Александр Фоменко: От какого наследства нам стоит отказатьсяНазад
Александр Фоменко: От какого наследства нам стоит отказаться
Правительство РФ даже во время кризиса отказывалось выкупать в госрезерв такие вполне конвенциональные биржевые товары, как, например, металл, произведенный нашими металлургами. Почему? Потому, что не знает, когда сможет вернуть свои деньги назад. То есть, оно не считало этот металл активом, предпочитая ему бумажные денежные знаки, отпечатанные ФРС или Европейским ЦБ.
Пора отбросить экономические догмы вроде той, что требует от государства оплачивать свои инфраструктурные расходы и инвестиции в развитие своих граждан, в образование, культуру и науку лишь деньгами, поступившими в казну в виде налогов, или же средствами заемными, кредитными.
"Новые" деньги, созданные с помощью бюджетного дефицита, обеспечены будущими доходами - налогами с хозяйствующих субъектов, каковые субъекты благодаря этим инвестициям либо вновь возникнут, либо - благодаря им - усилятся, либо - не исчезнут, вовремя получив оборотные средства.
Экономика - для человека
О чем, как об экономическом чуде, буквально грезят правящие экономисты нашей страны и всего Единого экономического пространства (ЕЭП) - России, Казахстана и Белоруссии? О резком подъеме деловой и, прежде всего, инвестиционной активности, о повышение "инвестиционной привлекательности" наших стран для мировых денег. Вслед за ними о том же все последние годы не устают повторять разнообразные публицисты, специализирующиеся на экономической тематике.
К сожалению, понятийный аппарат, используемый при этом, чаще всего не дает возможности понять, какова цель этого самого оживления инвестиционной деятельности?
Судя по используемой риторике, можно подумать, что обеспечение роста ВВП является для нашего экономического начальства самоцелью, вc всяком случае, более важной задачей, нежели повышение качества жизни населения.
Еще в начале 1990-х годов франко-британский промышленник и финансист сэр Джеймс Голдсмит весьма доходчиво показал, что валовой внутренний продукт (ВВП) измеряет лишь экономическую активность любого рода, но вовсе не процветание и благополучие хозяйствующих субъектов, не говоря уже о населении в целом. Например, в Великобритании с 1961 по 1991 год одновременно с ростом ВВП на 97% число бедных выросло с 5,3 млн до 11,4 млн человек, более, чем вдвое. Во Франции за один и тот же период, с начала 70-х до начала 90-х годов, ВВП вырос на 80%, а безработица - более чем в 10 раз![1]
Между прочим, особенно резким ростом ВВП сопровождается преодоление стихийных бедствий (тайфунов в США, землетрясений в целом ряде стран мира): правительственные ведомства и их подрядчики разворачивают при этом необычайную деловую активность. То же самое происходит и у нас, например, в ходе недавнего наводнения на Амуре - за счёт безвозвратных трат бюджета!
Неплохим способом повышения ВВП являются также расходы на государственное управление и оборону. (Крупнейшим в мире подрядчиком является, как известно, Пентагон.) А также расходы на контроль качества продукции, в том числе - качества пищи, в современной "рыночной экономике" постепенно становящийся отдельной мощной отраслью.
Разумеется, подобного рода расходы могут быть совершенно необходимы для государства и спасительны для пострадавших от стихийных бедствий, но они не имеют целью и следствием рост благосостояния граждан и повышение их жизненных стандартов.
Это теоретическое противоречие ощущалось и раньше, в связи с чем американцы У. Нордхаус и Дж. Тобин предложили в начале 70-х годов измерять не объем ВВП, а степень "экономического благосостояния" общества с учётом таких факторов, например, как распределение доходов среди граждан или состояние окружающей их среды.[2]
Именно степень "экономического благосостояния" населения России и других государств-членов Таможенного Союза должна стать основным показателем успешности всего проекта - но никак не рост ВВП или положительного торгового баланса за счёт экспорта энергоносителей.
Прежде всего, нам следует, как можно быстрее, покончить с совершенно незападным соотношением между доходами самых богатых и самых бедных граждан: у нас оно - в разы больше, чем в странах "старой Европы". На долю 1% самых богатых у нас приходится 70,9% всей собственности граждан РФ, тогда как для ЕС это соотношение составляет лишь 31,6%.[3]
Бодрые рапорты о том, что очередная транснациональная компания открыла очередное сборочное производство на территории России или ЕЭП, могут заворожить кого угодно - кроме тех молодых семей, кто не имеет сегодня возможности приобрести каким-либо образом отдельную квартиру - не то, что собственный дом!
Россия является единственной страной "Большой восьмёрки", до сих пор не сумевшей предоставить не самым богатым слоям своего населения приличного жилья. Хотя по темпам жилищного строительства нас в современной Европе опережает только Франция, однако только у 14% наших домохозяйств обеспеченность жильем приближается к среднеевропейскому уровню - более 40 кв. м на человека.[4] В этом смысле, нам гораздо естественнее сегодня числить себя внутри "Большой двадцатки", среди таких экономических гигантов современного мира, население которых, в большинстве своем, довольствуется весьма малыми доходами.
Достойной целью наших экономических интеграционных новаций должно быть возможно более полное решение жилищного вопроса, оставшегося в наследство от советского времени и даже обострившегося за годы хозяйственных и политических реформ прошедших двух десятилетий.
Поэтому отчитываться экономические и государственные руководители должны не за введенные в строй квадратные метры жилья, особенно так называемого инвестиционного (то есть приобретаемого не с целью непосредственного использования для жизни), а за количество семей, получивших в свое распоряжение (не обязательно в собственность!) эти самые квадратные метры. Ибо народно-психологическое содержание (термин В.О. Ключевского) процесса евразийской интеграции составляет именно стремление к повышению благосостояния этих самых семей. (По сводному коэффициенту благоустройства жилья Россия превосходит Белоруссию в 1,1 раза и Казахстан - в 1,7 раз. При том, что Финляндия и США, в свою очередь, по этому показателю в 1,3 раза опережают нас[5].)
Всю важность жилищного вопроса еще в 1990-е годы вполне понимало, между прочим, и руководство Федеральной резервной системы США: тогда, в пору председательства Алана Гринспэна, американские денежные власти осознанно поощряли соответствующие финансовые институты страны к раздаче, впервые в истории, по-настоящему дешевых ипотечных кредитов самым разным заемщикам.
И ведь этот печально знаменитый "ипотечный пузырь", между прочим, не только способствовал быстрому обогащению финансовых спекулянтов, но и загрузил на десятилетие американскую строительную индустрию, снабдил приличным жильем многие миллионы граждан США, включая мало или совсем не обеспеченных. Тем самым существенно снизив опасность возникновения социального напряжения в стране.
Хотелось бы, чтобы строители нашего общего евразийского дома, особенно из числа патентованных "либерал-монетаристов", сумели понять логику действий американских финансовых властей и тех людей, которых в США и Европе называют "старыми богатыми". Которые относятся к финансовым ресурсам совсем не так, как постсоветские нувориши СНГ.
Их, в отличие от последних, уже в детстве научили, что деньги - лишь инструмент, средство учета количества и ценности труда, вложенного в производство товаров и услуг; как какая-нибудь линейка или циркуль.[6] И чтобы этот инструмент использовать, нужно его вначале произвести.
Но "новые богатые" из развивающихся стран почему-то думают, что деньги можно лишь выменять - на газ или на нефть в нашем случае. По их разумению, похоже, только серьезные парни из ФРС обладают достаточной квалификацией для производства "настоящих" денег. Хотя, на самом деле, секрет производства стеклянных бус ни для кого - и давно - не является секретом.
С началом последнего финансового кризиса, помнится, западные банки немедленно начали искать новые формы и виды залогов для обеспечения кредитов, выдаваемых товаропроизводителям. В качестве таковых залогов, естественным образом, выступали те самые товары - от строительных материалов до вина для производства которых и брались кредиты.
Правительство же РФ в то же время отказывалось выкупать в госрезерв даже такие вполне конвенциональные биржевые товары, как, например, металл, произведенный нашими металлургами. Почему? Потому, что оно не знало, когда оно сможет вернуть свои деньги назад. То есть оно отказывалось считать этот металл активом, предпочитая ему готовую денежную ликвидность, произведённую ФРС или Европейским ЦБ.
Государство, финансируя инфраструктурные и образовательные проекты, научные разработки, не может и не должно вести себя как частный (или даже институциональный) инвестор, рассматривающий вложение своих средств лишь с точки зрения получения скорейшей и большей прибыли.
Дело государства (и олицетворяющего его в экономике Правительства) - не столько повышение финансовой эффективности собственных вложений, сколько создание такой деловой среды, которая обеспечивает повышение эффективности всего хозяйственного механизма в целом.
И если казна сегодня выкупает у производителя металл, на который временно упал спрос, а завтра, с повышением спроса, продает его потребителям - не ради высокой прибыли, это означает, что Правительство выполняет свою прямую задачу - обеспечивает бесперебойную работу экономической машины страны.
Для этого при принятии стратегических решений ему, Правительству, нужно исходить исключительно из конкретных возможностей и нужд народного хозяйства. А вовсе не из старых экономических догм, вроде той, что требует от государства оплачивать свои инфраструктурные расходы и инвестиции в развитие своих граждан, в образование, культуру и науку, исключительно теми деньгами, что поступили в его казну в виде налогов, или же средствами заемными, кредитными.
На самом деле, в экономику могут и должны инвестироваться и так называемые "новые" деньги, созданные с помощью бюджетного дефицита. Они, по сути, обеспечены будущими доходами - то есть налогами с хозяйствующих субъектов, каковые субъекты, благодаря этим инвестициям, либо - вновь возникнут, либо - благодаря им - усилятся, либо, наконец, - не исчезнут, вовремя получив оборотные средства.
Именно с помощью дефицитного бюджета правительства разных стран выходили из периодов депрессий: в решающий момент в экономику поступало больше средств, нежели это могли позволить получаемые государством в то время доходы.
Вообще говоря, стремление к так называемому "сбалансированному бюджету", когда расходы государства равны его доходам, относится к той части экономической догматики, от которой нам стоило бы отказаться в ходе строительства единого экономического пространства в нашей Евразии.
Во-первых, в нормальной рыночной экономике не может существовать столь полного соответствия - равновесия - между производством и потреблением. То есть сбалансированный государственный бюджет просто арифметически невозможен.
Во-вторых, сам по себе бюджетный дефицит вовсе не обязательно является экономически вредным и опасным для народного хозяйства. Начиная с XVII века - с момента создания в 1694 году Банка Англии, к примеру, Великобритания в течение двухсот лет демонстрировала всему миру возможности "дефицитной" экономики: бюджетный дефицит покрывался за счет долговых заимствований. С каждой новой войной государственный долг резко возрастал, но росла и британская экономика, и страна становилась всё более серьёзным мировым игроком.[7]
Тем европейцам, кто ужасался в 2010 году цифрам греческого или итальянского госдолга (143% и 119% от ВВП, соответственно[8]), полезно вспомнить, что почти двести лет назад, а именно в 1822 году - после наполеоновских войн, британский долг достиг своего пика - 268% от ВВП, но Британская Империя тогда не рухнула, а продолжила своё расширение ещё в течение целого столетия.
Она не выдержала лишь двух мировых войн ХХ века - но деколонизация началась не по причине бюджетного дефицита.
Когда республиканско-демократический Вашингтон наследовал имперско-монархическому Лондону, те же самые методы финансирования, со всей возможной очевидностью, стали использовать США. И пока в силу экономики США верят даже их конкуренты, Вашингтон продолжает позволять себе совершенно запредельный для других стран уровень государственного долга, покрывая его все новыми заимствованиями.
Сегодня, правда, такая политика носит гораздо более рискованный характер, ибо нынешняя рождаемость американских англосаксов не идет ни в какое сравнение с рождаемостью британских англосаксов в пору роста империи Лондона. Если в старые времена бремя государственного долга, в расчете на душу населения с течением времени неизбежно снижалась из-за высокой рождаемости и постоянного увеличения числа людей, то теперь расти может лишь долговое бремя - с учетом физического вымирания Запада. Да и то не бесконечно.
Не случайно в течение последних кризисных лет к помощи "печатного станка" прибегали самые либерально-рыночные финансовые власти: вплоть до швейцарских.
Ведь дефицит бюджета, покрываемый за счет эмиссии, - это своего рода беспроцентные инвестиции: он ведь не увеличивает ни производственные издержки, ни потребительский долг. Как иронично подметил еще в 1887 году выдающийся наш предприниматель и экономист-практик В.А. Кокорев, "самый простой поселянин понимает, что беспроцентный долг легче, чем требующий уплаты процентов"[9]. Впрочем, здравого смысла простых поселян явно не хватало тогдашним правительственным финансистам. По этой причине, под влиянием бывших тогда в моде "европейских" финансовых идей, пореформенное русское государство фактически отреклось от управления денежным обращением, вместо чего была введена "система внутренних и внешних займов, то есть выпуска государственных процентных бумаг", о чем уже в конце ХIХ - начале ХХ века крепко сожалел видный русский экономист С.Ф.Шарапов [10].
Между тем, американский Президент А. Линкольн в свое - вполне форс-мажорное - время Гражданской войны между Севером и Югом, именно посредством дополнительной эмиссии доллара профинансировал ведение военных действий против мятежных южан, обойдясь при этом без внутренних и внешних заимствований.
А в 1921 году, американские же предприниматели Генри Форд и Томас Алва Эдисон для оплаты строительства гигантской ГЭС на реке Теннесси также предлагали правительству прибегнуть именно к эмиссии - вместо выпуска долговых обязательств. Почему "всякий раз, когда мы хотим увеличить национальное богатство, нам приходится увеличивать государственный долг"? - резонно вопрошал промышленник Г. Форд. Ему вторил изобретатель Т. Эдисон: "Говорить, что наша страна может выпустить долговые обязательства на 30 миллионов долларов, но при этом не может просто напечатать деньги в объеме тех же 30 миллионов долларов - это абсурд".[11]
Сегодняшний курс нашего рубля по отношению к доллару зависит лишь от того, сколько и по какой "мировой цене" мы продадим за границу наших энергоносителей. Как в позапрошлом веке, в пору стремительного развития капитализма в России, "внешний" курс русского рубля зависел исключительно от внешнеторгового баланса страны, то есть от количества проданного за границу русского хлеба и тогдашней "мировой цены" на него.[12]
Но степень готовности наших "хозяйствующих субъектов" вести расчеты в рублях напрямую не зависит от того, сколько доходов (налоговых поступлений) будет зачислено в государственный бюджет вследствие продажи за границу того или иного количества энергоносителей. Она напрямую зависит от степени доверия хозяйствующих субъектов и просто граждан - к разумности правительства, Верховной власти. Это - главное условие, которое государство должно учитывать при определении уровня своих расходов и дефицита своего бюджета.
Отказ современного развитого государства от инвестиций в развитие своих граждан (в так называемый "человеческий капитал"), то есть от финансирования национальных достижений в сфере здравоохранения, науки и культуры - в том числе и с помощью бюджетного дефицита - невозможно оправдать ни с экономической, ни с политической, ни с религиозной точек зрения.
При недостатке наличных средств для запуска инфраструктурных проектов, очевидно полезных для народного хозяйства - как, например, строительство современных дорог и мостов в нашей стране, зачем брать в долг - под не маленький процент? Или - отдавать строительство и эксплуатацию стратегически важных дорог (федерального значения) в концессию иностранным компаниям, на долгие годы вперёд? Не проще ли, и не дешевле ли - эмитировать необходимое количество денег для подобных инвестиций?
Как остроумно заметил американский мыслитель Эзра Паунд: объявить, что страна (при наличии материальных ресурсов и рабочей силы) не может произвести то или это только потому, что у нее нет денег, - это примерно то же самое, что инженеру объявить о невозможности построить дорогу в связи с отсутствием у него километров.[13] Cобственно и британский экономист Дж. М. Кейнс считал, что все, что страна способна произвести, она может себе позволить произвести.
В 1907 году будущий американский президент У.Г. Тафт (бывший в то время министром обороны) проехал от Владивостока до Москвы и Петербурга по вновь построенным Китайско-Восточной и Транссибирской железным дорогам, и его воодушевлению увиденным не было предела. Хотя он ясно понимал, что о "финансовой эффективности" этого строительства речи быть не могло.
Однако Тафт прекрасно понимал также и то, что только с созданием Транссиба могло начаться действительное развитие Сибири и Дальнего Востока - важное для России и мира, именно поэтому он восхищался решимостью Императорского правительства идти на столь существенные вложения.
И надо сказать, что эти "экономически неэффективные" траты государства Российского, на деле явились отличными ми инвестициями: капитализацию России как страны они повысили тогда весьма резко. Есть "просто рентабельность" и есть "высшая рентабельность".
После завершения строительства новых объектов инфраструктуры деловая активность возрастает - возрастают и налоговые поступления в казну. Вследствие чего можно постепенно выводить из оборота соответствующий произведенным ранее затратам объем денежных знаков - снижать уровень бюджетного дефицита.
Возрастает не только реальная ценность нематериальных активов (лучшая инфраструктура, лучшая организация, лучшее образование и т. д.).
Возрастает и уровень доверия граждан к своему государству, а значит - и экономическая и политическая мощь страны.
Бессмысленно переносить человеческие привычки и понятия (вроде "жизни по средствам") в ту сферу, в которой действуют совершенно другие правила и установления. И, например, если бы какой-либо министр финансов Соединенных Штатов попытался ограничить расходы правительства - не важно, военные или социальные, просто сославшись на отсутствие в американской казне "живых денег", он бы недолго оставался в своей должности.
Мы, конечно, идем своим экономическим путем - у нас такие министры демонстрируют поразительное политическое долголетие. Но и нам, право, уже пора перейти от громких слов и робких опытов в области реиндустриализации, нового развития образования и науки, евразийской экономической интеграции - к решительным и планомерным действиям.
К сожалению, сковывает наше движение на этом пути интеллектуальное наследство "лихих девяностых" в области экономики и финансов.
Объявленная цель - создание Единого экономического пространства России, Белоруссии и Казахстана и нового Евразийского союза - дает хороший повод для отказа от этого наследства.
________________________________________
[1] Goldsmith, Jimmy. Le Pi?ge. Entretiens avec Yves Messarovitch sur quelques idёes re?ues. Paris, 1993, P. 11.
[2] Nordhaus, W. D. and J. Tobin. Is Growth Obsolete? // Economic Growth, National Bureau of Economic Research, General Series No. 96, N.-Y., P.1-80.
[3] Credit Suisse Global Wealth Databook 2012, P. 150.
[4] Богданов И.Я. Феномен российской бедности. М., 2011, С. 301.
[5] Там же, С. 308-309.
[6] Auriti, Giacinto. Il Valore del Diritto. Teramo, 1996; L`ordinamento internazionale del sistema monetario. Teramo, 1985.
[7] Mead, Walter Russell. God and Gold. Britain, America and the Making of the Modern World. N.-Y., 2007, Р. 126-134.
[8] CIA World Factbook.
[9] Кокорев В.А. Экономические провалы. По воспоминаниям с 1837 года. (1887) М., 2002, С. 150.
[10] Талицкий [Сергей Шарапов] Бумажный рубль. Его теория и практика. Исследование о научных законах бумаго-денежного обращения в самодержавном государстве. СПб., 1895, С. 66.
[11] The New York Times, December 6, 1921.
[12] Талицкий [Сергей Шарапов]. Указ. соч., С. 35, 40.
[13] Pound, Ezra. Money Pamphlets, No. 1 - 5. London, 1950.
