И такой дядька хороший попался,
он нам потом ещё электричество помогал безплатно проводить.
Мы его спрашиваем: - А почему безплатно, Вань?
- Да, смотрю, ребята вы славные, хорошо с вами, я среди вас душой отдыхаю...
Такой вот дядя Ваня, простой добрый русский человек,
которому, по большому счёту, всё равно,
ломать ему этот храм или строить,
лишь бы коллектив подобрался душевный!
Иерей Александр Дьяченко
Будьте как дети
У соседа умерла жена, баптистка. Хорошая была женщина, и глубоко верующая, с Новым Заветом практически не расставалась. Зато муж её, - от всего этого, - человек совершенно далёкий. Сколько раз пыталась она привести его в общину, да ничего у неё не вышло. Я с ним тоже потом разговаривал - безполезно! Только и слышишь:
- Нет, сосед, извини, небожественный я человек, ничего у тебя не получится.
Он и раньше-то никогда весёлым не был, а теперь и подавно сник, правда, пить не пьёт, но как-то совсем к жизни интерес потерял, бросил работать, растолстел, обрюзг. Я за него даже бояться начал, думаю, вот так, не дай Бог, помрёт сосед, придут сродники и будут просить отпеть его заочно, а крещёный он или нет, поди, никто и не вспомнит.
Встречаю его на днях:
- Ген, - спрашиваю, так, на всякий случай, - а ты, вообще, крещёный?
Спросил, безо всякой надежды на взаимность, думаю, махнёт сейчас рукой, как обычно, и мимо пройдёт. Но ошибся, и впервые узнал, что мой сосед, оказывается, умеет улыбаться:
- Крещёный, а как же? Ты понимаешь, там всё так смешно получилось. Меня мамка в шесть лет крестила, а тамошний поп, ты понимаешь, - он начинает смеяться, - он мне после крещения вот этого вашего "сладенького" из такой металлической банки дал.
Я его поправляю:
- Ген, это не "банка", это "Чаша" называется.
- Вот, вот, я и говорю, мне это "сладенькое" так понравилось, что я за чашу ухватился и хотел ещё из неё отхлебнуть, а поп как даст мне по лбу:
- Ах, ты, - кричит, - паразит, уйди от чаши!
Генка уже в голос хохочет и умиляется:
- Я ж тогда ещё совсем маленький был, а на попа обиделся, что он мне "сладенького" пожалел, и больше в храм уже не ходил.
Смотрю и глазам не верю, человек, уже было впавший в отчаяние, внезапно оттаял из-за такого, казалось бы, простого вопроса из детства. Так мы с ним ещё с полчаса на лавочке возле дома просидели, и он всё рассказывал и рассказывал про свою жизнь, смеялся и плакал одновременно.
Мы любим повторять, что "все мы родом из детства". Так оно и есть. Детство - это особое время, даже не время, а скорее состояние души и духа. Детьми мы ближе к Богу, чем когда бы-то ни было после.
С интересом наблюдаю за грудничками, когда после крещения вношу их в алтарь. Дитя до этого может плакать, а войдёшь с ним в алтарь, глядишь, он и замолчал. И только глазками водит туда-сюда. Думаю, что же ты там видишь, дружочек, ведь кроме закопченного потолка там ничего интересного, а он видит. Я в этом не сомневаюсь, и даже в их глазёнки специально заглядываю, а вдруг в них отразится играющий ангел.
Есть у меня один приятель, ему четыре года и зовут его Дениской. Где бы он меня не встретил, сразу спешит поздороваться. Бежит и кричит своим хрипловатым голоском:
- Батюшка, благослови! - но здороваемся строго за руку.
Мы с ним задружились ещё до его рождения. Ирина, его мама, будучи беременной вторым ребёнком, узнала, что муж ушёл к другой. Он просто поставил её перед фактом и ушёл. И как тут быть? Первая девочка уже большая, да внимания всё одно требует. Роди второго, и думай потом, как прокормиться. Не для того мужики уходят, чтобы о прежних детях заботиться.
Здравый смысл ей подсказывает: пока не поздно, избавляйся от второго, да рука не поднимается. Вот в таком положении и пришла Ирочка к нам в общину. Воцерковилась быстро, и вопрос рожать или убивать решился сам собой.
В роддоме меня пропустили к Ирине в палату, и Дениску я увидел уже на второй день после его рождения.
- Батюшка, что значит, я во время беременности постоянно причащалась, - делится со мной мамочка, - дитя родилось так легко и быстро, что даже видавшие виды медики удивляются. У меня всё хорошо, вот только имени мальчику никак не придумаю, может, ты чего посоветуешь. Я начинаю вспоминать:
- Вчера была память, - и перечисляю имена святых. - Вот-вот! Дионисий!
Какое красивое имя. Так наш Дениска и стал Дионисием.
Мальчика причащали каждое воскресенье, и храм для него стал вторым домом. Девочки обычно начинают говорить раньше пацанов, и нам всё казалось, что наш Дениска маленький, раз своего имени произнести не может. Однажды Ирочка подходит после службы к кресту, Дениска на руках. Я подаю ей приложиться, а сам говорю:
- Ну, а Дениска у нас ещё маленький, ему пока рановато крест целовать.
Малыш, не говоря ни слова, берёт меня за руку с крестом, притягивает его к себе и целует. И при этом он смотрит на меня так победно, что невольно заставляет себя уважать.
А потом мальчик заговорил, и стал задавать вопросы:
- Вы знаете, из кого состоит "хор небесный"?
Вот попробуйте это объяснить трёхлетнему ребёнку!
- А как люди могут петь на небесах?
- Почему нужно молиться каждый день?
- Бог высоко на небе, а где же к Нему лесенка?
Я легко отвечаю на вопрос Дениски: "Есть ли друзья у Бога"?
Но зато следующий вопрос ставит меня в тупик:
- Батюшка, но если ты тоже друг Христов, как же ты допустил, что Его убили?
Мне много приходится общаться с разными людьми, и в разных местах, и что замечаю: вопросы задают только дети, их постоянно что-то интересует. А взрослых уже не интересует ничего, они не способны мыслить детскими категориями, и не умеют летать.
Детское мышление несравнимо более свободно. Девочка девяти лет спрашивает:
- Но если Бог знал, что Адам и Ева отпадут, зачем же Он создавал человека?
Основную проблему христианства сформулировал девятилетний ребёнок, взрослые такие вопросы исследуют в докторских диссертациях, или дебатируют на Вселенских Соборах.
И самое главное, в разговорах с детьми нет необходимости доказывать им существование Бога, они в этом не сомневаются. Сомнения приходят с развитием страстей...
Когда мы только стали восстанавливать храм, нам помогали дети. Это было хорошо во всех отношениях, дети и помогали, и сами имели возможность лишний раз побывать в церкви. Мы, ожидая их прихода, всякий раз готовились, пекли блины, закупали сладости, грели чай. Почему-то детворе неизменно нравится посидеть у нас в трапезной за нашим огромным столом, и хотя никто из них дома не голодает, но о чаепитии они напоминают нам постоянно. Даже сейчас, когда их рабочие руки нам уже не нужны так, как раньше, когда они, словно муравьи, выстроившись в три-четыре ручейка, в несколько минут разгружали шаланду с кирпичом, мы продолжаем неизменно приглашать их к нам потрудиться и почаёвничать. Благо, что земли у нас вокруг храма целый гектар, и есть где приложить усилия.
В последние годы стал замечать одну пугающую меня особенность. Если из тех, прежних подростков, кто действительно работал вместе с нами, убирая территорию от мусора, разбирая завалы из битого кирпича в самом храме, разгружая с машин те же самые стройматериалы, никто не требовал оплаты, то сейчас всё чаще и чаще я слышу от детей требования денег.
Так получается, что через храм у нас проходят, как правило, ученики с пятого класса по девятый. Ребят, с согласия их родителей, во время сдвоенных уроков труда приводят учителя. И вот, однажды дети не пришли. Мы, как обычно, напекли пончиков, заварили чай, а едоков нет. Думали, что поход сорвался по объективным причинам, а оказалось, что родители не пустили. Раз они там у себя в церкви детей эксплуатируют, так пускай поп и оплачивает детям их труд.
И никакие доводы учителей, что дети не столько работают, сколько играют возле храма, никого не убедили. Нет работы - плати повремёнку...
Нужно было искать какой-то выход, и тогда мы стали приглашать учителей истории проводить в церкви один обязательный урок по краеведению. Это и логично, храм самое старое и красивое место в округе, да и все нынешние родители, некогда бывшие детьми, играли среди его развалин. Меня всегда умиляет, когда в церковь заходят уже немолодые люди и начинают, осматриваясь в знакомом пространстве, исследовать стены, в надежде отыскать то место, где когда-то очень давно, они с приятелями, словно на поверженном Рейхстаге, оставили свои автографы.
- Батюшка, мы здесь давно когда-то пацанами в войнушку играли, а здесь у нас был штаб, а вот на этом месте на плитах пола, мы жгли костры. Смотрите-смотрите, - и растроганно так, - вот даже ещё следы от огня остались!
Действительно, следы костров со старых плит не стираются и напоминают о том страшном времени запустения.
Ни у кого их тех, кто раньше бедокурил в заброшенном храме, нет ни к Богу, ни к Церкви какой-то ненависти, или даже простой неприязни.
- Почему ломали?
- А кто же его знает? Все ломали, ну и мы тоже, так было принято.
Познакомился, помню, с одним человеком, который подробно рассказал, как выглядел старый иконостас. Он брал карандаш и со знанием дела рисовал колонны, показывал места, где крепились все эти деревянные карнизы и поребрики. Спрашиваю:
- Вань, откуда ты всё это знаешь?
- Батюшка, обижаешь, - и укоризненно смотрит на меня, - я же сам своими руками здесь всё и ломал. А вот на этом месте из кусков иконостаса жгли костры, пекли картошку, играли на гитарах. И такая у нас компания хорошая собиралась, мы здесь просто отдыхали душой!
Много чего он ещё забавного рассказывал, - что только не вытворяли пацаны в храме под "портвешок" местного разлива!
И такой дядька хороший попался, он нам потом ещё электричество помогал безплатно проводить. Мы его спрашиваем:
- А почему безплатно, Вань?
- Да, смотрю, ребята вы славные, хорошо с вами, я среди вас душой отдыхаю.
Такой вот дядя Ваня, простой добрый русский человек, которому, по большому счёту, всё равно, ломать ему этот храм или строить, лишь бы коллектив подобрался душевный!
И вот как-то приводят к нам девятиклассников на урок краеведении. Я привычно провёл их по зимнему храму, а потом мы проходим в ещё невосстановленную летнюю часть церкви. Тогда уже в ней стояли огромные леса, но к штукатурным работам пока не приступали. Дети слушали меня краем уха и всё разглядывали надписи, оставленные на стенах туристами и местными аборигенами. Привычные: "здесь был Вася", перемежались с надписями неприличного содержания. Внизу, где достали, мы их затёрли, но выше нам было не забраться. Девятиклассники, локтями подталкивая, друг дружку, показывают на нецензурщину. Они хихикают и с интересом поглядывают в мою сторону.
Короче, я им про храм рассказываю, а они всё эту пахабщину разглядывают. Чувствую, что-то у них в головах не срастается, говорю:
- Может, чего спросить хотите? Один мальчик, указывая пальцем на исписанные стены, интересуется:
- Батюшка, а вот это кто написал?
- Ну, если вы местные жители, то, скорее всего ваши родители, вот в таком же приблизительно возрасте, как и вы сейчас.
Дети в недоумении: - А зачем они это написали?
- Да, глупые были, вот и написали, может, кто друг перед другом похвастать хотел, вот, мол, какой я крутой, вон аж куда забрался.
У нас, кстати, на внешней стороне купола, на одном из самых высоких мест долго ещё, даже когда уже служить начали, была одна надпись, сделанная девочкой подростком. Потом эта девочка выросла, окончила университет, и каждый день, проходя в школу мимо храма, читала свою фамилию и краснела. Я об этом узнал, когда надпись, наконец, закрасили, и она пришла поблагодарить.
Возвращаюсь к девятиклассникам, они стоят переваривают мои слова, и только потом задают вопрос, который всё расставляет по своим местам.
- Ну, вот, они всё это писали, а ты-то где был, почему ты им разрешил такие слова написать?
И наступила уже моя очередь удивляться:
- А вы что же, разве не знаете, что наш храм был заброшен? Что наших священников расстреляли, и не только наших, но и почитай, всех остальных, кто служил в округе? Оказалось, что они ничего этого не знают.
Удивительно, живут люди в одних семьях, но живут в каких-то своих временных параллелях. И параллели эти не пересекаются. Неужели родители никому из своих детей не рассказывали о своём детстве, и о том, что храм был заброшен и разрушался, а они играли и искали в нём клады? А о чём они тогда с ними говорят, проходя мимо церкви?
Но времена, слава Богу, меняются, и сегодня родители вновь позволяют детям приходить к нам в церковь. В этом году снег сошёл рано, и к крёстному ходу нужно было срочно убрать территорию вокруг. На помощь знакомые учителя привели человек шестьдесят учеников пятых-шестых классов. Ребята собирали бумажки, где-то убирали прошлогоднюю листву и сухую траву, но большей частью они играли. Оно и понятно, детей без игры не бывает, тем более на свежем воздухе.
Школьники убирают территорию перед храмом, а мимо по дороге проходит пожилая женщина. Увидела работающих детей, остановилась, и кричит:
- Это что такое!? Почему здесь дети!? Они что, эксплуатируют детский труд? Так, слушайте меня, немедленно собирайтесь и идите в школу, наводите порядок в самом посёлке, но не работайте на попа!
Дети опешили, прекратили собирать мусор и побежали за учительницей. Та пришла и объясняет разгневанной женщине, что дети работают с устного согласия их родителей, да и сами они постоянно выражают желание побывать в храме. Пожилая женщина недоверчиво спрашивает:
- Так они что же, у вас все верующие, что ли?
И детвора, не сговариваясь, хором:
- Да! Мы верующие, мы православные!
Хорошие православные ребята, только о вере своей ничего не знают.
Из всех ребятишек самостоятельно в храм зашёл один мальчик, спросил свечку и стал искать "картину Аве Мария". Всё обошёл, но картину не нашёл, попросил чтобы показали. Матушка им потом о Пасхе рассказывала, и выяснилось, что из шестидесяти человек только одна девочка что-то знает о Христе. Ей единственной бабушка из храма детские книжки приносит.
После работы детвора возвращается в школу. Выходя из трапезной, они набивают кармашки конфетами, понятное дело, что у нас они вкуснее, чем дома. Идут, галдят между собой, разворачивают конфеты, и бросают фантики тут же на землю, где ещё десять минут назад они сами же и убирались. Логика их поступка ставит меня в тупик...
Это вам не четырёхлетний рассудительный Дениска, он, кстати, с нами "Попа" смотрел, за два часа, что идёт фильм, ни разу не пискнул. Что уж он там понял?
Недавно они с моей матушкой, возле храма в беседке, какую-то книжку читали. Дениска маленький, он сидит, а ножки до земли ещё не достают, и он ими потешно болтает в воздухе. Матушка показывает ему картинку:
- Смотри какой здесь голубочек нарисован. Дионисий, ты сможешь нарисовать птичку?
- Какую птичку? - переспрашивает малыш. - Ну, вот эту самую, что на картинке,- уточняет матушка.
Мальчик внимательно смотрит на то место, куда ему указывает взрослый человек, а потом говорит:
- Матушка, смотри, здесь же Голгофа.
Действительно, на заднем плане картинки изображено место казни Христа. Взрослый и малыш одновременно смотрели на одну и ту же картинку, взрослый разглядел на ней птичку, а четырёхлетний мальчик увидел Голгофу.
Может именно эту способность детей за внешней стороной жизни рассмотреть подлинную сущность вещей, Господь и имеет в виду, когда призывает нас уподобиться детям?
На Антипасху ребятки из воскресной школы поздравляют нас с праздником. И "кошечки", и "лисы", и "зайчики", и "собачки", все славят Христа, потом рассказывают стихи и поют весёлые песенки. На руках у мамы сидит полуторагодовалая Лизавета. На её головке, как и положено девочке, платочек. Лизавете страшно нравится всё, что происходит вокруг. Дитя ликует, улыбка не сходит с её лица ни на минуту. Она даже пытается что-то там подпевать. Ротик от восхищения приоткрыт, и я вижу четыре зуба, может там их уже и больше, но я с моего места вижу именно четыре. Потом Лизка сползает с маминых рук и направляется к детям. Те поют, а она пытается танцевать, ротик снова приоткрыт, и всё те же четыре счастливых зуба. Да вот же, вот он, ликующий ангел!
Ребята поют, я смотрю на них, и на нашего мыслителя Дениску, и на счастливую Лизавету, и так хочется сказать: дети, милые дети, вырастая, не становитесь взрослыми, оставайтесь детьми, оставайтесь такими навсегда. Пойте Христа, танцуйте и смейтесь! Тогда и нам, скучным взрослым, приоткроется через вас та таинственная завеса, через которую и мы станем причастниками небесной радости, - видя, как в ваших глазах отразился играющий ангел.
Священник Александр Дьяченко
viperson.ru
Док. 659694
Перв. публик.: 20.03.11
Последн. ред.: 20.03.13
Число обращений: 0
Дьяченко Александр
|
