Хотя ближайшие месяцы, скорее всего, зафиксируют стабилизацию экономики, при разработке среднесрочных стратегий на несколько лет вперед стоит делать ставку на высокие темпы роста национального хозяйства. // Павел Быков, Татьяна Гурова, Юрий Полунин, "Эксперт", N17 (751), 2 мая 2011 года
После двухгодичного посткризисного периода быстрого роста российская экономика, похоже, вступает в фазу стабилизации. По крайней мере на это указывают и текущая динамика индекса промышленного производства, и та модель среднесрочного прогноза, которой мы в "Эксперте" в последнее время с успехом пользуемся. Мартовские данные динамики промышленного производства показали его однозначный спад по отношению к предыдущему месяцу с темпом не менее минус 5%. Спад, или радикальное сокращение темпов роста, в марте коснулся практически всех отраслей, которые фиксирует Росстат. В минусе оказались пищевая промышленность, машиностроение, производство транспортных средств, производство электрооборудования, обрабатывающая промышленность. Почти до нуля опустились темпы роста добычи топливно-энергетических ископаемых. При этом такую динамику нельзя считать неожиданной: после многомесячного роста с темпами, измеряемыми десятками процентов в годовом исчислении, любая отрасль имеет право на небольшую передышку. На наш взгляд, вряд ли эта передышка закончится сразу же. С очень большой степенью вероятности можно предполагать, что и апрель, и май покажут отрицательную динамику промышленности. Чуть с большей осторожностью, но все-таки можно спрогнозировать и более продолжительную стагнацию: согласно нашим расчетам, пауза в динамике промышленного производства продлится до октября-ноября (см. график 1). Эта пауза не предполагает значительного снижения индекса (то есть эту ситуацию ни в коем случае нельзя трактовать как спад), и, что самое приятное, та же модель указывает на возобновление очень бурного роста осенью этого года. Время подумать У нас принято связывать любые циклические изменения прежде всего с внешними по отношению к хозяйствующим субъектам факторами: экономической политикой, валютным курсом, динамикой совокупного спроса и т. д. Однако, несмотря на значимость всех внешних факторов, доминирующую роль в формировании таких коротких циклов, на наш взгляд, играет внутренняя политика компаний - скорость, с которой они оценивают новую ситуацию и принимают новые решения. На это указывает тот факт, что небольшая циклическая пауза наступает через два-три года практически в любой экономике, выходящей из кризиса. Самый близкий для нас пример - кризис 1998 года. Тогда локальный циклический спад, который длился всего несколько месяцев, начался примерно осенью 2001 года, то есть через три года после старта острой фазы кризиса. Нынешняя пауза наступает через два с половиной года. Причина паузы заключается в тех структурных сдвигах, которые происходят внутри компаний и которые выливаются в структурные изменения во всей экономике. В момент кризиса компании принимали решения и выстраивали свои стратегии исходя из задачи выживания и нового позиционирования на рынке. По мере же раскручивания посткризисного роста выжившие начинают разрабатывать и реализовать планы, связанные с долгосрочным развитием. Момент перехода множества игроков от системы посткризисного управления к управлению ростом в макроэкономике фиксируется легкой стагнацией, за которой с огромной вероятностью последует более бурный и более продолжительный рост. Возможна ли ситуация затягивания стагнации? В принципе возможна, но для этого должны произойти две вещи. Во-первых, должно принципиально ухудшиться положение мировой и прежде всего американской экономики, то есть американское правительство должно отказаться от идеи поддержки своего роста (чего оно, судя по сохранению низких процентных ставок на своем рынке, делать не собирается). Во-вторых, российское правительство тоже должно каким-то кардинальным образом отказаться от заявленных и уже реализуемых планов по развитию инфраструктурной базы нашего хозяйства, по модернизации экономики с активным привлечением иностранных технологий, по защите внутреннего рынка. И, несмотря на то что все мы привыкли ожидать худшего, вряд ли можно предположить, что внутриправительственные споры о допустимости бюджетного дефицита заставят правительство и ЦБ отказаться от политики поддержки промышленного роста, которой они со всей очевидностью следовали в течение всего послекризисного периода и которая начинает обретать все более и более протекционистские по отношению к внутренней экономике формы. Инвестиции в инфраструктуру Любые обещания властей во всех странах мира воспринимаются скептически. Поэтому что бы ни говорил сейчас премьер о задачах двукратного увеличения ввода жилья, ускоренного и масштабного строительства новой транспортной инфраструктуры, развития целого спектра капиталоемких отраслей, всегда в ответ можно вспомнить о повышении размеров страховых выплат в тяжелый посткризисный период. Поэтому, имея в виду то, что нынешняя экономическая политика все-таки политика роста, мы должны опираться на численно измеряемые факты. Локальный факт - уже начатые большие инвестиции в российскую электроэнергетику. Как свидетельствует последний ежеквартальный инвестиционный обзор "Эксперта", в четвертом квартале 2010 года произошел явный всплеск инвестиционной активности в электроэнергетике, причем с очевидной доминантой госинвестиций. В данной сфере исследователями зафиксировано 13 проектов на сумму 8,26 млрд долларов. Это произошло на фоне отказа многих частных игроков от ускоренной реализации своих ранних инвестиционных программ в энергетике. Именно поэтому мы обращаем на это внимание как на симптом радикального изменения отношения государства к развитию промышленности: она должна получить новую инфраструктурную базу во что бы то ни стало. Такая политика, даже без внешних политических атрибутов, содействия частному бизнесу сама по себе создает комфортную, богатую на спрос и деньги среду для экономического роста. Новая денежная политика Макроэкономическим следствием формирования политики роста в последние годы стало существенное изменение и денежной политики властей, особенно Центрального банка. Учитывая, что сегодня задача борьбы с инфляцией называется как важнейшая, мы рассчитывали увидеть, что денежное предложение сдерживается властями. Однако это оказалось не так. Судя по всему, ведомство Игнатьева планомерно работает над расширением денежного предложения. Так, в 2010 году уровень монетизации российской экономики приблизился к 37% ВВП (см. график 2). С 2000 года монетизация росла в среднем на 12% (это с учетом двух кризисных годов, когда она почти не изменялась, - без них 15% в год). Если эта тенденция продолжится, то уже к 2017 году экономика России достигнет уровня монетизации развитых европейских стран в 60-80% ВВП. В 2010 году произошел еще один важный поворот в российской денежной политике - Банк России фактически отказался от 100-процентного обеспечения рублевой денежной массы золотовалютными резервами (см. график 3). С 2005 года - с момента накопления Стабилизационного фонда - российский ЦБ по факту перешел к проведению политики currency board. Что привело к переукреплению рубля и возникновению "пузырей" на российском фондовом рынке и рынке недвижимости. Их схлопывание во время мирового финансового кризиса во многом и определило достаточно жесткий характер российского экономического кризиса. Однако из опыта были сделаны выводы, российские финансовые власти отказались от философии "заработанных денег" (когда денег в экономике должно быть столько, сколько она "заработала" их на мировых рынках). Победил более сложный взгляд на механизмы функционирования денежных систем, где положение центрального банка не сведено к роли банального обменного пункта. В результате сегодня отношение денежной массы к резервам опять вышло на комфортный уровень 2002-2004 годов, что, скорее всего, свидетельствует о достаточном для роста уровне денежной массы в экономике. В связи с этим хочется отметить еще одно. В условиях увеличения денежной массы экономисты монетарной школы, как правило, беспокоятся по поводу качества использования этих денег экономикой. Так как лейтмотивом нашей экономической жизни является мысль о недостатке качественных проектов, всегда существует подозрение, что деньги будут потрачены плохо и приведут к инфляции. Так вот, наши расчеты показывают, что эффективность использования денег в экономике с точки зрения их влияния на промышленное производство сегодня не меньше, а выше, чем в прошлом цикле. Это означает, что никаких причин для жесткого сдерживания денежного предложения искать не надо (что порой делают разработчики Стратегии-2020). Требуется консенсус Отток капитала из России, о котором в последнее время много говорится, вполне закономерен. Поскольку Россия - страна с постоянным и существенным внешнеторговым профицитом, для нее отрицательное сальдо по капитальным операциям обычное дело (см. график 4). Это позволяет балансировать приток валюты в страну, избегая завышения курса. В 2006-2007 годах экономика России уже работала в режиме большого торгового профицита и одновременно значительного притока капитала, что как раз и привело к перегреву рынков. Возможно, более жесткая денежная и валютная политика и способна привлечь иностранных инвесторов - позволяя тем самым наращивать денежную массу в режиме 100-процентного покрытия рублевой массы резервами, - но она ставит национальную финансовую систему в слишком большую зависимость от настроений финансовых спекулянтов. В чем мы и имели возможность убедиться в 2008 году. Некоторые опасения сегодня связаны лишь с ситуацией на валютном рынке. Начавшееся укрепление рубля вызвано резким повышением цен на сырье и никак не отражает силу внутреннего сектора. Об этом говорит и значительный приток импорта - укрепление рубля может подорвать конкурентоспособность российских товаров. Однако, учитывая уже наблюдающийся рост монетизации экономики, идти на еще большую прямую накачку хозяйств деньгами представляется неразумным. Возможно, для торможения курса рубля было бы логично запустить программу облигационных займов Минфина: ЦБ бы более активно эмитировал рубли в скупку валюты, а облигации Минфина в то же время поглощали этот избыток денег, финансируя пресловутый бюджетный дефицит. Однако для такого шага надо, чтобы и Минфин вслед за ЦБ стал сторонником политики экономического роста. Возвращаясь к среднесрочному прогнозу, можно говорить о том, что к концу года и в начале следующего наше хозяйство должно войти в фазу длительного и довольно высокого по темпам роста. Одна из основных причин таких оптимистичных ожиданий та, что пережитый кризис и возросшая волатильность мирового рынка заставили правительство по факту начать переход к политике экономического национализма (включая прямой протекционизм внутреннего рынка), чем с удовольствием воспользуется активный национальный бизнес.
График 1 После непродолжительной стагнации рост в промышленности возобновился График 2 ЦБ последовательно наращивает монетизацию экономики России График 3 Соотношение между денежной массой и курсом рубля вернулось к комфортному для экономики уровню начала 2000-х годов График 4 Значительный внешнеторговый профицит балансируется оттоком капитала
