Михаил Мунтян: О судьбе геополитики в современном миреНазад
Михаил Мунтян: О судьбе геополитики в современном мире
Внутренняя сущность кардинальных перемен в жизни современного человечества и внешнее преображение геополитической картины мира в 90-е годы ХХ века, отразившие в то же время неоспоримую победу морских держав над континентальной сверхдержавой-хартлендом, в очередной раз выдвинули вопрос о судьбе геополитики. Этот вопрос касался двух аспектов: а) геополитики как науки об учете международной политикой государств всей совокупности природно-климатических и географических условий их существования; б) как научной дисциплины, формирующей основы геостратегического ориентирования стран и народов в мире.
Многообразие высказанных в этой связи точек зрения можно свести в четыре группы. Представители всех четырех направлений мысли был и едины в том, что изменившаяся парадигма мирового развития потребовала обновления теоретического арсенала изучения всей системы международных отношений, в том числе и в части, касающейся роли географического детерминизма, то есть их географической обусловленности, если она признается существенной. Но, формулируя конкретные суждения и концепции относительно судеб современной геополитики, они выступают с разнообразных, зачастую диаметрально противоположных позиций.
I. Первой следует отметить точку зрения, согласно которой геополитика как наука в становящемся новом мире лишалась своего предмета изучения. Ее адепты утверждали, что история превзошла, преодолела, отменила дихотомию суши и моря, морского и континентального миров. Победа атлантизма, по их мнению, явилась критической точкой в процессе вестернизации, то есть унификации мира. Вестернизация ориентировала все регионы земного шара на ценности, образ жизни евроатлантической цивилизации в качестве конечной цели развития всего человечества. Идейная база подобного неомондиализма была изложена в опубликованной в 1989 г. статье американского дипломата и политолога Фрэнсиса Фукуямы "Конец истории?". Этот автор предложил версию глобального исторического процесса, согласно которой человечество, двигаясь от темной эпохи "закона силы" и "нерационального менеджирования социальной реальности" к разумному строю, каким на деле являлся капитализм в его рыночной либерально-демократической ипостаси, достигло "конца истории", то есть нашло оптимальный модус своего существования.
Смысл истории в этой связи представал как процесс преодоления нерациональных опытов традиционных обществ, сопротивлявшихся универсализации достижений и ценностей западной цивилизации. Падение Советского Союза ознаменовало собой разрушение последнего бастиона "иррационализма" и глобальную победу либеральной демократии. Используя утверждение Г.-В.-Ф. Гегеля о том, что история в своем развитии направляется с Востока на Запад и "Европа есть, безусловно, конец всемирной истории, а Азия ее начало", Фукуяма констатирует "конец истории", так как западная модель демократии соединила "ее начало и конец". А это означало, по его мнению, что "наступил новый этап существования планеты под знаками Рынка и Демократии, которые объединят мир в рационально функционирующую машину" .
Сэмуэль Хантингтон, полемизируя с Ф. Фукуямой, сформулировал три пункта несогласия с ним:
- "во-первых, существует мнение, что крах советского коммунизма означает конец истории или повсеместную победу либеральной демократии в мире. Этот довод страдает ошибочностью Единой Альтернативы. Он коренится в характерном для эпохи холодной войны допущении, что единственной альтернативой коммунизму является либеральная демократия, следовательно, из кончины первого рождается универсализм второй. Впрочем, очевидно, что существует множество форм авторитаризма, национализма, корпоративизма и рыночного коммунизма (как в Китае), которые живы и чувствуют себя хорошо в современном мире... Полная нелепость думать, что раз советский коммунизм провалился, Запад навсегда покорил мир;
- во-вторых, предполагается, что растущее взаимодействие - более развитые коммуникации и транспорт, - создают общую культуру. Может, так и бывает при определенных обстоятельствах. Но войны чаще происходят между государствами с высоким уровнем взаимодействия, которое, укрепляя самоидентификацию, часто вызывает реакцию сопротивления и пpoтивоборства;
- в-третьих, имеется допущение, что модернизация и экономическое развитие способствуют укреплению однородности и порождают общую современную культуру, близко схожую с той, что существует на Западе в текущем столетии. Ясно, что современные городские, образованные, богатые промышленные общества наделены общими чертами, которые отличают их от отсталых, аграрных, бедных неразвитых обществ. В современном мире большинство модернизированных обществ составляют западные. Но модернизация неравнозначна вестернизации. Япония, Сингапур и Саудовская Аравия являются современными, процветающими, но явно не вестернизированными обществами. Презумпция Запада, что по мере модернизации другие народы станут такими же "как мы" - это частица западного высокомерия, иллюстрирующего столкновение цивилизаций. Утверждать, что словенцы и сербы, арабы и евреи, индусы и мусульмане, русские и таджики, тамилы и синегальцы, тибетцы и китайцы, японцы и американцы вместе принадлежат к единой универсальной цивилизации западного толка - это значит бросать вызов действительности" .
Но и Жак Аттали, бывший директор Европейского банка развития и реконструкции, в изданной в 1990 г. книге "Линии горизонта" утверждает: рыночная система и либеральная демократия делают мир более однородным и единым, в то время как геополитический дуализм, другие геополитические реалии, существовавшие и игравшие важные роли в прошлом, уходят на задний план международной жизни, перестают быть актуальными. В этой связи геополитика уступает место приходящей ей на смену геоэкономике. Для последней совершенно не важно, какой народ и где проживает, каковы его история, культура и другие факторы, принимавшиеся во внимание геополитикой. Для геоэкономики все сводится к тому, где располагаются центры мировых бирж, информационные сети, индустриально развитые регионы. Она подходит к политической реальности таким образом, как если бы мир уже действительно был унифицирован и мировое правительство, единое планетарное государство уже существовало de facto .
Сам термин "геоэкономика" специалисты приписывают историку Ф. Реригу, первым пытавшимся создавать геоэкономические концепции. Фернан Бродель в своей трехтомной истории материальной цивилизации в ХV-ХVIII вв. включает человека и его хозяйственную деятельность в географическое пространство, в связи с чем получает региональные "экономические миры", в совокупности создающие "вселенский рынок", то есть геоэкономику. Согласно К. Жану и П. Савона, первыми сформулировавшим ее современную концепцию, "геоэкономика - это экономическая политика, идущая на смену, - по крайней мере, в промышленно развитых государствах, - преимущественно военной геополитике прошлого. Сама геоэкономика, ее законы и механизмы становятся парадигмами административно-правовой организации государства".
"Геоэкономический подход, - пишут они далее, - объединяет все экономические установки и структуры какой-либо страны в единую стратегию, учитывающую общемировую ситуацию". Более того, эти авторы утверждают, что "геоэкономика основывается не только на логике, но и на синтаксисе геополитики и геостратегиии, а в более широком смысле - и на всей практологии конфликтных ситуаций". Для этих ученых характерно стремление интегрировать экономические понятия в политику, в связи с чем они констатируют, что "экономические цели, преследуемые геоэкономикой, структурно гораздо ближе конечным политическим устремлениям государства (созданию богатства, процветанию и благополучию граждан, которые являются не только экономическими, но и политическими целями)". Экономика, по их мнению, не может быть лишь самоцелью, она одновременно является и средством политики .
Современные исследователи предпочитают понимать под геоэкономикой использование географического пространства для организации и развертывания экономической деятельности, а также распределение людских и природных ресурсов, локализацию полюсов богатства, географию товаропотоков и сеть глобальных финансовых центров. Геоэкономика, по мнению своих сторонников, не просто вытесняет на второй план геополитику, но и вовсе лишает ее права на существование, так как меняет содержание двух основных вопросов, на которые во все времена пыталась отвечать геополитика:
а) что такое сила (мощь) государства;
б) где и как она, геополитика, может быть реализована, чтобы получить материальные выгоды, льготы, преимущества.
Для геоэкономики конца XX - начала XXI столетий характерны следующие черты:
- усиление экономических взаимосвязей на уровне всего мира, создание глобальных сетей телекоммуникаций, интенсификация товарных потоков;
- участие государств в жестком технико-экономическом соревновании, определяющем триумфаторов и изгоев современного мира;
- интернационализация функционирования национальных экономик большинства стран мира, которые начинают работать не на собственный рынок, а для удовлетворения потребностей, проявляющихся на международном рынке;
- взаимозависимость стран и народов в экономической сфере проявляют многочисленные группы интегрирующихся государств, весьма напоминающие то, что в традиционно-классической геополитике называлось "большими пространствами".
Наиболее последовательно придерживается такого рода геоэкономических рассуждений отечественный экономист Э.Г. Кочетов, у которого геоэкономика выступает как:
- симбиоз национальных экономик и государственных институтов, переплетение национальных и наднациональных экономических и государственных структур;
- политологическая система взглядов (концепций), согласно которым политика государства предопределяется экономическими факторами:
а) оперированием на геоэконоомическом атласе мира (в то числе на национальных его частях);
б) включением национальных экономик и их хозяйствующих субъектов в мировые интернационализированные воспроизводственные ядра с целью участия в формировании и распределении мирового дохода, используя "высокие геоэкономические технологии" .
Существенное внимание в своей геоэкономической модели Э.Г. Кочетов уделяет обоснованию этноэкономических систем как обозначения реально существующих и развивающихся структур, как новейших экономических популяций, встраиваемых в мировую систему на базе этноэкономической транснационализации, как своеобразного синтеза экономической и цивилизационной теорий. Вместе с тем отечественный исследователь настойчиво представляет геоэкономику как вытесняющую, замещающую геополитику, как ее альтернативу. Но как утверждает немалое число отечественных специалистов, ни геоэкономика не является простым продолжением геополитики, ни геополитика - следствием геоэкономики.
В частности, А.Д. Богатуров выступает против утверждений о том, что геополитический метод устарел настолько, что сделался совершенно неприменимым для целей политического анализа. Он констатирует в этой связи: "Столь категорическое заключение преждевременно. Однако очевидно, что современная реальность исключает уместность использования геополитического подхода в отрыве от геоэкономического - в той мере, в какой экономические тяготения приобрели за последний век способность реально влиять на внешнюю политику государств и международные отношения. Магистральной линией методологии анализа, скорее всего, станет определенный синтез обоих геоподходов, политического и экономического" .
Вместо противопоставления геополитики и геоэкономики, - полагают В.В. Лапин и В.И. Пантин, - более плодотворным представляется синтез геополитического и геоэкономического подходов в рамках направления, которое условно можно назвать геоэкономической политикой. Она призвана изучать роль пространственно-географических и ресурсно-экономических факторов в функционировании политических систем, а также роль пространственных и политических факторов в действиях экономических систем. Геоэкономика, замечают эти авторы, до сих пор не имеет однозначного прочтения или толкования и в самом общем плане представляет собой очередную попытку синтеза политической науки с элементами экономического анализа или же претендует на место, ранее занимаемое геостратегией .
И здесь можно констатировать, что большинство авторов, отстаивающих приоритет геоэкономики по отношению к геополитике, игнорируют тот очевидный факт, что классическая геополитика, положениями которой они, как правило, пользуются, чтобы обозначить правомерность своих позиций, уже достаточно давно уступила место современной геополитике, которая стала геополитикой взаимозависимого мира. Как подчеркивает В.Л. Цымбурский, геополитика стала "формой политического проектирования, конкретно заключающейся в том, что среди массы данных, присутствующих на географической карте, геополитик выделяет такие конфигурации, которые служат основанием для некого выдвигаемого им политического проекта. Что же касается экономиста, то он также планирует политику (а именно политику экономическую), отталкиваясь от тех конфигураций, которые ему открываются среди географических данных особого рода - данных, доставляемых экономической географией современности. Поэтому я рассматриваю геоэкономику как отрасль геополитики, достаточно автономную, но, тем не менее, находящуюся в естественном взаимодействии с другими геополитическими отраслями".
Совершенно ясно, что новая научная парадигма, способная объяснять реалии глобализирующего мира, может возникнуть, лишь опираясь и на современные геополитические, и на геоэкономические исследования, без какого-либо их противопоставления или подмены. Важным представляется и признание самого Э.Г. Кочетова в одной из его последних работ, что "геополитика не сходит со сцены", хотя и должна уйти ради блага все той же геоэкономики. "Вопрос, - пишет он далее, - в другом: сцепленный глобальный мир не может до бесконечности руководствоваться идеями геополитики, бессмысленно бросая впустую огромные материальные и интеллектуальные ресурсы, обрекая на гибель целые поколения во имя мифических, искусственно подогреваемых национальных идей. На господствующие позиции выходит новое пространство - геоэкономическое, которое в определенном смысле придавливает вселенскую геополитическую ненависть, передаваемую от поколения к поколению. Оно несет в себе более здоровое начало, ориентируясь на здравый смысл, на реальные прагматические ценности человеческого бытия, хотя и оно не освобождено от своего спектра вызовов и угроз" .
Но ведь не геополитика же родила ту "вселенскую ненависть", которую нужно "придавливать" геоэкономикой? И она ли лежит в основе "мифических, искусственно подогреваемых национальных идей", требующих для четыре пятых человечества более или менее сносных условий жизни в связи с тем известным обстоятельством, что перераспределение "мирового дохода" углубляет, а не выравнивает пропасть между богатыми и бедными странами? И если геопространство не лишено "своего спектра вызовов и угроз", то нужно ли приписывать современной геополитике желание и потребность "бессмысленно бросать впустую огромные материальные и интеллектуальные ресурсы, обрекая на гибель целые поколения?" Не случайным представляется в этой связи мнение Ю.В. Шишкина, который охарактеризовал геоэкономическую концепцию Э.Г. Кочетова как "явный перегиб". Он не соглашается с определением этим автором "национальных интересов" и "национальной безопасности" как "не совместимых с современными реалиями неких анахронизмов" .
Собственно, из той же реальности подобного финала исходит и профессор Института международных политических исследований в Милане Карло Санторо, но по-иному оценивает путь, который миру еще предстоит пройти. Он считает, что геополитическая логика "холодной войны" будет оставаться доминирующей до тех пор, пока сохранившаяся в неизменном виде инфраструктура международных отношений (ООН, ЮНЕСКО и т.д.) будет репродуцировать устаревшую логику биполярной геополитики, что не может не привести к катастрофам, которые повлекут за собой:
а) дальнейшее ослабление роли международных институтов;
б) нарастание националистических тенденций среди стран, входивших в Организацию Варшавского Договора, и государств "третьего мира";
в) дезинтеграцию традиционных блоков и прогрессирующий распад существующих многонациональных государств, за исключением Западной Европы;
г) начало эпохи войн малой и средней интенсивности, в результате которых будут складываться новые геополитические образования;
д) угрозу планетарного хаоса, что заставит различные блоки признать необходимость создания обладающих широкими полномочиями международных органов и институтов, в совокупности исполняющих роль мирового правительства;
ж) окончательное создание планетарного государства под эгидой международных инстанций (мирового правительства) .
II. Многие авторы, также придерживающиеся позиций модернизации геополитики в соответствии с особенностями переживаемой современной эпохи, формулируют более умеренные и менее претенциозные предложения на этот счет. К.Э. Сорокин, опубликовавший в 1996 г. книгу "Геополитика современности и геостратегия России", предлагает рассматривать эту научную дисциплину как состоящую из двух разделов: геополитики "фундаментальной", "теоретической" и геополитики "практической" - геостратегии, вырабатывающей принципиальные рекомендации относительно генеральной линии поведения государства или групп государств на мировой арене. Такой подход, как он предполагает, позволит "выйти" за границы традиционных, чисто пространственных параметров, в известной степени оторваться от географического детерминизма и разрабатывать геополитику как политологическую науку, призванную всесторонне исследовать основополагающие реальности современного мирового политического процесса.
В сущности, своеобразным преодолением геополитики в ее традиционном понимании стало учебное пособие "Геополитика", опубликованное К.С. Гаджиевым в 1997 г. Исходя из посылки, согласно которой развитие техники, особенно средств коммуникации, резко изменили роль географической среды в жизни человечества, он предлагает по-новому трактовать префикс "гео-" в термине "геополитика". "Геополитика в традиционном ее понимании, - утверждает этот автор, - исходила из признания роли географического или пространственно-территориального фактора в детерминации поведения и политики конкретного государства на международной арене. В современном же мире, если даже теоретически допустить правомерность такого подхода, сами географические и пространственно-территориальные параметры мирового сообщества и, соответственно, отдельно взятых стран и народов в их отношениях подверглись существенной трансформации. Особенное значение имеет тот факт, что традиционная геополитика - при всех расхождениях между ее адептами, - была разработана в рамках евроцентристского мира. В современном же мире все это радикально изменилось". К.С. Гаджиев считает, что по мере ослабления жесткой структурированности мира и выдвижения на авансцену мировой политической жизни новых стран и регионов, идеи основоположников геополитики стали блекнуть, и их вряд ли стоит принимать во внимание без существенной корректировки с точки зрения особенностей современности .
Вице-президент Академии естественных наук Российской федерации В.С. Пирумов в одной из своих работ констатировал, что на фоне наблюдающегося роста внимания к геополитическим исследованиям проявляется определенная "неразвитость" методологических основ этой научной дисциплины. Он предложил понимать под геополитикой науку, изучающую процессы и принципы развития государств, регионов и мира в целом с учетом системного влияния географических, политических, военных, экологических, экономических, демографических, культурных, религиозных, этнических факторов. В целом, оставаясь в рамках традиционной трактовки геополитики, российский автор пытался расширить предмет изучения этой науки как за счет включения в исследовательский процесс результатов антропогенной деятельности, так и комплексного подхода к многоуровневой мировой политике .
В.А. Колосов, специализирующийся по проблемам политической географии, справедливо констатировал в своей докторской диссертации, что в современную эпоху кардинальных общественных перемен изменениям подвержены и все геополитические константы - географическое положение, геопространство, границы, пространственная расстановка политических и военно-стратегических сил и т.д., в связи с чем в задаче теоретического осознания и выработки соответствующих политических рекомендаций сконцентрирована вся суть новой геополитики, называемой им геополитикой взаимозависимости. Он выделяет восемь коренных черт такой геополитики:
- во-первых, это акцент на изучение взаимодействия между элементами территориальных систем, а не только различий между ними, то есть исследования геополитических аспектов движения ресурсных, товарных, финансовых и людских потоков, глобальных систем управления и т.п.;
- во-вторых, геополитика взаимозависимости более многомерна, нежели классическая или ревизионистская, так как наложение динамичных современных перемен на инерционные социальные структуры приводит ко все большей пестроте, мозаичности, гетерогенности современного мира. В объяснении этой усложнившейся картины невозможно обойтись без рассмотрения историко-культурных, цивилизационных факторов, обычно не улавливавшихся прежними подходами;
- в-третьих, геополитика призвана изучать деятельность новых субъектов системы международных отношений - транснационального бизнеса, неправительственных международных организаций, партийных интернационалов, религиозных, женских, молодежных, экологических движений, сепаратистских выступлений в многонациональных государствах, партизанских и подпольных оппозиционных организаций, международных террористических групп и образований. В круг ее интересов также вошло познание изменившейся роли национальных государств в рациональном разрешении конфликтов, в мировом развитии в целом;
- в-четвертых, геополитика взаимозависимости нацелена на изучение нового геополитического положения государств и их союзов, поиск оптимальных пространственных уровней и рамок для реализации политических решений, что невозможно без учета несовпадающих природных, экономических, социальных, политических и военных условий и факторов в каждом регионе;
- в-пятых, новая геополитика озаботилась изучением взаимосвязей, существующих между глобализацией хозяйственной жизни человечества и экологическими ситуациями в разных странах, регионах и природных зонах (наблюдения показывают, что экологическая обстановка особенно быстро ухудшается в районах приграничных конфликтов, где действуют сепаратистские движения, на спорных территориях);
- в-шестых, задачей геополитики взаимозависимости остается, как и прежде, изучение международных и межнациональных конфликтов;
- в-седьмых, новые измерения в современную эпоху приобрели проблемы территориально-государственного размежевания на суше и в Мировом океане;
- в-восьмых, в качестве особой задачи обновляющейся геополитики выделяется разработка геополитических сценариев будущего, прежде всего с точки зрения формирования нового мирового геополитического порядка .
III. В 90-е годы ХХ века в геополитической науке активно развивалось неоевразийское течение. В нем четко выявились несколько разнящихся между собой направлений. Таким стало, к примеру, "прагматичное евразийство" президента Казахстана Нурсултана Назарбаева, призванное воссоздать экономическое взаимодействие бывших советских республик, ныне независимых государств. Проявилось и "великодержавное евразийство" Владимира Жириновского, связанное с идеей появления русского солдата на берегах Индийского океана. Кроме того, сама адаптация к современным условиям исторического наследия П. Савицкого, Н. Трубецкого и других зачинателей евразийства привела к появлению интересных с общественно-политической точки зрения концепций. Наконец, новая элита Российской Федерации "эксплуатировала" идею "евразийской общности" для сохранения единства русского народа и т.д. Как считает А. Дугин, все эти разновидности неоевразийства "искусственны, фрагментарны, непоследовательны и не могут претендовать на самостоятельную и серьезную геополитическую идеологию и методологию". Первым, основным и наиболее развитым среди всех разновидностей неоевразийства он называет "законченную и многомерную идеологию", сформулированную группой интеллектуалов, объединившихся вокруг газеты "День" (позднее она стала называться "Завтра") и журнала "Элементы" .
Основываясь на идеях П. Савицкого, Г. Вернадского, Н. Трубецкого, а также идеолога русского национал-большевизма Николая Устрялова, эта группа оппозиционеров противопоставила и либеральствующим западникам, и узко-этническим националистам имперскую идеологию континентального масштаба. Россия в ней видится как ось геополитического "большого пространства", ее этническая миссия однозначно отождествляется со строительством евразийской империи. Изучение европейских континентальных проектов привели русских неоевразийцев к рассмотрению Европы как потенциально континентальной силы, ибо только в таком случае евразийское "большое пространство" получает законченность и полноценность.
Другой особенностью неоевразийства является выбор исламских стран (особенно континентального Ирана) в качестве важнейшего стратегического союзника. Идея континентального русско-исламского союза легла в основу формулируемой антиатлантической стратегии на юго-западном направлении евразийского материка. Если мондиализм и антлантизм выражают две разновидности геополитического мышления Запада, а европеизм и умеренный континентализм считать промежуточной реальностью, то, как полагает А. Дугин, "неоевразийство "Дня" и особенно "Элементов" выражает радикальную антизападную точку зрения. Она смыкается, как пишет этот автор, со всеми остальными альтернативными геополитическими проектами - от европейского национал-большевизма до исламского фундаментализма (или исламского "социализма") вплоть до национально-освободительных движений во всех уголках третьего мира" .
Последователи этого направления неоевразийства исходят из того, что победа Запада над СССР-хартлендом лишила многие народы и страны возможности идти в своем развитии иными путями, нежели западный, так как лишь борьба между Востоком и Западом оставляла небольшой, но все же реальный "зазор" для стратегий "третьего пути". Новоевразийцы, как правило, убеждены в том, что возникшая в мире однополярность (доминирование атлантизма в любых формах) обрекает Евразию и ее хартленд на историческое небытие. Поэтому неоевразийцы настаивают на том, что подобной однополярности должна быть противопоставлена новая биполярность на основе возрождения в той или иной конфигурации евразийского континентального блока. Это может быть:
- вся Европа до Атлантики и несколько важнейших секторов южного побережья Евразии - Индия, Индокитай, Иран;
- стратегический континентальный союз России, Китая и Индии и т.д.).
На базе только такой новой биполярности можно будет обеспечить реальную, выходящую за пределы талассократической либерально-демократической концепции организации мира, полицентричность системы международных отношений. Наиболее основательно теория "новой биполярности" разработана в уже неоднократно цитировавшейся работе А. Дугина "Основы геополитики". Эта работа исходит из идеи "мондиалистского геополитического заговора" против континентальных держав и России в первую очередь, в связи с чем в ней превалируют черно-белое восприятие и соответствующая ему трактовка современного мира, а предлагаемые геополитические проекты выглядят в большей части чисто умозрительными и оторванными от реальной действительности схемами. И в этой части нельзя не согласиться с мнением одного из критиков трудов А. Дугина: "Данные схемы часто не выдерживают столкновения с реальной действительностью и реальной политикой. Хотя как прекрасно было бы, вооружившись такими упрощенными конспирологическими мифологемами и идеологемами, с необыкновенной легкостью решать вопросы, связанные с утверждением национальных интересов современной России в новых геополитических условиях" .
IV. Некоторые современные российские авторы геополитических трудов, декларируя свои намерения исследовать проблемы в соответствии с методологическими установками и принципами "новой геополитики", оперируя идеями дополнительности и становления постиндустриально-информационных обществ, тем не менее, развивают и отстаивают схемы и концепции, выдвинутые еще в эпоху классической геополитики. В частности, бывший руководитель комитета Государственной Думы по геополитике А. Митрофанов в своей книге "Шаги новой геополитики" ратует за денонсацию всех договоров, которыми завершилась вторая мировая война, с тем, чтобы расчистить почву для образования военно-политического союза Германии, России и Японии. То есть речь ведется о создании оси Берлин - Москва - Токио, в свое время описанной Карлом Хаусхофером.
Т.А. Михайлов, почетный доктор Балтийского русского института в г. Риге, в своей работе "Эволюция геополитических идей" следующим образом характеризует книгу А. Митрофанова "Шаги новой геополитики": "Из-за бредовости текста эти изыскания не подлежат серьезному анализу" .
Пробуждение интереса к геополитике в России способно стать положительным моментом преображения этой научной дисциплины на новом этапе развития человечества. Но для этого российские ученые должны преодолеть узкое понимание геополитики лишь как военно-политических исследований, оторваться от возродившихся в 90-е годы ХХ века старых споров вокруг теоретических концепций евразийства, западничества и славянофильства. Евразийские идеи могут вдохновить только тех, кто не бывал ни в Европе, ни в Азии и потому способны верить в то, что можно органично совместить ценности фундаментально различных цивилизаций. Славянофильство же сомнительно в государстве, где существенная доля населения относится к не славянам. Панславизм выглядит довольно странным при вступлении западных славян в НАТО, стремлении стать его членами южных славян, на фоне разногласий с Украиной и т.д. Прозападная стратегия была испробована М.С. Горбачевым и Б.Н. Ельциным с общеизвестными негативными результатами.
Исторический опыт, таким образом, свидетельствует о том, что оплодотворить геополитические размышления и проекты отечественных авторов способен лишь учет объективно установленных национально-государственных интересов Российской Федерации и особенностей международного контекста их реализации. Это способно придать внешнеполитической и внутренней стратегиям страны ту необходимую гибкость, которая позволит при необходимости "оперировать сразу несколькими продуманными вариантами" своего поведения в мире. Определив границы рационального веера стратегических устремлений России, подобная геополитика также способна участвовать в разработке национальной идеи, без которой мобилизация народа на реализацию тех или иных рецептов выживания и развития предстает предприятием с весьма сомнительным исходом. Не случайно реализуемый Россией в последние годы внешнеполитический курс на реализацию Евразийского экономического союза при всей его созвучности с некоторыми идеями классического евразийства, все же в основе своей органично связан с реалиями мировых интеграционных процессов современности и возможностями самоидентификации страны в постиндустриально-информационном мире.
М.А. Мунтян
________________________________________________
Фукуяма Ф. Конец истории ? // США: экономика, политика, идеология. - 1990. - N 5.
Хантингтон С. Столкновение цивилизаций ? // Полис. - 1994. - N21. - С.54-55.
Attali J. Linge d`horizon. P., 1990..
Жан К., Савона П. Геоэкономика. Господство экономического пространства. М., 1997. С. 13, 15, 42.
В статье "Стратегия развития: геоэкономическая модель" Э.Г. Кочетов предпринял попытку, как он сам выразился, представить эту модель в более собранном и понятном виде, дополнив некоторыми новыми моментами (Безопасность Евразии. 1999. N1. С. 63).
Богатуров А.Д. Геоэкономическая льтернатива геополитики // Безопасность Евразии. 1999. N1. С. 167.
Лапин В.В., Пантин В.И. Геоэкономическая политика: предмет и понятия (к постановке проблемы) // Полис. 1999. N 4. С. 43.
Цымбурский В.Л. К геоэкономике Евразийского пространства // Безопасность Евразии. 1999. N 1/ C/ 171/
Кочетов Э.Г. Научная стратегия развития // Общество и экономика. 1998. N 3. С. !?:.
Шишкин Ю. Эволюция мирового экономического пространства // Безопасность Евразии. 1999.N1. С. 179.
Santoro C. Progetto di ricarсa multinationale 1994-1995 // I nouvi poli geopolitici. Milano, 1995.
Гаджиев К. С. Геополитика. М., 1997. С. 17.
Пирумов В.С. Некоторые аспекты методологии исследования проблем национальной безопасности России в современных условиях // Геополитика и безопасность. - 1993. - N 1. - С.7-16.
Колосов В. А. Территориально-политическая организация общества. Автореферат диссертации на соискание ученой степени доктора географических наук. М., 1992.
Дугин А. Основы геополитики. С.158-159.
Там же.
Любин В. О судьбе России в концепциях некоторых русских мыслителей // Международный диалог. - 1998. - N1. - С. 177.
Михайлов Т.А. Эволюция геополитических идей. М., 1999. С.32-33.
Сорокин К.Э. Геополитика современности. С.14
