Евгений Воронин: Международная правосубъектность ОБСЕНазад
Евгений Воронин: Международная правосубъектность ОБСЕ
Ведущий научный сотрудник Центра евроатлантической безопасности ИМИ Евгений Воронин - о проблемах обретения ОБСЕ международной правосубъектности.
Проблема статуса ОБСЕ как международной правосубъектной организации носит, главным образом, политический, а не правовой характер. Наделение ОБСЕ правосубъектным статусом предполагает превращение ее в полноценную международную организацию, деятельность и решения которой носят обязательный политический и юридический характер.
Перспектива наделения организации юридическим статусом как полноценного, наряду с другими международными организациями, субъекта международного права зависит от целого ряда условий, прежде всего, от политического состояния межгосударственных отношений и "уровня доверия" на всем пространстве ОБСЕ. При этом сохраняющиеся фобии времен холодной войны и несимметричность правовых систем евросоюзной зоны континента и "русского Востока" Европы препятствуют поиску взаимоприемлемого варианта выхода на правовой статус ОБСЕ.
Правосубъектность ОБСЕ приобретает практическую актуальность в контексте всего комплекса проблем европейской безопасности. Хельсинский Заключительный акт 1975 г., по мнению ряда юристов, в силу своего политического, межгосударственного и исторического значения является соглашением sui generis, т.е. особого рода, и поэтому может рассматриваться как "обладающий юридической силой". Однако юридически обязывающего характера, правового развития статус ОБСЕ не получил. В отечественном экспертном сообществе обоснованно указывалось, что хотя Заключительный акт обладает качествами международно-правового акта, он не является договором в строгом смысле этого слова. По общему пониманию, обязательства государств-участников по документу, который рассматривался как своего рода генеральная декларация, обладали бы только морально-политической обязательной силой.
Вместе с тем, политическое содержание основополагающих документов ОБСЕ ipso facto должны приниматься во внимание национальными нормативными системами стран-членов ОБСЕ. Наиболее отчетливо соответствие политических обязательств в рамках общеевропейского процесса положениям национальных правовых актов зафиксировано в Итоговом документе Венской встречи 1989 г. Документ предусматривает, что государства будут обеспечивать, чтобы их законы, практика и политика "сообразовывались с их обязательствами по международному праву и были гармонизированы с положениями Декларации принципов и другими обязательствами ОБСЕ".
Современное развитие международного права вносит некоторые новые тенденции в ранее жесткую договорно-нормативную практику. Эти тенденции повышают, на мой взгляд, возможности процесса правовой легализации ОБСЕ как международной правосубъектной организации. Несмотря на сохраняющееся критическое отношение в международных экспертных кругах к категории "мягкого права", тенденция ко все большему признанию его не только политической, но и "опосредованной" правовой значимости усиливается. Наиболее отчетливо она проявляется в тех областях международного взаимодействия и сотрудничества, где нет общего понимания роли правового регулирования, в частности, в сферах деятельности ОБСЕ. Нормы "мягкого права" задействованы при подготовке и реализации Основополагающего акта о взаимоотношениях, сотрудничестве и безопасности между Россией и НАТО, других документов в контексте отношений "Восток-Запад".
Как известно, ООН признает ОБСЕ как региональное соглашение, а не региональную организацию. Это создает существенные правовые проблемы для ОБСЕ в осуществлении ее функций. Не являясь субъектом международного права, ОБСЕ может выступать в качестве стороны только в документах политического характера, то есть в "актах мягкого права".
Нельзя, однако, отрицать сущностную взаимосвязь "мягкого права" с "твердым" международным правом, учитывая, что положения "мягкого права" являются зачастую своего рода фабрикатами будущих международно-правовых норм. Вместе с тем, рассматривать "мягкое" и "твердое" право как единое правовое поле действия оснований нет.
Процесс постепенной политико-юридической трансформации ОБСЕ в правосубъектную международную организацию мог бы иметь реальную перспективу в случае достижения в ОБСЕ консенсуса о принципиальном изменении ее статуса. Превращение ОБСЕ в полноценный правосубъектный орган способно реализоваться путем постепенного перевода политических обязательств в международно-правовые при параллельном создании уставных юридических документов и соответствующей административно-правовой структуры. Новый правосубъектный статус - это вопрос усиления ее роли и эффективности, без каких-либо репутационных издержек для сотрудничества в области политического, экономического и гуманитарного измерений. Система ОБСЕ во многом отражает комплекс как прежних, так и современных геостратегических реалий в Европе, нередко являющихся плодом международно-правового нигилизма. Изменить такое положение было бы реально через потенциал ОБСЕ, ее новую, правосубъектную функцию.
Реализация правосубъектной функции могла бы состояться, прежде всего, в ключевом вопросе - проблеме европейской безопасности. Российское предложение о заключении Договора о европейской безопасности заложило бы юридическое основание для правовой трансформации общеевропейского процесса. Создание адекватной существующим европейским реалиям структуры безопасности на основе юридически обязывающего договора, покрывающего всю евроатлантическую зону, явилось бы первым шагом к созданию международно-правового механизма, обеспечивающего в рамках ОБСЕ как политическое, так и правовое содержание договоренностей по всем трем измерениям. Такой механизм явился бы эффективным гарантом реализации решений о едином пространстве в сферах безопасности, экономики и культуры.
Придание правового характера политическим принципам миротворчества ОБСЕ содействовало бы преодолению существенных проблем, возникающих в связи с соглашениями ОБСЕ о направлении миссий в зоны конфликтов. Отсутствие международно-правовой основы ОБСЕ вызывало немало противоречий и неправомерных политических толкований ее решений в связи с балканским кризисом, ситуацией вокруг Югославии, нерешенности косовской проблемы. ОБСЕ как неправосубъектная организация не могла противостоять неправомерным натовским акциям. Изобретенная применительно к косовскому вмешательству формула "illegal but legitimate" ("незаконное, но узаконенное") не вызвала адекватной реакции несогласия со стороны ОБСЕ, по сути нейтрализовала ее роль в конфликте.
Перспективе преобразования ОБСЕ в правосубъектную организацию способствовало бы скорейшее принятие ее устава, внесение проекта которого явилось важной российской инициативой. Хотя устав предусматривает (п. 2 статьи 6, III часть), что органы принятия решений ОБСЕ будут уполномочены выносить решения и принимать документы, имеющие политически обязывающий характер, сам факт наличия Устава ОБСЕ сблизил бы ее статус с обычной международной организацией. В пользу этого свидетельствуют и такие признаки международной организации как ратификация Устава (подлинного документа) государствами-участниками ОБСЕ и регистрация его согласно ст. 102 Устава ООН.
Особое значение в контексте придания правосубъектности статусу ОБСЕ и "перевода" политических обязательств в международно-правовые имело бы юридическое закрепление положения Хартии европейской безопасности 1999 г. о непризнании эксклюзивных прав какого-либо одного государства или региональной организации в зоне "большой Европы" на решения вопросов обеспечения мира и стабильности.
Такое положение, разумеется, не может устроить Североатлантический альянс, рассматривающий свою военно-политическую роль в Европе как уникальную и "единственно эффективную". НАТО не склонна содействовать правовому статусу ОБСЕ и преобразованию ее в обычную правосубъектную организацию. За утверждениями о "совместном прошлом НАТО и ОБСЕ" в усилиях сделать Европу более стабильной и безопасной просматривается линия рассматривать ОБСЕ в качестве "младшего партнера" НАТО как неправосубъектной организации, не имеющей самостоятельного дипломатического и силового потенциала. Опыт на этот счет в Брюсселе имеется, учитывая фактическое вытеснение альянсом Евросоюза из реального поля кризисного урегулирования в Европе.
Эксперт МГИМО: Евгений Воронин
Источник: Портал МГИМО
Коммерческое использование данной информации запрещено.
При перепечатке ссылка на Портал МГИМО обязательна.
