Евгений Воронин: Уроки ливийской операции НАТОНазад
Евгений Воронин: Уроки ливийской операции НАТО
Ведущий научный сотрудник Центра евроатлантической безопасности ИМИ Евгений Воронин - о некоторых выводах ливийской операции НАТО.
Реализация лиссабонской стратегической концепции НАТО в формате "ливийского варианта" не привнесла заметных, тем более принципиальных изменений в традиционную натовскую доктрину обеспечения военно-политических интересов западного сообщества. Характер, стиль, манера проведения в Ливии военно-силовых акций франко-британского тандема при поддержке США и опоре на военно-штабные структуры Североатлантического альянса хотя и были адаптированы к новым условиям политической обстановки в регионе и мире, но в целом оказались неизменными.
Ливийская война подтвердила слабость "мягкой силы", дипломатического аппарата НАТО. "Мягкая сила" оказалась неэффективной и неспособной обеспечить невоенное решение конфликта на западных условиях. По натовской оценке, ход событий в Ливии хотя и подтвердил невозможность решения конфликта только на основе "военного подхода", но доказал, что этот самый "военный подход" остается неизбежным средством в контексте "широкого политического задействования". Один из полученных выводов заключается в том, что Европе требуется выстраивать последовательное сочетание "жесткой и мягкой силы" таким образом, чтобы обеспечить способность реагировать на весь спектр кризисов и угроз. Новоявленная установка госсекретаря США Х. Клинтон на то, что "будущее за мягкой силой" в ливийском случае заметного успеха не имела. Очевидно, что культ "мягкой силы" в новом концептуальном подходе НАТО себя не оправдал. Переговорная составляющая в поиске мирного урегулирования оказалась близкой к нулю.
Три основных урока военной миссии НАТО в Ливии, по общим оценкам атлантических штабных структур и исследовательских центров, заключаются в следующем:
Во-первых, Афганистан не стал, как надеялись в натовских столицах, последним "крупным опытом" военно-силовых действий Североатлантического союза вне "общеизвестной" зоны действия. Учет непредсказуемости становится важным фактором обеспечения результатов операций стран альянса в целом.
Во-вторых, в ходе конфликта подтвердилось, что, наряду с чисто оперативными боевыми средствами (истребители-бомбардировщики и морская корабельная поддержка), решающее значение в современной операции приобретает высокоточная разведывательная и горюче-заправочная авиация, включая систематическое воздушное наблюдение с использованием дронов.
В-третьих, Ливия подтвердила практику распределения ролей. По разъяснению А. Фог Расмуссена, если в Афганистане ведущей нацией явились США, то в Ливии центральную роль сыграли европейские союзники и Канада. В Косово лидирующую роль играла и продолжает играть Германия.
"Уклонение" США, которые придерживались позиции "руководство из-за спины" (leadership from behind), от непосредственной вооруженной вовлеченности в ливийский конфликт в аналитических оценках натовских экспертов рассматривается как новая реальность. Европейским партнерам придется адаптироваться к этой реальности.
Натовские оценки периода активной фазы военной кампании в "европейском" формате и ее завершения противоречивы, конъюнктурны и явно носят пропагандистский характер. На октябрьской встрече министров обороны 2011 г. в Брюсселе в числе недостатков планирования операции назван недостаточный учет возможности "последовательных стратегических сюрпризов". Генеральный секретарь НАТО А. Фог Р смуссен, исходя из полученного альянсом ливийского опыта, в своей статье "НАТО после Ливии" определяет три новых сферы приложения усилий союзников:
A) Концентрация на повышении эффективности и роли европейского сегмента зоны обороны НАТО.
"Наиболее благоприятная", хотя и явно завышенная, оценка европейского успеха в Ливии была дана на упомянутом октябрьском совещании министров обороны в Брюсселе. "Баланс разбора" результатов операции явно в пользу "позитивных" итогов. "Европейский успех" подтвердил, как утверждают в военном руководстве НАТО, способность европейцев вести военные операции, аналогичные ливийской, без прямого американского участия. Вывод: "Европейский формат действует. Это новый modus operandi"1*.
B) Согласно натовскому анализу, решение ливийской проблемы "без существенных затрат" еще раз подтвердило, что трансатлантическое партнерство остается основой обеспечения европейской и глобальной безопасности. Ливия показала, что Вашингтон не всегда будет - "по причинам бюджетного порядка" - возглавлять совместные военно-силовые операции и имеет право, по выражению генсека А. Фог Расмуссена, "строгим голосом потребовать" от европейцев взять на себя ответственность за поддержание порядка, особенно на периферии Европы. В Ливии европейские союзники и Канада обеспечили реализацию основного набора задач. "Но успех операции зависел от уникальных и решающих возможностей, которые могли быть предоставлены только Соединенными Штатами. В первую очередь это касается использования дронов, обеспечения наблюдения и разведмероприятий"2*.
C) Взаимодействие НАТО с "новыми державами" в отражении общих вызовов. Экономическое и военно-стратегическое влияние Китая, Бразилии и Индии, считает А. Фог Расмуссен, ставит перед членами альянса вопрос о новом подходе к взаимодействию с ними на уровне партнерства. В оценке будущей роли "нарождающихся держав" преобладают "успокаивающие рассуждения", что в их усиливающемся присутствии на геополитическом пространстве было бы ошибочно видеть "вызовы интересам Запада" и в дальнейшем угрозу безопасности странам-членам НАТО. Возможные площадки сотрудничества усматриваются в единстве позиций и подходов к ситуациям типа ливийской.
Очевидно, что развитие ливийской ситуации поставило перед руководством альянса задачу активного продвижения идеи взаимодействия со странами БРИКС, но на западных представлениях о методах и характере урегулирования международных конфликтов.
В числе политических уроков - и то, что вмешательство в дела Ливии не рассматривается в Брюсселе как модель для будущих операций альянса. Каждый подобный оперативный сценарий должен интерпретироваться в понятиях "ментальной гибкости"3*. В качестве главного просчета при подготовке и проведении операции признаются "хронические лимиты потенциала" европейской военной мощи, прежде всего, технических средств обеспечения оперативно-разведывательной деятельности.
Ход и итоги ливийских событий вновь продемонстрировали "барьер" между НАТО и оборонительной системой Евросоюза, а также тенденцию к возрастанию разрыва в уровне их потенциалов и влияния на мировые события.
"Ливийский случай" вновь обострил дискуссию о различной природе двух западных альянсов. Различия видятся прежде всего в том, что НАТО - одномерный союз, имеющий военную природу. Его "природная" функция не в обеспечении безопасности в широком смысле, а в сугубо оборонительных, военных смыслах. Суть его акций - вооруженные действия, восстановление мира исключительно военными средствами. Европейский союз, настаивают европеисты, - организация с "многомерной ответственностью". Она имеет политическое, военное, экономическое и финансовое измерения.
Судя по всему, этот европейский дуализм - одна нога в НАТО, другая - в "автономной системе обороны" Европы в рамках Евросоюза - приобретает особую остроту в связи с проблемой дефицитов военных бюджетов европейских партнеров. Генсек НАТО сделал в складывающейся неблагоприятной ситуации во взаимоотношениях двух союзов заявление, что "НАТО не враг Европейского союза". Но атлантисты продолжают считать, что оборонная амбиция ЕС останется "пустой скорлупой", "бумажным тигром" до тех пор, пока не начнет "инвестировать в оборону"4*.
В вопросе о повышении европейских национальных военных расходов также используется новый натовский тезис: Европа рискует оказаться "неспособной к антикризисным мероприятиям планетарного формата". "Если такое положение не изменится, это будет означать утрату ее влияния" в мире. "Возникший вакуум" будет заполнен великими "нарождающимися державами в лице Китая и Индии". Свои взгляды на будущее и усилия к сотрудничеству США все более связывают с ними, а не с Европой5*.
Как полагают в американских аналитических структурах, ливийская операция продемонстрировала пример удачно проведенного вмешательства по принципу "обязанности защищать" и способствовала "доктрине интервенционизма". Вместе с тем, как и при иных попытках применения морально-гуманного фактора в качестве основы вмешательства, в ливийском варианте присутствует объемный пробел, связанный с постконфликтной стабилизацией и пониманием "обязанности" по защите как ответственности за стабилизацию внутреннего развития и социально-экономического возрождения "освобожденного" населения страны.
1* Laserre Js. L`OTAN se juge plus credible apr?s la guerre en Libye. Le Figaro 04.10.2011.
2* A. Fogh Rasmussen. Towards NATO`s Chicago Summit.
3* Laserre Js. L`OTAN tire lesons de la guerre de Libye. "Le Figaro". 15.10.2011.
4* A. Fogh Rasmussen. "Le leadership de L`Europe en Libye renforce l`OTAN". Le Figaro. 22.06.2011.
5* Ibid.
Эксперт МГИМО: Евгений Воронин
Источник: Портал МГИМО
Коммерческое использование данной информации запрещено.
При перепечатке ссылка на Портал МГИМО обязательна.
