В "Совместной декларации об основах взаимоотношений
между РФ и КНР от 18 декабря 1992 г. был впервые
сформулирован и одобрен принцип, согласно которому
"ни одна из сторон не будет участвовать в каких-либо
военно-политических союзах, направленных против другой
стороны, заключать с третьими странами каких-либо
договоров или соглашений, наносящих ущерб государственному
суверенитету и интересам безопасности другой стороны"[1]

М. Титаренко, академик РАН

Может быть, это разочарование в результатах взаимодействия
с лидерами Европы и Америки, которые под аккомпанемент
теплых слов и похлопываний по плечу продолжают окружать
Россию кольцом баз и выдавливают наши компании
с завоеванных рынков?[2]

Ю. Тавровский


Приходится признать, что долгое время российская элита переоценивала значение и желание Запада сотрудничать с Россией и, как следствие, недооценивала другие направления своей внешней политики. Это отношение и во втором десятилетии XXI века сохраняется прежде всего к постсоветскому пространству и евразийскому направлению. В отличие от Петра I, который рассматривал Европу в качестве инструмента модернизации, правящая элита России видела в Европе самостоятельную и самодостаточную цель. Это отношение во многом сохраняется и сегодня, объясняя многие реальные приоритеты российской элиты, а не только ее внешней политики.

Это обстоятельство во многом объясняет и слабую самоидентификацию России в качестве центра силы в Евразии и АТР со всеми вытекающими из этого последствиями: ориентация на Запад и его систему ценностей не только ослабляет самоидентификацию нации, но и лишает ее стратегической геополитической перспективы становления в качестве нового центра евразийской интеграции. Последовательность такова:



В это же время политика США постоянно активизировалась. В итоге к началу XXI века российское влияние существенно ослабило в пользу США и Китая.

Во втором десятилетии XXI века в российской элите и обществе постепенно стало складываться более адекватное представление о значении евразийской интеграции и месте страны в мире и АТР. В. Путин в известной статье в октябре 2011 года связал этот процесс с "поиском новых ресурсов для экономического роста" и последствиями мирового кризиса[3].

Ряд аналитиков высказываются еще более откровенно: "... непростая ситуация в мире и собственные игры в "мост между Востоком и Западом" загнали внешнюю политику России в тупик.

Хорошего выхода из сложившейся ситуации не видно. Некоторые эксперты уже прямо говорят, что Россия обречена на роль сырьевого придатка, но пока она еще может выбрать, чьим сателлитом стать - Запада или Китая. Отсюда игра на два фронта: с одной стороны, "перезагрузка", с другой - углубление стратегического сотрудничества с Китаем. Понятно, что, стращая Вашингтон разворотом на Восток, а Пекин - окончательной переориентацией на Запад, можно продержаться еще какое-то время. Но это не может продолжаться вечно. Отсюда, судя по всему, и возникла идея превращения России в самостоятельный центр силы на базе Евразийского союза, членами которого должны стать государства СНГ. В таком подходе есть свои резоны. Возвращение влияния на постсоветском пространстве может стать тем самым дополнительным аргументом, которого сегодня не хватает Москве на переговорах с Вашингтоном"[4], - пишет Н. Серова.

Существует определенная опасность развития прямого сотрудничества стран Евросоюза и АТР, минуя Россию и ее партнеров в Евразии, что на деле будет означать продолжение игнорирования интересов России в Евразии и АТР. Пока что Россия противопоставляет этому политику "коллективного лидерства": "Россия придает большое значение обеспечению устойчивой управляемости мирового развития, что требует коллективного лидерства ведущих государств мира, которое должно быть представительным в географическом и цивилизационном отношениях и осуществляться при полном уважении центральной и координирующей роли ООН. В этих целях Россия будет наращивать взаимодействие в таких форматах, как "Группа двадцати", БРИКС (Бразилия, Россия, Индия, Китай, ЮАР), "Группа восьми", ШОС (Шанхайская организация сотрудничества), РИК (Россия, Индия и Китай), а также с использованием других структур и диалоговых площадок"[5]

Вряд ли полагать такую ставку на международное сотрудничество реалистичной. Ей противостоит реальная экономическая мощь АТР, политические амбиции целого ряда стран этого региона, глобальная экономика, которая имеет свою специфику, включая и способы управления: "Собственники-акционеры превращаются в пассивных наблюдателей, а нанятые ими за большие зарплаты менеджеры принимают решения практически по своему усмотрению и сами же их исполняют. Подобная финансовая система уже не является органической составляющей частью национальной экономики и превращается в своеобразную "раковую опухоль" на теле экономики, распространяющую в организме свои метастазы"[6], - отмечают академик Н. Симония и А. Торкунов.

Есть и другая опасность - попытки использовать Россию Евросоюзом.

"Следует отметить, что ведущие мировые игроки осознают произошедшие за последние годы сдвиги, и при попытках манипулировать российскими элитами, в том числе и в отношении АТР, пытаются адресоваться прежде всего к их интересам. Правда, при профессиональном и творческом обращении с фактурой реальные интересы все равно подменяются мнимыми. В настоящее время в российском информационном пространстве, околовластных кругах и экспертном сообществе отражается конфликт двух точек зрения, который можно условно назвать "битвой за Россию".

Более активна "антикитайская партия". Формат и объем данной статьи не позволяют подробно проанализировать ее аргументы и тем более привести контрдоводы, но в целом представляется, что ее сторонники апеллируют к существующим трендам и рискам, при этом, однако, заметно их преувеличивая.

В качестве альтернативы во многом мнимой "китайской угрозе" России предлагается интеграция в евро-атлантическое сообщество безопасности (естественно, лишь на правах "совещательного голоса") с дальнейшей проекцией этого "союза" на АТР. Другими словами, Запад предлагает Москве добровольно стать "прифронтовой полосой" в назревающем конфликте с КНР, но не влиять на выработку решений, напрямую касающихся России (если она действительно войдет в "антикитайский фронт"). Иначе, по мнению приверженцев данной концепции, "России одной с Китаем не справиться". В целом данное утверждение справедливо, если бы сомнения не вызывали два других тезиса, на которых оно базируется: 1) рано или поздно военный конфликт между Москвой и Пекином неизбежен; 2) две страны будут воевать в абсолютном вакууме - остальные игроки как в АТР, так и во всем мире останутся безучастными.

В свою очередь китайская сторона, ранее оставлявшая без внимания информационную обработку российских элит, в последнее время заметно интенсифицировала усилия в данном направлении. Успешно воспроизводя западные технологии, она не оставляет без внимания и достижения Запада в гуманитарной сфере, в частности, все более системно применяя в России методы идеологического программирования с использованием формально независимых экспертных центров и СМИ. Правда, как КНР, так и Запад в своей "битве за Россию" идут на одно сознательное упрощение. АТР - это не только и не столько Китай, пусть и являющийся самым влиятельным игроком в регионе, но и еще множество стран и зарождающихся блоков, которые при умелом конструировании и лавировании между ними могут стать ценными партнерами. Таким образом, ни КНР, ни тем более Запад не могут стать для России "окном в АТР" - она пока в силу географического положения может проецировать и отстаивать свои интересы в регионе напрямую"[7].

Особенно важное значение это имеет в связи с усилением роли ЦА в мире и в Евразии. Центральная Азия - в движении. Осуществляя быструю реконструкцию древних транспортных и торговых маршрутов, которые когда-то связывали Евразию, регион готов вернуть свое былое положение в качестве центра торговли и коммерции. В первом десятилетии существования ЦАРЭС, инвестиции, связанные с ЦАРЭС, в размере $17 млрд, усовершенствовали основные региональные связи, модернизировали торговую инфраструктуру и системы, и увеличили объемы поставок электроэнергии и сотрудничества. Богатые природными ресурсами, окруженные возможностями, связанными с их положением в самом центре Евразии, и приверженные региональному сотрудничеству, страны ЦАРЭС готовятся к новой фазе роста и процветания.

Десять стран ЦАРЭС:

Афганистан (присоединился к ЦАРЭС в 2005 году)

Азербайджан (2002)

Китайская Народная Республика (1997)

Казахстан (1997)

Кыргызская Республика (1997)

Монголия (2002)

Пакистан (2010)

Таджикистан (1998)

Туркменистан (2010)

Узбекистан (1997)

Способность региона выгодно использовать свое уникальное географическое положение и обеспечить связь с глобальными рынками станет определяющей чертой его будущего развития. Потенциал огромен. Объемы торговли между всеми основными субрегионами Евразийского континента увеличились больше чем в два раза по сравнению с 1995 годом. Эта увеличивающаяся интеграция создает реальный спрос на более эффективные и надежные транспортные связи, которые бы способствовали более быстрому и дешевому перемещению людей и их бизнеса по всем региону[8].



Для того, чтобы нейтрализовать эту угрозу "выдавливания" России из Евразии (имеющую не только экономический, но и военно-политический характер), у России по сути есть два основных средства:

- во-первых, опережающего развития восточных регионов и транспортной инфраструктуры, способных конкурировать с другими транспортными коридорами СМП, КНР-Иран-Турция и др.;

- во-вторых, активизировать существующие и создавать новые механизмы международного сотрудничества.

Важно понимать, что претендуя на создание самостоятельного центра силы, Россия встретится с сопротивлением США и Китая, которые также рассчитывают на такую роль. Более того, эти страны будут влиять и на остальных потенциальных участников проекта евразийской интеграции, что может привести в конечном счете к его провалу. Не секрет, что и у США, и у Китая есть значительные ресурсы для того, что заинтересовать будущих участников проекта.

Поэтому, чтобы быть реалистичными, следует признать, что России придется продвигать евразийский проект практически в одиночку, преодолевая сопротивление США и Китая, с одной стороны, и эгоизм национальных элит, с другой. Этот пессимизм в отношении евразийской интеграции хорошо описал политолог Григорий Трофимчук: "Россия оказалась в евразийском тупике. С одной стороны, она не может строить далее Евразийский Союз, не оглядываясь на Китай, который проявляет всё большую озабоченность по поводу данного блока. С другой, опасается включать в ЕАС непосредственно сам Китай, пусть даже в качестве ассоциированного члена. При этом Белоруссия, скорее всего, была бы не против такого участника, в отличие от Казахстана, который в силу самых разных причин - в том числе чисто географической, соседской - вряд ли согласился бы на подобное расширение формата.

Возможно, этим и объясняется некоторое торможение проекта Евразийского Союза, который невольно становится вызовом Пекину, если тот не участвует в его создании. Россия не может понять, как вести себя по отношению к Китаю, без которого она уже не может обойтись ни в глобальной, ни в региональной политике. Проблема состоит ещё и в том, что мир перевернулся: после развала СССР безоговорочным лидером любых блоков, где присутствуют РФ и КНР, будет уже не Москва, а Пекин. Россия будет очень болезненно привыкать к своему новому статусу, однако выхода у неё нет: если она хочет выжить в условиях нового мирового порядка придётся соглашаться на лидерство Китая, который, наконец дождался своего часа после всех сталинских унижений. Обстановка в мире уже не оставляет им времени на измерение амбиций.

Важно заметить, что Китай пока ещё ведёт себя достаточно сдержанно, дипломатично, не диктуя свои условия, не давя на больную российскую педаль и предлагая мягкие формы своего участия - в частности, не в качестве члена ЕАС, а пока лишь только наблюдателя"[9].

Примечателен и новый подход отечественных либералов, который свидетельствует об изменении их позиции односторонней ориентации на Запад. Этот подход, в частности, был зафиксирован в новой редакции "Стратегии-2020", подготовленной большой группой экспертов под руководством В. Мау и Я. Кузьминова в марте 2012 года. Хотя этот документ, судя по всему, был сразу же забыт после его принятия, можно говорить о том, что он отражал видение влиятельной группы финансистов и экономистов тех международных условий, в которых будет существовать Россия и приоритетов ее внешней и экономической политики. Поэтому целесообразно процитировать основные положения этого документа изложенные в Главе 24, которую назвали "Международная позиция России: экономические ориентиры"[10].

Основные выводы, к которым пришли авторы доклада, заключаются в следующем:

"- Фундаментальными факторами развития мировой экономики в период 2012-2020 гг. станут продолжение процессов глобализации в сочетании с усилением регионализации, повышение инновационной и инвестиционной активности на развивающихся рынках и относительно слабый экономический рост в развитых странах.

- К концу периода императивы повышения эффективности механизмов глобального и национального регулирования с неизбежностью вызовут трансформацию как мировой, так и национальных моделей экономического роста, в рамках которой растущая открытость экономик будет сочетаться с усилением системного надгосударственного контроля процессов глобализации"[11].

Основные риски для России связаны с:

- усилением новых центров силы, в частности, Китая, завоевывающего доминирующие позиции на товарных рынках, в том числе и "традиционно российских", а также новых, технологически сложных, что чревато дальнейшим углублением сырьевой направленности российского экспорта[12];

Необходимо сразу оговориться, что изменение соотношение экономических сил неизбежно ведет к изменению соотношения сил в военно-политической области. Причем не только в неядерной, но и в ядерной области: эффективность ядерного сдерживания - не постоянная величина. Она определяется множеством факторов, которые подвергают ее эфрозии. Один из факторов, которые - политико-психологический А. Кокошин справедливо пишет по этому поводу: ""Ядерное сдерживание при всей его значимости - это не панацея в обеспечении национальной безопасности России. За счет него невозможно (и даже опасно) пытаться парировать, нейтрализовать весь спектр военно-политических угроз безопасности нашей страны. Чрезмерное упование на ядерное сдерживание в политике национальной безопасности России вредно и даже опасно. Ядерной мощью можно лишь частично компенсировать слабость в экономических и политических сферах, в силах общего назначения. Так что в числе прочих мер ядерное сдерживание должно быть дополнено эффективным "предъядерным сдерживанием".

Как писал в начале XX в. российский историк и идеолог развития военно-морского флота П.И. Белавенец, постоянная "готовность нападений на территорию врага удержит его от нападения на наши земли". Этот неоправданно забытый автор справедливо подчеркивал, что эта истина верна была всегда и будет верна, пока будет существовать война и войска как на суше, так и на море"[13].

И в этом - огромные риски для России. Авторы доклада "Стратегия-2020" подчеркивают, что они рассматривают только экономические аспекты развития, что заведомо делает выводы очень ограниченными.

Так, выделяя вторую группу рисков - спрос на сырье и энергоносители, - авторы не учитывают, например, экологические условия или исчерпанность разведанных запасов. Для АТР также важны транспортные условия поставок сырья, которые осуществляются преимущественно в Тихом океане, контролируемом ВМФ США.

Третья группа риска -

"- назревающим изменением парадигмы мирового энергетического развития, кардинально меняющим динамику спроса и уровня цен на сырьевые товары российского экспорта: продолжается рост мировой добычи природных ресурсов (в т. ч. энергоносителей) и снижение их удельных затрат на единицу мирового ВВП, расширяется использование нетрадиционных и альтернативных источников энергии, что ограничивает потенциал дальнейшего роста доходов от экспорта сырья"[14];

- усиление т. н. "голландской болезни", при которой повышение обменного курса вследствие роста экспорта природных ресурсов ведет к снижению конкурентоспособности обрабатывающих отраслей: благоприятная внешнеэкономическая конъюнктура на рынках сырья может привести к дальнейшему сокращению потенциала несырьевого экспорта"[15].

Следует сразу же сказать, что российская правящая элита традиционно отдает приоритет странам СНГ, особенно Украине, что выглядит вполне оправданно. Так, в "Стратегии-2020", в частности говориться:

"- Необходима коррекция географических приоритетов внешнеэкономической политики. Должна быть сформирована и переведена в практическую плоскость многоуровневая система форматов взаимодействия, направленных на:

- углубление интеграции с приоритетными партнерами в СНГ (движение от Таможенного союза к Единому экономическому пространству и Евразийскому экономическому союзу), привлечение других стран к поэтапной взаимовыгодной интеграции, позиционирование создаваемого экономического союза в мире как самостоятельного интеграционного ядра;

- интеграцию с ЕС, движение к формированию зоны свободной торговли (в формате ЗСТ+) между Таможенным союзом и ЕС"[16].

И лишь ниже, по порядку и приоритетности, речь идет об АТР:

Президиум РАН также оценивает приоритетную роль Украины и СНГ: "В социально-экономическом пространстве, образовавшемся после распада СССР, на первый план по своему значению и потенциалу вышел комплекс российско-украинских межгосударственных и межнациональных отношений. Этот комплекс отношений имеет очевидную геополитическую значимость. С позитивным развитием этих отношений обоснованно связывается будущее Европы, а также формирование устойчивой, многополярной геополитической модели мира. Складывающиеся общемировые тенденции подтверждают важность и своевременность постановки задачи по формированию нового качества взаимодействия между Россией и Украиной на основе объединения усилий по модернизации, инновационному и технологическому развитию"[17].

"- заключение преференциальных соглашений с рядом стран АТР, присоединение к многосторонним переговорам о создании зоны свободной торговли в регионе"[18].

На мой взгляд, такая приоритетность во втором десятилетии XXI века должна быть станет неизбежно временем усиления борьбы между новыми центрами силы за евразийское пространство, включая ее арктическую часть. Уже сегодня ясно, что эта борьба не оставит в стороне никакие пространства, тем более те, на которых ожидаются открытие новых запасов сырья и энергоносителей. Мир стремительно "суживается", а неиспользованных источников остается все меньше. Как справедливо замечает С. Жильцов, "Пока намечаются лишь основные контуры, линии, по которым в будущем может развернуться геополитическая борьба. Помимо вопросов экологии, которые erne до начала добычи углеводородного сырья нуждаются в своем решении, существуют риски, связанные с милитаризацией Арктики, а также с возникновением международных конфликтов. Не стоит забывать, что нынешнее обсуждение международно-правового статуса арктических пространств ведется в условиях неопределенности объемов запасов, которые носят предварительные оценки, и сроков начала добычи углеводородных ресурсов. По мере получения новых данных о запасах этих ресурсов и появления новых технологий, позволяющих добывать в суровых условиях Арктики, соперничество государств может усилиться.

Исход геополитической борьбы за Арктику и ее ресурсы определят не геополитические концепции, скорректированные под складывающиеся в регионе условия, и даже не военный фактор, с которым ряд стран связывают свои надежды на упрочение своих позиций. Победу одержат страны, которые окажутся лучше подготовленными в техническом плане. Наличие современных технологий, способных обеспечить надежный доступ к природным ресурсам Арктики, инфраструктуры, которая бы позволила транспортировку этих ресурсов на мировой рынок, станет решающим фактором, который обеспечит преимущества в геополитическом соперничестве.

В нынешнем столетии Арктика может стать ключевым регионом мира, вокруг которого развернется борьба как арктических, так и неарктических государств. Сегодня сложно предсказать исход этого соперничества, которое будет развиваться под влиянием многочисленных факторов. Однако нет никакого сомнения, что геополитические идеи, выдвинутые и дополненные в начале прошлого века относительно неизбежности и естественности соперничества Запада с Россией, будут вновь востребованы. Углеводородные ресурсы являются слишком ценным и дорогим призом, который и определит ситуацию в Арктике в XXI веке"[19].


___________________

[1] Титаренко М.Л. Россия и ее азиатские партнеры в глобализирующемся мире. Стратегическое сотрудничество: проблемы и перспективы. М.: ИД "ФОРУМ", 2012. С. 78.

[2] Тавровский Ю.В. Разворот на Восток // Независимая газета. 2012. 6 июня. С. 5.

[3] Путин В.В. Новый интеграционный проект для Евразии - будущее, которое рождается сегодня // Известия. 2011. 3 октября. С. 1.

[4] Серова Н. Восьмерка превратилась в большой ноль / Эл. ресурс: "Утро". 21 мая 2012 г. / http://utro.ru/articles/

[5] Концепция внешней политики России. Утверждена Указом Президента РФ В.В. Путина 13 февраля 2013 г. / Эл. ресурс: "Президент России". 2013. 18 февраля / http://президент.рф

[6] Симония Н.А., Торкунов А.В. На краю фискального обрыва // Мир и политика. 2013. N 2 (27). С. 11.

[7] Салин П. Россия и Азия или Россия в Азии? // Россия в глобальной политике. 2011. 2 августа / Эл. ресурс: http://globalaffairs.ru/number/Rossiya-i-Aziya-ili-Rossiya-v-Azii-15282

[8] Страны ЦАРЭС / Эл. ресурс: http://www.carecprogram.org

[9] Можно ли подключать Китай к проектам интеграции на постсоветском пространстве: мнения. Информационное агентство "REX". 16 июля 2012 / http://www.iarex.ru

[10] Стратегия-2020: Новая модель роста - новая социальная политика. Итоговый доклад о результатах экспертной работы по актуальным проблемам социально-экономической стратегии России на период до 2020 г. М.: ВШЭ, 2012. Март. С. 803-804.

[11] Стратегия-2020: Новая модель роста - новая социальная политика. Итоговый доклад о результатах экспертной работы по актуальным проблемам социально-экономической стратегии России на период до 2020 г. М.: ВШЭ, 2012. Март. С. 804.

[12] Стратегия-2020: Новая модель роста - новая социальная политика. Итоговый доклад о результатах экспертной работы по актуальным проблемам социально-экономической стратегии России на период до 2020 г. М.: ВШЭ, 2012. Март. С. 804.

[13] Кокошина А.А. Ядерные конфликты в XXI веке (типы, формы, возможные участники). М.: Медиа-Пресс, 2003. С. 91.

[14] Стратегия-2020: Новая модель роста - новая социальная политика. Итоговый доклад о результатах экспертной работы по актуальным проблемам социально-экономической стратегии России на период до 2020 г. М.: ВШЭ, 2012. Март. С. 804.

[15] Стратегия-2020: Новая модель роста - новая социальная политика. Итоговый доклад о результатах экспертной работы по актуальным проблемам социально-экономической стратегии России на период до 2020 г. М.: ВШЭ, 2012. Март. С. 804.

[16] Стратегия-2020: Новая модель роста - новая социальная политика. Итоговый доклад о результатах экспертной работы по актуальным проблемам социально-экономической стратегии России на период до 2020 г. М.: ВШЭ, 2012. Март. С. 804.

[17] Пояснительная записка. К программе фундаментальных исследований Президиума РАН "Перспективы скоординированного социально-экономического развития России в общеевропейском контексте. 11 июня 2012 г. / http://www.rkpr.inion.ru

[18] Стратегия-2020: Новая модель роста - новая социальная политика. Итоговый доклад о результатах экспертной работы по актуальным проблемам социально-экономической стратегии России на период до 2020 г. М.: ВШЭ, 2012. Март. С. 804.

[19] Жильцов С.С. Арктика: геополитика и борьба углеводородные ресурсы // Мир и политика. 2012. N 2 (65). С. 42-43.

Док. 666097
Перв. публик.: 29.09.13
Последн. ред.: 30.09.13
Число обращений: 0