Никто не отменял национальные регионы в РФ ...
Россия теперь государство монокультурное и
в основном одноязычное[1]

М. Дорфман, публицист Нью-Йорк


Ответом российского руководства на эти вызовы стали более решительные действия на азиатском направлении и укрепление сотрудничества в сфере безопасности с Китаем и другими странами региона, включая новые контракты о продаже вооружений и новые совместные военные учения. Все это призвано продемонстрировать странам Запада, что Россия также является влиятельной силой в Азиатско-Тихоокеанском регионе"[2].

При этом нельзя абстрагироваться полностью от двух современных реалий.

Во-первых, геополитически, значительное число стран (прежде всего Ю.-В. Азии) Евразии одновременно входят в регион АТР, т.е. происходит определенное "наложение". Причем к этим странам относятся не только Китай и Россия, но и наиболее развитые страны Азии. Подобное совпадение делает АТР своего рода продолжение Евразии, а позиции США (ключевые в АТР) неизбежно проецируются и на их положение в Евразии, делают их присутствие более эффективным.




Более того, если учесть, что США во многом контролируют ситуацию в Атлантике и продолжают свою политику по созданию Трансатлантического партнерства (ТАП), то получается, что они доминируют на обоих флангах - восточном и западном Евразии.

Остается добавить, что юг Евразии также остается приоритетом во внешней и военной политике США. С рядом арабских стран активизируется военное сотрудничество, а Пакистан и Индия остаются привилегированными партнерами США на юге Евразии.
 

Таким образом получается, что с политической и военной точек зрения (вслед за изменением геополитической ситуации) Соединенные Штаты формируют под предлогом партнерства фактически коалицию, направленную против тех стран (Китай, Россия), которые не включены в эти планы.

Остается добавить, что качественно меняется и геополитическая роль Арктики в последнее десятилетие. И не только с экономической точки зрения, но и военной: странами северной Европы, США, Канадой резко усилилась военная активность в этом регионе. Для России это может иметь множество негативных последствий, в т.ч., например, размещение качественно новых средств нападения США - КРМБ, обладающих высокой точностью и повышенной дальностью. Это означает, что России предстоит обеспечить свою безопасность уже не только с традиционного, западного, направления, но и юга, востока и севера.

Во-вторых, новой международной реальностью уже стало не просто быстрое, но и качественное развитие стран АТР, чьи показатели стали сопоставимыми с развитыми странами Запада. Прежде всего по человеческому капиталу, технологиям и условиям политического и экономического развития. Так, по рейтингу экономик Всемирного банка среди первых 18 стран, наравне с традиционно западными, присутствую ( и даже опережают азиатские государства[3].




Эти новые реалии создают качественно новую ситуацию в Евразии и АТР.

Вот почему стратегия евразийской интеграции России должна выходить далеко за пределы не только европейской, но и азиатской части России, неизбежно охватывая огромный регион, к которому относятся страны Тихоокеанского бассейна (АТР). Сложность и противоречивость этого процесса достаточно ёмко описали Д. Тренин и А. Мочульский: "Анализ практических действий России на международной арене последнего времени позволяет заметить постепенное смещение вектора российской внешней политики на Восток, хотя западное направление по-прежнему остается в числе главных
приоритетов Кремля: в 90-х годах Москва отказалась стать младшим партнером США", и "сегодня центр мировой экономики и политики переместился в АТР, а развитие Дальнего Востока и Сибири стало важнейшим геополитическим вызовом российской государственности".

При этом в российских экспертных кругах укрепляется мнение, что слишком тесное сближение с Китаем может превратить Россию в его "младшего партнера". Кроме того, дальнейшая самоидентификация России на мировой арене, включая АТР, во все большей мере зависит от способности Москвы балансировать между Пекином и Вашингтоном. Уже в ближайшей перспективе, по мнению российских аналитиков, Москве при выстраивании политики в АТР придется все больше учитывать динамику американо-китайских противоречий, а также то обстоятельство, что внутренние социально-экономические неурядицы ослабляют доминирование "исторического Запада". В этих условиях в научных кругах России набирает силу мнение о том, что пока взаимоотношения с Западом оставляют желать лучшего, необходимо уделять все большее внимание сотрудничеству с Востоком"[4].

Действительно, политика России в отношении стран Евразии и АТР выходит далеко за рамки региональной внешней политики страны. В ней аккумулируются колоссальные сдвиги в соотношении мировых сил, и отношения КНР-США-России, и новая самоидентификация России, и необходимость опережающего развития восточных регионов нашей страны, и кризис в западных странах, и многое другое. Ясно, что такая политика охватывает более широкую область, чем внешняя политика России по отношению к странам АТР или двусторонние отношения, включая в себя внутреннюю, военную и демографическую политику России. Соответственно эта политика нуждается в эффективной стратегии, которая в условиях ограниченности ресурсов России в АТР, (особенно экономических и военных), не может быть только дипломатией, но должна опираться на опережающее развитие НЧК, прежде всего восточных регионов страны.

То, что именно этот регион стал в последнее десятилетие самым приоритетным для США, получив название Транс-Тихоокеанское партнерство (ТТП), отодвинув по целому ряду критериев Трансатлантическое партнерство (ТАП), подтверждает, что и для России нужна адекватная геополитическая стратегия не только для Евразии, но и АТР.

Считается, что для России в АТР сложились благоприятные внешние условия. Это означает, что и её стратегии в АТР сопутствуют благоприятные внешние факторы. В частности, А. Панов полагает, что "...нынешняя обстановка в АТР в целом благоприятна для России. Региональные государства не выдвигают каких-либо препятствий, тем более непреодолимых, для движения России, прежде всего экономического, в регион. Имеется и серьезная заинтересованность в активном российском участии в обсуждении вопросов региональной безопасности и стабильности, в сотрудничестве по противодействию таким трансрегиональным угрозам, как терроризм, наркотрафик, морское пиратство, природные катастрофы, изменение климата. Нередко присутствие России в АТР рассматривается, особенно малыми и средними региональными странами в качестве важной составляющей, необходимой для поддержания баланса сил и соответственно региональной стабильности"[5].

Представляется, что такие оценки излишне оптимистичны. В действительности положение России в АТР характеризуется:

- крайне слабым экономическим, финансовым влиянием;

- минимальными военными возможностями;

- деградирующими дальневосточными регионами;

- практически отсутствием инфраструктуры и транспортных возможностей;

- отсутствием внятной стратегии в АТР;

- отсутствием союзников;

- нарастающей мощью США, КНР и других стран АТР.

Внешние условия не являются благоприятными для России. Прежде всего это связано с растущей мощью КНР и таким же ростом взаимозависимости США и КНР, что выражается сегодня во вполне диалектической формуле "партнерство и соперничество". Как отмечает исследователь МГИМО(У) И. Кузнецов, "
Следует особо отметить значительную диверсификацию направлений сотрудничества, а также его "асимметричность" - из-за преимущества США как исключительного "донора" такого научно-технического взаимодействия. Аналогичная, более заметная, "асимметрия" присутствует и в долгосрочной программе обучения в высших учебных заведениях, в соответствии с которой в США будет обучаться 100 тысяч китайских студентов, а в КНР - только 20 тысяч американских студентов, - что выходит за рамки традиционной практики межгосударственных студенческих обменов. В данном случае США намерены эффективно использовать особую заинтересованность китайской стороны в получении передовых фундаментальных и прикладных научных знаний, а также специалистов, обладающих такими знаниями. Такая высокая заинтересованность КНР в определенной степени может быть использована США и как аргумент для политического или экономического "торга""[6], отмечает И. Кузнецов.

В самом деле, нередко выживание России в Евразии связывается с тремя моделями внешнеполитического поведения:

- продолжением ориентации на США и Евросоюз;

- переориентаций на КНР;

- балансированием между США и КНР в Евразии, игрой на растущих противоречиях между ними.

Представляется, однако, что ни одна из этих моделей не может быть эффективной, ибо в конечном счете превращает Россию (и уже превратила отчасти) не в самостоятельный субъект, а в объект внешнего влияния. Думается, что единственно возможная модель российской стратегии в АТР должна основываться на растущей самоидентификации российской нации, опирающейся на ее национальный человеческий капитал и его опережающие темпы роста восточных регионов страны, а также развитие инфраструктурных (прежде всего, транспортных) возможностей этих регионов.

Полагаться, что противоречия в Евразии (которые, безусловно, усиливаются) позволят сохранить России ее суверенитет и остатки влияния в АТР - наивны. Никто, никакая страна или внешняя сила, не будут работать на развитие и усиление России. В том числе и прежде всего Сибири и Дальнего Востока. Эффективная стратегия в АТР может опираться только на развитие собственных ресурсов, прежде всего НЧК, просто потому, что противоречия, например, между США и КНР, могут быть... взаимовыгодными. По мнению И. Кузнецова, "Подобная взаимовыгодная асимметричность каналов "взаимопроникновения" наблюдается и в двусторонних торгово-экономических отношениях. Например, США, имели в 2011 году дефицит торговли с КНР в 296 млрд долл., но дешевые китайские товары способствовали сдерживанию инфляции в США. Компании США инвестируют в экономику КНР ежегодно в среднем по 50 млрд долл., получая высокую инвестиционную прибыль. Объем прямых инвестиции КНР в экономику США не превышает 3% от объема всех иностранных инвестиций, однако, инвестиционный пакет КНР, включающий казначейские и агентские обязательства, а также акции американских компаний, составляет более 1,6 трлн долл."[7].

Тем более не следует полагаться, что противоречия в ценностных системах США и других стран Евразии и АТР неизбежно приведут к конфликту. Элита США не раз доказывала свою прагматичность, когда речь шла о выгоде: "Следует отметить, что такие приоритеты стратегии США в отношениях с КНР, как "демократический императив" и "ревальвация юаня" носят скорее характер резервных аргументов для асимметричного "торга" по другим интересующим США проблемам, нежели являются системой жестко обусловленных приоритетов, поскольку американская сторона уверена в их неприемлемости для КНР. Так, например, реализация на практике требований по демократизации и правам человека может привести к внутриполитической дестабилизации в КНР, а ревальвация юаня нанесет значительный ущерб среднему и малому бизнесу"[8].

Вместе с тем подобные оптимистические оценки, совпадающие с не менее оптимистическими оценками военно-политической ситуации в АТР к существующей практике политических деклараций. За которыми, как правило,
нет сколько-нибудь реального содержания. Действительно, если нет угрозы интересам России в АТР (ни со стороны США, ни Китая, ни Японии) и все страны заинтересованы в развитии отношений, то подобный "анализ" ведет не к переосмыслению целей, средств и ресурсов, а к очередному набору политических и дипломатических мероприятий - форумов, конференций и т.п.

Кроме того, такой "анализ" не учитывает стремительного роста - не только экономического, но и военного, и политического - новых держав АТР.

Кроме США и КНР в этом регионе стремительно развиваются и новые политико-экономические гиганты - Япония, Бразилия, Филиппины, Южная Корея, - которые, безусловно, уже в ближайшем будущем внесут существенные коррективы в мировую расстановку сил, а не только в соотношение сил в АТР.

Очевидно, что для России, особенно ее восточной части, происходящее в АТР имеет огромное политическое, экономическое и военное значение. При сохранении существующего подхода, однако, это значение будет продолжаться катастрофически недооцениваться. К сожалению, влияние России в этом регионе во всех смыслах стремительно слабеет, а не растет. Можно согласиться с мнением ряда экспертов, что это влияние почти незаметно и соответствует уровню влияния скромной региональной державы. И не только в торгово-экономической, но и в военно-политической области, поэтому оно фактически игнорируется США.

Существующая евразийская стратегия России практически не учитывает колоссальные возможности АТР. И это справедливо подмечает А. Панов, говоря, что "выбор стоит между продолжением того, что делалось до настоящего времени, но с несколько большим динамизмом, и переходом к новому этапу развертывания комплексного продвижения в регион"[9]. Пока что продолжается делать то, что и делалось. Может быть, с несколько большим динамизмом.

Другой вариант стратегии (по-Панову, "комплексного продвижения в регион") потребует не только привлечения новых ресурсов, но и активизации внутренней политики в восточных регионах. Это означает по сути создание новой евразийской стратегии России, в которой отдельное направление - АТР - стало бы составной и приоритетной частью.

Думается, что приоритетом должны стать быстроразвивающиеся страны АТР и Евразии, потребности которых сегодня занимают от 7% (газ) до 35% (алюминий) в экспорте России.

И здесь, как и в отношении евразийской стратегии, в элите присутствуют два подхода, две точки зрения, условно обозначенные в предыдущих главах, как "либеральная" и "государственническая" (хотя четкой границы и не существует).

Либеральный лагерь рассматривает развитие восточных регионов, транспортной инфраструктуры и переориентацию на рынки АТР как естественный рыночный процесс, который должен происходить на равных для всех регионов страны условиях. Без дифференциации транспортных тарифов, налогов и пошлин, без создания специальных институтов и госорганов для развития восточных регионов. Этот подход в лучшем случае дает средний по стране прирост ВВП, но не решит проблем восточных регионов.

"Государственнический" лагерь предполагает опережающие темпы роста ВВП восточных регионов, но, главное, перенос акцентов с ресурсов на новые технологии и развития НЧП. На встрече с членами Совета Федерации 17 сентября 2012 года Д. Медведев поддержал идею создания дифференцированных условий и режимов для восточных регионов, но реальных результатов до сих пор не последовало. Это означает, что развитие восточных регионов будет по-прежнему инерционным, а политика в АТР - вялой. Не последует и опережающего развития транспортной инфраструктуры, а в целом не будут использованы огромные возможности развития АТР как нового центра силы. На фоне растущих усилий и возможностей США и Китая это будет означать окончательное превращение России в незначительную региональную державу АТР, интересы которой (в т.ч. безопасности, экономические, территориальные) со временем перестанут учитываться. Формирование Вашингтоном - спешно и динамично
- Транс-Тихоокеанского партнерства (ТТП) предполагает, что за 10 лет ему удастся создать зону беспошлинной торговли, а по сути - политико-экономический блок, который будет направлен не только против Китая, но и России.

Между тем ресурсы для опережающего развития восточных регионов России и усиления ее позиций в АТР в стране есть. Видимо, есть и необходимость их перераспределения в пользу этих регионов, прежде всего их человеческого капитала, который в силу демографических и иных негативных тенденций стремительно сокращается. Речь идет прежде всего о создании с помощью федерального центра специальных благоприятных условий для развития восточных регионов, которые сегодня отстают от общероссийских показателей[10].



С военно-политической точки зрения инерционный сценарий будет означать неизбежное дальнейшее ослабления и без того небольшого влияния России в АТР. Сверхбыстрый рост военных расходов стран АТР в последнее десятилетие, увеличение их военных потенциалов (особенно ВМФ, ракетных и противоракетных комплексов) на фоне более, чем скромных усилий России, не может не настораживать.

Инерционная концепция продолжает и инерционную внешнюю политику, основанную на создание новых и активизации существующих институтов международной безопасности, который однако практически не реализуем: США создают на основе двусторонних отношений свою систему безопасности в АТР, Китай - свою, а Россия - никакую.

В настоящее время успехи интеграции выглядят достаточно скромно за исключением, может быть, экономического направления. По оценке Д. Кондратова, "Несмотря на заметное оживление в 2000-е годы торговых и инвестиционных отношений между странами СНГ, их нынешнее состояние, по общим оценкам, не соответствует возможностям и потребностям членов Содружества. Дальнейшее укрепление сотрудничества государств сдерживается целым рядом факторов, в том числе многочисленными национальными барьерами, препятствующими свободному движению товаров, услуг и капиталов на пространстве СНГ. Устранение этих барьеров в рамках всего Содружества тормозится высокой неоднородностью его участников по уровню социально-экономического развития, затрудняющей выработку согласованных подходов в области экономической политики, особенно в сфере таможенного и валютного регулирования.

Неудовлетворенность динамикой развития экономических связей в рамках СНГ побуждает постсоветские страны вступать в различные альтернативные региональные организации, ставящие задачи по достижению более высокой степени интеграции между участниками[11].

В этой связи многообразие международных организаций, по оценкам специалистов, пока не привело к существенному ускорению интеграционных процессов на пространстве СНГ.

Наиболее заметных успехов на пути углубления сотрудничества стран-участниц удалось добиться в рамках Евразийского экономического сообщества (ЕврАзЭС), учрежденного в 2000 году Беларусью, Казахстаном, Кыргызстаном, Россией и Таджикистаном. ЕврАзЭС - крупнейшая после СНГ интеграционная группировка на постсоветском пространстве, занимающая более 90% территории бывшего СССР, на которой проживают свыше 180 млн человек, или 64% численности населения СНГ. Главной целью ЕврАзЭС заявлено создание Единого экономического пространства, в рамках которого обеспечивалось бы функционирование общего рынка товаров, услуг, рабочей силы и капитала государств-участников. Для этого, в частности, предполагается решить следующие задачи:

- сформировать единое таможенное пространство с общим таможенным тарифом и единой системой мер нетарифного регулирования;

- создать условия для свободного движения капитала между странами и построения в перспективе общего финансового рынка;

- согласовать принципы и условия перехода на единую валюту в рамках ЕврАзЭС;

- осуществлять разработку и реализацию межгосударственных целевых программ в приоритетных секторах экономики участвующих государств;

-
гармонизировать национальное законодательство стран-участниц по ключевым направлениям их взаимодействия.

В настоящее время в ЕврАзЭС действует режим свободной торговли товарами, оформленный двусторонними договорами входящих в организацию стран, предусматривающими отмену таможенных пошлин и квот при осуществлении сторонами взаимных поставок. Благодаря данному режиму товарооборот между государствами ЕврАзЭС в 2000-2012 годах вырос в 4.1 раза до $153 млрд[12].


________________

[1] Дорфман М. Отобрать национализм у националистов // Независимая газета. 2013. 22 августа. С. 3.

[2] По мере ухудшения отношений с Западом Москва все чаще смотрит на Азию / Эл. ресурс: "Наследие". 2013. 1 августа / http://nasledie.ru/

[3] Рейтинг экономик. Всемирный банк / http://russian.doiugbusiness.org

[4] Мочульский А. К вопросу о стратегических интересах России в АТР в условиях меняющегося миропорядка / Эл. ресурс: "Рейтинг персональных страниц". 2012. 8 августа / http://viperson.ru

[5] Внешняя политика России 2000-2020. Т. 2. РСМД. М. 2012. С. 216.

[6] Кузнецов И.И. Основные направления развития политики США в АТР на современном этапе / Аналитическая записка / ИМИ МГИМО(У). 2013. С. 24.

[7] Кузнецов И.И. Основные направления развития политики США в АТР на современном этапе / Аналитическая записка / ИМИ МГИМО(У). 2013. С. 24.

[8] Кузнецов И.И. Основные направления развития политики США в АТР на современном этапе / Аналитическая записка / ИМИ МГИМО(У). 2013. С. 24.

[9] Внешняя политика России 2000-2020. Т. 2. РСМД. М. 2012. С. 216.

[10] Горбанёв В.А. Общественная география зарубежного мира и России: учебник для студентов вузов, обучающихся по специальностям "Экономика", "Социально-экономическая география" и "Природопользование" / В.А. Горбанёв. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2014. С. 369.

[11] Кондратов Д. Перспективы углубления экономической интеграции стран СНГ / ЕЭИ. 2013. N 2 (19). С. 68-69.

[12] Кондратов Д. Перспективы углубления экономической интеграции стран СНГ / ЕЭИ. 2013. N 2 (19). С. 68-69.

Док. 665653
Опублик.: 20.09.13
Число обращений: 0