого не вытекает из установленных судом фактических обстоятельств дела. "Как видно из приговора, осужденный действовал по задуманному совместно с другими лицами плану хищения имущества потерпевшего, при этом его роль как организатора преступления судом не установлена. Его обращение с предложением об участии в преступлении само по себе не может расцениваться как исполнение роли организатора преступления (часть 3 статьи 33 УК РФ)", - говорится в документе Верховного суда РФ. В связи с этим судебная коллегия приговор изменила, исключила указание о признании осужденного организатором преступления и смягчила наказание до трех лет и девяти месяцев лишения свободы с отбыванием в исправительной колонии общего режима. На наш взгляд, совершенно очевидно, что осужденный выполнил роль подстрекателя.
Подстрекатель к преступлению
Согласно ч. 4 ст. 33 УК РФ 1996 года подстрекателем признается лицо, склонившее другое лицо к совершению преступления путем уговора, подкупа, угрозы или другим способом. Исходя из этого определения, обязательным условием подстрекательства в любой форме следует признать склонение другого лица к совершению преступления.
Подстрекатель, будучи, по выражению Н.С. Таганцева, душой преступления, сам остается в стороне и толкает другого на совершение преступления.
В русском языке склонить означает убедить в необходимости какого-нибудь поступка, решения. (См.: Ожегов С.И Словарь русского языка. М.,1990. С. 721.)
Подстрекательство предполагает такое воздействие одного лица на другое, благодаря которому последнее соглашается на совершение конкретного преступления. Склонение должно состояться реально и быть успешным. Это первое условие подстрекательства.
Классическим примером в этом смысле является дело Рансфорда (Англия). В 1974 году Рансфорд был признан виновным в том, что написал письмо, в котором содержалось предложение совершить преступление, хотя это письмо не было получено адресатом. В своей известной книге "Введение в уголовное право" Кросс и Джонс, приводя пример такого преступного деяния, сделали следующий вывод: "Если подстрекательство или склонение не дошло до сведения лица, которому предназначалось действовать в соответствии с ним, подстрекатель будет виновен в покушении на подстрекательство". (Цит. по: Преступление и наказание в Англии, США, Франции, ФРГ, Японии. Общая часть уголовного права. М., 1991. С. 27.)
Следует признать, что подстрекательство в форме бездействия невозможно. Понятно также, что подстрекательство невозможно после начала совершения преступления. И недаром законодатель использует в определении прошедшее время - "склонившее", что свидетельствует о временном первенстве подстрекательства.
Подстрекательство охватывает все случаи вовлечения кого-либо в совершение преступления, безотносительно к виду соучастия.
Представляется поэтому возможным подстрекательство к организации преступления, подстрекательство к участию в непосредственном совершении преступления, подстрекательство к подстрекательству, подстрекательство к пособничеству.
Подстрекательство возможно только с прямым умыслом. Это второе условие подстрекательства.
Подстрекательство предполагает склонение к совершению конкретного преступления. Преступление может быть обрисовано в общих чертах, без отдельных деталей, которые не могли быть предусмотрены подстрекателем, но в любом случае оно должно быть конкретным с точки зрения квалификации по определенной статье Особенной части УК РФ.
Таким образом, третьей составляющей подстрекательства следует назвать склонение к совершению конкретного преступления.
Подстрекатель склоняет к совершению преступления определенное лицо. Это не агитация и не пропаганда.
Исторической иллюстрацией по этому поводу может служить дело Моста (Англия). Мост был обвинен по Закону о преступлениях против личности 1861 года (п. 4) в подстрекательстве к убийству. Суть обвинения состояла в том, что он опубликовал в газете статью, выражая радость по поводу убийства русского императора Александра II, и призывал революционеров во всем мире следовать примеру народовольцев. Газета, в которой была опубликована статья, вышла в Лондоне тиражом около 1200 экземпляров. В решении по делу было записано, что подстрекательство, обращенное "ко всему миру вообще, будучи совершенным путем публикации статьи в революционной газете", наказывается аналогично подстрекательству конкретного лица. Следует согласиться, что такое свободное судебное и доктринальное толкование дает возможность неограниченно расширить сферу уголовной ответственности. (Цит. по: Преступление и наказание в Англии, США, Франции, ФРГ, Японии. Общая часть уголовного права. М., 1991. С. 27-28.)
Таким образом, четвертым условием подстрекательства надо признать склонение к совершению преступления определенного лица, согласно ст. 19 УК РФ отвечающего общим условиям уголовной ответственности.
Пятой составляющей подстрекательства является использование средств и способов, которые склоняют другое лицо к совершению преступления.
Мы установили, что при подстрекательстве склонение других лиц к совершению преступления путем уговора составило 22 % случаев, подкупа - 6 %, угрозы - 11 %, предложения - 28 %, убеждения - 19 %, просьбы - 11 %, другими способами - 3 %. На сайте Виперсон. ру можно найти мою статью о подстрекателе к преступлению и прочитать. Заканчивая изложение материала о подстрекателе к преступлению полагаю обязательным предложить вам следующую захватывающую историю.
В журнале "Итоги" (N 31 от 5.08.2013) была опубликована статья Кирилла Александрова "Страшный сон фельетониста". Автор расценивает случившееся как шедевр бытовой сатиры (Салтыков-Щедрин отдыхает, Гоголь завидует, Зощенко нервно курит в сторонке). Итак... В апреле 2011 года житель Камчатского края Евгений Федорко на заседании мирового суда в ходе прений обронил всуе слово "идиот". Судья сделала ему замечание, а судебный пристав Иванов написал рапорт об "оскорблении участников судебного разбирательства" (ч. 1 ст. 297 УК РФ). Возбудили уголовное дело... и понеслось. Профессора и доценты, пишет К. Александров, засели за экспертизы. Одни считали, что "идиот" - слово литературное, другие, наоборот, неприличное, а то еще хуже - клинический диагноз. Исследование заняло 2 года. Работали 6 дознавателей службы судебных приставов и сотрудники прокуратуры. Господина Федорко шесть раз собирались принудительно доставить в суд, а однажды пытались ссадить с самолета, на котором он намеревался улететь в командировку. После этого ушлого Федорко объявили в розыск и принялись упрямо вызывать на допросы. За два месяца - 20 раз. И Федорко решил во всем сознаться. Он сообщил приставам (внимание!), что на употребление слова "идиот" его спровоцировал некто Ф.М. Достоевский, с которым он познакомился еще в средней школе при чтении одноименного романа указанного гражданина - ныне покойного. Сотрудник службы судебных приставов донос господина Федорко на господина Достоевского принял, зарегистрировал и приобщил к материалам дела. В отношении господина Достоевского была проведена проверка по подозрению в подстрекательстве к неуважению к суду (ч. 4 ст. 33, ч. 1 ст. 297 УК РФ). И - цитата! - "учитывая , что Достоевский Ф.М. скончался 28.01. 1881, а Федорко Е.Н. родился 19.11.1960, Достоевский Ф.М. не имел реальной возможности склонить Федорко Е.Н. к совершению преступления путем уговора, подкупа, угрозы или другим способом". Дело в отношении господина Федорко прекратили за давностью, но он остался недоволен - сие не является реабилитирующим основанием... Если изложенная статья не выдумана (на что я искренне надеюсь!), то дела с правоприменением в нашей стране плохи...
Пособник преступления
Согласно ч. 5 ст. 33 УК РФ пособником признается лицо, содействовавшее совершению преступления советами, указаниями, предоставлением информации, средств или орудий совершения преступления либо устранением препятствий, а также лицо, заранее обещавшее скрыть преступника, средства или орудия совершения преступления, следы преступления либо предметы, добытые преступным путем, а равно лицо, заранее обещавшее приобрести или сбыть такие предметы. Представляется, что пособничество возможно только с прямым умыслом, хотя общепризнанно, что пособничество возможно с косвенным умыслом.
Различают интеллектуальное и физическое пособничество. Интеллектуальные пособники содействуют совершению преступления интеллектом, физические пособники - физической деятельностью. Кстати, поразмышляйте, не похоже ли содействие указаниями на руководство преступлением?
Традиционно различают пособничество до совершения преступления и пособничество после совершения преступления.
Несмотря на сложившееся понимание пособничества, рискнем предложить вывести так называемое пособничество после факта совершения преступления за рамки соучастия. Это следует, прежде всего, из самого определения соучастия. Соучастники совместно совершают преступление, поэтому всякая деятельность после совершения преступления (в том числе так называемое пособничество после факта совершения преступления) не может признаваться соучастием.
Как уже отмечалось, институт соучастия позволяет определить круг лиц, ответственных за совместное, а не самостоятельное совершение преступления.
Действия лица, заранее обещавшего скрыть преступника, средства или орудия совершения преступления, следы преступления либо предметы, добытые преступным путем, а равно лица, заранее обещавшего приобрести или сбыть такие предметы, не находятся в причинной связи с наступившим результатом, потому что преступный результат наступил до и независимо от указанных действий.
Существующее в литературе объяснение (о нем речь уже шла в нашей лекции), что в причинной связи с совершением преступления находятся не сами заранее обещанные действия по приобретению или сбыту имущества, добытого преступным путем, а заранее данное обещание совершить такие действия, не спасает положения. Данное объяснение базируется на теории "информационной причинности", согласно которой взаимодействие причины и следствия характеризуется не только как передача вещества и энергии, но и как передача информации от одного предмета к другому. Однако понятно, что передача информации не может вызвать изменения во внешнем мире. Следовательно, оно не может быть принято.
Таким образом, так называемое пособничество после факта совершения преступления не является соучастием в преступлении и должно существовать в качестве отдельного преступления в статье "Заранее обещанное укрывательство преступлений".
Мы предлагаем следующее определение: пособником признается лицо, содействовавшее совершению преступления советами, указаниями, предоставлением информации, средств или орудий совершения преступления либо устранением препятствий.
Группа лиц и группа лиц по предварительному сговору
Преступление признается совершенным группой лиц, если в его совершении совместно участвовали два или более исполнителя без предварительного сговора.
Как следует из ч. 1 ст. 35 УК РФ все участники группы лиц без предварительного сговора являются исполнителями, не договаривавшимися друг с другом о совершении преступления до начала его совершения.
Профессор Козлов приводит один пример, который очевидно свидетельствует о возможности существования пособника в группе лиц без предварительного сговора. Например, преступник забрался в квартиру, собирает для завладения вещи собственника, но вдруг у него возникли сомнения по поводу того, сможет ли он реализовать какие-то вещи и как быстро. Для снятия вопросов он из квартиры звонит своему знакомому в ломбард, и тот говорит о том, какие вещи следует, а какие не следует брать; под влиянием этих советов преступник какие-то вещи выкладывает из сумки и складывает туда другие. Совершенно очевидно, что непосредственное совершение преступления уже началось, а поведение пособника (в данном примере это точно не исполнитель - А. А.) подключено после начала действий по изъятию имущества.
Допустимо в этом случае и элементарное руководство уже начавшимся поведением исполнителя, когда вор из квартиры звонит другому человеку, и последний по телефону руководит ходом кражи.
Мы предлагаем следующее определение: группой лиц признаются два или более лица, совместно участвовавшие в совершении преступления без предварительного сговора.
В отличие от соучастия без предварительного сговора, когда соглашение на совместную преступную деятельность и собственно преступная деятельность (выполнение объективной стороны состава преступления) совпадают, при предварительном сговоре они разделены во времени. Сговор соучастников имеет место до начала действий, непосредственно направленных на совершение преступления.
Преступление признается совершенным группой лиц по предварительному сговору, если в нем участвовали лица, заранее договорившиеся о совместном совершении преступления. Но разве группа лиц по предварительному сговору не может совершить несколько преступлений? Судебная практика полна таких примеров.
Мы предлагаем следующее определение: группой лиц по предварительному сговору признаются два или более лица, заранее договорившиеся о совместном совершении одного или нескольких преступлений.
Организованная группа
Согласно ч. 3 ст. 35 УК РФ преступление признается совершенным организованной группой, если оно совершено устойчивой группой лиц, заранее объединившихся для совершения одного или нескольких преступлений.
Участников организованной группы предлагается считать только соисполнителями. Согласиться с этим трудно, поскольку забвению предается учение о соучастии.
Устойчивость означает, что организованная группа образуется не случайно. Мы связываем устойчивость, прежде всего, с деятельностью организатора. Организатор объединяет организованную группу! И еще. Куда делось слово "совместность"?
Мы предлагаем следующее определение: организованной группой признается устойчивая группа лиц, заранее объединенная организатором такой группы для совместного совершения одного или нескольких преступлений.
Преступное сообщество
Термин "преступное cообщество" был известен еще Уложению о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года и был, скорее всего, позаимствован новым УК РФ оттуда.
Преступление признается совершенным преступным сообществом (преступной организацией), если оно совершено структурированной организованной группой или объединением организованных групп, действующих под единым руководством, члены которых объединены в целях совместного совершения одного или нескольких тяжких либо особо тяжких преступлений для получения прямо или косвенно финансовой или иной материальной выгоды.
Лично нам это определение не нравится. Смеем утверждать, что между организованной группой и преступным сообществом должны существовать не количественные (степенные), а качественные (существенные) различия. Непонятно, зачем нам двойное наименование? Почему речь идет только о финансовой или иной материальной выгоде? Дефиниция должна быть короткой (лапидарной).
Мы предлагаем следующее определение: преступным сообществом признается организация, созданная для совместного совершения одного или нескольких тяжких либо особо тяжких преступлений.
Под организацией обычно понимают объединение людей, совместно реализующих программу или цель и действующих на основе определенных правил и процедур. Понятие организации соотносится с понятиями структуры, системы, управления. (См.: Советский энциклопедический словарь. М., 1987. С. 935.)
Признаки организации: аппарат управления, системность, сплоченность и структурированность.
Правомерность квалификации преступлений по совокупности ст. 210 и соответствующих статей Особенной части УК РФ (например, п. "ж" ч. 2 ст. 105 УК РФ по признаку "организованная группа") вызывает у нас серьезные сомнения. Это связано с тем, что ни в одном составе тяжких или особо тяжких преступлений нет квалифицирующего признака "совершение преступления преступным сообществом".
В этой связи полагаем необходимым ввести квалифицирующий признак "совершение преступления преступным сообществом" во все составы тяжких и особо тяжких преступлений.
А. Арутюнов, адвокат, доктор юридических наук, профессор кафедры уголовно-правовых дисциплин МГПУ
