В Кремле объяснили стремительное вымирание россиян
О системе неядерного (предъядерного) сдерживания в оборонной политике России Назад
О системе неядерного (предъядерного) сдерживания в оборонной политике России
В небольшой работе академика РАН, 6-го секретаря Совета безопасности РФ А.А.Кокошина представлена концепция и ряд практических рекомендаций по политико-военным, военно-стратегическим и военно-техническим аспектам политики неядерного (предъядерного) сдерживания в оборонной политике России.
Проведенное исследование опирается на богатый практический опыт автора, занимавшего также посты первого заместителя министра обороны РФ, государственного военного инспектора - секретаря Совета обороны РФ.
В настоящее время А.А.Кокошин возглавляет Совет по научной и технической политике при Минобороны РФ.

Представляемая вниманию читателя работа по проблеме неядерного (предъядерного) сдерживания имеет сравнительно давнюю предысторию. Она представляет собой лишь небольшую "вершину айсберга" по данной проблематике, в которой тесно переплелись политико-военные, военно-стратегические и научно-технические вопросы. Эту тему автор и его коллеги не раз в тех или иных вариантах рассматривали в 1990-е годы в Министерстве обороны РФ с рядом видных деятелей отечественного оборонно-промышленного комплекса. Она звучала и при разработке аппаратом Совета безопасности РФ в 1998 г. документов по ядерной политике Российской Федерации, в которой принимали участие видные ученые из Российской академии наук (во главе с вице-президентом РАН академиком Н.П.Лаверовым), институтов Минатома РФ, Генштаба Вооруженных сил РФ и других подразделений Минобороны РФ.

Тема неядерного (предъядерного) сдерживания присутствовала при рассмотрении роли высокоточного дальнобойного оружия в неядерном оснащении различными отечественными специалистами, военачальниками.

В дальнейшем автору, в том числе, не раз приходилось публично выступать на эту тему в отечественных СМИ. Она нашла свое отражение и в некоторых научных публикациях автора, в том числе тех, которые затем частично появились в наших электронных СМИ.

Автор выражает искреннюю признательность целому ряду своих коллег за участие в обсуждении этой темы в ее разных ракурсах, за очень важные замечания, соображения, рекомендации - Ю.Н.Балуевскому, В.А.Веселову, В.П.Володину, Н.Н.Ефимову, А.В.Лиссу, В.Я.Потапову, П.П.Скороспелову, Е.А.Федосову, В.Е.Фортову и ряду других коллег.
*    *    *
В России в последнее десятилетие ядерному оружию оправданно придавалась особая оборонная и политическая роль... В этом полностью отдавали себе отчет те, кто занимался и занимается проблемами обеспечения обороноспособности и национальной безопасности России.

Одной из важных вех в развитии ядерной политики России было принятие в 1990-х годах ряда решений по ядерной политике России, в том числе решения Совета безопасности РФ в июне 1998 г. Эти решения предусматривали сохранение трехкомпонентной структуры стратегических ядерных сил, нестратегического ядерного оружия (оружия тактического и оперативно-тактического назначения), развитие ядерного оружейного комплекса России и др. Эти решения во многом сохраняют свою значимость и в настоящее время.

Альтернативы ядерному сдерживанию в системе международных отношений нет, однако к нему нельзя относиться как к чему-то неизменному, данному. В этой сфере происходят динамичные изменения, которые необходимо не просто учитывать, но и осуществлять нам самим, опираясь на собственный и зарубежный опыт, на новейшие тенденции в развитии военного дела, в средствах ведения вооруженной борьбы. Весь комплекс сил и средств, обеспечивающих надежное ядерное сдерживание для России должен постоянно развиваться, совершенствоваться - как в техническом, так и военно-стратегическом, оперативном и тактическом плане. Требуют своего развития и политико-военные доктринальные установки, связанные с ролью ядерных сил и средств, как стратегических, так и нестратегических.

Одной из важнейших тенденций 1990-х годов, нашедших отражение в нынешней военной доктрине России, было фактически "понижение порога" при применении ядерного оружия в случае крупной военной угрозы России, ее жизненно важным интересам. В утвержденных Президентом РФ в марте 1999 г. "Основных положениях политики Российской Федерации в области ядерного сдерживания" отмечалось, что применение ядерного оружия допускается только в качестве крайней меры пресечения критических угроз национальной безопасности России и ее союзников, когда все иные меры не смогли этой угрозы устранить. При этом говорилось, что ядерное оружие может быть применено в случае вторжения на ее территорию или другого нападения на Российскую Федерацию, нападения на союзников России или на государство, с которым она имеет обязательства в отношении взаимной безопасности (без оговорок, с применением или без применения ядерного оружия). То есть спектр ситуаций, когда может быть применено ядерное оружие, в 1990-е стал выглядеть по-иному в политике РФ, нежели в ядерной политике СССР, провозгласившего в свое время политику неприменения первым ядерного оружия.

В Военной доктрине Российской Федерации 2010 г., как отмечается рядом российских специалистов, порог применения ядерного оружия был несколько поднят, хотя официально он остается ниже того порога, который был официально объявлен при существовании СССР. В этом документе говорится: "Российская Федерация оставляет за собой право применить ядерное оружие в ответ на применение против нее и (или) ее союзников ядерного и других видов оружия массового поражения, а также в случае агрессии против Российской Федерации с применением обычного оружия, когда под угрозу поставлено само существование государства" (ст. 22).

Установление такого "ядерного порога" в российской военной доктрине было обусловлено во многом слабостью сил общего назначения России в условиях нарастания политико-военной неопределенности в мире, явного увеличения роли военной составляющей национальной безопасности. Предстоят еще годы и годы наращивания закупок вооружений и военной техники, совершенствования системы управления во всех ее звеньях, интенсивной оперативной и боевой подготовки и др. для того, чтобы отечественные силы общего назначения вышли на тот уровень, которого требуют интересы национальной безопасности России.

Многие специалисты и политические деятели обоснованно подвергают сомнению однозначность ценности "понижения ядерного порога", особенно применительно к ситуации, когда нам противостоят соизмеримые по своему ядерному потенциалу "оппоненты". Отмечается, что в результате этого все менее убедительной может быть угроза применения ядерных средств, пусть даже сугубо выборочным порядком, не по реальным целям, а где-нибудь в пустыне, лишь для "демонстрации решимости" к его применению и т.п.

Уже десятилетиями одним из "краеугольных камней" обеспечения стратегической стабильности является наличие способности подвергшейся нападению стороны в ответном ударе нанести нападающему "неприемлемый ущерб". Ряд отечественных и зарубежных специалистов справедливо обращают внимание, что научная оценка масштабов неприемлемого ущерба отсутствует. - Но это не означает, что не надо стремиться к выявлению на научной основе по крайней мере рамочных параметров "неприемлемого ущерба"; это, безусловно, междисциплинарная комплексная задача, требующая серьезнейшей работы ученых разного профиля.

В "Военной доктрине Российской Федерации", утвержденной Президентом РФ 5 февраля 2010 г., используется, как представляется, более адекватный термин "заданный ущерб агрессору в любых условиях обстановки" (пункт (в) ст. 27).

В реальном планировании боевого применения СЯС и других ядерных сил и средств в любой ядерной стране приходится определять число боевых блоков, доставляемых до целей, прежде всего с учетом их мощности в тротиловом эквиваленте. При этом в ряде случаев немаловажную роль призван играть и ряд других поражающих факторов ядерного взрыва (ПФЯВ), вторичные и даже третичные последствия применения ядерного оружия. Так что на практике вопрос о "неприемлемом ущербе" как об одном из важнейших показателей эффективности всего комплекса сил и средств ядерного сдерживания всегда стоит перед государственным руководством и высшим военным командованием ядерного государства.

Очевидно, что такое планирование должно быть достаточно гибким чтобы у государственного руководства заранее были варианты действий в зависимости от обстановки в той или иной кризисной ситуации. Необходимо постоянно иметь в виду и восприятие государственным руководством и высшим военным командованием "оппонента", степени "неприемлемости" от применения другой стороной ядерного оружия. Этот вопрос в значительной мере лежит в плоскости политической групповой и индивидуальной, личностной психологии и является весьма сложно идентифицируемым параметром. Это в полной мере относится и к проблеме неядерного сдерживания. Данная тема и с политико-военной, и с военно-стратегической точек зрения требует углубленной междисциплинарной проработки.

В ходе обсуждения итогов и уроков Карибского кризиса в октябре 2012 года в Гарвардском университете ряд участников отмечали, что если бы на месте Дж.Ф.Кеннеди в октябре 1962 г. был Л.Б.Джонсон, то кризис мог бы быть еще более острым и опасным, с большей вероятностью применения Вашингтоном ядерного оружия.
Проблема политико-психологической убедительности сдерживания при понижении "ядерного порога" как во взаимоотношениях с ядерными, так и безъядерными государствами требует рассмотрения и других дополнительных мер по повышению убедительности сдерживания и соответственно его эффективности.

Такие возможности лежат, в том числе, в сфере развития и возможного применения высокоточного дальнобойного оружия различных видов и типов с обычными боеприпасами, включая боеприпасы повышенного могущества. Речь также может идти и о головных частях ракет с оружием на новых физических принципах*. Работы в этих областях ведутся уже десятилетиями и в нашей стране и в США, в других государствах, и на эту тему в том числе имеются публикации в открытой печати. В частности, речь может идти об использовании взрывных магнитно-динамических генераторов (ВМГ). Использоваться при этом прежде всего могут такие платформы, как подводные, так и надводные боевые корабли, а также дальняя бомбардировочная авиация (в наземном компоненте мы ограничены условиями Договора по РСМД).

Применительно к дальней авиации еще длительное время при должной модернизации и применении высокоточных ракет повышенной дальности могут эффективно использоваться такие платформы, как Ту-95МС и Ту-160.

Сейчас в РФ активно рассматривается вопрос о создании Перспективного авиационного комплекса Дальней авиации (ПАК ДА). Этот вопрос должен решаться, в том числе, с учетом такой задачи, как неядерное (предъядерное) сдерживание. Новый бомбардировщик должен обладать способностью нести достаточно большое число высокоточных ракет большой дальности.

Еще в начале 1980-х г. ряд отечественных и зарубежных специалистов отмечали, что обычные боеприпасы благодаря одновременному повышению точности и мощности приближаются к ядерному оружию малой мощности. (В том числе в нашей стране на это обратил внимание такой высокоавторитетный военный деятель и технический специалист, как генерал армии В.М. Шабанов.)

С повышением точности наведения, которая постоянно возрастает в последние 15-20 лет, возможности боеприпасов в обычном снаряжении для поражения широкого спектра военных и экономических целей еще больше увеличиваются. При этом применение обычных боеприпасов даже самой большой мощности не сопровождается эффектами, которые неизбежно присутствуют при использовании любых видов ядерных боеприпасов, даже боеприпасов субкилотонной мощности ("миии-ньюков", как их называют в США) - проникающая радиация, радиоактивное заражение почвы, воды и др.

Некоторые отечественные и зарубежные авторы в связи с этим говорят о возможности постепенного замещения ядерного сдерживания неядерным.

Значительное внимание многих специалистов привлекает к себе вопрос о гипотетическом поражении российских СЯС американским высокоточным дальнобойным оружием в обычном снаряжении, в чем у США имеется огромное превосходство. Заслуживающий внимания анализ данного вопроса провел А.Храмчихин. Храмчихин делает заключение, что "обезоруживающий ядерный удар по нашим СЯС возможен, но чисто теоретически. Он сопровождается таким количеством рисков и неопределенностей, что пренебречь им в Вашингтоне могли бы лишь в том случае, если бы отношения с Россией дошли почти до состояния войны". А.Г.Арбатов, В.З.Дворкин, Л.А.Пикаев, С.К.Ознобищев справедливо отмечают исключительно сложный характер планирования одномоментного поражения российских СЯС неядерным высокоточным оружием, а тем более подготовки к нанесению таких ударов.
Совершенствование средств обнаружения (и поражения) применительно к высокоточным крылатым ракетам большой дальности (и к их платформам) может сделать такой удар еще менее вероятным.

В целом, несмотря на особую сложность нанесения обезоруживающего удара по российским СЯС с использованием высокоточного дальнобойного оружия США в неядерном снаряжении, необходимо эту тему постоянно иметь в виду, оценивая появляющиеся новые технологические и оперативные возможности, поведение оппонента в условиях того или иного обострения обстановки и пр.
В последние годы внимание и специалистов и неспециалистов привлекла отрабатываемая в США формула "быстрого глобального удара" - либо с использованием баллистических ракет подводных лодок (БРПЛ) в неядерном оснащении, либо с применением перспективных гиперзвуковых средств.

Автор далек от того, чтобы увидеть где-то даже в отдаленном будущем адекватную замену ядерному оружию со всеми поражающими факторами ядерного взрыва (ПФЯВ) как средству сдерживания от агрессии (или даже от агрессивного политико-военного поведения в условиях острого международного кризиса). Причем в военной сфере, когда говорится о сдерживании, речь, конечно, идет о "сдерживании посредством устрашения". Любой реалистический взгляд на политико-военные аспекты мирополитического процесса предполагает, что сдерживание посредством устрашения является одним из важнейших (если не важнейшим) факторов предотвращения агрессии. И многими российскими деятелями, аналитиками, имеющими дело с проблемами национальной и международной безопасности, еще в 1990-е годы применительно к интересам Росси и поведению других государств (прежде всего США) были сделаны вполне однозначные выводы. Так что Е.Мясников, обратившись к одной из работ автора , фокусирует внимание на том, что автор выступает именно за дополнение ядерного сдерживания неядерным, а не замену ядерного сдерживания неядерным .
Представляется, что убедительная угроза применения высокоточного дальнобойного носителя с боезарядом в обычном оснащении могла бы стать основой системы неядерного ("предъядерного") сдерживания, дополняющей систему ядерного сдерживания. Потенциальный агрессор должен при этом иметь в виду, что он может рассчитывать на нанесение удара не только по его силам и средствам, непосредственно развернутым и задействованным против России, но и по ряду других объектов.

Вопросы неядерного ("предъядерного") сдерживания автору довелось рассматривать с рядом своих коллег по Министерству обороны РФ, Совету обороны РФ и Совету безопасности РФ, с учеными и экспертами из оборонно-промышленного комплекса РФ и Российской академии наук, как отмечалось выше, еще в 1990-е годы. Разработка и реализация концепции неядерного (предъядерного) сдерживания автором в то время, в том числе, получила поддержку от начальников Генерального штаба Вооруженных сил РФ генерала армии В.П. Дубынина и генерала армии М.П.Колесникова, адмирала В.В. Гришанова, генерал-полковника В.П. Миронова, а также от Маршала Советского Союза Н.В. Огаркова, имевшего устойчивые взгляды на роль ядерного оружия и на происходящую революцию в военном деле.

Эта работа велась в тесной увязке с нашими совместными усилиями с отечественным ОПК по развитию высокоточного дальнобойного оружия в неядерном вооружении. Это оружие было создано огромными усилиями и в последующий период стало поступать на вооружение наших Вооруженных сил. Речь идет, в частности, о таких уже довольно хорошо известных комплексах, как Х-555 (глубокая модернизация Х-55) воздушного базирования и особенно крылатой ракеты "воздух-поверхность" Х-101, которую характеризует (по оценке первого заместителя министра обороны РФ А.Сухорукова) повышенная дальность. Речь шла и о развитии крылатых ракет большой дальности для многоцелевых атомных подводных лодок с пониженным уровнем шумности (этим особенно плодотворно занимались в свое время заместитель Главкома ВМФ В.В.Гришанов и вице-адмирал М.К.Барсков).

Использование определенным образом высокоточного дальнобойного оружия должно быть "обставлено" соответствующим образом политически, как акт "последнего предупреждения" в ходе военных действий перед селективным применением сравнительно маломощных ядерных боеприпасов. Это должно быть концептуально оформлено в военной доктрине России и в оперативных документах Генерального штаба и соответствующих видов Вооруженных сил РФ. При применении такого оружия речь должна идти прежде всего об объектах высокой ценности, имея в виду не столько денежное исчисление, сколько их важность для обеспечения национальной безопасности, в том числе для ведения боевых действий. К таким объектам, в частности, относятся наземные центры радиоэлектронной разведки, крупные корабли аналогичного назначения, узлы связи, управления. Такие объекты, как правило, сравнительно удалены от густонаселенных районов, и их поражение не повлечет за собой многочисленные жертвы, как прямые, так и "сопутствующие". На более высоких стадиях эскалации, но все еще в рамках "предъядерной" стадии, речь могла бы идти и об аналогичных объектах гражданской инфраструктуры, причем сравнительно удаленных от крупных городских агломераций в целях минимизации потерь для мирного населения, но нанесения агрессору ощутимого экономического ущерба, например, электростанции (кроме атомных электростанций), обеспечивающие энергией мегаполисы.
Уже на протяжении ряда лет в соответствии с новой ядерной доктриной США, о содержании которой стало известно еще в 2002 г. после направления в конгресс соответствующего доклада Пентагона, было провозглашено создание "новой триады": "старая триада" (межконтинентальные баллистические ракеты, атомные подводные лодки с баллистическими ракетами и тяжелые бомбардировщики с бомбами, крылатыми ракетами и аэробаллистическими ракетами) вместе с высокоточным обычным оружием образуют "наступательную составляющую", ПРО - "оборонительную", а третьим элементом станет инфраструктура, обеспечивающая боевые действия. Все три элемента новой триады "завязываются" обширным, многомерным комплексом информационно-коммуникационных разведывательных средств. При этом следует учитывать и довольно обширную и основательную критику формулы "новой стратегической триады" со стороны ряда авторитетных зарубежных специалистов.

Развивая систему неядерного сдерживания, мы должны иметь в виду, что она в еще большей мере, чем система ядерного сдерживания, зависит от развития соответствующей информационной инфраструктуры - высоко интегрированных средств разведки, целеуказания, навигации (включая космическую навигацию ретрансляции, топогеодезии и др.) . Значительная часть этой инфраструктуры - это средства двойного назначения. Огромные усилия в этой сфере в любом случае необходимо предпринимать, причем сразу по многим направлениям, опираясь на глубокую системно-аналитическую проработку с решением вопросов развития большого числа отечественных наукоемких производств, с созданием десятков, если не сотен, новых заводов, обеспеченных кадрами высочайшей квалификации.

Задаче обеспечения "предъядерного сдерживания" может служить российская система космической навигации "Глонасс", создание основной части космической группировки которой удалось завершить в сложнейших условиях в середине 1990-х годов. (Здесь нельзя не отметить плодотворные усилия командующего Военно-космическими силами РФ генерал-полковника В.Л.Иванова и целого ряда его подчиненных, а также деятельность Комитета по военно-технической политике Минобороны РФ.) К сожалению, к концу 1990-х годов из-за финансового кризиса и ликвидации на несколько лет Военно-космических сил ВС РФ как самостоятельного рода войск эту группировку не удалось сохранить; эта космическая группировка была воссоздана значительно позднее*.

Решение задачи создания мощной, высокоэффективной информационно-коммуникационной инфраструктуры потребует от соответствующих должностных лиц огромного интеллектуального и физического напряжения (а во многих случаях и сверхнапряжения), высокого профессионализма, преданности делу... Наличие в Вооруженных силах высоко устойчивой к внешнему воздействию, безопасной информационно-коммуникационной инфраструктуры - это императивное требование для всей отечественной военной машины - от мотострелковых подразделений до стратегических ядерных сил. И здесь огромную роль играют различные "тонкие характеристики" систем и подсистем, на которые нередко не обращают должного внимания.

Важным фактором обеспечения эффективности системы неядерного ("предъядерного") сдерживания является возможность преодоления соответствующими нашими средствами поражения систем ПВО-ПРО "оппонента". Здесь имеются свои сходства и различия с задачей преодоления ПРО другой стороны нашими средствами СЯС**.
Весьма интересный собственный вариант неядерного сдерживания отрабатывается Китайской Народной Республикой, прежде всего применительно к политико-военным аспектам проблемы Тайваня. По многим оценкам зарубежных и отечественных специалистов, по этому направлению НОАК создается значительная группировка баллистических ракет различной дальности в неядерном оснащении, ракет обладающих характеристиками высокоточного оружия. У американских специалистов в последнее врекмя особый интерес вызывает баллистическая ракета (мобильный ракетный комплекс) "Дунфэн-21Д". В ряде публикаций сообщается, что эта ракета оснащена обычной головной частью, способной к маневрированию на подлетном участке в целях преодоления ПРО. Отмечается очень высокая степень неопределенности для атакуемого применительно к эффективности этого ракетного комплекса в сопряжении с разнообразными средствами ПВО-ПРО, имеющимися, в частности, у авианосных ударных группировок (АУГ) ВМС США. Наведение ракеты обеспечивается загоризонтной РЛС, соответствующими спутниками и беспилотными летательными аппаратами .
Одна из важнейших задач ракетной неядерной группировки НОАК - удержать от вхождения американской АУГ в зону потенциального конфликта вокруг Тайваня, держать АУГ на расстоянии, на котором она не может безнаказанно задействовать мощь палубной авиации.

В американских источниках говорится о заявлении начальника Генштаба НОАК Чен Бингзе в июле 2011 г. о том, что дальность "Дунфэн-21Д" - 2700 км; это на 80% больше, чем оценивали возможности "Дунфэн-21Д" большинство американских экспертов. В то же время американские эксперты отмечают, что китайцы еще не испытывали этот ракетный комплекс по движущимся морским целям .
*    *    *
Ядерное сдерживание при всей его значимости - это не панацея в обеспечении национальной безопасности России. За счет него невозможно (и даже опасно) пытаться парировать, нейтрализовать весь спектр политико-военных угроз безопасности нашей страны. Чрезмерное упование на ядерное сдерживание в политике национальной безопасности России вредно и даже опасно. Ядерной мощью можно лишь частично компенсировать слабость в экономических и политических сферах, в силах общего назначения. Так что в числе прочих мер ядерное сдерживание должно быть дополнено эффективным неядерным ("предъядерным") сдерживанием. Это в том числе было бы важным средством предотвращения "эскалационного доминирования" со стороны "оппонента" в условиях острого политико-военного кризиса .

Как писал в начале XX в. российский историк и идеолог развития военно-морского флота П.И. Белавенец, постоянная "готовность нападений на территорию врага удержит его от нападения на наши земли" . Этот неоправданно забытый автор справедливо подчеркивал, что эта истина верна была всегда и будет верна, пока будет существовать война и войска как на суше, так и на море.

Кокошин А.А. О системе неядерного (предъядерного) сдерживания в оборонной политике России. М.: Издательство МГУ имени М.В.Ломоносова, 2012.

В соответствии с законодательством РФ об авторских правах при использовании материалов данной публикации обязательна сноска на эту книгу А.А.Кокошина и на электронный адрес данного сайта.

Док. 663584
Перв. публик.: 29.07.13
Последн. ред.: 30.07.13
Число обращений: 0

  • Кокошин Андрей Афанасьевич
  • Гришанов Владимир Васильевич
  • Лаверов Николай Павлович
  • Фортов Владимир Евгеньевич
  • Балуевский Юрий Николаевич
  • Барсков Михаил Константинович
  • Сухоруков Александр Петрович
  • Огарков Николай Васильевич
  • Лисс Дмитрий Ильич

  • Разработчик Copyright © 2004-2019, Некоммерческое партнерство `Научно-Информационное Агентство `НАСЛЕДИЕ ОТЕЧЕСТВА``