... в XXI веке лидерами будут три мощных геополитических
игрока: Европейский Союз, США и Китай. России надо
найти свое место среди них, и оно, собственно говоря,
уже есть - мы в большой Европе[1]

Р. Гринберг, академик РАН

Россия считает важными формирование и продвижение
в Азиатско-Тихоокеанском регионе партнерской сети
региональных объединений. Особое значение в этом
контексте придается укреплению роли ШОС в
региональных и глобальных делах, конструктивное
влияние которой на положение дел в регионе в целом
заметно возросло [2]

Концепция внешней политики России


Определить стратегию России по отношению к другим геополитическим центрам мира - США, Евросоюза и Китая - принципиально важно с точки зрения перспектив евразийской интеграции и развития сотрудничества со странами АТР. Определенным примером такой стратегии по отношению к ведущим странам может послужить стратегия КНР, которую ее лидер Си Цзиньпин описал следующим образом: "во-первых, необходимо совместно проводить ответственную макроэкономическую политику..., во-вторых, поддерживать и развивать более открытую мировую экономику..., в-третьих, совершенствовать глобальное экономическое управление..., в-четвертых, быть партнерами по развитию для развивающихся стран"[3].

При этом собственно экономическая политика Китая ориентируется прежде всего на развитие внутреннего рынка и структурные реформы. По оценке китайского лидера, в 2013 году из 7,6% роста ВВП 7,5% приходилось на внутренний спрос. Иными словами, КНР сосредоточен на ускоренном экономическом и социальном развитии, рассматривая внешнюю политику и международные организации в качестве инструментов содействия решению задач внутреннего развития. КНР даже не ставит вопросов о присоединении или коалиции с кем-то, тем более о переносе чужой системы ценностей на свою почву, очевидно претендуя на самостоятельную и равноправную роль в Евразии.

В отличие от КНР в России "продолжается поиски своего места" (по-Гринбергу). При этом модель, предлагаемая Р. Гринбергом, обладает существенными недостатками. Основные из них следующие:

- признание за Россией "части большой Европы" означает отрицание ее геополитической и цивилизационной евразийской сущности, в конечном счете национальной идентичности. Россия, как и столетия назад, оставаясь в большой Европе, сохраняет свою цивилизационную специфику, включая лидерство в православном мире, и не принимает целиком систему европейских ценностей. Соответственно по отношению к странам АТР она остается геополитическим субъектом, а не частью Евросоюза;

- как бы ни была слаба Россия сегодня, она должна претендовать на роль самостоятельного центра силы и евразийской интеграции, оставаясь в том числе и субъектом в отношениях со странами АТР. И для этого у нее есть все основания: геополитические, ресурсные, географические и т.д.;

- будучи "частью большой Европы", Россия неизбежно будет продолжать игнорировать приоритеты опережающего развития своих восточных регионов и их транспортной инфраструктуры, рассматривая последние только как часть транзита с запада на восток. В итоге такой политики произойдет неизбежное - европейская часть России будет ассимилирована с Европой, потеряв свою идентичность, а восточные регионы станут либо колонией большой Европы и США, либо окажутся поделенными между ведущими центрами силы;

- наконец, концепция большой Европы означает для России потерю перспективы стать полноценным членом нового центра силы, формирующегося в АТР. Если сегодня слабое влияние России в этом регионе и ее участие в АТЭС позволяет говорить о будущем, перспективе в случае изменения политики России в ее восточных регионах и АТР, то концепция большой Европы лишает эту перспективу политико-идеологической основы.

Приходится признать и два существующих негативных фактора: во-первых, в большой Европе Россию никто не ждет. Боле того, тысячелетняя история отношений говорит только о негативном восприятии со стороны западноевропейцев русской цивилизации, которое менялось только в случае военной опасности; во-вторых, пока что не существует политических и экономических механизмов сотрудничества формирующегося Евразийского союза со странами АТР, хотя такая объективная потребность очевидно усиливаются. Но существуют и активизируются российские механизмы сотрудничества, которые могут стать прообразом, основой для евразийских государств и структур. И не только в рамках формата ТС - АТЭС, что было бы очевидно выгодно всем сторонам, но и в других форматах.

Вместе с тем приходится признать, что существует и даже усиливается центробежная тенденция на всем постсоветском пространстве, которая находится под сильным влиянием двух факторов. Во-первых, усиливается процесс развития субъектности во внешней политике постсоветских и других евразийских государств, который подразумевает разновекторную ориентацию в т.ч. и без участия России. Во-вторых, усиливается влияние США, стран Евросоюза и международных институтов, которые не скрывают своих намерений не дать развиться процессу евразийской интеграции при лидерстве России, в т.ч. таким институтам как СНГ, ОДКБ и даже ШОС. Как справедливо заметил эксперт МГИМО(У) В. Земсков, описывая эти факторы, "Для большинства государств региона, входящих в СНГ, преимущества консолидированного выступления на международной арене пока ещё далеко не очевидны. В результате, хотя Содружество с формальной точки зрения и обладает международной правосубъектностью, оно практически не присутствует на международной арене в качестве самостоятельно действующего лица.

Налицо становление в недрах существующих на постсоветском пространстве геополитического плюрализма. Вступая в самые разнообразные связи экономического и военно-политического характера - друг с другом, со странами ближнего и дальнего зарубежья - государства "постсоветского периода" укрепляют свою субъектность в Мировой политике без России и руководимых ею интеграционных структур. Полным ходом идёт процесс формирования транспортных коридоров, восстанавливающих "шёлковый путь" в обход России"[4].

Вместе с тем, если использовать еще сохранившийся потенциал СССР в Евразии и АТР, прежде всего, на постсоветском пространстве, то "геополитическому плюрализму" можно противопоставить прежнюю политическую, идеологическую и социокультурную близость.

Социокультурная близость сохраняется, хотя ее и не следует преувеличивать. Интересные результаты дал соцопрос, проведенный в мае 2012 года Центром интеграционных исследований ЕБР. На вопрос "Как Вам кажется, из каких стран надо больше приглашать в нашу страну артистов, писателей, художников, закупать и переводить книги, кино, музыкальные произведения и другую культурную продукцию?" Был получен примечательный результат[5]:



Как видно из результатов исследования, этот потенциал сохраняется, не смотря на то, что в России он десятилетиями фактически игнорировался.

Существует (в значительной меньшей степени) такой потенциал и как следствие прошлой политики СССР в странах АТР.

Из опроса Центра интеграционных исследований Евразийского банка развития международным исследовательским консорциума "Евразийский монитор" по вопросам постсоветской интеграции: налаживанию экономических и кооперационных связей, социальных и бизнес-контактов, культурному взаимодействию. В результате, представлена подробная картина предпочтений граждан стран региона СНГ по различным аспектам интеграции и кооперации в регионе. Проект включил общенациональные опросы в 10 странах СНГ, а также в Грузии. Всего опрошено более 13 тыс. человек (от 950 до 2000 в каждой стране). Выборочная совокупность по каждой стране репрезентирует взрослое население страны по полу, возрасту и типу поселения.

В политических вопросах средние по странам доли ответов заметно смещены в сторону постсоветского пространства (причем как в положительном смысле - например, в вопросе о дружественных странах, - так и в отрицательном, как в вопросе о недружественных). Единственная страна, население которой ориентируется на военно-политическую поддержку из-за пределов постсоветского пространства, - Грузия. Во всех без исключения странах, участвующих в проекте, группа ответов "Страны бывшего СССР" оказалась самой наполненной, что наглядно показано на следующем графике.

Какие из перечисленных стран, на ваш взгляд, являются дружественными для нашей страны (на поддержку которых в трудную минуту можно рассчитывать)? [Группировка стран по трем категориям]



Закономерности социокультурного интереса похожи на закономерности экономического взаимодействия: страны Центральной Азии ориентированы на постсоветское пространство и, в меньшей степени, на Китай и страны мусульманского мира; Молдова ориентирована одновременно на Россию и Румынию; Грузия - на Евросоюз и США; Азербайджан - на Турцию; Россия и Украина меньше среднего ориентированы на постсоветское пространство, а уровень их притяжения к Евросоюзу и странам остального мира примерно соответствует средним значениям по странам[6].

Важно отметить, что противодействие центробежным силам (как внутренним, так и внешним) на постсоветском пространстве должно стать государственной политикой, точнее - частью стратегии евразийской интеграции. Это в полной мере относится и к ситуации в восточных регионах нашей страны, где закладываются основы под сепаратизм.

Угроза сепаратизма - территориальная и социальная отнюдь не теоретическая для восточных регионов. Происходит экспансия клановых и этнических групп, которые берут под контроль постепенно не только отдельные предприятия, но и целые населенные пункты и отрасли. С учетом оттока коренного населения из восточных регионов происходит его замещение выходцами из других регионов и стран, которые по сути берут на себя функции государства - управления, судебные, распределения бюджетов. "Опыт распада Советского Союза и обеих чеченских войн сделал нас восприимчивыми к угрозе сепаратизма. Казалось бы, угрозы сепаратизма "здесь и сейчас" в каком-либо из регионов страны нет - тогда к чему нагнетать страсти? Но мы часто забываем о другом измерении распада государственности, который может выражаться не только в территориальной сецессии, но и в утрате государством базовых прерогатив (верховенство его юрисдикции на всей территории страны, поддержание базовых стандартов в сфере права и безопасности, определенного уровня лояльности и солидарности граждан, монополия на легитимное насилие и т.д.). Симптомы такого - социального - распада (который не менее опасен, чем территориальный, и в конечном счете перерастает в него) у нас, к сожалению, имеют место"[7].

Кроме того, следует иметь ввиду, что в среднесрочной перспективе российское влияние в ЦА будет ослабевать по мере сокращения русскоязычного населения и носителей русской культуры. По оценкам исследователей МГИМО(У) ситуация уже и сегодня выглядит малоперспективной.



Указанные выше тенденции обладают высокой инертностью и поэтому сохранятся еще в течение 10-20 лет. В ближайшие десятилетия основным направлением трудовой миграции из Центральной Азии (кроме Казахстана, расположенного в том же регионе), видимо, будет оставаться Россия. Однако постепенно намечаются и другие векторы миграции, например, в нефтедобывающие арабские страны, Турцию, Восточную Азию[8].

Описанные выше демографические тенденции в плане роста неславянского населения и отъезда русскоязычных фактически уже привели к тому, что большое количество русских, русскоязычных и православных осталось только в двух государствах "евразийского" номадического пояса Центральной Азии - Казахстане (особенно в его северной части) и Кыргызстане (также преимущественно на севере).

В таблице приведены данные по числу русских, русскоязычных и православных в пяти государствах Центральной Азии. (Следует учитывать относительность и условность приведенных в таблице цифровых данных, поскольку они базируются на экспертных оценках, экстраполировании данных старых переписей или собственной оценке автора.)



Нет никаких оснований предполагать, что описанные тенденции по тем же миграционно-демографическим причинам не продолжатся в будущем. Причем по мере ухода от власти поколений элиты, воспитанных в СССР, они примут еще большие масштабы. Нужно приучать себя к мысли, что лет через 20-40 мы, вероятно, уже не сможем общаться с представителями центральноазиатских элит на русском языке. Поскольку эта тенденция представляет собой серьезный вызов потенциалу "мягкой силы" России в регионе, она должна учитываться Москвой. При всей объективной детерминированности данной тенденции Кремль может существенно смягчить ее, проводя соответствующую политику[9].

"Более того, как в ОДКБ, так и в ШОС явно недостаёт политической солидарности, гармонизации позиции государств-членов по важнейшим мировым и региональным проблемам. Достаточно в этой связи вспомнить определенные трения и напряжённость между Арменией, с одной стороны, и центральноазиатскими государствами, с другой, по вопросу о голосовании последних на сессии Организации исламская конференция (ОИК) за резолюцию с осуждением "армянской агрессии". По этому же поводу возникли трудности между государствами-членами ОДКБ и в ООН[10].

Следует признать, что в СНГ, да и в других созданных в его рамках субрегиональных структурах, пока нет согласованных коллективных подходов, например, к тому, как вести дела с США, или с НАТО, или Евросоюзом. Некоторые государства-участники пытаются спустить все эти вопросы на тормозах, отказываются идти на выработку единой или скоординированной линии поведения в этих, как представляется, чувствительных для них сферах деятельности.

Не создаёт каких-либо преимуществ для интеграционных процессов на постсоветском пространстве очевидное снижение уровня, за пределами корпоративного взаимодействия по линии ОДКБ и ШОС, двусторонних политических, хозяйственных, гуманитарных и иных связей между отдельными странами региона.

Что касается США и Евросоюза, с их стороны ставится задача - втягивать в том или ином виде бывшие советские республики в процессы сотрудничества с НАТО и ЕС. В ход идут различного рода методы, в том числе целенаправленная работа с местными национальными элитами, всяческое повышение их статуса в международном масштабе, внедрение в национальное сознание различного рода концепций исключительности, многовекторности внешней политики, которая практически во всех постсоветских государствах стала государственной политикой, объективно нацеленной на их дистанцирование от России"[11].

Для дальнейшего развития странам АТР требуются дополнительные сырьевые и энергетические ресурсы. По оценкам отечественных и зарубежных экспертов, к 2030 г. энергопотребление в Китае при сохранении нынешних темпов роста может увеличиться более чем в 2 раза, в Республике Корея - почти в 1,5 раза, в Японии - приблизительно на 20% к текущему уровню[12].

В связи с этим, страны АТР заинтересованы в использовании российских ресурсов, сосредоточенных в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке. Это, прежде всего, энергетическое сырье, металлы, лесопродукция, морепродукты. С учетом своих собственных планов и проектов страны АТР проявляют определенный интерес к российским транспортным коридорам - Транссибу, Северному морскому пути и др. В будущем их интерес может распространиться на российские водные ресурсы и сельхозпродукцию. Это может произойти при двух условиях:

- во-первых, смены фактически существующей концепции большой Европы на концепцию опережающего развития восточных регионов и отношений со странами АТР;

- во-вторых, развития НЧК восточных регионов и их инфраструктуры, которая превратила бы "транспортные коридоры" в точки роста российской мощи и влияния в АТР.

Надо иметь также ввиду, что одно из фундаментальных и динамичных изменений стала стремительно растущая мощь и влияние государств АТР в мире. И не только экономического и финансового, но и политического и военного. Это хорошо видно на доле этих стран в мировом экспорте и импорте, которая за последние 15-20 лет изменилась качественно, заметно "подвинув" позиции ведущих развитых государств[13]. Фактически, КНР и "шестерка" новых экономик АТР уже обогнали прежних лидеров по объему торговли.

Внешняя торговля остается главной формой внешнеэкономических связей стран Азии. В течение четырех десятилетий она характеризовалась высокими темпами роста экспорта, в результате эти страны принципиально улучшили свои позиции в мировой торговле

                          Доля отдельных стран и групп стран в мировом экспорте товаров
                                                               в 1948-2010 гг., %[14]


Пока еще в мировом импорте доля новых экономик стран АТР изменилась не столько радикально, как в экспорте, но это неизбежно произойдет уже в ближайшие годы: КНР и новые экономики АТР станут главными потребителями сырья и готовой продукции.

                       Доля отдельных стран и групп стран в мировом импорте товаров
                                                         в 1948-2010 гг., %[15]


Отдельно необходимо сказать о растущем влиянии азиатских стран на мировые финансы. В частности, в начале 2007 г. примерно 2,8 трлн долл., или 80% всех долларовых резервов приходилось на центральные банки Азиатских стран: Китай - 1066 млрд долл., Япония - 884, Тайвань - 260, Южная Корея - 186[16]. К 2012 году доля ЗВР Китая, Японии и России в мире выросла еще больше. При этом структура международных резервов с точки зрения доли иностранных валют практически не менялась последние 20 лет, что свидетельствует о прочности позиций американского доллара, не смотря на всю его необеспеченность и огромный бюджетный дефицит США.

Складывается парадокс: основные ЗВР мира сосредотачиваются в странах АТР, а контролируют их Соединенные Штаты посредством долларовой эмиссии. Этот парадокс объясняется только доверием к доллару, которое обеспеченно военно-политическим и технологическим лидерством США. Эти два фактора таким образом выступают основой всей финансовой системы США и их способности влиять на мировые процессы.

                     Доли резервных валют в международных резервах, (%)[17]


По мере усиления экономии Китая и Японии, а также их доли в ЗВР мира, неизбежно встает вопрос о роли юаня и возможного превращения его в резервную мировую валюту, либо (в перспективе) даже вытеснения американского доллара. Аналогичный вопрос стоит и перед российским рублем. Тем более, что ТС и ЕврАзЭс должны обладать единой валютой.

Если Россия претендует на роль центра евразийской интеграции и полноправного субъекта сотрудничества с новым мировым финансово-экономическим центром - АТР, - то она будет вынуждена неизбежно предложить свою валюту, как минимум, в качестве резервной.

В этой связи необходимо напомнить об опыте западноевропейской интеграции, в основе которой лежали два общих для Европы фактора - представления о единой системе безопасности и единая валюта. И первое, и второе также являются обязательными условиями для создания российского центра евразийской интеграции. И если для реализации первого условия существует прообраз - ОДКБ, - то для реализации второго условия (единой валюты) необходимо существенное и оперативное движение вперед.

Для России в этой связи становится очень важным вопрос о ее доли золота в ЗВР страны, которые за 2000-2012 год достигли стабильно высокого уровня (3-е место в мире), но формировались преимущественно за счет доллара и евро. Как отмечал ведущий российский экономист В. Андрианов, доля золота в ЗВР России неоправданно мала. Действительно, исторически эта доля практически не менялась с 1917 года[18], однако не случайно, что в период романовской и сталинской империй она была выше в ряды (почти на 300% в 1917 г., и на 600% - в 1953 г.).



От Советского Союза Россия унаследовала в 1991 г. 485 т золота. В 1993 г. золотой запас России был равен 305 т, или 9,8 млн тройских унций. По этому показателю страна занимала 17-е место в мире.

По состоянию на 1 января 1995 г. официальные запасы золота в России составляли 321,8 т, из них 189,0 т находились в Центральном банке России и 132,8 т - в хранилищах Комитета по драгоценным металлам и драгоценным камням.

К середине 2005 г. золотой запас России составлял 386,3 т. Россия занимала 14-е место в мире по данному показателю, на ее долю приходилось 4,1% общемирового золотого запаса. Стоимость золота в составе золотовалютных резервов Центрального банка России оценивалась примерно в 3,7 млрд долл.[19]

В июне 2007 г. золотой запас России составлял в 401,7 рыночная стоимость золота в составе золотовалютных резервов Центрального банка России составляла примерно 8,5 млрд долл.[20]..

Сказанное имеет непосредственное отношение как к развитию восточных регионов России, где сосредоточены основные злотые запасы, так и развитию главной - торговой - составляющей интеграции в АТР.

__________________________

[1] Гринберг Р. Россия между Европой и Азией: трудности и перспективы самоидентификации / В кн.: Мир XXI века: сценарии будущего для России. М.: Институт Европы РАН, 2011. С. 128.

[2] Концепция внешней политики России. Утверждена Указом Президента РФ В.В. Путина 13 февраля 2013 г. / Эл. ресурс: "Президент России". 2013. 18 февраля / http://президент.рф

[3] Си Цзиньпин. Плоды созревают осенью // Российская газета. 2013. 3 сентября. С. 3.

[4] Мир XXI века: сценарии будущего для России. Доклады Института Европы РАН / М.: Институт Европы РАН, 2011. N 274. С. 118-119.

[5] Интеграционный барометр ЕАБР. ЦИИ ЕБР. Санкт-Петербург, 2012. С. 57.

[6] Интеграционный барометр ЕАБР. ЦИИ ЕБР. Санкт-Петербург, 2012. С. 57.

[7] Ремизов М. Неединая Россия: картография этнорелигиозных угроз // Независимая газета. 2013. 14 мая. С. 5.

[8] Казанцев А. Центральная Азия: тенденции регионального развития / Эл. ресурс: РСМД. 2013. 10 июля / http://russiancouncil.ru/inner/?id_4=2091#top

[9] Казанцев А. Центральная Азия: тенденции регионального развития / Эл. ресурс: РСМД. 2013. 10 июля / http://russiancouncil.ru/inner/?id_4=2091#top

[10] Мир XXI века: сценарии будущего для России. Доклады Института Европы РАН / М.: Институт Европы РАН, 2011. N 274. С. 118-119.

[11] Мир XXI века: сценарии будущего для России. Доклады Института Европы РАН / М.: Институт Европы РАН, 2011. N 274. С. 118-119.

[12] World Energy Forecast 2030. U.S. Energy Information Administration. Office of Energy Markets and bid Use. Washington, 2011; Korzlnibaev A.G., Eder L.V. Oil and Gas Production in Siberia and the Far East. Prospects of Development and Delivery to the Republic of Korea // International Journal of Asian Economics. 2010. N 1. P. 189-210; A Long-term Vision of Natural Gas Infrastructure in Northeast Asia - 2007 year version / M. Hirata, K. Kanekio, A.E Kontorovich, A.G. Korzhubaev, B.G. Saneev, A.F. Safronov, L.V. Eder, I.V. Filimonova, A.N. Kalmychek, O. Ohashi et al. Tokyo: Asian Pipeline Research Society of Japan, Tokyo, 2009. P. 67

[13] Потапов М.А., Салицкий А.И., Шахматов А.В. Экономика современной Азии: Учебник. М.: Международные отношения, 2011. С. 171.

[14] International Trade Statistics 2010. Geneva: WTO, 2010. P. 14; World Trade 2010 and Prospects for 2011. Geneva: WTO, 2011. P. 19, 21.

[15] International Trade Statistics 2010. Geneva: WTO, 2010. P. 15; World Trade 2010 and Prospects for 2011. Geneva: WTO, 2011. P. 19, 21.

[16] Андрианов В. Золотовалютные резервы: принципы формирования, структура и эффективность использования. 11 марта 2008 г. / www.viperson.ru

[17] Annual Report of the Executive Board for the Financial Year Ended 30.04.2006. Appendixes. P. 130.

[18] Андрианов В. Золотовалютные резервы: принципы формирования, структура и эффективность использования. 11 марта 2008 г. / www.viperson.ru

[19] Ведомости, N 140, 8 августа 2003 г.

[20] Официальные данные Центрального банка Российской Федерации.

Док. 665924
Опублик.: 26.09.13
Число обращений: 0