Основой развития страны являются выработанные веками
нравственные ценности и идеалы: патриотизм, крепкая семья,
трудолюбие и честность, любовь к ближнему, справедливость
и взаимопонимание[1].
Заявление лидеров религий и конфессий России
В России будет такая наука, какой будет сама Россия[2].
В. Калле
Давайте отложим в сторону моральную, гуманитарную сторону
того, во что мы верим, и поговорим о реальной политике[3].
Х. Клинтон
Без новой системы национальных ценностей любая стратегия развития, а тем более "Большой скачок" бессмысленны. Даже опасны, ведь скачок может быть и в пропасть. Споры о новой системе и иерархии ценностей вновь обострились в 2010-2011 годах в связи с декларированным элитой курсом на модернизацию и инновации.
Таким образом элита сформировала систему ценностей для модернизации, основанную на европейской традиции и свободе. Систему, которая имеет мало общего с действительной системой ценностей, необходимой для политики модернизации. Как сказал один из высокопоставленных чиновников, "... у нас нет совести и чести. Россия на какое-то время потеряла душу"[4].
Самое важное - другое, а именно то, что Россия способна двигаться по инновационному пути благодаря тому, что у нее имеется развитый интеллектуальный потенциал. Россия по многим показателям опустилась до уровня стран третьего мира. Но от них она отличается уровнем своего интеллектуального и культурного потенциала. Для развития инновационной деятельности, создания в стране современного технологического базиса, обеспечения устойчивого экономического роста, кроме науки и ученых, нужны конструкторы, инженеры, техники, экономисты, педагоги, менеджеры, квалифицированные рабочие и другие специалисты. В стране должен быть определенный уровень культуры и образования всего населения, делающий его способным существовать в обществе, насыщенном современной техникой. А все это - составляющие интеллектуального потенциала общества[5].
Так, по оценке одного из авторов "Стратегия-2020" замминистра О. Фомичева, "В Европе в некоторых странах до 80% предприятий инновационно активны, нормальная цифра - 40-60%. И речь не о том, что все сплошь и рядом перешли на "космические" технологии. Постоянно развиваются - и всё. Подстраиваются под уровень конкурентов и рынка. И цифра даже в 60% - вполне нормальная. Те 40-50%, заложенные в нашей концепции, не сверхоптимистичны. Если все наши компании начнут хоть чуть-чуть продвигаться в этом направлении, мы добьемся этих процентов очень быстро"[6].
Идеологическое господство либерализма неизбежно вело к примитивизации экономики, финансов и общественной жизни. Но, что особенно важно, - к игнорированию необходимости развития фундаментальной науки и культуры. Либеральная идея фактической замены научных знаний развитием технологии равноценна подмене культуры постмодернизмом.
Реформы, которые хотят реализовать, например, в образовательных учреждениях культуры России, ведут к их уничтожению. А ведь эти школы, как, например, хореографическая или драматическая, существуют в России почти 300 лет и позволяют считать русский классический балет лучшим в мире.
В полной мере это можно отнести и к классическому драматическому театру, хоровому пению, а также живописи и другим видам искусства, которые основываются на национальной традиции. Вот почему остается справедливым замечание русского философа Г.П. Федотова о том, что задачей интеллигенции является "будить в себе, растить и осмыслять, "возгревать" национальное сознание"[7].
К сожалению, именно такая идея приобрела характер политики в современной России, где в 90-е годы и в начале нынешнего столетия фундаментальная и отраслевая наука оказались на грани краха. По признанию вице-президента РАН Г. Месяца, в 2004 году чиновники написали концепцию, где провозглашался тезис: наука в стране неэффективна и вообще избыточна - достаточно оставить 100-200 институтов. Причем большая часть документа была посвящена порядку приватизации земли, зданий и имущества, используемых наукой... Чтобы вы понимали масштаб, приведу одну цифру: в советское время академии доставалось 5% бюджетного финансирования науки, столько же шло в вузы, а все остальное получала отраслевая наука. После приватизации отраслевые институты, как правило, либо простаивают, либо вовсе исчезли. Теперь в их зданиях зачастую расположены банки, казино, бары.
Если признать, что вице-президент РАН Г. Месяц прав, то неизбежен вывод не просто о кризисе в российской науке, а о ее фактической ликвидации, ведь сокращение финансирования на порядки (т.е. в десяток, если не в десятки раз!), исчезновение отраслевой науки, целых научных школ и поколений ученых свидетельствует о том, что российская наука по инерции еще существует в отдельных очагах, но как система знаний и школ не развивается. Не развивается - значит отстает.
Но отсталая наука вообще никому не нужна. Если отсталая модель машины, например, "Жигули", еще может найти своего покупателя, то старые знания нужны еще менее старых газет.
Есть и еще одна особенность: если устаревшее производство еще может как-то существовать и надеяться на модернизацию, то устаревшие научные знания нет. Более того, они вредны!
Если же согласиться с моими выводами, то неизбежно возникает вопрос о том, что развал науки, особенно в период, когда она становится главным фактором развития, это либо глупость правящей элиты, либо устранение конкурента.
Последнее предположение наиболее вероятно. Напомню, что в 70-е и 80-е годы любые доктрины и концепции США начинались с анализа и сопоставления научных потенциалов СССР и США. Как правило, 21-23 ведущих научных направлений. В то время (в зависимости от конкретного года и подхода) американские специалисты полагали, что СССР опережал США в 5-7 направлениях, а США - в 10-15. Еще в 2-3 направлениях они находились на равных позициях. При этом правящая элита США, понимая приоритетную значимость опережения в развитии фундаментальных знаниях, выстраивала всю свою политику с целью добиться бесспорного научно-технического превосходства.
Так, именно этот мотив являлся решающим при определении параметров процесса ограничения и сокращения вооружений. США за все три десятилетия ни разу не приняли такого решения, которое бы ограничило их военные НИОКР. Пример с программой Стратегической оборонной инициативой (СОИ), выдвинутой Р. Рейганом в 1982 году именно как комплекс научно-технических программ, - показателен. Кстати, рассчитанная на 20 лет программа была выполнена именно за 20 лет плюс несколько месяцев.
С начала 90-х годов США отказались от приоритетности методики сопоставления научных потенциалов, потому что сопоставлять стало нечего. Финансирование и развитие науки в СССР и России практически прекратилось. Остались отдельные, внесистемные очаги энтузиастов.
В качестве наглядного доказательства того, что это не случайный результат "реформ", а государственная политика, Г. Месяц привел пример с налогообложением РАН: "Академию душат всевозможными налогами - на землю, имущество. В Пущине, в Радиообсерватории, установлены приемники, которые ловят электромагнитное излучение из космоса. Так вот: в прошлом году налог на землю подняли до 18 рублей за квадратный метр, а участок там 120 гектаров. На все научные изыскания Радиообсерватория тратит меньше, чем этот совокупный налог. Абсурдность ситуации в том, что собранные деньги поступают в бюджет, а мы сами финансируемся из бюджета. Нигде в мире государственные научные учреждения не облагаются налогами. Или взять налог на имущество. Мы купили на бюджетные средства хороший прибор за миллион долларов, но 2,4% стоимости прибора должны ежегодно отдавать налоговикам. А где взять такие деньги? Опять же из бюджета, но там нет такой строки для оплаты. К слову, по этому закону от налога освобождены церкви и тюрьмы. Мы просили: пожалуйста, приравняйте Академию наук к тюрьме! Не уговорили"[8].
Таким образом для России на рубеже XXI века сложилась уникальная ситуация по отношению к науке, научному мышлению и научному сообществу. Ложные неолиберальные идеи наложились на неудачные реформы в России. Подобное "совмещение" привело к тому, что Россия фактически потеряла 20 лет в научно-техническом развитии, нанесло сильнейший удар по научным школам, а в целом ослабило конкретные преимущества России. Что особенно проявилось в период кризиса 2008 года. Применительно к России этот кризис стал особенно острым из-за того, что возможные кризисные явления до 2008 года предполагалось решать финансовыми средствами, тогда как причина была гораздо глубже, а именно:
- в системном недофинансировании реального сектора экономики, неспособности всей банковской системы обеспечить кредитование промышленности, сельского хозяйства, а тем более науки и культуры;
- невозможности создать предпосылки для развития экономики знаний и инноваций.
Именно поэтому удары кризиса в России воспринимались особенно болезненно: зависимость от сырьевого характера экономики стала очевидной уже в сентябре 2008 года, хотя об этом много говорилось и до этого. Естественно, что уже первые последствия кризиса показали, насколько они могут быть тяжелы для экономического развития[9].
Таким образом, отношение к науке в России правящей элиты прямо противоположно генеральной тенденции развития человечества. Также как и к образованию. Наука и образование стали ведущими факторами развития с последней четверти XX века. И не в СССР и не в России.
Попытки реформирования науки и образования в России удачными назвать трудно. На мой взгляд, было бы эффективно сохранять и развивать прежние институты социального потенциала, создавая, при необходимости, новые, а не ликвидировать прежние институты. Так, ликвидация отраслевой науки привела к серьезной деградации научно-практических школ и промышленной культуры.
Не оправданы нередко и попытки "вестернизации" институтов социального потенциала. Так, идея переноса академической науки в университеты, может быть, и не плоха. Но при условии, что сама академическая наука не будет уничтожаться. Да и игнорирование мнения научной общественности не может быть правильным. Так, опрос, проведенный среди ведущих науковедов, показал, что идею эту не поддерживает абсолютное большинство[10].
Более того, в ближайшие годы следует ожидать стремительное усиление значения этого фактора. В середине ХХ века русский гениальный ученый В. Вернадский в нескольких своих работах обосновал тезис о научном мышлении как планетарном явлении. К сожалению, он не был услышан в СССР, и уж прямо противоположное было сделано в современной России: была попытка "технологизации" науки под предлогом ее низкой экономической эффективности. Подобная "технологическая абсолютизация", на мой взгляд, не просто неверна, но по отношению к нации, ее будущему - преступна. Она является отчасти следствием той огромной роли, которую играли (и играют) наукоемкие технологии в экономическом развитии человечества последнюю половину века.
Но сегодня становится понятно и другое: без фундаментальных достижений - и не только в науке, но и культуре и духовности - человечество постепенно превратится в сверхтехнологическое общество, которое развивается самопроизвольно, иногда очень быстро, но ... всегда ли в нужном направлении? Ответы на многие вопросы и вызовы XXI века "технологическая революция" не дает, и дать не может. Исторически ее ведущая роль в мировом развитии будет замещаться фундаментальной наукой, культурой и искусством. И это, кстати, хорошо понимает американский президент Б. Обама, заявивший об удвоении финансирования американской науки.
Простой пример. Технологические решения в целом ряде случаев не являются панацеей и гарантией для решения принципиальных проблем. Принципиальные (фундаментальные) проблемы могут быть решены также только на фундаментальном уровне. Так, очевидно, что в среднесрочной перспективе России предстоит быстрый рост тарифов, который будет не только стимулировать, но и опережать темпы инфляции. В конечном итоге технологические решения не смогут успевать за этим ростом и угроза промышленному производству, всей экономике страны становится совершенно реальной. Что видно, например, из прогноза МЭРа[11].
Очевидно уже сегодня, что без решения фундаментальных научных задач (перехода на альтернативные источники энергии, экологические технологии, сокращения энергоемкости в десятки раз, а материалоемкости - в разы и т.д.), которые возможны только на национальной основе фундаментальной науки и развития собственных технологий, эти проблемы так и останутся нерешенными. И тут не помогут ни макроэкономика, ни всесильный рынок, ни даже госрегулирование. Этот принципиальный вопрос может быть также решен только на таком же принципиальном (фундаментальном) - политическом, научном, идеологическом уровне! Нужна прежде всего, политическая идеология опережающего научно-технического развития на основных направлениях НТП. Сегодня мощь и влияние государства, его авторитет в мире определяются в решающей степени отношением мирового сообщества к научному потенциалу страны. Ни объем ВВП, ни золотовалютные резервы, ни стратегические не сравнимы по своему значению с уровнем развития национальной науки. Хотя бы потому, что и военный потенциал (вооружения, военная техника, вооруженные силы), и экономический потенциал, и качество общества являются производными от научно-образовательного потенциала.
Соответственно, инновации и наукоемкие технологии, и ресурсо-энергосберегающие технологии являются следствием развития научно-образовательного потенциала. Если его нет, то остается только покупать эти технологии за рубежом. Но, во-первых, приобретая чужое, ты всегда будешь отставать, а, во-вторых, обмен всегда будет не эквивалентным, т.е. покупатель наукоемкой продукции всегда переплачивает на мировых рынках. Повторю, - всегда не за самый свежий продукт.
Фундаментальная наука является основой развития технологий, изменения структуры экономики и общества, а также фундаментом качественного образования. Современное образование без адекватного научного обеспечения невозможно: знания стремительно устаревают и, преподаватель должен быть исследователем, т.е. анализировать и изучать качественно новые процессы (Сегодня, кстати, в России менее 25% преподавателей занимаются научной деятельностью).
Понятно, что для нынешней России, опоздавшей к "технологической революции", потребуется срочно решать те задачи, которые передовые страны решили в последние два десятилетия. Прежде всего, в области инноваций. И не только в среднесрочной перспективе. Настоящий "рывок" возможен, если мы посмотрим за пределы этого периода.
Другими словами, для того, чтобы ликвидировать отставание в 20 лет, уже сегодня необходимо работать на опережение в 30-50 лет. Подобное опережение возможно только при разработке новых фундаментальных направлений отечественной науки, либо качественных прорывах в области культуры и духовной жизни.
Соответственно без национальных фундаментальных открытий невозможно опережающее развитие экономики, общества и государства. Без этого Россия будет в состоянии реализовывать лишь модели "догоняющего" развития, т.е. навсегда обречена оставаться на задворках прогресса. В новой экономике знаний лишь та нация имеет право называться передовой, которая обладает собственными приоритетами в развитии.
Развитие науки и культуры, духовности и искусства в XXI веке станет фактором, определяющим темпы развития государств и наций. В том числе их экономическую и военную мощь, уровень общественного развития и качество государственного управления. В конечном счете, от этих факторов будет зависеть то место, которое займет то или иное государство в мире, уровень жизни его граждан, степень безопасности и полнота суверенитета.
Другая сторона проблемы заключается в ответе на вопрос: а возможно ли сохранять суверенитет и национальную идентичность, если придерживаться модели "догоняющего" развития, отказаться от мирового лидерства в научной, культурной и духовной областях? Уверен, что нет. Если не иметь передовых позиций в этих областях, то нация неизбежно со временем превратится в нацию без собственных ценностей и культурно-духовного фундамента, т.е. потеряет свою идентичность и суверенитет.
Также важно сохранение национальных культурных и духовных ценностей. И огромная роль в этом принадлежит РПЦ и, в целом, православию. Может быть, именно поэтому в период либеральной дискуссии столь участились атаки на РПЦ? В этом смысле важное значение имеет мысль русского философа Г.П. Федотова, обращенная к православным: "Нельзя, разумеется, подчинить путь веры путям национальной жизни... Но в православии нам дано религиозное освещение нации. Церковь благословляет наше национальное делание...>>[12].
Строго говоря, неизбежно следует сделать вывод: не имея собственной научной, духовной и общекультурной базы, невозможно стать не только лидером, но и сохранить суверенитет в эпоху глобализации. Заимствования извне могут на какое-то время (при условии, что они будут внедряться быстрее, чем в других странах) дать эффект, но позже он все равно будет снивелирован развитием чужих достижений.
Понимание этой ситуации в 2008 году в правительстве в целом сложилось. Но именно в целом. По-прежнему в общественном сознании и представлении элиты господствует технологический подход. Не отрицая важности прикладных результатов и инноваций, я хотел бы подчеркнуть, что они не могут являться фундаментом. В качестве такого фундамента рассматривается "база технологического роста", что, конечно же, неправильно. Великие прикладные открытия ХХ века основывались на достижениях фундаментальной науки - ни ядерная бомба, ни ядерный реактор, ни тем более полеты в космос и связанные с этим технологические открытия были бы невозможны без фундаментальных открытий в ядерной физике, химической физике, геохимии и других фундаментальных науках. Как признается в проекте Концепции долгосрочного социально-экономического развития (август 2008 г.), "...вызов - ожидаемая новая волна технологических изменений, резко усиливающая роль инноваций в социально-экономическом развитии и обесценивающая многие традиционные факторы роста.
В ближайшее десятилетие развитые страны перейдут к формированию новой технологической базы экономических систем, основанной на использовании новейших достижений биотехнологий, информатики и нанотехнологий, в том числе, в здравоохранении и других сферах развития человеческого потенциала".
При этом правительство не только недооценивают значение фундаментальной науки и культуры, но и переоценивает существующий научно-технический и технологический потенциал. В концепции 2020 признается:
"Для России наличие научно-исследовательского потенциала и высокотехнологичных производств создает условия для использования преимуществ, связанных с распространением новых технологий:
- обеспечение технологического лидерства по ряду важнейших направлений;
- формирование комплекса высокотехнологичных отраслей и расширение позиций на мировых рынках наукоемкой продукции;
- модернизацию традиционных отраслей экономики, в том числе за счет развертывания глобально ориентированных специализированных производств.
В то же время, отставание в развитии новых технологий последнего поколения может резко снизить глобальную конкурентоспособность российской экономики"[13].
Как видно, недооценка фундаментальной науки, значения культуры (в широком значении), перекос в сторону технологий - очевиден. "Специализация" производств - это поиск своей ниши на мировом рынке (что, конечно же, важно), но он не является решающим. Необходимо создавать и открывать собственные ниши, что возможно только при развитии фундаментальной науки. Чувствуете разницу между поиском ниши и ее созданием, творением качественно нового продукта или услуги?
Признавая, что в российской элите в 2008 году сложилось общее понимание "приоритетности" в развитии науки, можно констатировать, что это общее понимание достаточно противоречиво. Иллюстрацию логично привести на примере МЭРа. Так, анализируя ситуацию в этой области, аналитики из МЭРа признают:
"1. Ключевой проблемой российского сектора науки и высоких технологий сегодня является крайне низкая эффективность использования имеющихся ресурсов (кадрового, технологического, знаний), что в полной мере проявилось после начавшегося в последнее время увеличения финансирования НИОКР".
Действительно, эффективность использования научных знаний низка, хотя в последние годы эта низкая эффективность сильно преувеличивается. Проблем здесь много. Как связанных с низкой престижностью труда ученого (который по-прежнему зарабатывает значительно меньше, чем в развитых странах, и даже меньше, чем неквалифицированный рабочий в России), низким престижем, социальным статусом, так и низкой информвооруженностью, оснащенностью оборудованием и т.п.
Но главная проблема эффективности - в созданной политико-экономической системе страны, которая - следует прямо признать - не способна внедрять достижения науки и инновации. Но это вопросы, как говорится, уже не к научному сообществу, а к финансовым и экономическим властям страны.
"2. Россия по-прежнему располагает значительным научно-техническим потенциалом. По численности занятых в сфере фундаментальной науки, научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ государство находится на третьем - четвертом месте в мире".
Действительно, это так, но с весьма существенной поправкой. Значительная часть ученых таковыми совсем не являются. К ним относят как вспомогательный персонал, так и просто лиц, которые числятся в научных учреждениях, но давно уже не занимаются исследованиями. Таковых, по моей логике, значительно больше половины от всего численного состава. Наконец, значительная часть ученых являются лицами преклонного возраста, которые уже не в состоянии плодотворно работать, но которых держат в штате, обеспечивая им минимальную социальную защиту.
"3. Россия входит в число лидеров по ряду важнейших направлений исследований и разработок, в том числе в таких областях, как нанотехнологии, живые системы, охрана окружающей среды, атомная и водородная энергетика, энергосберегающие системы, разработки прикладных программных средств и других".
Трудно согласиться с этим утверждением. Особенно, если принять во внимание первый тезис о "низкой эффективности" науки.
4. По абсолютному уровню, в пересчете по паритету покупательной способности, российские затраты на НИОКР находятся примерно на уровне Италии (10-11 место в мире).
Противоречия налицо. Так, если у нас низкая эффективность использования ресурсов (п. N 1) при низком уровне затрат (п. N 4), то как Россия может находиться в числе лидеров по "ряду важнейших направлений исследований и разработок" (п. N 3)? При этом, оставаясь в числе лидеров по численности ученых (п. N 2)?
Ответ, на самом деле, известен. Это хроническое недофинансирование науки. В том же прогнозе МЭРа признается, что уровень расходов на НИОКР к ВВП (чуть более 1%) уступает не только показателям Евросоюза (около 2% ВВП), но и Китая (1,3% ВВП).
Сравнительные показатели доли затрат на исследования
и разработки к ВВП, в %
 Из приведенных данных следует, по меньшей мере, несколько выводов:
Во-первых, по абсолютной величине расходов на науку Россия не находится в числе лидеров, уступая место даже средним по масштабам государствам.
Во-вторых, по относительным величинам расходов на науку (доля в ВВП) Россия уступает практически всем государствам. Если же вычесть из этих расходов средства на военную науку, то эта величина будет одной из самых низких.
В-третьих, опыт ведущих стран показывает, что доля расходов на науку должна быть не менее 4% от ВВП. Это означает, что Россия должна увеличить соответствующие ассигнования как минимум в четыре раза, а с учетом современных тенденций - в шесть-семь раз. Это и будет тот минимум, который необходим для "рывка" России в будущее.
В-четвертых, затраты на науку в расчете на одного исследователя составляют 35 тыс. долларов, что уступает уровню Германии, США, Кореи в пять-шесть раз. Ситуация усугубляется и тем, что материально-техническая база российской науки и испытательных центров значительно устарела. Это означает, что расходы на одного исследователя в России в ближайшие годы следует увеличить в семь-десять раз.
__________________
[1] Религиозные лидеры России призвали граждан сохранить и приумножить духовный потенциал страны. 13 марта, 2009 г. www.cnlnews.tv/2009/03/13/potential
[2]. Калле В.Ж. Духовность и интеллектуальный потенциал. Библиотека креативной экономики. 16 февраля 2010. http://creatirecanomy.ru/library/
[3] Сурков Н. США проигрывают информвойну // Независимая газета. 2011. 4 марта. С. 6.
[4] Самарина А. Либеральный конспект - 2012 // Независимая газета. 2011. 16 марта. С. 7.
[5] Интеллектуальный потенциал - интегративное понятие, объединяющее науку, образование, технологию, все виды интеллектуальной деятельности и ее субъектов. Интеллектуальный потенциал России - ее национальное достояние, открывающее перед ней возможности инновационной динамики и поддержания должного уровня цивилизационного развития.
[6] Шестопёрова Ю. Хомо инновациус // Известия. 2011. 24 марта. С. 7.
[7] Федотов Г.П. Будет ли существовать Россия? // Мир и политика. 2011. N 1 (52). С. 59.
[8] Академик Геннадий Месяц о ситуации в науке // Труд. 2006. 11 августа.
[9] Грозовский Б. Тормозной путь // Ведомости. 2008. 7 ноября. С. 1.
[10] Юревич А., Саченко Т. Возвращение кукурузного мышления // Независимая газета. НГ-наука. 20100. 14 апреля. С. 10.
[11] Основные параметры прогноза... с. 117.
[12] Федотов Г.П. Будет ли существовать Россия? - Мир и попытк. 2011. N 1 (52). С. 63.
[13] Концепция долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации. М.: МЭР, 2008. Август. С. 9-10.
Док. 656155
Перв. публик.: 19.11.12
Последн. ред.: 21.11.12
Число обращений: 0
Грозовский Борис ВладимировичСамарина Александра ЯковлевнаСурков НиколайШестопёрова ЮлияЮревич Андрей ВладиславовичКнига 2. Идеология русского социализма и стратегия национального развития
|
