Все проведенные в последние время реформы пенсионного обеспечения возлагавшихся на них задач не решили, а сама идея накопительной системы оказалась только концептуально необоснованной - но и плохо рассчитанной.
Концептуально ее порочность была в том, что само право на достойную пенсию, записанное в Конституции из ПРАВА, то есть обязанности обществ и государева обеспечить достойный завершающий этап жизни человеку, достойно проведшему свою трудовую жизнь - превратилось в его обязанность копить самому себе средства на то время, когда ему окажется трудно работать.
Сама по себе эта идея - по сути лицемерна: потому что права копить деньги - и так отнять достаточно сложно. Процент же, который в пенсионной системе человек может получить от накопления - по исходным правилам меньше, чем процент, который он может получить от тех же накоплений, помещенных в банк. С той разницей, что каким бы ни был его "белый доход" и сколько бы его фонд накопления не составил - он не может получать пенсию больше заранее определенной суммы - на сегодняшний день около 12 000 рублей. То есть, в советском измерении - примерно 60 рублей того времени, примерно два раза меньше, чем мог получить пенсионер 70-80-х гг.
При этом, как признался Медведев, оказалось, что человек, попавший по году своего рождения в накопительную систему - получает пенсию меньше, чем в нее не попавший. А Пенсионный фонд живет с нарастающим дефицитом. На сегодня речь идет о масштабе последнего примерно в один триллион рублей.
С точки зрения нормальной логики, субъект, которому не хватает средств для выполнения своих финансовых обязательств - ищет пути их заработать. То есть - что-то произвести и реализовать, обеспечив возрастание стоимости. Люди, осуществляющие экономическую власть в России - в принципе категориями "произвести" не мыслят. Они мыслят категориями: "распродать", "занять", отобрать" и "поделить". И особенно категорией "сократить расходы".
Но официальная государственная политика требует социальные выплаты, в том числе пенсии - повышать.
Тогда, при существующей ущербной логике экономических властей. Нужно либо больше денег у кого либо собрать, либо выплаты на одного человека - повысить, но число тех, кому их нужно выплачивать - сокращать. Отсюда, в частности - идея повышения пенсионного возраста: платить меньшему количеству людей и в течении на практике меньшего периода времени, и кроме того - пока они будут работать - с них собирать налоги.
Пока - это сделать не удается. Но сокращать расходы - хочется. Встает вопрос, как официально ничего не пересматривая - сократить число тех. кому нужно платить. Сократить число пенсионеров по возрасту - не удается. Но есть категория пенсионеров по инвалидности. В Москве, например, таких по имеющимся данным - 1 200 тысяч человек. Москва - это десять процентов населения страны. Тогда по стране порядка 12 миллионов.
При пенсии, условно скажем, в 10 000, это уже составляет сумму в 120 миллиардов. Кроме того инвалид имеет право на бесплатные лекарства, бесплатный проезд в транспорте, санаторное обеспечение, льготы по коммунальным платежам. Вместе это дает сумму, сопоставимую с суммой самой пенсии.
Уменьшение числа инвалидов хотя бы на 10 % - это уже под 20 миллиардов рублей в год. Еще на 10 % - еще на 20 миллиардов.
Лишить человека пенсии по возрасту - невозможно. Лишить человека пенсии по инвалидности - можно, если объявить его здоровым.
Четких критериев предоставления инвалидности - нет. Формально их три: ограничения способности выполнять трудовую деятельность, ограничения способности к передвижению, ограничения способности самообслуживания.
Есть у человека объективно такие ограничения в результате его заболевания или нет - решают Бюро медико-социальной экспертизы. Формально система трехуровневая: местное Бюро, Главное Бюро по субъекту федерации, федеральное бюро.
В бюро работают эксперты, формально считающиеся врачами. Но сегодня это не врачи, профессионально связанные с лечением и обладающие компетенцией оценки здоровья. Большая часть из них не связана с медицинской практикой, и они вообще сейчас не имеют отношения к здравоохранению и самому министерству здравоохранения - это чиновники Министерства труда, профессионально - и навыками. И бюрократической дисциплиной связанные с процессом "определения трудоспособности": в ситуации когда нет однозначных критериев ее определения - возможно, они и не могут существовать - решать должен врач, понимающий каково состояние здоровья пациента и как данная болезнь может сказываться на ограничениях его жизнедеятельности.
Но в Бюро не может быть полсотни экспертов. В результате, человек, защитивший диссертацию на тему "Социально-гигиенические и клинико-функциональные основы решения проблем инвалидности, медико-социальной экспертизы и реабилитации инвалидов с последствиями переломов нижних конечностей" - оценивает степени трудоспособности кардиологического больного. А человек, защитивший диссертацию, скажем по теме "К механизму изменения содержания катехоламинов в слизистой оболочке пищевода и желудка при удалении главных слюнных желез и стрессе" - принимает решение о предоставлении инвалидности перенесшему инсульт.
Врачебных обязательств перед больными и лечащим учреждением они не имеют. Но они имеют служебные обязательства перед начальством. Состояние больного их не волнует потому. что если врач отвечает за результаты лечения - они за него не отвечают. Станет хуже больному после их заключения или нет. Погибнет он в результате их заключения - скажем, будучи вынужден после двух инсультов уйти водителем большегрузной машины в дальний рейс или просто упадет на рельсы в метро, добираясь на работу, произойдет с ним гипертонический криз во время лекции если он преподаватель - они не несут за это ответственности в принципе.
Зато они могут произнести замечательную фразу: заболевания у Вас есть. И их несколько. И они тяжелые - но ограничений трудоспособности мы у Вас не находим".
Потому что это их право: решить, есть она или нет - просто на основании их экспертного мнения. И вполне естественно, что более честные из них - могут принять благоприятное решение, менее честные - выполнят требования идущие от начальства. А поскольку задача их начальства - экономить средства. Указания начальства, которые официально не оформляются, и наличия которых никто не подтвердит, но о которых все знают - экономить. То есть - по возможности новых инвалидов инвалидами не признавать, у старых инвалидность либо снимать вообще, либо снижать группу инвалидности - что тоже несколько экономит средства бюджета и пенсионного фонда.
В Москве, скажем, этот процесс контролирует главный эксперт Главного Бюро по городу Москве - Лапшина Галина Васильевна, за данный вид деятельности даже заслужившая звание заслуженного врача РФ.
В низовых Бюро - которые в городе нумеруются трехзначными номерами как минимум до Бюро номер 196 - другие назначенцы. Почему-то последнее время среди них стали появляться выходцы из Тюмени. Имя при этом может быть вполне славянским - скажем. Вероника Матвеева - но внешность не напоминающая ни славянскую, ни кавказскую.
При этом освидетельствование низовых бюро вообще проходит своеобразно. Человек, обратившийся за освидетельствованием - приходит в назначенный ему день, перед этим пройдя осмотр врачей своей поликлиники, и представив заключение стационара, если он проходил в нем лечение.
На этом этапе его смотрят именно профильные для его заболеваний специалисты, дающие заключения, касающиеся его здоровья. Но окончательное решение о предоставлении или подтверждении инвалидности - ее нужно подтверждать каждый год в течении пяти лет после первого предоставления - окончательное решение принимает данное Бюро МСЭ.
Формально оно состоит из нескольких человек, которые должны вместе произвести осмотр, ознакомиться с имеющимися заключениями лечебных учреждений и вынести свое решение.
На самом деле все иначе. Первое - осмотр они могут и не производить, если произвести - то ничего не значащий. Человек придет после операции ан почке - у него померяют давление. Но если оно окажется повышенным - скажет: "Ничего, переволновались".
Второе - никакой комиссии может и не быть - освидетельствование проведет председатель Бюро, который позже подпишет свой акт у не присутствовавших на осмотре членов комиссии.
Третье - все принесенные заключения лечебных учреждений - вообще не будут играть особой роли: чтобы там не было написано: инсульт, инфаркт, почечная недостаточность - "эксперт" с усмешкой имеет право заявить: "Я ограничений в жизнедеятельности не нахожу. А лечащие врачи устанавливать ее некомпетентны".
Можно вынести за скобки, то, что перед освидетельствованием один из работников бюро отведет вас расположенное по соседству подсобное помещение, закроется и будет вести длительный выжидательный разговор на странные темы - например, предложит купить у него котенка - можно и не говорить. Но когда вы на предложение о котенке не отреагируете - вас выпустят и вы - получите отказ в предоставлении инвалидности
Формально имеется право обжаловать его решение - вам тут же по вашему желанию выдадут бланк и в течение трех дней дело вместе с апелляцией будет передано в Главное Бюро по той же Москве.
Но здесь начинается работа Главного Бюро и его руководителя Г.В.Лапшиной - их профессиональная задача, соблюдая все необходимые процедуры - постараться подтвердить заключение низового Бюро, и оправдать его председателя.
И здесь все будет пристойнее: в отличие от низового Бюро откровенно хамить никто не будет. Осмотр действительно проведут несколько врачей. Хотя кончено, сделают все, чтобы обелить своих низовых коллег.
Если вы уже пользуетесь тростью - постараются добиться от вас слов о том, что на улице скользко и удовлетворенно заявят что вы ей пользуетесь только потому, что скользко. Если вы скажете, какая у вас была операция - постараются выжать из вас слова, что теперь вам лучше - то есть вы вылечены. Если вы пожалуетесь на одышку и головокружение при ходьбе - примирительно заявят, что это вполне естественно - у всех, кто испытывает нагрузки бывает одышка и учащение сердцебиения, - и так далее.
Одна деталь: при работе экспертов в белых халатах будет присутствовать молодой человек в штатском. Который, если спросить - представится юристом, - но который будет сдержанно, но начальственно обрывать экспертов, если они попытаются признать, что все же с трудоспособностью у пациента есть проблемы. Он, конечно, не будет напоминать сотрудника МВД - скорее фининспектора, контролирующего расход средств.
Здесь тоже можно обжаловать решение - тут же выдадут бланк и сами отвезут в три дня дело в Федеральное Бюро МСЭ... Но система понятна - экономия будет обеспечена.
Правительство требует сократить число поручающих социальные выплаты - Бюро исполняют требования власти.
И в любом случае самое замечательное это то. что инвалид человек или нет - определяют не те, кто его лечат и несет перед ним ответственность - а сотрудники абсолютно иного ведомства - те. чья задача не лечить - а экономить. Апеллировать к их совести или врачебной этике - значит, их просто смешить. Можно на них подать в суд. Но в современной России суды никогда не защищают человека, если правительство требует другого.
Только потом все будут удивляться, почему вдруг однажды в такое гуманное заведение, как Бюро медико-социальной экспертизы придет доведенный до истерики очередной "русский Брейвик".
