Защита национальных интересов составляет некий общественный консенсус; он достигается не директивами и социальными решениями, а формируется как устойчивая и принятая большинством традиция и непременный компонент политической культуры[1].
А. Чубарьян
Идеология нашей партии разрабатывалась в практической работе, в решении задач развития страны[2]
Б. Грызлов
Главный вопрос, который в 2011 году очень четко сформулировал Д.Б. Дондурей, - это "будет ли наше будущее определяться технологиями или идеологией"[3].
Идеологический кризис в России - следствие идеологического вакуума, возникшего (точнее - искусственно созданного) в идеологии в 90-е годы. Не заполнив этот вакуум, нельзя выйти из кризиса. Причем не только идеологического, но и социально-экономического. Проблема, таким образом, заключается в том, каким образом заполнить идеологический вакуум.
Следует признать, что правящая элита, всячески защищая этот идеологический вакуум, фактически поддерживала единственную либеральную идеологию. В самых различных ее формах - от консервативной (предписываемой В. Путину, а до этого Б. Ельцину) до "прогрессивной", лидером которой "объявили" Д. Медведева в 2009-2011 годах.
Одновременно всячески пытались избежать "идеологизации". Для этого изобретались аргументы в пользу "негосударственной" идеологии, "идеологии прагматизма", "отказа от социальной демагогии" и т.д. Смысл их был понятен: как только в общественном сознании закреплялась национально и социально ориентированная идеология, это становилось предпосылкой для изменения социально-экономического курса либерального истеблишмента и смены либеральной элиты.
Именно боязнь заполнения этого вакуума общенациональной идеологией, в данном случае социально и национально ориентированной, стала причиной острой дискуссии, развернувшейся по самым разным поводам в СМИ в 2005-2011 годах. Так, острую полемику (но не надолго) вызвал, например, манифест Н. Михалкова, опубликованный в октябре 2010 года. Это эссе отражает, на мой взгляд, позицию (или тенденцию) значительной части элиты и общества, имеющую очевидную антилиберальную направленность. И, конечно же, этот документ - претензия на идеологию, где изложены все основные элементы идеологической системы, "просвещенного консерватизма" - от основных идей, принципов до идеологем. Так, Н. Михалков считает, что главный принцип мышления и деятельности для просвещенного консерватора совпадает с главным принципом устойчивого развития - "думай глобально, а действуй локально"[4] (это уже идеологема. - А.П.).
Не менее острую реакцию вызвали и публикации ИнСоРа, которые назвали "страшилками". Так, А. Ципко, например, оценил их следующим образом: "Обозреватели многих либеральных изданий, к примеру "МК", не случайно окрестили последний доклад ИнСоРа "антипутинской политической страшилкой". Обратите внимание, как сладострастно автор первого раздела "Модернизация как стратегия национального развития" топчет и путинские нулевые, и его претензии на роль национального лидера. Тут, в этом тексте, действительно много от большевистской публицистики, разоблачающей "антинародную сущность самодержавия""[5].
Падение доверия к власти, отмечаемое социологами в 2011 году, было во многом вызвано потерей доверия к либеральной элите и ее идеологии.
Можно констатировать, что к концу 2010 года проблема "идеологического вакуума" стала общепризнанной не только в значительной части российского общества, но и элиты, которую уже не устраивало "ручное управление" и непонимание (или боязнь непонимания, "неугадывания") намерений власти. Элита растерялись, не зная, какой курс и кто будет реализовывать. Требования к В. Путину и Д. Медведеву "определиться" были требованиями не только относительно будущих выборов, но относительно будущего курса. Ни заявления Д. Медведева о том, что "Сколково - наша идеология", ни В. Путина о том, что нам нужно 10 лет стабильности, "либеральную элиту", а тем более - всю нацию удовлетворить уже не смогли. Шли "настойчивые поиски новой формы все той же либеральной идеологии"[6].
При этом сами представители либеральных властей всячески пытались дискредитировать другие идеологии, навешивая ярлыки "национализма" и "социальной демагогии" на любые казавшиеся перспективными идеи. Параллельно они пытались заранее упредить появление общенациональной идеологии[7]. При этом либеральные критики, как правило, апеллируют к следующим аргументам.
1. "Общенациональная идеология (которую сознательно называют государственной) запрещена Конституцией России".
Да, действительно, государственная идеология запрещена действующей Конституцией, но, во-первых, Конституция не запрещает и не может запретить общенациональную идеологию, во-вторых, в Конституции речь идет об идеологии, которая поддерживается и насаждается государственным институтами, а главное, в-третьих, речь не идет о монопольной идеологии, т.е. запрете (как при КПСС) других идеологий.
Такая общенациональная идеология может быть идеологией русского социализма, которая не является и не может являться государственной. Она даже не может быть монополизирована одной партией. "Провозгласившая" себя ее сторонником, любая партия апеллирует не только к своим членам, но и тем, кто разделяет идеи и принципы русского социализма. Сторонники этой идеологии есть (и я думаю, что их большинство) среди сторонников "Справедливой России", КПРФ, ЛДПР, Народно-патриотического союза (из идеологии которого образца 90-х годов она и вышла), даже "Единой России".
2. "Россия в очередной раз выдумывает свой "особый путь", которого нет и не может быть". Говоря так, либералы имеют в виду, что "все самое лучшее" уже изобретено и апробировано на Западе. Поэтому любой поиск - изначально бессмысленен и даже вреден.
Но, во-первых, кроме Запада есть еще Китай, Индия, Бразилия, да и другие государства, идущие по "особому пути". Человеческая цивилизация отнюдь не ограничена США и Европой.
Во-вторых, даже в странах Евросоюза, особенно после кризиса 2008-2010 годов, всерьез окрепли голоса критиков идеологии либерализма, даже капитализма. Причем не только профессионалов, но и простых граждан, большинство из которых (более 80%!) в ходе соцопроса летом 2010 года в Германии проголосовали против капитализма.
Либеральная идеология столкнулась (в лице США) с серьезными вызовами в мире. Нарастающий цивилизационный конфликт имел во многом, если не в основном, антилиберальную исправленность. Так, по данным С. Хантингона, соцопросы в 2002 году показывали, что "от 56 до 85 процентов населения Египта, Иордании, Индонезии, Бангладеш, Ливана, Сенегала, Пакистана и Турции против американской войны с терроризмом"[8].
Хотим мы признать это либо нет, но российская внешняя политика, как бы "прагматично" она ни называлась, всегда должна делать выбор между национальной и либеральной системой ценностей. Иногда, как весной 2011 года в случае с Ливией, следовал один выбор. Иногда, как в апреле 2011 года в случае с Сирией, - другой.
На мой взгляд, ликвидация идеологического вакуума - это проблема внедрения, продвижения идеологии не только политтехнологически, но и содержательно, политически. Решить ее можно целым набором средств, имеющихся в распоряжении общества и государства. Вот лишь некоторые из них:
Во-первых, необходимо перестать отрицать необходимость идеологии как устоявшейся системы взглядов общества и элиты. Во всех ее разновидностях идеология необходима обществу, а "деидеологизация" - суть лицемерие, создающего вакуум, который с удовольствием заполняют чужие идеологии.
Во-вторых, необходимо "вернуть государство в идеологию, т.е. признать, что инструменты информационного, материального, административного и иного воздействия, имеющиеся у государства, никто не отменял, что они всегда использовались и используются. Что никакой "прагматизм", вроде бы исключающий идеологию, не может, да и не заменяет ее ни во внешней, ни во внутренней политике. При этом надо четко провести разницу между невозможностью создания государственной идеологии и необходимостью общенациональной.
В-третьих, необходима дискуссия и политический диалог, широкое участие общества, а главное, создание механизма влияния этой дискуссии на власть. При этом сама власть должна активно участвовать в этой дискуссии, включая высших чиновников, которые должны отвечать на поставленные обществом вопросы. При том понимании, что политическая либерализация в условиях ухудшения экономического положения, как совершенно справедливо считает эксперт центра Карнеги Д. Трейсман, "...дала бы возможность политическим конкурентам режима мобилизовать оппозиционные силы...>>[9].
В-четвертых, президент, руководство страны должны превратиться из чиновников в идеологических лидеров. Сегодня таковыми по факту являются только В. Путин и Д. Медведев, изредка, - В. Якунин и С. Иванов, а также Ю. Лужков.
Наконец, в-пятых, надо понимать, что без амбициозной идеологии нам предстоит по-прежнему мириться с тем инерционным курсом развития, при котором у нации нет перспективы на будущее. Сегодня наши финансовые власти, например, исходят именно из такого прогноза для России на будущее, соглашаясь и принимая в качестве политической установки оценки МВФ и Всемирного банка[10].
Принято считать, что государство, его институты являются производными от политической системы и, в конечном счете, идеологии. При этом не всегда учитывается обратное влияние власти на идеологию, которое в истории России нередко играло решающую роль. Не только Петр I, но и М. Горбачев, будучи продуктами существовавших политико-идеологических систем, в свое время политическими методами изменили доминировавшую в государстве идеологию.
В определенном смысле В. Путин лишь продолжил эту традицию. Придя к власти, он очутился в идеологическом вакууме, где сегментами существовали как старые, так и новые идеологемы, которые никоим образом не хотели выстраиваться в систему, хоть как-то напоминающую идеологию. Как и в других сферах общественной жизни России, идеология находилась в глубоком кризисе. Поэтому преодоление кризиса в этой области (как и в экономической, валютной, федеративных отношений и др.) В. Путин предпочел "на ручном управлении", сугубо прагматическими мерами. Таким образом, важная особенность в создании идеологических предпосылок принадлежит государству, точнее - прежде всего лицу, его представляющему, - президенту В. Путину. Прагматизм, внешнее дистанцирование от идеологии, оставались в период первого срока В. Путина характерными чертами его антикризисной политики. Последние (2005-2007 годы) Послания Президента РФ, его выступления, а также выступления В.Ю. Суркова, Д.А. Медведева, С.Б. Иванова, других лиц, прежде избегавших идеологической оценки, стали откровенно идеологическими, программными. Хотят это признавать их оппоненты или нет. В них ясно прослеживаются все признаки сформировавшейся, но, может быть, до конца еще не вербализованной идеологии: приоритеты, ценности, взаимосвязь между базовыми идеями, даже частные концепции. Это привело, в частности, к попыткам "реконструировать" идеологию В. Путина, опираясь на анализ его Посланий, такими авторами, например, как А. Чадаев[11].
Так, в Послании 2005 года, например, В. Путин ясно признает: "Мы должны были найти собственную дорогу к строительству демократического, свободного и справедливого общества и государства"[12].
"Найти дорогу" можно, только опираясь на собственные, национально ориентированные кадры социо-гуманитарных наук, которые игнорировались в последние десятилетия. В одной из справок министерства говорится, что за пять лет количество бюджетных мест в "Гуманитарных науках" было сокращено на 30,6%, в "Образовании и педагогике" - на 35,7% и в "Экономике и управлении" - на 51,5%. В 2011 году вузы продолжили сокращать набор по этим направлениям: на 7400, 2400 и 3800 мест соответственно. Однако "Ведомостям" не удалось найти объяснения тому, каким образом правительство спрогнозировало цифры 27,6 и 17,6%: в материалах Минобрнауки, доступных в Интернете, об этом ничего не говорится[13].
Но, главное, в них видна уже сложившаяся система взглядов, не навязанная ультимативно обществу, но система, положенная в основу практической политики. Эта "прагматичность" идеологии сделало ее для многих невидимой, даже незаметной. Но то, что реальная политика осуществлялась в соответствии с существующей идеологий, лишь доказывало ее практичность, функциональность. Думается, что функциональность - это и доминирующая черта в личностной характеристике руководства страны 2000-2006 годов.
Оказалось, как справедливо пишет А. Владиславлев, что уверенно, спокойно и настойчиво, без кадровой чехарды можно добиваться поставленных целей и отступать, если принятое решение было ошибочно или требовало серьезной корректировки. Не нарушая стабильности, можно жестко выдерживать реализуемый курс, терпеливо выдвигая программы, совокупность которых и должна создать плацдарм для взвешенной коррекции курса реформ, не изменяя Конституцию при явной очевидности ее отставания от процессов, уже изменивших облик страны, двигаться вперед, укрепляя государство и власть во имя защиты прав и свобод на этот раз всего населения страны. И надо сказать, что это делается без особой лжи и демагогии. Все это не очень по-русски, но так происходит. По-русски пока остается только "ручное управление".
Не случайно не только идеологически, но и организационно, роль государства в новой идеологии просматривается особенно отчетливо. Иногда даже пугающе отчетливо для либералов, которые возводят ее до уровня авторитаризма.
А между тем исторически, политически и экономически роль государства всегда была достаточно заметна в России и СССР. Исключение составили 1987-2000 годы, когда сначала власть сознательно разрушала государство и его институты, а затем не могла "вернуться в государство". Реформирование государства, экономики и всего общественного уклада тем более нуждалось в сильном государстве. Пример КНР и Индии это хорошо показывает. Но российская элита сначала пошла по другому пути, полагая, что "всесильная рука рынка" сделает за аппарат управления государством всю черновую работу.
К 2000 году это, казалось, поняли. Вопрос только в том, до какой степени должно быть возвращено государство? Если в вопросах безопасности, правопорядка и обороны ответы на эти вопросы нашлись вполне адекватные, то в вопросах финансов, экономики, социальной жизни эти ответы еще только формируются. Не решены они окончательно и в 2007 году. Как отмечали эксперты весной 2007 года, "...понять, какой именно модели экономического устройства собираются достичь к 2020 году и что конкретно для этого необходимо сделать, невозможно"[14]. Речь идет, конечно же, прежде всего о роли государства.
Примечательное признание одного из немногих бывших идеологов "Единой России" А. Владиславлева свидетельствует об этом вполне определенно: "Российскую модернизацию может осуществить только сильное государство. Мировой опыт и истекшие годы убедили нас в том, что путь в новую современную российскую цивилизацию лежит только через признание и утверждение того факта, что сильное государство и державное величие, демократия и свобода должны не исключать, а защищать и обогащать друг друга"[15].
Это одна, но отнюдь не доминирующая точка зрения.
Вместе с тем мы видим, обращаясь к практике, что когда идеологических ответов на такие вопросы нет, то действует "практическая целесообразность", в данном случае реальная политики, определяемая аппаратными действиями.
Само по себе логичное, последовательное поведение, ориентированных на некие (не всегда называемые, но предполагаемые) принципы, уже говорит о существовании идеологии, точнее о процессе ее активного формирования. Этот процесс сопровождается бурными дискуссиями не только внутри правящей элиты, но и, естественно, за ее пределами. Симптоматично, что внутри элиты полемика часто идет даже острее, чем в целом в обществе. Чему примером в 2006 году стали заседания правительства РФ, на которых нередко "под камеру" вспыхивали острые дискуссии.
К сожалению, оппозиция в таких "поисках идеологии" излишне политизирована, ориентирована на политическую борьбу больше, чем на поиск эффективных - обоснованных и аргументированных - ответов. В этом смысле "конструктивная" критика со стороны оппозиции заведомо конъюнктурно политизирована.
Парадоксально, но факт: объективные потребности выбора стратегии развития и поиск соответствующей политической идеологии в большей степени реализуется в дискуссии между членами правящей элиты, а не между властью и оппозицией. Благодаря этому, в частности, эволюция политического курса и идеологии существующей власти происходит быстрее, чем ее теоретическое осмысление. Сегодня в России сама жизнь, практические шаги власти, а не идеи и концепции оппозиции определяют вектор эволюции идеологии.
Обострилась дискуссия и на правом (неолиберальном), и, в меньшей степени, на левом флангах: процесс "идеологизации политики", превращение ее из интриги в реальную политику - "пошел". Можно сказать, что неформальный запрет на поиск общенациональной идеологии, который наложил покойный А.Н. Яковлев в конце 80-х годов, закончился. По разным причинам, но ни М. Горбачев, ни Б. Ельцин, ни "ранний" В. Путин не занимались идеологией, тщательно уходили от сколько-нибудь обоснованной концепции развития общества. В лучшем случае использовались временные лозунги, которые не затруднялись ни обосновать, ни, тем более, реализовывать.
Активизация дискуссии по вопросу о путях развития России в последнее время имеет разные причины:
- во-первых, завершение периода стабилизации сформировало объективный запрос общества на формулирование четкой картины развития страны, стратегию и план, выполнение которых невозможно без ясной идеологии, прежде всего - относительно других стран, у которых есть такая стратегия и идеология. Простой пример можно привести относительно использования конкурентных преимуществ России, которые, однако, до сих пор в полной мере не используются[16]. Это - культура, институты, образование.
Если сохранять стабильность можно и без плана, без идеи, то для того, чтобы просто начать движение, уже требуется выбор направления, расчет ресурсов, учет времени и т.д. Дискуссии в правительстве и обществе в 2005-2006 годах хорошо иллюстрируют эту проблему; - во-вторых, формирование политической системы, устойчивой на ближайшие годы, являющееся в преддверии 2008 года главной задачей, требует создания под такую политическую систему идеологической базы в качестве обязательного, идеологического условия объединения сторонников президента. Просто быть "за Путина" стало уже мало, необходимо идеологическое и политическое единство. Как признается в редакционной статье журнала "Эксперт", "когда господин Миронов говорит о безответственности либерального консерватизма, который, по его мнению, проповедует "Единая Россия", то он, безусловно, ошибается. Либеральный консерватизм и будет главным политическим течением первых десятилетий ХХI века, потому что все те вызовы, с которыми столкнулись не только западные, но и быстро развивающиеся азиатские и мусульманские страны, могут быть решены только в рамках этой концепции"[17].
Соответственно и для противников нынешнего курса необходимо идеологическое объединение. Если на самом первом, общем уровне, оно возможно под лозунгом "вместе против Путина", то в дальнейшем (и это хорошо понимают оппоненты В. Путина) необходимы идеологические, программные основы для консолидации.
- в-третьих, впервые за 15 лет власть сама стала участником, причем активным, этой дискуссии, в 2004-2006 годах предложив обществу свою повестку дня, свое понимание системы ценностей и приоритетов. Особенно заметно это стало после президентского послания 11 мая 2006 года, в котором были ясно сформулированы приоритеты и задачи развития страны. Особенно в социальной и демографической области.
Следует сказать, что первые результаты этой политики за 2006 год (рост рождаемости на 8,5% и снижения смертности на 9,5%)[18] показали последовательность этого политического курса, ставшего, по сути, идеологической нормой, закрепленной административными лидерами.
Реальные результаты для бизнеса дала и политика макроэкономической стабилизации. Как бы ни критиковали режим В. Путина его оппоненты, но негосударственный бизнес стал заметно оживленнее и конкурентоспособнее. О чем свидетельствуют, например, результаты независимой экспертизы, которая показывает, что в 2006 году в России было больше компаний, которые развиваются быстрее, чем их конкуренты за рубежом. До США еще, конечно же, очень далеко, но и перемены отрицать нельзя[19]:
- в-четвертых, быстрое восстановление России совпало по времени, как сказал министр иностранных дел России С. Лавров, с "ускорением кристаллизации основных международных факторов, включая Россию, Евросоюз, США, Китай, Индию и Азиатско-Тихоокеанский регион"[20]. А это означает, что в процессе такой "кристаллизации" одни государства становятся лидерами, а другие - аутсайдерами. Со всеми вытекающими для них последствиями. Прежде всего в области попыток идеологического и политического влияния на Россию. 2006-2007 годы стали временем чрезвычайно активной (если ни сказать - редкой) антироссийской кампании в западных СМИ, которая привела к тому, что уже на политическом уровне в апреле 2007 года госдерпартамент США озвучил доклад о "защите демократии в России". Этот документ санкционировал различные формы вмешательства - и не только идеологического - во внутренние дела России, так же, как и в ходе избирательных кампаний 2007-2008 годов.
Наконец, можно привести и пятую причину. На мой взгляд, именно к 2006 году возникла острая потребность в принятии системы взглядов на стратегию развития страны, включая стратегическое планирование. Другое дело, что сама по себе эта система находилась в рамках либеральной традиции и не смогла предложить дееспособных документов. Провал к 2011 году "Стратегии-2020" - лишь один из примеров. К этому времени относится появление множества долгосрочных отраслевых и региональных стратегий, а в 2007 году впервые были озвучены идеи необходимости общенациональной стратегии, вызванные, прежде всего, практическими потребностями увязки всех стратегий. Объективная потребность стала очевидной. Как справедливо отмечает А. Эпштейн, "...из кибернетики известно, что в силу целостности системы практически любое частное управленческое решение обязательно вызывает изменения в отраслевой и территориальной структуре национальной экономики. Поэтому решение может считаться осмысленным, если оно рассмотрено с точки зрения его влияния на оптимизацию взаимодействия отраслевой, территориальной и институциональной (хозяйственный механизм) структуры на федеральном, региональном и муниципальном уровнях"[21].
Иными словами, как по внутриполитическим, так и по внешнеполитическим объективным и вполне прагматическим причинам Россия в 2005-2011 годы шла к ускоренному идеологическому созреванию, т.е. оформлению общенациональной идеологии в доминирующую в обществе систему взглядов. Практические потребности дальнейшего развития, политическая практика, можно признать, были стимулом такого развития. В полной мере это справедливо для заявленного курса на инновации, который после объявления стал подвергаться сомнению. Как заметил А. Зудин, "...в социальном смысле инновации превращаются в альтернативу революций. Инновации - это нескончаемая череда микрореволюций. Но это не все. Способность новых мировых центров стать устойчивыми напрямую зависит от того, в какой степени они окажутся в состоянии переориентироваться с универсалистских рецептов на такие проекты развития, которые будут напрямую и в первую очередь связаны с национальными потребностями. То есть проекты, которые будут конструироваться на основе рефлексий над национальным опытом - экономическим, социальным и политическим. Этим центрам необходимо создавать собственный символический капитал, то есть такие системы значений и символов, которые будут в состоянии сохранять автономию этих центров в условиях глобализации"[22].
Но это - в теоретическом аспекте. На практике речь идет о модернизации как идеологии (или, точнее, ее суррогата). По сути дела, в 2010- 2011 годах общество должно ответить на главный вопрос: наше будущее определяется технологиями или идеологией?
Судя по настроениям и подходам Д. Медведева и В. Путина, они полагали, что технологии и есть будущая идеология. В рамках этого ракурса и была организована деятельность рабочих групп под руководством Я. Кузьминова и В. Мау, которые должны были "скорректировать" "Стратегию-2020". При этом, как отмечает эксперт МГИМО(У) Столбов, "...магистральным направлением модернизации должно стать повышение эффективности участия государства в экономических процессах. Примечательно, что в выступлении Ярослава Кузьминова все озвученные приоритеты работы над Концепцией-2020 так или иначе связаны с ролью государства в экономике. Речь идет об оптимизации социальных обязательств бюджета, эффективности бюджетных расходов, прежде всего, госзакупок и инвестиционных контрактов. Беглое знакомство с самими названиями экспертных групп также позволяет прийти к выводу о том, что в уточнении Концепции-2020 центральную роль будут играть проекты реформы государственных институтов. По моей оценке, 10 из 21 группы будут вести работу в этом направлении"[23].
Не стояла на месте и общественная мысль в это время: в стране произошло несколько очень примечательных событий, связанных как с развитием институтов гражданского общества, так и с появлением новых, принципиальных документов, в которых правящий класс России и его научная элита внесли существенные коррективы в представления о России и ее месте в мире. Прежде всего это "идеологические" Послания Президента РФ Федеральному Собранию 2004-2006 годов, в которых были сформулированы основные приоритеты и цели власти, пусть в дальнейшем и не реализованные. Локомотивом развития общественно-политической мысли в стране в 2005-2011 годы стала (как это ни кажется странным) практическая политика - как внутренняя, так и внешняя, которая отнюдь не замерла, как утверждают некоторые эксперты. Совсем наоборот: отчетливо проявились те тенденции, иногда опасные для страны и общества, которые еще не были очевидны, например, в 2005 году. Среди них главная - острая борьба за власть, подготовка к выборам 2007-2008 и 2011-2012 годов, стартовавшая работа администрации уже не только по формированию лагеря сторонников Президента, но и "партии президентского курса", нацеленная на долгосрочную перспективу. Так, заметным явлением стало совещание 7 февраля 2006 года, на котором В. Сурков прямо заявил: "...общественная жизнь в России неизбежно будет усложняться по мере развития демократических институтов, и все большее значение в нашей политической работе придется уделять методам убеждения и разъяснения. Как ни парадоксально, демократическое общество, по моему мнению, сверхидеологизировано, куда более идеологизировано, чем тоталитарное, где страх заменяет идею. Поскольку там, где сила силы убывает, там возрастает сила слова".
Парадоксально, но это видно на весьма конкретных примерах. Так, например, "сила слова" демонстрируется на активном самовнедрении "болонского процесса" в российском образовании, который - вопреки серьезным препятствиям - вытесняет существующую традицию в образовании.
Принципы его, подчеркнем, не соответствуют стандартам российского образования. Что не только плохо, но и хорошо. Но проблема для России в том, что ценность образования становится во все большую зависимость от его признания в Европе, где "болонские принципы" общепризнаны. В этом проявляется общая тенденция глобализации. В. Сурков развил эту мысль применительно к современной политической ситуации в России: "...и в нашей с вами повседневной жизни все большее значение будут иметь общие ценности и умение друг до друга их доносить и побеждать противника в прямом идеологическом столкновении, и все меньше рассчитывать на административные возможности, которыми многие, как правило, любят оперировать... партия для того, чтобы... активнее овладевать навыками идеологической борьбы"[24].
Многие скептики нынче твердят, что Россия уже никогда не поднимется с колен и не возвратит былого величия. Лично я уверен, что это не так. У нас идет зарождение новой амбициозной молодой элиты, которая ставит перед собой далеко идущие цели и задачи. При этом они как бы следуют совету Антона Рубинштейна, который призывал: "Не забывайте делать невозможное, чтобы достигнуть возможного". Именно на эту молодую элиту необходимо прежде всего делать ставку. Известно, что качество образования и во многом всего НЧК определяется количеством и качеством выпускников высших учебных заведений, прежде всего университетов. Студенты зачастую становились двигателями не только революций (Китай, Франция, Иран и др. страны), но и движущей силой всего самого нового и крайне необходимого в данный момент нации. Эта молодая и дееспособная элита, которая относится некоторыми социологами к "городскому среднему классу", сосредоточена в основном в городах-миллионниках. При этом "...стилистически и идейно не видит близких ему партий" в политическом спектре, сложившемся к 2011-2012 годам[25]. На самом деле эти креативные социальные группы, сложившиеся в последнее десятилетия, которые можно определить как креативный класс, обладают высоким уровнем образования, динамизмом, самостоятельностью, но пока еще политические не самоидентифицировались. Как, впрочем, и идеологически.
Иногда складывается впечатление, что этот класс далек от политики и не интересуется общественными проблемами, занятый непростым трудом: зарабатывая своими мозгами и энергией на хлеб. Но это не так. Он внимательно наблюдает за происходящим, а его политическая пассивность вызвана отсутствием на сегодняшний день идентификации себя как политической силы, своего места в экономике и, конечно, идеологии. Вряд ли он согласен с тем, что его называют "офисная пыль", особенно в период кризиса, но и партий, отражающих его интересы, он не видит.
Из этих рассуждений следует вывод о том, что если кому-то в России и нужна идеология как серьезный научный продукт, не связанный с политической конъюнктурой, то это - креативному классу. Именно этот класс наиболее активен в Интернете и способен оценить и предложить новые идеи.
У России есть огромный ресурс молодых специалистов, способных - при внятном идеологическом влиянии со стороны элиты - существенно изменить общую идеологическую ситуацию в стране. Но это должна быть продуманная идеология, которая смогла бы быть разделена креативным классом. Русский социализм - именно такая идеология, ведь не случайно многие представители креативного класса тяготеют к КПРФ. Как видно из данных Росстата, ежегодно из вузов выпускается более 1 млн человек, т.е. за 5-7 лет это число может приблизиться к 7-9 млн или 10% всего активного населения страны[26]. Или (с учетом явки в 60%) - 15% электората. Причем эти специалисты рассредоточены по всем секторам экономики страны.
Понятно, что проводниками идей русского социализма могут быть не только студенты и выпускники, но и люди старшего поколения, связанные с творческими профессиями.
Возникает вопрос: а почему этим людям в их большинстве не подходит идеология "Единой России" и идеология модернизации Д. Медведева, которую Г. Павловский назвал даже "программой"? Ответ, на мой взгляд, достаточно прост: большинство креативного класса не видят идеологии (что абсолютно правильно) и не знакомы с программой Д. Медведева, которая в их понимании сводится к риторике.
Более того, отсутствие каких-либо серьезных результатов, продуманной стратегии и - что особенно важно - реальной национальной и социальной ориентации в действиях Д. Медведева воспринимается абсолютным большинством креативного класса с недоверием. Несмотря на всю приверженность Д. Медведева и Интернету, триггерам и гаджетам. Они хотят содержательности и конкретики. Просто в силу своего воспитания и жизненного опыта.
Причем более 60% всех выпускников так или иначе связаны непосредственно с социальными сферами жизни. Именно они вскоре составят большинство креативного класса страны, но они же смогут стать и проводниками идей опережающего развития, носителями новой идеологии.
Государству идеологически и экономически выгодно увеличивать количество студентов и качество образования. Это - прямые инвестиции в общество и экономику, причем - самые эффективные. Образование, кроме того, одно из конкурентных преимуществ нашей страны, которое, к сожалению, постепенно девальвируется. Как видно из приведенных исследователями МГИМО(У) данных, Россия занимает отнюдь не лучшее место в этой области[27].
В этой связи можно предложить ряд мер по развитию высшего образования в России - сделать его к 2020-2025 годам всеобщим, общедоступным и существенно более качественным. Это позволит не только увеличить образовательные ресурсы, сделать Россию более конкурентоспособной, но и значительно увеличить численность креативного класса, а в итоге - национальный человеческий капитал.
Этот же процесс, при сознательном влиянии на его идеологической составляющей, позволит воспитать новую национально-ориентированную и массовую элиту страны.
______________
[1] Чубарьян А.О. Тезисы к выступлению // Материалы Комиссии при Президенте Российской Федерации по противодействию фальсификации истории в ущерб интересам России. 28 августа 2009 г. М.: 2009.
[2] Социально-консервативная идеология и программа партии "Единая Россия". Центр социально-консервативной политики. М.: 2007. С. 3.
[3] Дондурей Д.Б. Выступление на Совете по внешней и оборонной политике. 2011. 16 апреля.
[4] Михалков Н. Манифест просвещенного консерватизма. 26 октября 2010 г. [Эл. ресурс]. URL:http://www.polit.ru/kino/2010/10/26/manifest
[5] Ципко А. Страшилки для модернизации // НГ-политика. 2011. 5 апреля. С. 13.
[6] Кузьмин В. От бренда до идеологии // Российская газета. 2011. 26 апреля. С. 2.
[8] Хантингтон С. Кто мы? Вызовы американской национальной идентичности / пер. с анг. А. Башкирова. М.: АСТ Москва, 2008. С. 562.
[9] Трейсман Д. Непрямой путь к свободе // Ведомости. 2011. 27 апреля. С. 4.
[10] Зыкова Т. Нефть про запас // Российская газета. 2011. 31 марта. С. 5.
[11] См.: Чадаев А. Путин. Его идеология. М.: Европа, 2006. С. 232.
[12] Путин В. Послание Президента России Федеральному Собранию Российской Федерации. 25 апреля 2005 г. М., 2005.
[13] Гончарова О. Гуманитарный превращается // Ведомости. 2011. 10 марта. С. 12.
[14] Смирнов К. Призрак Госплана // Газета. 2007. 6-8 апреля. С. 1.
[15] Владиславлев А. Забытый урок // Стратегия России. 2005. N 12 (24). С. 51-52.
[16] Смирнов К. Призрак Госплана // Газета. 2007. 6-8 апреля. С. 1.
[17] Прах социализма // Эксперт. 2007. 11 марта. С. 21.
[18] Политов Ю. Путин призвал не праздновать демографические успехи // Известия. 2007. 3 апреля. С. 2.
[19] Иваницкая Н. и др. Вровень с Аргентиной // Ведомости. 2007. 2 апреля. С. А3.
[20] Лавров С. Мир не стал безопаснее // НГ-дипкурьер. 2006. 25 декабря. С. 15.
[21] Эпштейн А. Ловушка для Правительства // Политический журнал. 2007. N 11/12. С. 37.
[22] Зудин А. Утопии и рефлексии // НГ-сценарии. 2011. 27 апреля. С. 11.
[23] Столбов М. Государственная модернизация или модернизация государства? 24 февраля 2011 г. [Эл. ресурс]. URL:http://www.mgimo.ru
[24] Стенограмма выступления заместителя руководителя Администрации Президента В. Суркова перед слушателями Центра партийной учебы и подготовки кадров "Единой России". 2006. 7 февраля.
[25] Григорьев М. Класс без партии // Известия. 2011. 28 апреля. С. 6.
[26] Социальное положение и уровень жизни современной России 2009: стат. сб. Росстат. М., 2009. С. 378.
[27] Мировая экономика. / под. ред. А.С. Булатова. 2-е изд. М.: МГИМО-Университет, 2007. С. 171.
