В Кремле объяснили стремительное вымирание россиян
Александр Фоменко: Мазепа и Роланд Назад
Александр Фоменко: Мазепа и Роланд
Нет ничего более противоречащего тысячелетнему европейскому мифу о рыцаре Роланде, павшем в неравном бою с врагами, но сохранившем верность своему сюзерену императору Карлу Великому, нежели новый украинский политический миф о неверном "лыцаре" гетмане Мазепе, вассале царя Петра Великого, выбравшем свободу. Два этих мифа невозможно примирить.    

Безусловная верность
Странно видеть, как идеологи постсоветского государственного "украинства", вполне искренне, кажется, стремясь утвердиться в качестве "новых европейцев"[1], своими собственными руками разрушают даже теоретическую возможность быть понятыми настоящими, "старыми" европейцами - наследниками Карла Великого, чья империя стала первой по времени попыткой "евроинтеграции".
Потому что один из опорных столпов европейской цивилизации - культурно-исторический феномен рыцарства - и весь, по сути, многовековой европейский феодализм покоятся на идее верности, верности вассала своему сеньору, верности дворянина - сюзерену. Именно эта идея лежит в основе знаменитой "Песни о Роланде"[2]: в этом классическом шедевре средневековой европейской словесности не только прославляется рыцарская верность до смерти- графа Роланда императору Карлу, - но и безоговорочно осуждается измена графа Ганелона, подставившего отряд Роланда под удар врага.
Известно, что Иван Мазепа двадцать лет занималсяловлей счастья и чинов в окружении царя Петра, с принесением соответствующих присяг и обетов. В итоге, получив из царских рук гетманскую булаву - власть над тогдашней русской Малороссией - и цепь ордена Андрея Первозванного, он во время войны перешёл на службу к противнику своего сюзерена - шведскому королю Карлу XII.
Ясно, что это поведение невозможно объяснить, исходя из логики "Песни о Роланде", то есть европейской логики верности и чести. Предатель Ганелон ведь тоже пробовал оправдать свои действия, отвергая обвинение в измене, но - не избежал виселицы и вечного позора. Ибо, с традиционной европейской точки зрения, любые оправдания факта военной измены подданного своему монарху - от лукавого.
Ничто не запрещает доброму европейцу обсуждать сравнительные недостатки и достоинства исторических персонажей, прототипов эпических героев - Карла Великого, чьим вассалом был Роланд, или его военного противника, предводителя мавров Марсилия. Но ни одна европейская страна не могла бы поместить на банкнотах национальной валюты портрет какого-либо исторического деятеля, пользующегося славой ренегата, хотя таковых ренегатов - предостаточно в истории Старого континента.[3]
Для европейца существует моральный запрет на дискуссию относительно роли верного рыцаря Роланда и предателя Ганелона. Их невозможно "уравнять в правах": европейская, рыцарская правда - лишь за Роландом.
Эту рыцарскую правду верноподданные всех великих европейских династий - и Бурбонов, и Габсбургов, и Романовых - понимали одинаково. Очевидно, что европейское и русское имперское сознание в этом смысле не отличаются друг от друга.
Впрочем, именно здесь, на безусловном признании идеи верности, сходятся Запад и Восток, король Ричард Львиное сердце и султан Саладин. (Поэтому нет ничего удивительного в том, что в роковом феврале 1917 года, во время почти всеобщих трусости, обмана и измены, верными Императору Всероссийскому остались не кто иные, как командующий корпусом Гвардейской кавалерии генерал-адъютант Хан-Гусейн Нахичеванский и остзейский дворянин, командир 3-го кавалерийского корпуса генерал граф Фёдор Артурович Келлер.)
Вольно современным учёным изучать причины, подвигнувшие в своё время князя Андрея Курбского на эмиграцию в Речь Посполитую и нарушение крестного целования царю Иоанну Грозному, или исследовать стилистику и тематику переписки двух Рюриковичей[4], но никому сегодня не придёт в голову ставить Курбскому монументы - как в России, так и в современной Литве или Польше. И действительно, расхождение Курбского с Грозным было почти семейным спором: именно такова их яростная переписка; и у князя Андрея могло быть множество поводов (не оправданий!) для предательства царя Иоанна. Но у Ивана Мазепы-то, гетмана царской милостью, подобных поводов для предательства - не было. И, в конце концов, Курбский может считаться трагической фигурой, но никак не Мазепа.
По идее, и Киев, и Москва в равной степени должны понимать, что фигура Роланда, а не Мазепы символизирует собойосновополагающую идею старой Европы. Ведь как говаривал устами одного из своих героев русский классик: "Европа так же была отечеством нашим, как и Россия"[5].
Уже в стародавние времена (непосредственно до и сразу после отпадения Рима от вселенского православия, случившегося в середине XI столетия) Рюриковичи Киева, Матери городов русских, породнились едва ли не со всей Европой.
Мы сегодня помним лишь одну Анну Ярославну, ставшую королевой Франции. Но нельзя забывать, что и сам Ярослав Мудрый был женат на шведской принцессе Ингигерде, и остальные три его дочери стали королевами: Анастасия - Венгрии, Елизавета - Норвегии, Мария - Польши. Один его сын, Изяслав, женился на польской принцессе Марии, другой, Всеволод, - на Анне, дочери византийского императора Константина Мономаха, а племянник Владимир Мономах - на английской принцессе Гиде. В свою очередь, Евпраксия (Адельгейда) Всеволодовна (сестра Владимира Мономаха) стала женой германского императора Священной Римской империи Генриха IV.
Очевидно, что все эти династические браки были отражением и орудием активной европейской внешней политики Ярославичей[6]. Ибо в домонгольское время, до начала осуществления "великого евразийского геополитического проекта" Чингисхана, то есть до появления на землях нашей Киевской Руси его пассионарных орд, у нас была общая с западно-христианским миром политическая история - европейская история.

Не вполне понимают смысл слова "клятвопреступление" лишь постсоветские национал-коммунисты разного рода.
Так, Леонид Кучма довольно неуклюже попытался в своей книге "Украина - не Россия" оправдать использование его режимом мазепинского мифа, выдвигая, в качестве объяснения действий перебежчика некие его гипотетические "боль и страх за судьбу Украины"[7]. Но при всём уважении к бывшему директору объединения "Южмаш", инженеру-орденоносцу, нельзя не обратить внимания на анахронизм такой аргументации: в начале XVIII столетия ещё не существовало не только украинского политического проекта (то есть Мазепе не о чём было в этом смысле беспокоиться), но и самой идеи этнического национализма, возникшей лишь веком позже!
Только вследствие так называемой Великой французской революции, разрушившей старый порядок в Европе, и после европейских буржуазных революций XIX столетия старая Европа государств превратилась в Европу наций и национальностей.
В этой новой Европе случиться могло уже всё что угодно, как мы знаем. Но всё-таки западноукраинскому батальону Ваффен-СС немецкое командование дало название "Роланд", а не "Мазепа" почём зря.
Сегодняшние "истинные украинцы", столь чтящие память галицийских эсэсовских ветеранов, должны бы были почувствовать разницу.
Но - не чувствуют. Трудно сказать, с чем связано поразительно плохое понимание ими истории и культуры Европы - от Атлантики до Урала. Возможно, со специфическими недостатками преподавания курсов зарубежной истории и литературы в школах СССР вообще и Украинской ССР в частности?
Украинская государственность
Как бы то ни было, но украинский проект в его совокупности следует признать наиболее успешным геополитическим проектом, осуществлённым в ХХ веке. Ибо он живёт и работает - и после исчезновения с исторической сцены его первоначальных спонсоров и операторов.
Таковыми были не только униатский митрополит Андрей Шептицкий или австрийский Генеральный штаб, точнее, его разведывательное отделение, но и коммунистические украинизаторы 1920-х годов, железной рукой создавшие Советскую Украину, ставшую колыбелью для Украины антисоветской.
Именно победа ленинцев в Москве и формирование ими Союза ССР, по сути, предопределили появление нынешней свободной Украины: это они осуществили в 1920-х годах по всей территории Украинской ССР жёсткую украинизацию государственной и общественной жизни вплоть до перевода начального образования с русского (в XIX веке говорили - общерусского) литературного языка на украинский.
С точки зрения здравого смысла, настоящими отцами современной украинской государственности нужно признать Ленина, Сталина и Хрущёва: все остальные политические деятели - от Петлюры до Ющенко - лишь использовали и используют тем или иным способом те или иные обстоятельства, возникавшие в результате судьбоносных решений и действий этой "большой тройки"[8].
Ясно, что жители её востока и юга - исторической Новороссии, - проголосовавшие в 1991 году на всеукраинском референдуме за независимость бывшей Советской Украины, были неприятно поражены неожиданным для них последствием того судьбоносного волеизъявления, а именно - очередной "украинизацией" их привычного образа жизни.
В итоге вместо более или менее лояльных граждан новое государство приобрело в лице русских по языку и / или культуре людей практически не размываемую многомиллионную оппозицию - то скрытую, то открытую: именно борьба за равноправие русского языка все эти два десятилетия сплачивала самых разных людей в их внутреннем противостоянии с киевскими властями. Более того, именно вопрос о языке служил причиной и поводом для различных демаршей Москвы - в целом вполне себе бизнес-ориентированной, однако же обязанной покровительствовать "зарубежным соотечественникам".
Можно было бы, конечно, считать причиной всех этих настроений недостаток политического опыта у руководства современной Украины. Но ведь у руководства других постсоветских государств такого опыта явно не больше, зато явно больше уверенности в себе.
И власти Казахстана, например, географически находящегося в Азии, продемонстрировали сегодня много большую степень традиционно присущей европейцам уверенности в своей культурной силе и самостоятельности, нежели власти иных, географически вполне европейских стран.
Государство здесь обошлось без организации "языковых войн" и перевода университетских курсов физики с русского языка ("официального", согласно конституции) на казахский ("государственный"), а доля школ с преподаванием на русском (около трети) превышает долю собственно русских (за 20 лет независимости она сократилась примерно с половины до четверти) в населении страны. И при этом ни у кого не было и нет никаких сомнений в том, кто настоящий хозяин в Казахстане.
Странные страхи
На Украине положение иное. Русский литературный язык, столь близкий генетически и исторически современному украинскому, всё ещё странным образом пугает официальную политическую и культурную элиту Киева, хотя сама она, кстати, прекрасно им владеет.
Со стороны трудно понять эти страхи. Ведь схожесть грамматического строя русского и украинского очевидна не только для филологов, а лексические их различия недостаточно велики, чтобы породить полное непонимание друг друга их носителями. Что касается заметных орфографических различий, то таковые нельзя считать достаточным поводом для того, чтобы украинский правящий класс так уж пугался мирного и равноправного сосуществования двух этих языков.
Европейская история и культура содержат примеры абсолютно противоположной культурной и языковой политики, абсолютно иного культурного и языкового поведения образованных слоёв.
Финны, к примеру, хоть и не притязают на столь же глубокую древность своей истории, как иные современные украинцы, но всё равно не испытывают никаких комплексов по отношению к языку своих бывших колонизаторов и даже угнетателей - шведскому. Этот совершенно чужой (в смысле - не родственный финскому) язык имеет в Финляндии официальный статус, который никто не ставит под сомнение.
Хотя ещё в середине ХIХ века некоторые шведские интеллектуалы позволяли себе осуждать Россию за то, что она выдумалафинскую нацию из желания досадить шведам[9]. (Из-за того, что русское императорское правительство позволяло в этой бывшей шведской провинции школьное образование на финском языке, как и, например, на эстонском и на латышском - в немецких остзейских провинциях русской Прибалтики.)
В Италии же наличие безусловной литературной нормы итальянского языка на основе тосканского наречия, на котором писали Данте и Боккаччо, не отрицало существования изящной словесности на других диалектах итальянского[10].
На некоторых из них, как на генуэзском, венецианском или неаполитанском, литературные произведения создавались в течение последних пятисот лет, то есть возраст этих диалектных литератур раза в два-три выше, нежели возраст украинской изящной словесности.
Но и бесспорные драматургические достижения как классика XVIII века венецианца Карло Гольдони, так и нашего почти современника неаполитанца Эдуардо де Филиппо, к примеру, не ставили и не ставят под сомнение факт существования общеитальянского литературного языка (изначально, повторюсь, тосканского) и общеитальянской литературы вообще и драматургии в частности.
Как не ставят под сомнение статус общенемецкой литературной нормы (так называемого верхненемецкого) многочисленные диалекты немецкого языка, издавна бытующие как на территории современной ФРГ, так и на территории Австрии, Швейцарии, Лихтенштейна, Люксембурга и других стран. Вообще говоря, "вряд ли можно найти чёткие критерии различия между близкородственными языками и значительно расходящимися диалектами одного и того же языка, если учитываются только собственно лингвистические признаки"[11]. Решающее значение имеют историко-культурные и даже политические факторы. В случае наличия соответствующего политического запроса и соответствующей политической воли вполне можно было бы объявить, например, "швейцарско-немецкий" диалект самостоятельным языком, ибо добропорядочный восточный немец решительно не способен понять устную речь жителя какого-нибудь экзотического горного кантона Швейцарии[12].
В своё время, между прочим, языковое и, как следствие, этническое единство Германии и всего немецкого мира было сохранено благодаря решениям I Орфографической конференции, созванной в Берлине в 1876 году - через пять лет после объединения страны и провозглашения империи. Именно эта конференция определила единые стандарты немецкого правописания: сохраняясь в устной речи, диалектные различия не могли более отражаться в речи письменной[13].
Стоит задуматься и над совершенно не провинциальной культурной смелостью тех же ирландцев, проявленной ими в пору своей колониальной зависимости от Лондона. Дело в том, что католическая Ирландия была лишена английскими завоевателями-протестанта-ми не только собственной государственности, но и собственного литературного языка. Хотя его древность по отношению к английскому не подлежит сомнению, а весьма богатая словесность существовала в Ирландии задолго до появления на её просторах первых английских поселенцев.
Но уже к середине XIX века ирландский перестал быть даже языком повседневного общения, не то что языком художественной литературы. Впрочем, полностью перейдя на английский, решившись, так сказать, на прямое соперничество с Шекспиром, ирландские авторы сумели явить миру действительно великую словесность. И имена ирландских классиков английской литературы говорят сами за себя - Джонатан Свифт, Оливер Голдсмит, Лоренс Стерн, Томас Мур, Оскар Уайльд, Джеймс Джойс, Джордж Бернард Шоу, Сэмюэл Беккет и т. д. (Хотя и доныне некоторые писатели используют в творчестве ирландский язык, но мировых вершин достигли именно англоязычные ирландские авторы.)
Что мешает сегодня истинно украинским писателям соперничать с мировой классикой Пушкина и Гоголя, Достоевского и Толстого, а не только с украиноязычными произведениями Тараса Шевченко и Леси Украинки, Марко Вовчок и Михайлы Коцюбинского? Ведь тот же Шевченко, кстати, писал стихи по-украински, но дневниковые заметки свои - по-русски, да и Марко Вовчок писала прозу и стихи как по-украински, так и по-русски. Такое двуязычие - вполне в традиции XIX столетия, в традиции Евгения Гребёнки и Николая Костомарова, но почему-то не в чести у современных укра╖нскiх письменник╕в.
Но если творческие метания и лингвистические предпочтения деятелей литературы и искусства можно принимать как данность, без обсуждения, то иррациональность действий политиков и государственных администраторов не может не вызывать удивления.
В самом деле, почему политически достаточно успешный и самостоятельный проект столь несамостоятелен до сегодняшнего дня в культурном смысле и почему он остаётся столь неевропейским по духу?
Ведь исходя из европейской перспективы, невозможно признать разумной языковой политикой непризнание русского языка официальным или государственным при том, что его - даже после двух десятилетий официальной постсоветской украинизации - считает своим по меньшей мере половина населения страны.
Если русский язык сегодня всё ещё не имеет на Украине официального статуса, хотя и Кучма, и Янукович, каждый в своё время, клятвенно обещали произвести на свет соответствующие законоустановления, значит, историческая и языковая культура современного нам Украинского государства чрезвычайно далека от исторической и языковой культуры Европы.
Между двумя культурно-историческими реальностями - европейской и украинской - до сих пор лежит идейная и эмоциональная пропасть.
Преодолеть её, видимо, можно.
Но для этого для начала нужно сделать сознательный выбор между Мазепой и Роландом...

________________________________________
[1] Используется терминология Джорджа Буша-младшего.
[2] Песнь о Роланде / Пер. со старофранцузского Ю. Корнеева. Библиотека Всемирной Литературы, т. 10 / М., 1976.
[3] Весьма показательна история одного из самых известных европейских ренегатов и авантюристов - бургундца Жан де Ваттвиля (1613-1702). В ранней юности был монахом-картезианцем, но затем бежал от церковного и светского правосудия в Константинополь, где подвергся обрезанию, приняв магометанство, и поступил на службу султану, достигнув поста паши (губернатора) Пелопоннеса, за который вели борьбу с турками венецианцы. Возжелав возвратиться в Европу, де Ваттвиль вступил в сношения с венецианцами и австрийцами, в конце концов сдав австрийскому императору вверенный его командованию турецкий корпус. Вследствие этого он получил от Рима полное прощение за своё вероотступничество, вновь был причислен к духовному званию и исполнял различные дипломатические и политические миссии - в пользу вначале Испании, а затем Франции, соперничавших тогда за его родную Бургундию (область Франш-Конте); закончил жизнь аббатом. Приключения его принесли ему известность, но никому не пришло в голову делать из него героя борьбы за независимость Бургундии.
[4] Калугин В. В. Андрей Курбский и Иван Грозный (Теоретические взгляды и литературная техника древнерусского писателя). М., 1998.
[5] Достоевский Ф. М. Подросток. Часть III, глава VII.
[6] Назаренко А. В. Древняя Русь на международных путях: Междисциплинарные очерки культурных, торговых, политических отношений IX-XII веков. М., 2001. С. 505-558.
[7] Кучма Леонид. Украина - не Россия. Киев, 2003. С. 264.
[8] С этим мнением, между прочим, легко согласятся (в приватной обстановке, off-record) даже, например, политтехнологи Юлии Тимошенко - настолько оно очевидно.
[9] Данилевский Н. Я. Россия и Европа. Взгляд на культурные и политические отношения славянского мира к германо-романскому. СПб., 1995. C. 22-23.
[10] Языковеды насчитывают в ареале итальянского языка 8 полноценных диалектов, а насчёт фриульского наречия идёт спор - считать ли его диалектом или отдельным романским языком.
[11] Филин Ф. П. Происхождение русского, украинского и белорусского языков. Историко-диалектологический очерк. Л., 1972. С.637.
[12] Телепередачи, ведущиеся сегодня на каком-либо австрийском диалекте, к примеру, обязательно сопровождаются субтитрами на литературном немецком - дабы все всё понимали.
[13] Moskalskaja O.I. Deutsche Sprachgeschichte. M., 2003, S. 260.

Док. 664559
Перв. публик.: 25.08.11
Последн. ред.: 27.08.13
Число обращений: 0

  • Хрущев Никита Сергеевич
  • Фоменко Александр Владимирович
  • Ющенко Виктор Андреевич
  • Янукович Виктор Федорович
  • Сталин (Джугашвили) Иосиф Виссарионович

  • Разработчик Copyright © 2004-2019, Некоммерческое партнерство `Научно-Информационное Агентство `НАСЛЕДИЕ ОТЕЧЕСТВА``