Тенденции развития региональной политики ИталииНазад
Тенденции развития региональной политики Италии
Барабанов Олег Николаевич - заведующий кафедрой политики и функционирования ЕС и Совета Европы Европейского учебного института (ЕУИ) МГИМО(У) МИД России, профессор, доктор политических наук.
Проблема вооруженного сепаратизма перед современной Италией не стоит. Но в 1990-2000-х годах страна столкнулась с принципиально иным вызовом своему единству и территориальной целостности. Он был связан с внутренней неоднородностью итальянской нации и серьезными субнациональными противоречиями, которые ярко проявились в деятельности "Лиги Севера". Масштабная конституционная реформа 2001 года придала устройству Второй республики практически федеративные черты, предоставив отдельным итальянским регионам гораздо более широкие полномочия, в том числе в сфере внешней политики.
В связи с достаточно поздним (в сравнительной европейской ретроспективе) процессом на-ционального объединения Италии, концепт нации-государства имеет применительно к этой стране свою специфику. С одной стороны, общеи-тальянская национальная идея как движущая сила построения единого государства является достаточ-но "свежей", и потому более действенной. С другой стороны, благодаря этой исторической "молодости" итальянского единства можно утверждать, что кон-цепт нации-государства в ряде аспектов недостаточ-но утвердился в общественном мнении и не вошел "в плоть и кровь" политической системы страны. На эту историческую недолговечность существования нации-государства в Италии как на сохраняющий свою актуальность фактор обращают внимание и современные итальянские политики и эксперты [1]. Это было вызвано еще и тем, что ощутимое влияние на итальянскую политику оказала и имперская идея (в период правления Бенито Муссолини), которая в силу своего универсализма с определенной точки зрения противоречила идее нации-государства.
Все это привело к тому, что тема сохранения государственного единства, а также усиления внеш-неполитической самостоятельности внутригосудар-ственных регионов Италии получила в 1990-2000-х гг. достаточную остроту. С одной стороны, современ-ной Италии удалось избежать появления активных конфликтно настроенных движений национальных меньшинств. Поэтому реальной угрозы территори-альной целостности и безопасности государства, ко-торую представляют национальные сепаратистские силы в ряде других стран (движения определенных групп басков в Испании, ирландцев в Великобрита-нии, косоваров в Югославии и пр.), в Италии изуча-емого периода не было. Все вспышки вооруженного насилия на национальной почве в Италии остались в прошлом. Последней наиболее массовой из них стало проавстрийское сепаратистское движение в регионе Трентино - Альто Адидже (Южном Тироле) в 1950-е и начале 1960-х гг. Тогда немецкими нацио-налистами в Италии был совершен ряд терактов, а целью террористов было отделение Южного Тироля от Италии и присоединение его к Австрии. Однако затем эта проблема утратила свою остроту.
В других областях Италии проблема националь-ных меньшинств в последние десятилетия также не доходила до уровня вооруженного насилия. В ре-гионе Валле Д`Аоста, находящемся на пограничье между Италией и Францией, последняя масштаб-ная вспышка напряженности пришлась на конец Второй мировой войны и носила скорее характер межгосударственного конфликта, а не сепаратист-ского движения. В марте 1945 г. французские войска вошли в Валле Д`Аоста, и самостоятельные попытки итальянского правительства договориться с Шарлем де Голлем об их выводе не привели к успеху. Только лишь под серьезным давлением США и угрозой при-остановки американской экономической помощи Франция в июне 1945 г. вывела свои войска и пере-дала данный регион Италии [2].
Еще один приграничный регион (Фриули - Венеция Джулия) со словенским национальным меньшинством после урегулирования Триестского вопроса к 1954 г. также не превратился в арену для сепаратизма и вооруженных столкновений, несмотря на определенную искусственность проведенной границы. Более того, объективности ради следует отметить, что в течение последних десятилетий по-литическую (не военную) остроту данной проблеме придавал обратный фактор - наличие итальянского меньшинства в СФРЮ, а затем в Словении и Хор-ватии, и периодически озвучивавшиеся проявления ирредентистской идеологии с претензиями Италии на эти территории. Подробнее эти вопросы рассмо-трены в последующих главах данной работы.
Таким образом, проблема вооруженного сепа-ратизма перед Италией не стояла, что, естествен-но, приводило к большей свободе для маневра и во внешней, и в военной политике страны. Но в 1990-2000-х гг. Италия столкнулась с принципи-ально иным вызовом единству и территориальной целостности страны. Он был связан с внутренней неоднородностью итальянской нации и серьезными субнациональными противоречиями, которые, как показала практика, не удалось решить, несмотря на всю государственную политику и идеологию сплоченности итальянской нации. В современной Италии это проявилось в деятельности "Лиги Се-вера", возглавляемой Умберто Босси.
Для того, чтобы полнее и глубже понять идео-логические установки У. Босси и ту популярность, которую "Лига Севера" получила среди избирате-лей в ряде регионов страны, следует обратиться к историческим корням формирования итальянской нации. Италии достаточно поздно, лишь во второй половине XIX в., удалось сформироваться как еди-ной нации-государству. До этого на протяжении Средних веков и раннего нового времени страна была разделена на различные государственные об-разования. Следует отметить, что тема осознания важности и необходимости национального един-ства присутствовала в итальянской политической мысли уже в те эпохи. Об этом писал Данте [3]. Плюсы объединения различных итальянских государств в одно целое подробно разбирал Николо Макиа-велли [4]. Однако партикуляристские тенденции и в реальной политике, и в идеологии были также достаточно сильными. Они проявлялись и в том, что взаимодействие итальянских государств между собой часто строилось по классическим принципам баланса сил в международных отношениях, а пери-од Итальянских войн конца XV - первой половины XVI вв. вообще может быть рассмотрен практиче-ски как образцовый пример действенности этой концепции.
Кроме того, в юридических доктринах того времени делался акцент на полноправном харак-тере властных полномочий у правителей отдельных итальянских коммун, их несвязанности с соседями и практическом отсутствии какого бы то ни было контроля "сверху" за их деятельностью с XI-XIII вв. Это относилось даже к тем коммунам, которые формально и в более поздний период оставались частью Священной Римской империи германской нации. В ходу был правовой принцип: городские власти имеют в своей коммуне (in sua civitate) те же самые властные полномочия, что и император в Универсуме в целом (in suo universo) [5].
Далее, и в политической идеологии, и в массовом сознании даже терминологически каждая из отдель-ных внутриитальянских общностей, сгруппированных по различным государственным образованиям, воспринималась как отдельная нация. Именно такой подход можно встретить во многих политических и литературных памятниках Италии раннего нового времени, например в мемуарах Бенвенуто Челлини. С новой силой призыв к национальному единству страны был сформулирован только в первой поло-вине - середине XIX в. главным образом в работах Джузеппе Мадзини. Он делал акцент на том, что все итальянцы говорят на одном языке, следуют одним и тем же тенденциям и воспитаны в одних и тех же исторических традициях. Другой посту-лат Дж. Мадзини, сформулированный им в работе "Обязанности человека", заключался в том, что по вышеуказанной причине итальянцы между собой "обладают более глубокой и непосредственной об-щностью чувства и мысли, чем с другими [6]. Наиболее емкое выражение это стремление к национальному освобождению и объединению Италии получило в термине Risorgimento, который одним из первых начал употреблять Виченцо Джоберти.
Затем благодаря походу Джузеппе Гарибальди 1860 г. и окончательному объединению Италии в 1870 г. идеалы Risorgimento воплотились в реальность. Италия оформилась как единое государство. С это-го момента поддержание идеологии национального единства стало важным элементом государственной политики. Следует отметить также, что этот подход достаточно часто дополнялся в Италии идеями ак-тивного национализма и экспансионизма. В конце XIX - начале XX в. в стране оформилось и укрепля-лось так называемое "ирредентистское" движение, делавшее акцент на том, что процесс национального объединения Италии еще не завершен, поскольку в руках Австро-Венгерской империи остаются ита-льянские территории Трентино, Триеста, а также Истрии и Далмации. Ирредентизм стал базой для набиравшего силу в Италии общественного и поли-тического протеста против тесного сотрудничества страны с Австро-Венгрией в рамках Тройственного союза.
Помимо ирредентизма, большое воздействие на итальянское общественное мнение оказала активная колониальная политика, которую начала проводить Италия с конца 1870-х гг. Италии удалось сформи-ровать свои колонии в Эритрее и части Сомали, она пыталась соперничать с Францией за Тунис, и вела (впрочем, неудачно) военные кампании против Эфи-опии. Позднее итогом итало-турецкой ("ливийской") войны 1911-1912 гг. стало создание итальянской колонии Ливия на территории бывших османских областей Триполитании и Киренаики. В ходе этой же войны Италия оккупировала Додеканесские острова в Эгейском море. Колониальная экспансия также способствовала усилению активного наци-онализма в Италии. Этот процесс получил и свое институциональное оформление после создания в 1910 г. достаточно влиятельной Националистической ассоциации и ее печатного издания "Национальная идея".
Особую форму это сочетание идей националь-ного единства с экспансионизмом приобрело в пери-од фашистской диктатуры Бенито Муссолини 1922-1943 гг. В этот период была выдвинута концепция об имперском предназначении итальянцев, в 1936 г., после взятия Аддис-Абебы, была институционально оформлена Итальянская империя. В ее идеологии большое место занимали образы и мифы Римской империи, основа величия итальянской нации опре-делялась в величии древних римлян. Муссолини за-являл, что он, как Мадзини, стремился "дать итальян-цам религиозную концепцию собственной нации" [7]. Также следует отметить, что в правление Муссолини получили большое развитие идеология и практика корпоративизма как инструмента для дополнитель-ного сплочения нации на базе тесно связанной сети профессиональных и иных ячеек [8]. В итоге "политика консенсуса", проводимая Муссолини, использовалась для популяризации военных и внешнеполитических акций итальянского государства [9].
Тем не менее регионалистские тенденции в об-щественных настроениях итальянцев продолжали сохраняться. Практически с самого начала сущест-вования единого итальянского государства его от-личал резкий контраст между развитым Севером и более отсталым Югом страны. Кроме того, на Юге Италии сразу после объединения страны получили распространение крестьянские бунты против новой "пьемонтской" власти [10]. Нерешенность проблем эко-номического развития Юга привела на рубеже XIX-XX вв. к массированной эмиграции из этих регионов страны в США и Латинскую Америку [11]. При Муссо-лини для того, чтобы не подчеркивать внутреннюю неоднородность страны, в официальных документах и прессе вообще запрещалось использовать сам тер-мин "Юг Италии" (Mezzogiorno) [12].
Острота "южного вопроса" иногда приобретала даже радикальную форму стремления к сепаратиз-му и отделению от страны. Показательным приме-ром этого может служить вспышка сепаратистских идей на Сицилии в завершающий период Второй мировой войны. Основания для этого виделись в том, что присутствие англо-американских войск на Сицилии и нестабильность и продолжающиеся военные действия в континентальной Италии со-здают удобный предлог для отделения Сицилии и ее трансформации в самостоятельное государство с признанием его легитимности Великобританией и США. Иногда даже сам факт успешной высадки и практически беспрепятственного продвижения англо-американских войск на Сицилии в 1943 г. рас-сматривался в контексте стремления сицилийцев опереться на новую внешнюю силу в их надеждах на отделение от Италии.
Однако этому проекту не удалось воплотиться на практике. Подавив сопротивление немцев и сто-ронников Муссолини в континентальной Италии, англичане и американцы не были заинтересованы в разделе страны, и потому вопрос об отделении Сицилии был снят с повестки дня. Тем не менее и в 1970-х гг. озвучивались заявления о стремлении ряда правых и ультраправых сил организовать заговор с целью провозглашения Сицилии независимым государством. В этом, в частности, обвиняли скандально известного банкира Микеле Синдону [13].
Дискуссии о региональной неоднородности страны и необходимости учета этого в новой поли-тической системе страны были достаточно острыми и в период работы Учредительного собрания, гото-вившего в 1946-1947 гг. текст новой Конституции Италии. В результате, пять регионов страны (Си-цилия, Сардиния, Трентино - Альто Адидже, Фри-ули - Венеция Джулия и Валле Д`Аоста) получили по Конституции особый автономный статус и более широкие привилегии и полномочия, чем другие об-ласти Италии.
Исторически сложившаяся региональная неод-нородность Италии дополнялась и сохраняющимся разрывом в уровне экономического и социального развития между отдельными частями страны, пре-жде всего между Севером и Югом Италии. Нераз-витость и отсталость южных регионов стала посто-янной проблемой, решением которой занимались и занимаются все правительства объединенной Ита-лии. Одним из путей ее решения стало, естествен-но, направление масштабных бюджетных субсидий на развитие Юга. Значительный объем средств для южных регионов Италии привлекается и по линии различных фондов ЕС.
Такая ситуация привела к тому, что постепенно в северных регионах Италии, главным образом в Лом-бардии, но также и в Венето, Пьемонте, Лигурии, в определенных мелкобуржуазных кругах стало нара-стать недовольство тем, что "бедный и ленивый Юг" живет за счет богатого Севера и неоправданного пе-ретока финансовых средств с Севера на Юг Италии. В течение 1980 - начале 1990-х гг. это общественное недовольство стало выражаться и в политической форме, результатом чего стало создание и быстрый рост регионалистского политического движения "Лига Севера", которое возглавил Умберто Босси. На-чиная с парламентских выборов 1994 г., "Лига Севера" стабильно получает около 10% голосов избирателей, а в некоторых северных коммунах за нее голосует более трети электората. Первым крупным полити-ческим успехом "Лиги Севера" стало ее вхождение в состав правоцентристской правительственной коалиции Сильвио Берлускони в 1994 г. Этот успех был повторен и на выборах 2001 г.
Следует отметить, что идеологические уста-новки "Лиги Севера" постепенно эволюциониро-вали. Весьма примечательным моментом стало то обстоятельство, что примерно к середине 1990-х гг. основным объектом критики "Лиги" стал уже не Юг сам по себе, а центральное правительство в Риме. Оно, с позиции легистов, и несет основную ответственность за оттягивание средств с Севера на Юг и их неэффективное использование. Лозунг "Рим-воровка" (Roma ladrona) стал одним из главных предвыборных слоганов "Лиги" на парламентских выборах 1996 г. и сохраняет свою значимость в легистской пропаганде до сих пор.
В 1990-х гг. начало усиливаться и внешнепо-литическое измерение в идеологии "Лиги Севера". Это было связано, с одной стороны, с тем, что в этот период в рамках Европейского союза начало усиливаться трансграничное сотрудничество внутригосударственных регионов, которые поощрялись Брюсселем к тому, чтобы налаживать прямые связи друг с другом. Большой импульс для развития полу-чил и официальный Комитет регионов при ЕС. На этом фоне, благоприятном для внешних контактов, "Лига Севера" стала активно взаимодействовать с ра-дикальными регионалистскими группами в других странах ЕС, прежде всего с рядом политических сил в Каталонии.
С другой стороны, в этот период Италия стол-кнулась с достаточно серьезными трудностями на пути достижения необходимых финансовых крите-риев для введения единой ЕС-овской валюты евро. Позиция "Лиги" по этому вопросу заключалась в том, что если бы в Италии не было отсталого Юга и "Рима-воровки", то ее финансовое положение было бы отличным, и она без проблем присоединилась бы к "первой волне" евро. Отсюда логически последо-вала радикализация общеполитических установок "Лиги". Изначальные требования против перето-ка ресурсов с Севера на Юг трансформировались в 1997-1998 гг. в призывы к отделению северных регионов от остальной Италии и созданию на их основе новой, независимой страны - Падании. Она без особых проблем смогла бы перейти на единую европейскую валюту и стать одним из самых дина-мично развивающихся государств ЕС.
Следует также отметить, что хотя эти заявления "Лиги" носили открыто сепаратистский характер и призывали фактически к свержению существующей власти, однако реакция на них со стороны итальян-ского общества и политиков была достаточно спо-койной и иронически-индифферентной. За Умберто Босси закрепилась достаточно прочная репутация политика несерьезного, безответственного и склон-ного к буффонаде, и поэтому выдвинутая им идея отделения Севера от Италии не была воспринята всерьез. Даже после того, как У. Босси в конце 1990-х гг. совершил символический поход по реке По и в ее устье торжественно провозгласил независимость Падании, на его действия не последовало практиче-ски никакой реакции. И немногочисленные призывы подвергнуть Босси аресту или судебному преследо-ванию как человека, покусившегося на государствен-ные устои, остались без ответа. Сам Босси, впрочем, также не стал предпринимать никаких реальных шагов по процессу отделения Падании от Италии.
В целом идеология и политические действия "Лиги Севера" не привели к формированию доста-точно серьезной угрозы государственному единству и территориальной целостности Италии. Но в то же время они внесли достаточно весомый вклад в на-чавшийся при поощрении ЕС процесс определенной трансформации политической системы страны, ее "деволюции", то есть передачи более широких адми-нистративных и финансовых полномочий от цен-трального правительства регионам. Показательно, что с приходом к власти второго правительства Сильвио Берлускони в 2001 г. именно Умберто Босси стал министром по делам "деволюции".
Кроме того, важно отметить: дискуссии, спро-воцированные "Лигой Севера", привели к тому, что в итальянском обществе постепенно начало закре-пляться достаточно спокойное и даже позитивное отношение к тому, что государственный суверенитет может начать размываться:
а) не только "сверху", со стороны наднациональных структур ЕС;
б) но и "снизу", со стороны итальянских внутригосударственных регионов.
Все это, в свою очередь, привнесло в полити-ческие и экспертные дискуссии в Италии о роли государства в современном мире еще одно новое измерение и дополнительные нюансы. В ситуации, когда процесс "деволюции" начал воплощаться в ре-альность, а регионалистская и часто сепаратистская идеология "Лиги Севера", несмотря на всю эксцен-тричность личности У. Босси, продолжает привле-кать избирателей, эти тенденции могут оказаться достаточно значимыми для судеб итальянского го-сударства в будущем.
Ощущения сильных региональных различий и определенной непрочности национального единства Италии привели к тому, что заглавная редакцион-ная статья специального выпуска журнала "Лимес", посвященного этой проблеме, начиналась словами: "Мы, итальянцы, уже привыкли к идее, что мы не являемся единой нацией" [14]. В связи с этим перед ита-льянским экспертным сообществом была сформули-рована задача переосмыслить "итальянскую модель нации" (un modello italiano di nazione) или "нацию по-итальянски" (nazione allitaliana) [15].
В этот период и в политических кругах (вокруг "Лиги Севера"), и в экспертном сообществе начала оформляться и предлагаться для обсуждения идея "Итальянского Союза" (Unione Italiana). Одним из первых наиболее емко ее сформулировал один из идеологов раннего легизма Джанфранко Мильо. За-тем эта идея была обнародована на конгрессе "Лиги Севера" в декабре 1993 г. в виде "Федеративного Де-калога". По замыслу легистов, Италия должна тран-сформироваться в конфедерацию трех частей - Се-вера, Центра и Юга - самостоятельных "Республики Падания", "Республики Этрурия" и "Республики Юга".
За пределами этих трех республик находились все пять регионов, пользующихся особым автоном-ным статусом в современной Италии (Сицилия, Сардиния, Валле Д`Аоста, Трентино - Альто Адидже, Фриули - Венеция Джулия). "Итальянский Союз" объявлялся "свободной ассоциацией" трех респу-блик, а пять автономных регионов "присоединялись" к союзу [16]. При этом в легистском проекте обходился стороной вопрос, что будет, если какая-либо из ре-спублик или регионов не захочет присоединиться к союзу и провозгласить полную независимость или войти в состав другого государства. Но по логике данного проекта республики и автономные регионы изначально становились полностью самостоятель-ными и изначально не связанными даже конфеде-ративно с итальянской метрополией. Лишь затем они должны были определиться со своим местом в новой политической системе - присоединяться к "Итальянскому Союзу" или оставаться вне его [17]. Таким образом, этот проект, по сути, делегитимировал нынешнее устройство Италии и предлагал не прибегать к принципу континуитета при создании нового "Итальянского Союза", а строить его "с нуля", из тех региональных "кирпичиков", которые сами захотят принять в нем участие.
Несмотря на признаваемую самим Мильо провокационность этого предложения [18], оно стало стимулом для дальнейшего анализа уже на экспер-тном уровне. В частности, геополитический журнал "Лимес" в конце 1994 г. посвятил ряд статей отдель-ным аспектам этого проекта [19]. В этот же период, особенно под влиянием выборов 1994 г., в Италии обостряются дискуссии о противостоянии двух столиц - официального Рима и "Северной столицы" - Милана. Наиболее радикально это проявляется в лозунгах "Лиги" как борьба "моральной столицы" против "Рима-воровки". С другой стороны, именно применительно к Милану начинает использоваться термин "Взяткоград" (Tangentopoli), который затем станет образной характеристикой всей Италии це-ликом в ходе операции "Чистые руки", раскрутка которой началась именно с Милана.
Но несходство Милана и Рима начинает активно обсуждаться и на более умеренном политическом и нейтральном экспертном уровне с привлечением более глубоких исторических и социо-психологических коннотаций. В этих дискуссиях часто начинают использоваться символы двух разных путей разви-тия Италии и ее места в Европе, которые заключают в себе стереотипные образы двух столиц:
- европеистского, открытого, космополитичного, либерального и в то же время локалистски-муниципального и неполитизированного Милана;
- и зарегулированного, сверхцентрализованного, неэффективного, коррумпированного и слишком самобытно-неевропеистского Рима [20].
К примеру, Эрнесто Галли делла Лоджа писал в миланской газете "Corriere della Sera": "Слово "Рим" означало и означает "Государство". А по отношению к "Государству" миланская идеология демонстриру-ет небрежение и непонимание ... По отношению к концепту государственности Милан противопо-ставляет концепт муниципальности ... В Милане продуктивная ткань города, удобренная элемента-ми коммерческим и финансовым, народническим и демократическим, вновь возрождает идею о том, что политика вообще должна быть сведена к простым действиям администрирования и производства" [21].
Более того, специфика момента состояла в том, что противоречия двух столиц в 1990-х гг. стали до-полняться возрастанием значимости "Третьей Ита-лии", представляющей динамично развивающуюся "новую буржуазию" северо-восточных (Венето, Фри-ули) и ряда центральных регионов страны (Эмилия-Романья, Тоскана, Марке) [22]. Это постепенное смещение экономического центра Италии к северо-востоку начало отражаться и в политике и привело к появлению там достаточно ярких и неординарных лидеров с отчасти провокационными, но новатор-скими и притягательными программами, таких, как:
- мэр Венеции Массимо Каччари;
- мэр Триеста, а затем председатель правитель-ства региона Фриули - Венеция Джулия Риккардо Илли;
- председатель правительства этого же региона, а затем заместитель министра иностранных дел во втором правительстве Берлускони Роберто Антонионе.
Итогом всех этих процессов стало усиление к концу 1990 - началу 2000-х гг. внутренней неодно-родности Италии. Неоднородности, которая уже не сводилась к традиционному разрыву между Севе-ром и Югом, но становилась гораздо более сложной, многозначной и диверсифицированной. Эта усили-вающаяся нехватка внутреннего единства начала рассматриваться как серьезный вызов итальянской нации-государству и ее суверенитету. Символиче-ски эти опасения наиболее ярко выразил историк и политолог Аурелио Лепре, озаглавив свою книгу на эту тему "Прощай, Италия?" [23].
В этот период усиливается внимание экспер-тов к вопросу о федерализации Италии. Достаточ-но активно в этом направлении выступает Фонд Джованни Аньелли, по заказу которого публику-ется ряд докладов, разрабатывающих эту тему [24]. В одном из них вообще представляется сценарий, по которому не только проводится федерализация, но и происходит процесс укрупнения регионов Италии. В целях улучшения внешнеэкономической конку-рентоспособности итальянских регионов их число уменьшается с 20 до 12 [25]. В этом проекте наиболее интересы три предложения:
- первое - это слияние Лигурии с Пьемонтом, по которому туринские промышленники получают собственный прямой выход к морю и к обустроен-ным портовым терминалам Генуи. Надо отметить, что эта прямая связка промышленного потенциала Пьемонта и портовой инфраструктуры Лигурии значительно повышает конкурентоспособность крупных туринских компаний. А поскольку само это исследование было проведено Фондом Джо-ванни Аньелли, управляемом семьей основателей и владельцев туринского "ФИАТ", то вбрасывание в общественное мнение идеи о слиянии Лигурии и Пьемонта становится гораздо более прозрачным.
Впрочем, надо отметить, что эта тема уже на-ходила свои проявления в итальянской истории. К примеру, сразу после поражения Наполеона внеш-неполитическая деятельность Сардинского коро-левства (включавшего в себя Пьемонт и Сардинию) была направлена на присоединение территории Генуэзской республики, что и было успешно осу-ществлено. И эта связка Пьемонта и Лигурии стала одной из основ усиления могущества Савойской династии, правящей Сардинским королевством, тем, что именно вокруг нее позднее начал консолидиро-ваться процесс объединения всей Италии;
- второе предложение этого проекта - объе-динение всех трех регионов Северо-Востока Ита-лии (Венето, Трентино - Альто Адидже и Фриули - Венеция Джулия) в единый регион под названи-ем "Три-Венето". Это позволило бы более активно содействовать экономическому росту на Северо-Востоке Италии и политически поддержать "Тре-тью Италию", нарождающийся северо-восточный экономический центр страны, о котором уже упо-миналось выше;
- и третье предложение - это слияние в единый регион нынешних "среднеадриатических" регионов страны - Марке, Абруцци и Молизе. Это позволило бы усилить итальянскую экономическую мощь на Адриатике и стимулировать развитие восточного побережья страны, которое в 1990-х гг. получило дополнительный ресурс для своего малого и сред-него бизнеса в виде активной торговли с новыми государствами Балкан, ЦВЕ и СНГ.
В целом дисбаланс экономического развития Италии между Севером и Югом сделал достаточно популярной в стране и концепцию о неравномерно-сти влияния глобализации на отдельные регионы каждой страны [26] - так называемых "ворот в гло-бальную экономику" [27]. Согласно ее положениям, в любом государстве выделяются своеобразные точки роста - отдельные регионы и города, главным обра-зом которые и пользуются теми выгодами, которые приносит процесс транснационализации и либера-лизации экономики и финансов. Другие же, менее "продвинутые", регионы во все большей степени остаются в стороне от этого процесса. Этим нару-шается экономическое единство страны, что может стать важным фактором размывания суверенитета и самого государства в целом.
В этой связи И.Б. Левин особо подчеркивает ту возрастающую роль, которую играют в жизни Италии "индустриальные округа", сформированные вокруг ряда городов [28]. Их ускоренное развитие также оказывает значительное влияние на внутреннюю неоднородность страны. Так, Карло Жан предложил использовать при анализе этого явления "геоэконо-мический" подход. Суть его заключалась в том, что в условиях складывания общемирового финансового и товарного рынков происходит не только размыва-ние потоками капитала государственных границ, но и экономическое расслоение отдельных территорий внутри каждого из государств. Выгодами глобали-зации пользуется лишь небольшое число городов и регионов, которые постепенно обособляются от остальных областей государства и начинают жить собственной жизнью. Эта кристаллизация остров-ков богатства и успеха посреди менее "продвинутого" пространства приводит к тому, что нация-государ-ство начинает постепенно заменяться "регионами-государствами" и "городами-государствами". А это, естественно, наносит серьезный удар по суверени-тету в его традиционном понимании [29].
Следует также отметить, что на эти разработки К. Жана оказали определенное влияние концепции Кеничи Омэ [30], на которые он часто ссылался. Эта тенденция, ведущая к формированию "регионов-государств" и "городов-государств" и растворении в них "наций-государств" представляет, по мнению итальянских исследователей, опасность, поскольку отсталые регионы и территории в отсутствие под-держки со стороны государства будут еще более маргинализованы. К. Жан, например, разбирает в этом контексте возможные сценарии развития Юга Италии [31].
Политическим итогом всех этих процессов стала достаточно масштабная конституционная реформа, прошедшая в Италии 18 октября 2001 г. В ее рамках центральным правительством регионам были пре-доставлены гораздо более широкие полномочия и автономия. В результате политическое устройство Италии получило большое число практически фе-деративных черт. К их числу стоит отнести впервые прописанное в Конституции (новая редакция статьи 117) разграничение предметов ведения и полномо-чий между государством и регионами. Затронуло оно и международные аспекты. Так, регионы получили право на проведение собственных международных связей под общим контролем со стороны государст-ва. К предметам совместного ведения государства и регионов были отнесены, помимо прочего, между-народные связи регионов, связи регионов с ЕС и внешняя торговля.
Далее, согласно новой редакции статьи 117 Кон-ституции Италии, регионам предоставлено право участвовать в подготовке нормативных актов ЕС. На основе этого положения регион Эмилия-Романья Италии в 2002 г. стал инициатором подписания так называемой "Общей декларации о европейском управлении", одобренной рядом регионов из разных стран ЕС. Все они выступали за расширение прямого участия регионов в выработке нормативно-право-вых актов ЕС. Сейчас эта проблема находится в фо-кусе внимания итальянской и политики Евросоюза в связи с разработкой Конституционной хартии ЕС [32].
Еще одно нововведение конституционной реформы в Италии связано с тем, что регионам предоставлено право заключать соглашения с ино-странными государствами и регионами других государств [33]. Таким образом, итальянские регионы получили достаточно широкий объем полномочий по международным вопросам и начали их реализовывать. В результате уже начали озвучиваться мнения, что подобная самостоятельность регионов представляет собой опасность для единства итальян-ской нации-государства и может оказать серьезное влияние на эрозию территориальной целостности страны [34].
В любом случае получение регионами Италии все новых полномочий затрагивает и международ-ную сферу. Поэтому в среднесрочной перспективе следует ожидать активного выхода итальянских ре-гионов на мировую арену и поиска ими своего места в мировой политике. А это, в свою очередь, предо-ставляет для России новые возможности для расши-рения сотрудничества с итальянскими партнерами.
Примечания:
[1] De Michelis G. La lunga ombra di Yalta. La specificita` della politica italiana. Venezia: Marsilio. 2003. P.134.
[2] Подробнее об этом см.: Romano S. Guida alla politica estera italiana. Da Badoglio a Berlusconi. Milano: Rizzoli. 2002. P. 33-34.
[3] См. напр.: Dante Alighieri. La Divina Commedia. Purgatorio. VI. 76-82.
[4] См. напр.: Machiavelli N. Discorsi sulla prima Deca di Tito Livio. I.XII; Idem. Il Principe. XII.
[5] De Ferrariis J.P. Aurea practica. Venetiis. 1602. Forma in actione reali, vers. `Veris ac legitimise No.16. Подробней об этом см.: Барабанов О.Н. Бартоломео Боско - генуэзский юрист XIV-XV вв: теория и практика гражданского судебного процесса. СПб: Алетейя, 2002. С.59.
[6] Подробнее о взглядах и деятельности Дж.Мадзини см., напр.: Кирова К.Э. Жизнь Джузеппе Мадзини (1805-1872). М., 1981. Об этом периоде см. также: Невлер В.Е. Демократические силы в борьбе за объединение Италии. 1831-1860. М., 1982; Ковальская М.И. Италия в борьбе за национальную независимость и единство. М., 1981; Лурье А.Я. Гарибальди (1807-1882). М., 1957; Кирова К.Э. Заговорщики и народ. М.: Наука. 1991; Ferrari G. Storia della Rivoluzione d`Italia. Bologna. 1872. Vol.1-3; Montanelli G. Introduzione ad alcuni appunti storici sulla rivoluzione d`Italia. Torino. 1945; Mastellone S. Mazzini e la Giovine Italia. Pisa. 1960. Vol.1-2; Grew R. Sterner Plan of Italian Unity: the Italian National Society in the Risorgimento. Princeton. 1963.
[7] См. Rossi R. Mazzini e il fascismo. Sintesi critica e polemica. Livorno. 1931. P.51.
[8] В отечественной историографии см. на эту тему: Белоусов Л.С. Режим Муссолини и массы. М.: Издательство МГУ, 2000.
[9] См. напр.: Montenegro A. Politica estera e l`organizzanione del consenso. // Studi storici. 1978. No.4. И из общих работ: De Felice R. Mussolini il duce. Vol.1. Gli anni del consenso. Torino. 1974
[10] Показательно и то, что в 1990-е гг. в итальянской историографии можно проследить тенденцию к переосмыслению этих выступлений и отходу от их оценок исключительно как актов "бандитизма". Вместо этого получают распространение суждения о бунтах на Юге как о естественном сопротивлении пьемонтцам, как о настоящей войне, которую правительство объединенной Италии должно было вести с применением военной силы. Что особенно важно, эти новые оценки стали проникать и в школьные учебники по истории Италии, что может закрепить у новых поколений итальянцев мысль об изначальном отсутствии внутреннего единства страны. См. Orfei G. Scuola e Nazione: una rappresentazione da manuale. // Limes. 1994. No.4. P.166-167.
[11] См. напр.: Sylos Labini P. L`emigrazione dal Mezzogiorno. Milano. 1977.
[12] Белоусов Л.С. Режим Муссолини и массы. М.: Издательство МГУ, 2000. С. 69.
[13] См.: Зафесов Г.Р. Тайные рычаги власти. М.: Мысль, 1984. С.10-11.
[14] Buongiorno Italia. // Limes. 1994. N.4. P.7.
[15] Buongiorno Italia. // Limes. 1994. N.4. P.7.
[16] La Stampa. 1993. 12 dicembre.
[17] Limes. 1994. No.4. См. приложенную карту "Итальянского Союза".
[18] Miglio G. Io, Bossi e la Lega. Milano: Mondadori. 1994. P.52.
[19] См. напр.: Frattolin F. Un progetto di Unione Italiana. // Limes. 1994. No.4.
[20] См. об этом: Milano a Roma. Guida all`Italia elettorale del 1994. / a cura di I.Diamanti, R.Mannheimer. Roma: Donzelli. 1994. P.XVI-XVII; Rampini F. Come Berlusconi ha inventato il primato di Milano. // Limes. 1994. No.4. P.49-50; Montanelli I. Milano ventesimo secolo. Storia della capitale morale da Bava Beccaris alle Leghe. Milano: Rizzoli. 1990.
[21] Corriere della Sera. 1994. 31 luglio.
[22] Rampini F. Come Berlusconi ha inventato il primato di Milano. // Limes. 1994. No.4. P.51.
[23] Lepre A. Italia, addio? Unita` e disunita` dal 1860 a oggi. Milano: Mondadori. 1994. См. также на эту тему: Rusconi, Gian Enrico. Se cessiamo di essere una nazione. Bologna: Il Mulino. 1993.
[24] Pacini M. Scelta federale e unita` nazionale. Torino: Edizioni della Fondazione Agnelli. 1994; La Padania, una regione italiana in Europa. Torino: Edizioni della Fondazione Agnelli. 1992; La capitale reticolare. Torino: Edizioni della Fondazione Agnelli. 1994; Brosio G., Pola G., Bondonio D. Una proposta di federalismo fiscale. Torino: Edizioni della Fondazione Agnelli. 1994; Comba A., Greppi E. Revisione costituzionale, federalismo e dimensione europea. Torino: Edizioni della Fondazione Agnelli. 1994; Nuove Regioni e riforma dello Stato. Torino: Edizioni della Fondazione Agnelli. 1992.
[25] Il nostro progetto geopolitico. / a cura della Fondazione Agnelli. // Limes. 1994. No.4. P.147-156.
[26] Deaglio M. La congiuntura mondiale e la riscrittura della storia. // Deaglio M., Frankel G.S., Monateri P.G., Caffarena A. Dopo l`Iraq. Ottavo rapporto sull`economia globale e l`Italia. / Centro di ricerca e documentazione "Luigi Einaudi". Milano: Guerini e Associati. 2003. P.31.
[27] Ворота в глобальную экономику / пер с англ. / Под ред. В.М.Сергеева. М., 2001.
[28] Левин И.Б. Италия после Первой республики // Политические институты на рубеже тысячелетий. Дубна: Феникс, 2001. С.338; Он же. "Индустриальные округа" как альтернативный путь индустриализации // МЭиМО, 1998. N 6.
[29] См. Jean C. Introduzione. // Il sistema Italia. Gli interessi nazionali italiani nel nuovo scenario internazionale. Milano: Franco Angeli. 1997. P.7.
[30] Ohmae K. The Rise of Region State. // Foreign Affairs. 1993. Summer.
[31] Жан К. Генэкономика: теоретические аспекты, методы, стратегия и техника // Геоэкономика. Господство экономического простран-ства / ред. Жан К., Савона П. М.: Ad Marginem, 1997. С.39.
[32] См. Caravita B. La Costituzione dopo la riforma del Titolo V. Torino. 2002. P.124-125; Gestri M. La riforma del Titolo V della Costituzione e il potere estero delle regioni. // L`Italia e la politica internazionale. Edizione 2003. / a cura di A.Colombo, N.Ronzitti. Bologna: Il Mulino. 2003. P.110.
[33] Здесь следует отметить, что данные полномочия итальянских регионов стали даже шире соответствующих полномочий субъектов Российской Федерации. Поскольку в соответствии с федеральным законодательством, российским регионам предоставлено пра-во заключать соглашения только с регионами других государств и отдельными ведомствами центральных правительств других государств, но не с самими государствами целиком.
[34] См. Intervento del Sen. Turroni (Verdi). / Resoconto sommario della seduta n.206 della commissione Affari Costituzionali del Senato. 2002. 24 ottobre. // www.senato.it.
