И после второй мировой войны французская геополитика развивалась под мощным воздействием идей, высказанных в свое время Видалем де ла Бланшем. Неразработанность многих из них открыла перед его последователями широкое поле для собственного научного творчества. Немалое число из них обратилось к прикладным исследованиям отдельных регионов как "географических индивидуальностей", локальных очагов взаимодействия человека и природы, отставив при этом cобственно политические аспекты на второй план. В то же время, как отмечал профессор Сорбонны Ж. Готтман (1915-1994), верные геополитике авторы нередко стали путать географический подход к политическим реалиям с картографическим. Его книга "Политика государств и их география" (1952) была посвящена итогам развития во Франции политической географии в первой половине ХХ столетия. Сам термин "геополитика" этот автор связывал с именами Ратцеля, Хаусхофера, Маккиндера и Спайкмена, весьма критически отнесясь к результатам их творчества.
Разработанную в книге концепцию Готтман отнес к проблематике политической географии, так как геополитика строилась, по его мнению, на "обожествлении государства, рассматриваемого в качестве инструмента природы и провидения, а зачастую и как биологический организм". Геополитика также пыталась подменить собой, как утверждал этот автор, все политические науки, стать философией и методологией политических исследований, она вторглась в область военной теории, превратившись в "науку подготовки войны", что не могло не скомпрометировать ее известным созвучием с идеологией фашизма.
Маккиндер же и Спайкмен, вернее, их концепции не устраивали французского ученого потому, что подчиняли политику всех морских государств, в том числе и Франции, антирусской стратегии. Концепция Маккиндера, по словам Ж. Готтмана, была прежде всего политической концепцией, противостоявшей евразийской стратегической линии России. Уделяя в своей книге большое внимание понятию пространства, французский ученый главный политический смысл видит не в размерах территории государства, а в ее географических координатах, организации национального производства, в приобщенности к мировым коммуникациям. Тот факт, что европейские державы, довольно ограниченные по размерам, в течение веков доминировали в политической жизни человечества и смогли создать империи, во множество раз превосходившие по территории мeтpoпoлии, не подтверждает, по свидетельству Готтмана, того факта, что величина территории лежит в основе могущества стран и народов. Первыми факторами в этой связи он называет местоположение государственной территории и ее отношение к океану и континентальным пространствам.
Для морских государств, в отличие от стран континентальных, согласно Готтману, свойственны большая свобода, терпимость и меньшая склонность к автократическим и абсолютистским формам правления. Выделяя этот исторический феномен, автор связывает его с характером коммуникаций морских и континентальных государств. Море с самого рождения цивилизации служило главной ареной связей, контактов, движения людей, идей, товаров, оно связывало различные климатические peгионы, расширяло горизонт представлений прибрежных жителей об ойкумене, о близких и дальних народах. Эти постоянные связи, контакты, обмены и свобода мореплавания давали несомненное преимущество жителям побережий в том, что касается использования в их жизни опыта других народов, заимствования, отбора наиболее приемлемых форм и норм развития.
Готтман при этом подчеркивает, что побережье почти всегда испытывало влияние со стороны других прибрежных народов и государств, но не континентальных. Островное положение рассматривалось им лишь как частный случай существования морского государства, так как не обязательно быть островом в прямом смысле этого понятия, чтобы пользоваться всеми преимуществами морского положения. Островное положение имеет лишь одно явное преимущество - большую свободу в выборе отношений с различными странами и народами. В отличие от морских, континентальные государства, как полагает Ж. Готтман, имели менее разветвленные, менее интенсивные и менее разнообразные контакты, связи и обмены, которые и формировали xapaктерные черты континентального развития .
Исходя из этого, Готтман считал, что центральным понятием политической географии должно стать понятие "circulation" (в дословном переводе с французского языка - движение, передвижение, циркуляция, оборот), в дальнейшем используя в качестве синонима и термин "communication" (средства, каналы связи, передвижения). Различные географические условия должны рассматриваться в первую очередь с точки зрения их воздействия на возможности коммуникаций. В этом - первое принципиальное отличие геополитической концепции Ж. Готтмана от теоретических построений авторов из других стран, связанное с присущим французской геополитике в целом антропоцентризмом, то есть человекоцентристским осмыслением геополитических проблем.
Другой главной опорой концепции Готтмана служит понятие "iconography" (в русском языке понятие "иконография" означает систему символов, используемых в иконописи и определяющих смысл иконописного образа, при этом свобода и разнообразие в подходе к образу возможны, но четко ограничены символическими и смысловыми рамками). Это понятие французcкий ученый использует фактически вместо понятия "образы жизни", введенного в науку еще Видалем де ла Бланшем. "Иконографии" самых различных сообществ обязательно включают в себя следующие элементы:
а) религиозные особенности;
б) политическое прошлое и настоящее;
в) способы и механизмы социальной организации.
При этом Готтман исходит из того, что на определенном этапе развития "иконография" отдельных общностей уже не зависит от физико-географических условий, а воспроизводится как типичная для той или иной социальной общности, причем во все большей степени воссоздаются символы, родившиеся сотни лет тому назад. В качестве примеров он приводит опыт англичан, воспроизведших в Новой Зеландии готовый образ своей родины, и русских, освоивших Сибирь и Дальний Восток и перенесших туда все свои национальные символы и образ жизни. У Готтмана речь идет о системах символов, об "иконографиях" как завершенных духовных комплексах, воспроизводимых в современном обществе уже вне конкретной физико-географической среды, в связи с чем существующие в мире настоящие "пoлитичeские перегородки образуются не формой земной поверхности, а в результате действия духовных факгоров" .
Он обращает внимание на то, что автономные пространства цивилизации и культуры образуют все видимые, организованные в пространстве формы политической, общественной и частной жизни. В понятие "иконография пространства" он включал и различные пространственные картины мира, и отдельные представления, возникшие как результат влияния религий, традиций, разного исторического прошлого, разных социальных моделей, характерных для определен?ных территорий с особой неповторимой культурой. Мифы и образы ушедших столетий, легенды и саги, табу и сим?волы культуры, топографически локализованные в определенном пространстве, так или иначе формируют его "иконографию".
Иконография геополитического пространства - это формы проявления цивилизации в пространстве, система политических институтов и многообразных форм политической жизни, а также символический духовный мир цивилизации, включая символизм выражения политических идей, формирующих смысловое, значимое пространство культуры. Все это в целом и позволяет народу контролировать, осваивать и защищать определенную территорию как "свою" родную.
Готтман писал и о циркуляции иконографии - динамическом влиянии территориальных культур друг на друга в течение времени. В определенном смысле циркуляция иконографии представляет собой пространственное измерение геополитики. Впоследствии это позволило известному немецкому геополитику Карлу Шмитту остроумно заметить, что на место знаменитой теории "циркуляции элит" итальянского социолога Вильфредо Парето (1848-1923) в современной геополитике выходит не менее важная теория циркуляции иконографии.
Отношение к образу, иконе составляет глубинное пространственное измерение культуры. Иконография пространства разделяет западные и восточные цивилизации: многие культуры Востока обычно выступают против зрительных изображений, картин и икон, в то время как на Западе сложилось устойчивое почитание иконописи и портретной живописи. Известно, что Ветхий Завет и Коран запрещают изображать Бога на иконах, но строго отождествить Восток с иконоборчеством, а Запад - с иконопочитанием все же нельзя. Мможно утверждать, что иконография пространства каждой культуры не статична, она динамична и меняется, когда в нее вторгаются новые исторические факторы.
Ж. Готтман следующим образом раскрывает особенности взаимодействия между этими двумя политико-географическими реалиями:
- в процессе коммуникаций происходит дифференциация пространства;
- движение людей, идей, товаров, армий развивается не хаотично, так как маршруты, дорожная сеть остаются относительно постоянными и модифицируются благодаря прогрессу в области транспорта или в результате изменения центров человеческой активности;
- этот процесс организации пространства приводил к возникновению перекрестков, на которых создавались города, с момента своего зарождения становившихся центрами контактов, обменов, накопления богатств и развития духовной культуры;
- сформировавшись как центры коммуникационных связей, города постепенно вырабатывают из всего разнообразия влияний и воздействий тот "образ жизни", ту минимальную систему символов, ту "иконографию", которая унифицирует и консервирует региональные особенности. Город превращается в административный и политический центр, притягивая и организуя близлежащее пространство;
- "система перекрестков" с образованными на них городами становится той первичной сетью, которая составляет первичную политическую основу для формирования и развития государства. Процесс коммуникации приводит к постоянному расширению взаимодействия и складыванию все более широких "систем символов" и "образов жизни", в рамках которых, как в русских матрешках, сосуществуют совместимые, более частные "иконографии".
Механизм складывания регионов, государств, цивилизаций, как считает Готтман, один и тот же для всех - естественное взаимодействие близких и родственных локальных "образов жизни". Этот процесс не был последовательным, ибо на смену империям приходила региональная обособленность, сменявшаяся затем новыми формами политических объединений. Смена объединительных и разъединительных тенденций в данном случае отражало динамику формирования "образов жизни" на новых уровнях, каждый из которых являлся результатом нового синтеза "иконографий" .
Прогресс коммуникаций приводит к постоянному расширению взаимодействия и созданию все более широких "систем символов" и "образов жизни", в рамках которых сосуществуют совместимые более частные "системы символов", "иконографии". Таков, по Готтману, механизм формирования регионов, государств, цивилизаций. Воззрения этого мыслителя весьма актуальны и в наши дни. Его историческая модель развития европейского геополитического пространства обосновывает неизбежность проявления и углубления в рамках европейской цивилизации интеграционных процессов.
Gottman J. La politique des Etats et leur geography. Paris, 1952. Р. 80-108
