Сеул похож на Токио и Шанхай одновременно. На первый - удобством для жизни и отличными дорогами, на второй - толчеей на рынках ширпотреба а-ля Черкизон. Так и вся Республика Корея: последовав когда-то японским путем, она добилась того, что удалось немногим. Кто сегодня помнит, что после войны 1950-1953 годов Южная Корея была беднее Северной? Через полвека "южане" вплотную приблизились к уровню развитых стран: по ВВП на душу населения республика ненамного отстает от Израиля и опережает Новую Зеландию. Именно Корея подала пример Китаю, причем в отношении не только того, как провести авральную модернизацию, но и того, как жить после ее завершения, - КНР сейчас на подходе к этому новому этапу. А перед Южной Кореей стоят уже другие задачи: ее догоняющее развитие исчерпало себя. Экономике нужна новая модернизация - но в иных отраслях и иными методами.
Низкий старт
Перед амбициозным генералом Пак Чжон Хи, который оказался у власти 49 лет назад, стоял непростой вопрос: как достичь мощного роста при скудости природных ресурсов, бедности и низкой образованности населения? Экономическое развитие Южной Кореи в 1970-е определялось двумя основными факторами. Во-первых, важную роль играла традиционная для конфуцианской Азии высокая трудовая культура (рисовое земледелие невозможно без сплоченного труда). На заре модернизации, когда дешевая и дисциплинированная рабочая сила была чуть ли не единственным конкурентным преимуществом страны, с правами граждан здесь особо не церемонились. Жесткая военная диктатура подавляла инакомыслие в политической сфере и пресекала любые попытки бесправных трудящихся улучшить свое положение. Так, специальный декрет правительства от 1971 года приравнял участие в забастовках к государственному преступлению.
Во-вторых, с самого начала ставка была сделана на экспортно ориентированные отрасли. На первом этапе приоритет отдали легкой промышленности - пошиву одежды, выпуску тканей, мелких бытовых приборов. Выбор был продиктован простой логикой: все это сферы производства, где можно использовать неквалифицированную рабочую силу. Ради построения таких отраслей правительство начало пестовать крупные компании, которые впоследствии стали известны как чеболи, - Samsung, Daewoo, Huyndai, KIA, Doosan...
Южная Корея во многом опиралась на успешный пример модернизации Японии. Интересно, что для обозначения корейского понятия "чеболь" и его японского аналога (в Стране восходящего солнца слово звучит немного двусмысленно для русского уха - zaibatsu) используется один и тот же иероглиф, причем китайского происхождения.
Чеболям предоставлялись льготные кредиты и госгарантии по иностранным займам, в их распоряжении были дешевые трудовые ресурсы. Но требования предъявлялись высокие: критерием успеха считался прежде всего захват зарубежных рынков. "Всем выдавалась специальная экспортная субсидия, размер которой менялся в зависимости от обстоятельств, - рассказывает профессор экономики сеульского Университета общественной политики и менеджмента Ен Го Ю. - Государство всячески подстегивало чеболи к конкуренции на внешних рынках: сумел экспортировать продукции на столько-то долларов - получи за это еще столько-то вон от правительства". На тех же принципах поощрения основывались и другие стимулы для компаний: льготные банковские кредиты, налоговые послабления и т.д. находились в прямой зависимости от объемов экспорта. В этом заключается основной урок корейского экономического чуда для всех желающих его повторить: модернизация невозможна без конкуренции. Условия для развития чеболей были благоприятными, но не тепличными. И лишь с выходом на мировые рынки с их жесткой конкуренцией южнокорейские компании стали по-настоящему жизнеспособными.
7000 над уровнем бедности
Этот урок пригодился в первую очередь самой Корее на следующем этапе ее развития. Не пытаться диктовать рынкам (это все равно бессмысленно), но следовать за ними, искать новые ниши и занимать их, побеждая соперников, - подход был именно таким. "По мере того как в 1970-х нарастала глобальная конкуренция и входные барьеры для трудоемких товаров из стран третьего мира становились выше, акцент в экономической политике смещался в сторону тяжелой и химической промышленности, - пишет автор книги "Азиатская стратегия торговой марки", приглашенный лектор бизнес-школы INSEAD Мартин Ролл. - В этот период под влиянием правительства ресурсы были перераспределены в пользу отдельных секторов, что повысило экономический рост". Происходит качественный сдвиг: первый этап модернизации начал приносить плоды. Вслед за химической промышленностью, металлургией и судостроением встала на ноги автомобильная индустрия, за ней - производство электроники. Текстильная промышленность, являвшаяся лидирующей отраслью еще в 1980 году, к 2005-му стала лишь десятой. Осваивая новые сферы, страна все дальше уходила от простой, но не слишком доходной легкой промышленности к развитию секторов с большей добавленной стоимостью, требовавших все более квалифицированных кадров.
В 1988-м Южная Корея достигла важного рубежа - подушевого ВВП в 7 тыс. долларов. Почему значима именно эта отметка? Экономист Ангус Мэдисон проанализировал показатели четырех десятков экономик, преодолевших этот рубеж за последнее столетие. Любопытное дело: в 31 стране из 40 экономический рост в последующие 10 лет резко замедлялся - в среднем на 2,8 процентного пункта. По данным Morgan Stanley, Япония покорила свой "семитысячник" в 1969 году - и в следующее десятилетие потеряла 4,1 процентного пункта роста. Южная Корея сделала это в 1988-м - и падение составило лишь 2,4 процентного пункта. Примечательно, что к подушевому ВВП в 7 тыс. долларов по итогам 2010 года должен подойти Китай.
Япония скатилась в стагнацию и дефляцию, так и не сумев до конца преодолеть наследие zaibatsu. Попытки выкорчевать его и насадить западные стандарты корпоративного управления предпринимались там еще американскими оккупационными властями. Тем не менее на традиционную модель до сих пор опираются многие корпорации. Кроме того, японцы по-прежнему больше любят сберегать, нежели тратить. Со схожими проблемами - засильем крупных, неповоротливых и малоэффективных государственных компаний и слабым потреблением - и плюс к тому с низким уровнем жизни сталкивается сегодня КНР. И если внутренний рынок правительство и правящая Коммунистическая партия пытаются хоть как-то развивать, то госкомпании пока лишь наращивают мышцы.
Какое же решение "проблемы 7000" предлагает Южная Корея? По мере того как осуществлялся сдвиг к более "сложным" отраслям, рос уровень образования людей, формировался средний класс. Происходили политические изменения: "диктатура развития" превращалась в демократическое государство. Стала иной и логика дальнейшего роста. Притом что экспортная ориентация осталась столпом экономики, развивался внутренний рынок. А одно из условий его стабильности - высокий уровень жизни населения. С того самого момента дешевая рабочая сила больше не является конкурентным преимуществом страны. Новый залог лидерства - мощная промышленная и инновационная база. Благо к тому времени южнокорейские компании перешли от инженерного анализа (проще говоря, воссоздания чужих технологий по готовому продукту) к разработкам собственных решений.
Пропасть? Трамплин!
Но деревья не растут до небес, и азиатский кризис конца 1990-х продемонстрировал это со всей наглядностью. "В условиях "режима высокого роста" и без того перекредитованные чеболи испытывали хроническую избыточную потребность в капитале, и их финансовые издержки более чем вдвое превышали издержки их основных торговых партнеров, - пишет в докладе "Промышленная трансформация, движимая чеболями" профессор Ан Чун Ён из Университета Чун-Ан. - С целью преодоления финансовых трудностей чеболи расширяли и диверсифицировали бизнес, вместо того чтобы сокращать его. Со временем это делало экономику Южной Кореи все более уязвимой для внешних шоков, и свидетелями последствий мы стали в период азиатского кризиса". Результат не заставил себя ждать: 11 из 30 крупнейших чеболей были разорены, а правительству пришлось просить о помощи МВФ, причем ее размер на тот момент был крупнейшим за всю историю фонда - 57 млрд долларов. На погашение обязательств обанкротившихся банков и компаний, а также выкуп "плохих" активов государство вынуждено было пожертвовать примерно 18% ВВП.
Однако, подчеркивает Ан Чун Ён, в ходе кризиса Южная Корея удивила мир дважды. В первый раз - глубиной падения, во второй - скоростью восстановления. Если в 1998 году ее экономика сжалась на 6,7%, то уже в 1999-м она вышла на положительные темпы роста и показала рекордный профицит торгового баланса - 41,3 млрд долларов. Азиатский кризис послужил катализатором дальнейших перемен в экономике, уверен Мартин Ролл. "Южная Корея пережила быстрое сокращение размеров экономики и перестройку, затронувшую не только экономическую политику, но саму философию чеболей", - поясняет эксперт. Образцами для подражания стали Samsung и LG. Обе компании провели сокращение персонала и избавились от многих подразделений. Также они увеличили инвестиции в исследования и разработку технологий и сосредоточили усилия на создании узнаваемых брендов. А власти сняли жесткие ограничения на прямые иностранные инвестиции для многих отраслей.
Кризис 2008-2009 годов показал, что урок 1990-х выучен на отлично. "Период глобальной рецессии страна умудрилась пройти без потерь: в 2009-м ВВП вырос на 0,2% - существенное достижение, учитывая, что другие развитые экономики показали отрицательную динамику, - говорит эксперт ОЭСР по Республике Корея Ю Бён Су. - В финансовой системе отсутствовали пузыри, курс воны на время снизился, однако быстро восстановился, а промышленные гиганты избежали соблазна массовых увольнений и не прогадали: глобальный спрос на южнокорейские товары уже перекрыл докризисные максимумы". Ожидаемые правительством показатели роста ВВП в 2010-м тоже впечатляют - 5%. Если этот прогноз сбудется, у Южной Кореи будет лучший результат среди стран - членов ОЭСР.
"Сэндвич" - пища для ума
Однако текущий успех не гарантирует удачи в будущем. Новую проблему страны формулирует председатель совета директоров ГК "Тройка Диалог" Рубен Варданян, входящий в Консультативный совет по образованию, науке и технологиям при президенте Республики Корея. "Последние 40 лет корейцы испытывали настоящий драйв, пытаясь догнать Японию. Теперь цель фактически достигнута, и перед нацией встала проблема, как развиваться дальше, - отмечает г-н Варданян. - Для этого и был создан совет при президенте, который ведет поиск новой цели для страны, чтобы ее жители не потеряли того драйва, с которым жили в предыдущие годы".
В республике растет обеспокоенность в отношении устойчивости стратегии модернизации. Виной тому так называемый эффект сэндвича: Южная Корея зажата между западными и японскими конкурентами в высокотехнологичных секторах с одной стороны и китайцами в областях промышленности с меньшей добавленной стоимостью - с другой. "Проблему "сэндвича" хорошо понимают в стране, - говорит профессор Университета Кукмин в Сеуле Андрей Ланьков. - Отсюда активные попытки развернуть собственные НИОКР, которые поддерживаются государством и финансово, и организационно. Корея в 2010 году находится на третьем месте в мире по доле НИОКР в ВВП".
Не дремлет и южнокорейский бизнес. "Во-первых, автомобили становятся похожими на сырьевые товары, поскольку современные автотехнологии доступны все более широкому кругу стран и компаний. Автопроизводители из-за этого вынуждены чаще полагаться на эмоциональную привлекательность своей продукции, - поясняет директор международного департамента по связям с общественностью KIA Motors Майкл Чу. - Во вторых, в условиях нынешней экономической нестабильности нужна гибкая глобальная стратегия продаж. В-третьих, все больше государств вводят более жесткие требования к экологической безопасности и энергоэффективности". KIA еще в 2006-м сделала стратегическую ставку на дизайн автомобилей, пригласив из Германии эксглаву дизайнерских отделов Audi и Volkswagen Питера Шрейера, и не прогадала: в кризисном 2009 году она увеличила продажи на 20,1% по сравнению с 2008-м и получила рекордную прибыль.
Наступлением конкурентов из Поднебесной озабочены судостроители. "Китай действительно близок к тому, чтобы догнать нас, - рассказывает представитель Daewoo Shipbuilding and Marine Engineering (DSME) Ли Сан Кю. - Но мы всегда будем на шаг впереди. Стратегия DSME заключается в переходе на более высокотехнологичную продукцию. Многие коммерческие суда просты и дешевы в производстве, скажем контейнеровозы, танкеры и сухогрузы. Мы же концентрируемся на сложных и дорогих судах, в частности на танкерах для транспортировки сжиженного природного газа и специальных плавучих платформах. Технологии их строительства требуют определенных разработок в смежных отраслях, например в электронике и инженерии".
Взлет на 747
Чтобы не стать лакомой для конкурентов "начинкой сэндвича", южнокорейским компаниям вряд ли достаточно просто усовершенствовать имеющиеся технологии. Надо так же четко, как раньше, обозначить новые приоритетные отрасли. Ведь текущие задачи страны теперь более амбициозны, чем прежнее "догнать Японию". Президент Республики Корея Ли Мён Бак представил план "Корея 7-4-7", цифры в названии которого указывают на поставленные цели до 2020 года: удерживать темпы роста экономики на отметке 7% в год, достичь уровня ВВП на душу населения в 40 тыс. долларов и стать седьмой экономикой в мире. Новыми же приоритетными отраслями объявлены атомная и оборонная промышленность. И успехи уже есть. Так, в декабре 2009-го консорциум южнокорейских фирм заключил контракт на строительство атомных станций в ОАЭ, при этом правительство поставило перед ними задачу отказаться от зарубежных подрядов на поставку комплектующих - все нужно делать самостоятельно. Ставка на ВПК тоже кажется оправданной: в прошлом году объем экспорта вооружений Южной Кореи составил 1,17 млрд долларов, а по итогам 2010-го власти прогнозируют достижение рекордного уровня в 1,5 млрд. К традиционным покупателям - Турции, Индонезии, Австралии, Японии и ОАЭ - присоединится и Россия, ведь французские вертолетоносцы класса "Мистраль", в приобретении которых заинтересована Москва, производятся на верфях южнокорейской STX Corp.
Одним из главных факторов успеха страны, по мнению Рубена Варданяна, когда-то стало точное выделение приоритетных отраслей, которым правительство оказывает всяческую поддержку, что позволило не распылять средства. Действительно, за последние полвека стратегия ни разу не подвела. Однако выбрать приоритеты мало - вопрос в том, как проводить подобную политику. И в этом отношении Южная Корея преподала несколько важных уроков всем государствам, задумывающимся о модернизации.
Россию ее опыт убеждает прежде всего в том, что модернизация немыслима без конкуренции. Преобразования не вытянуть на плечах одних лишь налогоплательщиков и потребителей, питая неэффективные отрасли госзаказами и призывая покупать отечественное. Только выход на мировые рынки с их жесткой конкуренцией может показать, чего на самом деле стоит тот или иной сектор экономики. Японии корейский пример демонстрирует, что модернизация невозможна без глубинных перемен: порой необходимо в корне пересмотреть свои взгляды на жизнь и традиции. Даже когда кажется, будто особенности менталитета - нечто совершенно неприкосновенное. Вывод для Китая в том, что при модернизации нужно учитывать интересы граждан. Без их свобод - политических или потребительских - она рано или поздно зайдет в тупик. Наконец, урок для всех заключается в том, что модернизацию нельзя просто провести, завершить, а потом забыть и жить при ней, как при коммунизме. Ведь сама суть модернизации - в постоянном движении, в непрерывных переменах.
Костыли модернизации
Многие правительства пытаются поддерживать создание высокотехнологичных производств. Пример индустрии полупроводников весьма показателен: далеко не всегда подобные затеи приносят успех. Этот сектор в разных странах мира развивался, опираясь на помощь государства. Еще в 1950 году американская Fairchild Semiconductor получала более 80% выручки за счет госзаказов. В 1970-80-e Япония также отнесла эту отрасль к стратегически приоритетным и вложила в нее огромные средства. Позже к гонке подключились Южная Корея и Тайвань. Их инновацией стало использование модели производства полупроводников, разработанных сторонними фирмами, что снижало себестоимость продукции. В итоге на рынке возникла острейшая конкуренция: в 1990-х из большой игры выбыли такие гиганты, как NEC и Texas Instruments, а в лидеры вышел Samsung. Многие хотели повторить успех корейцев и тайваньцев, но пока этого никому не удалось.
