2. Принцип и норма синтеза традиций и инноваций[1]Назад
2. Принцип и норма синтеза традиций и инноваций[1]
Государственное регулирование исторической науки и политики осуществляется с той или иной степенью интенсивности практически повсеместно[2].
В. Титов, заместитель министра иностранных дел России
Не вера, не идея изменились, но мир и люди изменили этой вере и этой идее. И от этого меняются суждения о мировых соотношениях[3].
Н. Бердяев
Проблема синтеза научных знаний и веры, традиций и инноваций - одна из важнейших в идеологии русского социализма. Из теоретической, даже метафизической она стала конкретной политической проблемой где-то в 2006-2007 годах, когда Россия, восстановив государственность и преодолев острейший кризис, должна была перейти от политики стабилизации к политике развития. Именно в то время Россия стала "другой страной"[4], превратившись из страны-должника в страну-кредитора, из страны с размытым суверенитетом в государство, которое пишет свое уникальное место в мире.
С тех пор ведутся ожесточенные идеологические споры. Различные вектора в идеологии - традиционалисты, коммунисты, либералы противопоставляют свои идеологии и их разновидности принципу синтеза традиций и инноваций. К сожалению, стратегия опережающего развития-2020, как и все основополагающие выступления Д. Медведева 2008-2011 годов, направленные на модернизацию, также отрицают этот принцип.
Принцип синтеза национальных традиций и международных реалий и инноваций - один из ключевых принципов социально-консервативной идеологии и политики. Этот фундаментальный принцип в эпоху глобализации позволяет решить две стратегические задачи.
Во-первых, сохранить в эпоху глобализации национальную идентичность, т.е. собственно нацию, а в конечном счете - правильно понимаемые национальные интересы и ценности, не потерять суверенитет и национальные особенности, главное условие сохранения нации, государства. Особенно это важно для сохранения культурного и духовного наследия, системы национальных ценностей.
Этот принцип крайне важен именно сегодня, когда глобализация ведет к полной или частичной утрате национальной идентичности и сознательной (или неосознанной) передаче части суверенитета. Такие процессы проходят повсеместно, но особенно активно в тех странах, где элита сознательно игнорирует традиции. Как правило, это развивающиеся страны, стремящиеся слепо копировать либеральные традиции. Как, например, Россия, где "теперешние разговоры о культуре ведь не могут заменить саму культуру. Возникло целое поколение полностью глухих к культуре людей, не считывающих коды этой самой культуры - русской или не русской ... Никакой! И одними заклинаниями дело не исправить"[5].
Или - и это следует особо подчеркнуть - в тех странах, где сильная культура, духовность, история, традиции способны обеспечить национальную идентичность и суверенитет, независимость во внешней политике. Это - тоже относится к России.
Необходимо помнить, что история, культура, духовность являются важнейшими ресурсами развития нации, если, конечно, к ним соответственно относиться. Особенно в эпоху "фазового перехода", когда эти ценности начинают занимать приоритетное значение для развития. Не случайно "взрывы пассионарности" на арабском востоке в 2011 году совпали и были во многом инициированы исламским фундаментализмом. Как справедливо заметил В. Иноземцев, "самый главный вопрос, который встает сегодня перед любым аналитиком, ... какой тренд окажется более сильным: тренд на усиление глобализации и распространение либеральных ценностей... или "суверенистский" тренд...>>[6].
Россия, обладая древнейшей историей и культурой, является и старейшим государством Европы, чьи ценности и традиции (в т.ч. демократические и христианские) имеют огромное значение не только для мировой культуры, но и для оригинального пути ее развития[7].
Так, в Европе, вслед за процессами интеграции 60-80 годов, наступил период, когда государства стали передавать часть своего суверенитета органам Евросоюза, - сначала в области финансов, экономики, - а после лиссабонских соглашений 2009 года - и в политической области. С 2010 года можно говорить о том, что Европа (сначала Западная, а затем, с 2009 года и Центральная и часть Восточной) превратилась в конфедерацию, которая эволюционизирует в политическую федерацию.
Аналогичные, хотя и менее очевидные, процессы идут и в других регионах, где формируются региональные и межрегиональные экономические, финансовые и торговые объединения и международные институты.
Отчасти эти объективные процессы неизбежны, но вопросы о соотношении суверенитета и национальной идентичности беспокоят все государства, ведь наиболее сильные государства - участники этих процессов неизбежно начинают диктовать свои правила, нормы, перенося свои ценности в другие государства.
Россия в этой связи стоит перед трудным выбором. Интеграция в Евросоюз, которая может стать реальностью и даже неизбежностью, приведет не только к потере части суверенитета (без чего такая интеграция уже невозможна), но и к потере национальной идентичности, размыванию и исчезновению нации.
Во-вторых, опережающее научно-техническое, культурное, неополитическое и социально-политическое развитие невозможно без опоры на национальные, базовые ценности, включая национальную культуру, науку и образования. Заимствования из-за рубежа, понимаемая примитивно модернизация - это всегда повторение, причем на чужих условиях и с опозданием, пройденного пути, т.е. это всегда догоняющий вариант развития.
Традиции, не будучи адаптированы к реалиям, превращаются лишь в объекты исторических исследований.
Изменения в политической, экономической и общественной жизни, которые произошли в последние 100 лет, можно назвать не только радикальными, но и системными. Это хорошо видно на примере изменения структуры мирового ВВП во второй половине XX века[8].
Главное структурное преобразование последних десятилетий - изменение соотношения между материальным производством (первичным и вторичным секторами) и сферой услуг (третичным сектором). Чем выше уровень социально-экономического развития, тем больше доля услуг в структуре экономики.
Кризис традиционных идеологий, с одной стороны, и очевидный успех государств, сумевших синтезировать результаты глобализации с национальной традицией, с другой, свидетельствует в пользу того, что новая идеология является продуктом реалистического, прагматичного подхода правящих элит к современным реалиям[9]. В данном случае идеология выступает следствием осмысления в развитии объективных процессов, если, конечно, правящий класс той или иной страны может гарантировать политико-идеологическое невмешательство в ход естественных процессов. Так было, например, в Японии в 60-70-е годы, когда правящие круги государства сохранили основы своей идентичности, несмотря на очевидные уступки внешнеполитического характера в пользу США.
Не следует думать, что синтез традиций и модернизация прошел безболезненно, или этот процесс окончательно завершился. Как замечает специалист по Японии, профессор МГИМО(У) С.В. Чугров, "...люди постепенно привыкают к новации, и она становится частью традиции, которую теснят новые новации"[10]. Но этот процесс идет бережно. Тем более, никто искусственно не заставляет нацию отказываться от ее фундаментальных ценностей. Так было в последние десятилетия в Китае и Индии, чьи правящие элиты супербережно, даже трепетно, относились к сохранению национальной специфики. Именно это обстоятельство, вкупе с суверенитетом, строго охраняемым при любых обстоятельствах, позволили проводить национально ориентированную политику. Как промышленную, финансовую, так и социально-экономическую.
Ни Япония, ни Китай, ни Индия не позволяли ни при каких обстоятельствах навязывать себе чужие ценности и принципы. Любое их проникновение "переваривалось" национальными культурами с очевидной поддержкой всего спектра национальных элит. Именно этим объясняется, что классический марксизм-коммунизм так и не прижился не только в Японии и Индии, но и Китае, даже когда там господствовала КПК во всех сферах.
Не прижился и либерализм. Во всяком случае, тот неолиберализм, который приводил к унификации социокультурной и экономической жизни других стран мира.
Поиск идеологий в России в той или иной мере сочетался с православной традицией. Даже при коммунистах. Только в начале 90-х годов российская неолибералы идеологически и политически попытались дискредитировать православие. Позже их попытки прекратили носить системный характер, стали спорадическими, но отнюдь не прекратились. В целом все идеологии и идеологи, включая консервативную часть либеральной элиты, вполне терпимо, даже с симпатией относились к православию и РПЦ. За исключением маргиналов и части неолибералов-западников, агрессивно проповедовавшей секуляризм.
Но и РПЦ, хотя и неофициально, поддерживала государнические идеи (что для нее исторически традиционно) и идеи социальной справедливости, хотя и не стремилась к тому, чтобы занять левую идеологическую нишу. "Само слово "идеология" Патриарх Кирилл использует неохотно, однако его доктрину трудно определить иначе как идеологическую. Как известно, идеология - это определенный комплекс представлений, призванный служить инструментом воздействия на массовое сознание. "Иногда говорят, что страна не может жить без идеологии, что непременно нужна идеология, - в частности, поделился Патриарх своими размышлениями во время визита в Краснодар в конце прошлого года. - Я задал себе вопрос: так ли это? И подумал - это неправда. Нам не нужно больше никакой идеологии. У нашего народа есть сильная, ясная христианская система ценностей". Патриаршее недовольство, очевидно, направлено не против идеологии как таковой, а лишь против секулярных ее форм, место которых должно занять православие: "Религиозное мировоззрение может стать реальной альтернативой и поп-культуре, и идеологии"[11].
Но и развитые страны Запада тщательно оберегают свою национальную традицию, в том числе и при помощи государства. Показательны примеры, которые привел заместитель министра иностранных дел В.Г. Титов на заседании президентской Комиссии 28 августа 2009 года[12]. В частности, он сказал, что весьма изощренным образом государство вмешивается в сферу истории в такой стране, как США, которые фактически задают тональность кампаниям исторического ревизионизма, в т.ч. антироссийской направленности. В этой стране в процесс интерпретации истории в той или иной степени вовлечены практически все органы исполнительной власти, имеющие отношение к формированию и обнародованию позиции руководства страны. Заметную роль играет Конгресс, который создает специальные комиссии для изучения конкретных исторических сюжетов, привлекая к их работе научные организации и отдельных ученых ... Подразделения публичной дипломатии, занимающиеся исторической проблематикой, имеются в администрации президента и в Государственном департаменте. С помощью системы правительственных грантов к этой деятельности привлекаются также различные общественные и частные исследовательские центры. Мощная пропаганда своего понимания истории ведется американцами на практически всемирную аудиторию с помощью обширной сети различных пропагандистских структур, использующих самые современные средства телекоммуникации и печати.
В западноевропейских странах имеется множество различных окологосударственных и общественных организаций, зачастую, с государственной административной и финансовой подпиткой, которые дают соответствующие рекомендации руководству своих стран. Это характерно, в частности, для Англии, Франции, Австрии, ФРГ.
В Дании в 2001 году была учреждена комиссия "независимых экспертов, подготовившая в 2006 году "Исторический канон" - рамочный документ из 26 пунктов с перечнем значимых для Дании исторических событий и их "правильной" трактовки. Действует также датский Центр по изучению истории "холодной войны" и "мозг" внешнеполитической службы - Датский институт международных исследований. Они имеют формально независимый статус, но финансируются государством.
В Испании в декабре 2007 года был принят "Закон об исторической памяти", призванный увековечить память жертв гражданской войны 1936-1939 гг. и франкистского режима. Закон не предусматривает создание национального органа или комиссии по его реализации. Вместе с тем, в соответствии с законом, на базе созданного в 1999 г. Генерального архива гражданской войны учрежден единый документальный центр памяти. Все граждане Испании могут внести свой вклад в пополнение его материалами и документами, иметь к ним свободный доступ. В целях проведения научных исследований, касающихся гражданской войны и диктатуры Франко, предусматривается выделение помощи ученым и исследователям в виде стипендий и премий.
В Англии субсидирование исторических исследований, проводящихся преимущественно в научных центрах при университетах, осуществляется Министерством по вопросам бизнеса, инноваций и профессионального образования. Непосредственно распределение грантов проводится на конкурсной основе государственными Исследовательским советом по искусству и гуманитарным наукам и Советом по экономическим и социальным наукам в соответствии с заявками, ежегодно получаемыми от научных коллективов и отдельных ученых. Акцент делается на изучении политической, социальной, экономической истории, истории философии, юриспруденции и международных отношений.
В ФРГ головным органом, курирующим сферу исторических исследований и обеспечивающим ее государственное субсидирование, является Ведомство Уполномоченного Правительства ФРГ по делам культуры и СМИ. Стимулирование и финансирование конкретных проектов осуществляется через профильные фонды. За годы своего существования Ведомство приобрело репутацию "блюстителя исторической чистоты", пресекая попытки вырваться за рамки официально признанных трактовок и оценок.
В этой связи представляется, что главная проблема России при ее переходе от социалистической модели развития заключалась в том, что, имея огромную силу традиции (в т.ч. советской), фантастическое культурное и духовное наследие, она не смогла совместить эти реальные ценности с реалиями глобализирующегося мира. Предложенная в начале 90-х годов неолиберальная модель, как чужая одежда, не подходила ни по размеру, ни по сезону.
Более того, реальные (оригинальные, передовые, качественные) ценности современной экономики знаний - научные, образовательные, культурные, информационные и иные продукты и услуги - могут создаваться только на национальной почве. Все остальное будет заимствование, компиляция, продукт "второй свежести". Причем, чем глубже история, национальная культура, тем выше качество, "технологичность" создаваемого продукта. Поэтому, анализируя сегодня недавнее советское и российское прошлое, можно сказать, что СССР был лучше многих других стран в 80-е годы готов к новому этапу научно-технической революции. Объективно у него имелись не только советские, но и русские сильные научные школы, оригинальные технологии и огромное культурное и духовное наследие.
Все это можно было бы относительно легко и эффективно синтезировать с достижениями наступающей глобализации. Те же лазерные и нанотехнологии, существовавшие в СССР в 80-е годы, были абсолютно оригинальны. Как, впрочем, и математическая школа и весь спектр фундаментальных наук. Напомню, что в начале 80-х годов только СССР и США могли одновременно развивать все основные направления научно-технического прогресса.
Для того чтобы такой синтез произошел, правящей партийной элите (как и китайской) нужно было только отказаться от коммунистических догм, игнорирующих как национальную традицию, так и современные тенденции глобализации. Этого-то и не произошло, когда вместо партийной элиты КПСС пришли неолибералы - по сути дела, те же большевики, которых десятилетиями раньше назвали бы троцкистами. Суть тех и других в 80-е и 90-е годы была одна - отрицание национальной специфики как фундамента для внедрения инноваций эпохи глобализации.
Либеральная идеология потерпела сокрушительное поражение в результате неудачных реформ 90-х годов, а коммунистическая - еще раньше. И это был совершенно объективный и неизбежный финал. Более того, очевидная непривлекательность либеральных и коммунистических идей и вождей не могла дать даже временного шанса на модернизацию этих идеологий в короткой перспективе в сторону сколько-нибудь реальной и современной идеологии.
По сути дела приход к власти В. Путина, который воспринимался как абсолютная случайность, таковым на самом деле не был. Это был естественный результат идеологического кризиса. В 2000 году должен был придти не либерал, но и не коммунист (даже такой респектабельный левый, как Е. Примаков, вызвал испуг элиты). Не мог придти к власти и представитель православной церкви, а тем более другой религии, как, впрочем, и маргинал. Таким образом, приход В. Путина и его команды идеологически был неизбежен, предопределен, объективен. При этом носителями новой идеологии изначально подчеркнуто говорилось о прагматичном, т.е. деидеологизированном курсе. Если и признавалось, что была идеология, то идеология сохранения государства, его целостности.
В действительности все было гораздо сложнее: В. Путин, конечно, был выбран Б. Ельциным. Но выбран не случайно. Б. Ельцин точно знал, что не должно было быть - не зря ведь он перепробовал всех потенциальных "преемников", начиная, естественно, с либерала Б. Немцова и прагматика В. Черномырдина и заканчивая "системными демократами" С. Кириенко и С. Степашиным. На мой взгляд, Б. Ельцин искал человека, который представлял бы как близкие ему традиции, так и, безусловно, отражавшего реалии современной жизни. При всех слабостях, даже преступлениях первого президента России, у него было одно гениальное качество и увлечение, которому он отдавался целиком. - кадровая политика.
Б. Ельцин, конечно же, не был ни идеологом, ни знатоком современных тенденций развития цивилизации. За каждым кадровым назначением, однако, он всегда видел не просто человека, но некую функцию. В данном случае, эта функция оказалась идеологической, отражавшей некую новую идеологическую парадигму или концепцию, которая отличалась как от коммунистической, так и либеральной.
Важно отметить, что эта функция объективно отвечала общей тенденции развития мировой экономики, которая заключается в создании качественно нового творческого продукта и услуг. Графически эту взаимосвязь между традицией и инновациями можно было бы представить следующим образом.
Важно оговориться, что под традицией понимаются все накопленные нацией знания, умения и навыки, особенно в фундаментальных областях наук, а также культуре и образовании. К традиции также относятся накопленные духовные и социальные капиталы общества, его психические и психологические особенности. Под инновациями понимается в широком смысле этого слова не только вся экономика знаний, но и инновационные процессы в политической, социальной, экономической, международной и иных областях.
Область соприкосновения старых знаний, опыта и культуры с новыми и есть та качественно новая область, где производятся новые знания, товары и услуги. Эта область называется "экономикой знаний"[13]. Естественно, чем больше "область соприкосновения", тем больше экономический и социальный результат. В идеале эти окружности должны практически совпадать, оставляя "за скобками" вредные и ненужные знания, традиции, информацию, но одновременно максимально интегрируя все новые знания и навыки. Таким образом, чем больше область совпадения, тем больше возможностей для развития у нации. Чем больше область совпадения - тем выше НЧК.
Специально следует подчеркнуть, что для развития экономики знаний требуются следующие предпосылки:
- система образования и профессиональной подготовки / переподготовки кадров. Одним из важнейших условий обеспечения, создания и использования (применения) знаний является наличие образованного и квалифицированного населения;
- информационная инфраструктура. Обеспечение эффективных передачи, распространения и обработки знаний возможно только при условии существования динамичной и диверсифицированной информационной инфраструктуры, т.е. от радиотрансляции до Интернета;
- эффективное экономическое стимулирование и поддерживающий институциональный режим. Благоприятная институциональная и экономическая среда, способствующая свободному передвижению потоков информации и знаний и стимулирующая инвестирование в НИОКР, ИТТ и развитие предпринимательской деятельности, является стержневым условием развития экономики знаний;
- инновационные системы. Инновационные системы (сеть научно-исследовательских центров, включая центры стратегических исследований, университетов, деловых и общественных групп, заинтересованных в развитии науки и исследовательской деятельности) необходимы как для овладения и адаптации к местным условиям непрерывно растущего объема мировых знаний, так и для генерирования новых знаний[14].
Сегодня, говоря об инновациях и модернизации, часто игнорируется традиция вообще, либо ее роль существенно принижается. Иногда ее пытаются даже противопоставить модернизации и инновации, предположив почему-то, что необходим выбор между традицией (и даже национальными интересами) и модернизацией.
Эта область совпадения традиций и ценностей и новыми знаниями формируется, прежде всего, в сознании человека, которые выступает, с одной стороны, носителем знаний и традиций, а, с другой, - получателем новых знаний и инноваций. В этом смысле человеческий потенциал несет в себе вполне социальную, историческую и культурную традицию. Он не является просто эквивалентом душевого дохода и абстрактного образования.
Соответственно если носитель человеческого потенциала (допустим, какая-то личность) способен синтезировать традицию и новые знания, то эффект его деятельности будет многократно выше слепого копирования чужих знаний и технологий. Его функциональность, экономическая эффективность, его способности значительно увеличиваются. Естественно, растут и возможности всей нации, которая является суммой потенциалов человеческих личностей.
Если, допустим, воспринимать максимальный потенциал за единицу, а минимальный - за нуль, то сумма национального потенциала будет зависеть от того, насколько близка к единице величина потенциала каждого отдельного человека. Примечательно, что конечная, общенациональная величина будет зависеть не только от количества слагаемых, а от их качества. Ведь сумма нулей (или величин, близких к нулю) в итоге дает величину, близкую к нулю.
Вот почему для всей нашей сегодняшней жизни, демографической политики важно не только восстановить естественную для России численность населения, но и повысить его качество, величину потенциала каждой человеческой личности.
Все эти очень острые вопросы, являющиеся важнейшими для современной политики, должны стать предметом широкой дискуссии, частью современной идеологии.
В этой связи я хотел бы привлечь внимание к одной из них - так называемому "новому, социальному консерватизму", основные положения и принципы которого сформировали Кальтенбруннер в своей работе "Трудный консерватизм".
Вместе с тем известно, что новая идеология не возникает до тех пор, пока для нее не сложились объективные предпосылки, т.е. фактически она является выражением уже сформировавшегося социального запроса. Так, в России завершение периода стабилизации сформировало социальный запрос на идеологию опережающего развития. В то же время, кризис классических идеологий - либеральной, коммунистической, консервативной - привел к тому, что эти идеологии уже не могут выражать ни потребности социального запроса, ни требования нового ведущего класса - "креативного класса".
Если присмотреться внимательно, то оказывается, что практический курс В. Путина соответствует основным принципам этой новой идеологии - (социального) консерватизма. Естественно, что на нее накладывает отпечаток российская специфика и российская традиция, а также конкретные российские реалии, сложившиеся в последние десятилетия и даже столетия. Причем как имперские, так и советские.
______________
[1] О синтезе научных знаний и веры, традиций и инноваций я отдельно написал впервые в книге: Подберезкин А. "Русский Путь: сделай шаг!" в 1997 году (См.: Подберезкин А. Русский Путь: сделай шаг! М.: РАУ-корпорация, 1998. С. 44-55.
[2] Титов В.Г. Материалы к выступлению. Материалы к заседанию Комиссии при Президенте Российской Федерации по противодействию фальсификации истории в ущерб интересам России. М., 2009. 28 августа. С. 3.
[3] Бердяев Н. Судьба России: сочинения. М.: ЭКСМО-Пресс, 1998. С. 267.
[4] Этому уникальному период, к сожалению, уделяется мало внимания. Однако именно тогда назревший перед элитой выбор так и не был сделан. Россия не стала "другой страной" в полной мере, так и не перейдя к развитию. Я писал об этом в специальной работе: Приоритетные национальные проекты - идеология прорыва в будущее /Иванов А.И. (псевдоним), Казанцев В.О. и др. М.: Европа, 2007. С. 4-7.
[5] Серебренников К. Не только ансамбль ложкарей // Известия. 2011. 27 января. С. 6.
[6] Иноземцев В. 2000-е годы: эпоха безвременья // Вестник МГИМО(У), 2011. N 3 (18). С. 19.
[7] История русского средневековья имеет огромное значение как для нации, так и для суверенитета государства, а попытки ее искажения имеют вполне определенное значение, прежде всего политическое. К сожалению, серьезных фундаментальных работ на этот счет немного и они широко не известны. Одной из лучших является "Свод древнейших письменных известий о славянах". Т. 1 (I-VI вв.): состав.: Л.А. Гиндин. С.А. Иванов, Г.Г. Литаврин., /отв. ред. Л.А. Гиндин. М., 1994.
[8] Мировая экономика / под. ред. А.С. Булатова. 2-е изд. М.: МГИМО(У), 2007. С. 233.
[9] См. подробнее: Национальная идентичность и глобализация. В кн.: Подберезкин А., Абакумов С. Гражданское общество и будущее российского государства: в исках эффективного алгоритма развития. М.: Имидж-Пресс, 2004. С. 132-145.
[10] Чугров С.В. Япония в поисках новой идентичности. М.: Восточная литература, 2010. С. 85.
[11] Черняев А. Патриархальная идеология // НГ-религии. 2011. 2 февраля. С. 4.
[12] Материалы к заседанию Комиссии при Президенте Российской Федерации по противодействию фальсификации истории в ущерб интересам России. М.: Кремль. 2009. 28 августа. С. 4-5.
[13] Экономика знаний - совокупность всех видов экономической деятельности, нацеленной на генерирование (создание, распространение и применение) знаний во всех областях общественной жизни. См. подробнее: Капица Л.М. Индикаторы мирового развития. 2-е изд. М.: МГИМО(У), 2008. С. 99.
[14] Капица Л.М. Индикаторы мирового развития. 2-е изд. М.: МГИМО(У), 2008. С. 99.
