Ночью Бах не мог уснуть, ему было слишком удобно. Странно было
вспоминать блиндаж, товарищей, приход Ленарда, - они вместе глядели на
закат через открытую дверь блиндажа, пили из термоса кофе, курили.
Вчера, усаживаясь в санитарный фургон, он обнял Ленарда здоровой рукой
за плечо, они поглядели друг другу в глаза, рассмеялись.
Думал ли он, что будет пить с эсэсовцем в сталинградском бункере,
ходить среди освещенных пожарами развалин к своей русской любовнице!
Удивительная вещь произошла с ним. Долгие годы он ненавидел Гитлера.
Когда он слушал бесстыдных седых профессоров, заявлявших, что Фарадеи,
Дарвин, Эдисон - собрание жуликов, обворовавших немецкую науку, что Гитлер
величайший ученый всех времен и народов, он со злорадством думал: "Ну что
ж, это маразм, это все должно лопнуть". И такое же чувство вызывали в нем
романы, где с потрясающей лживостью описывались люди без недостатков,
счастье идейных рабочих и идейных крестьян, мудрая воспитательная работа
партии. Ах, какие жалкие стихи печатались в журналах! Его это особенно
задевало, - он в гимназии сам писал стихи.
И вот, в Сталинграде, он хочет вступить в партию. Когда он был
мальчиком, он из боязни, что отец разубедит его в споре, закрывал уши
ладонями, кричал: "Не хочу слушать, не хочу, не хочу..." Но вот он
услышал! Мир повернулся вокруг оси.
Ему по-прежнему претили бездарные пьесы и кинофильмы. Может быть,
народу придется несколько лет, десятилетие, обходиться без поэзии, что ж
делать? Но ведь и сегодня есть возможность писать правду! Ведь немецкая
душа и есть главная правда, смысл мира. Ведь умели же мастера Возрождения
выражать в произведениях, сделанных по заказу князей и епископов,
величайшие ценности духа...
Разведчик Крап, продолжая спать и одновременно участвуя в ночном бою,
закричал так громко, что его крик, наверное, был слышен на улице:
"Гранатой, гранатой его!" Он хотел поползти, неловко повернулся, закричал
от боли, потом снова уснул, захрапел.
Даже вызывавшая в нем содрогание расправа над евреями теперь по-новому
представлялась ему. О, будь его власть, он бы немедленно прекратил
массовое убийство евреев. Но надо прямо сказать, хотя у него немало было
друзей-евреев: есть немецкий характер, немецкая душа, и если есть она, то
есть и еврейский характер, и еврейская душа.
Марксизм потерпел крах! К этой мысли трудно прийти человеку, чей отец,
братья отца, мать были социал-демократами.
Маркс, словно физик, основавший теорию строения материи на силах
отталкивания и пренебрегший силой всемирного притяжения. Он дал
определение силам классового отталкивания, он лучше всех проследил их на
протяжении всей человеческой истории. Но он, как это часто случается с
людьми, сделавшими крупное открытие, возомнил, что определенные им силы
классовой борьбы единственно решают развитие общества и ход истории. Он не
увидел могучих сил национального надклассового сродства, и его социальная
физика, построенная на пренебрежении к закону всемирного национального
тяготения, нелепа.
Государство не следствие, государство - причина!
Таинственный и дивный закон определяет рождение национального
государства! Оно - живое единство, оно одно выражает то, что есть во всех
миллионах людей особо ценного, бессмертного, - немецкий характер, немецкий
очаг, немецкую волю, немецкую жертвенность.
Некоторое время Бах лежал, закрыв глаза. Чтобы уснуть, он стал
представлять себе стадо овец - одна белая, вторая черная, снова белая и
снова черная, снова белая и снова черная...
Утром, после завтрака, Бах писал письмо матери. Он морщил лоб, вздыхал,
- все, что он пишет, будет ей неприятно. Но именно ей он должен сказать о
том, что чувствует в последнее время. Приезжая в отпуск, он ничего не
сказал ей. Но она видела его раздражение, его нежелание слушать
бесконечные воспоминания об отце, - все одно и то же.
Отступник от отцовской веры, подумает она. Но нет. Он-то как раз
отказывается от отступничества.
Больные, уставшие от утренних процедур, лежали тихо. Ночью на
освободившуюся постель Вратаря положили тяжелораненого. Он лежал в
беспамятстве, и нельзя было узнать, из какой он части.
Как объяснить матери, что люди новой Германии сегодня ближе ему, чем
друзья детства?
Вошел санитар и вопросительно произнес:
- Лейтенант Бах?
- Я, - сказал Бах и прикрыл ладонью начатое письмо.
- Господин лейтенант, русская спрашивает вас.
- Меня? - спросил пораженный Бах и сообразил, что пришла его
сталинградская знакомая, Зина. Как могла она узнать, где он находится? И
тут же он понял, что ей сказал об этом водитель ротного санитарного
фургона. Он обрадовался, растроганный, - ведь надо было выйти в темноте и
добираться на попутных машинах, пройти пешком шесть-восемь километров. И
он представил себе ее бледное большеглазое лицо, ее худенькую шею, серый
платочек на голове.
А в палате поднялся гогот.
- Вот это лейтенант Бах! - говорил Герне. - Вот это работа среди
местного населения.
Фрессер тряс руками, словно отряхивая с пальцев воду, и говорил:
- Санитар, зови ее сюда. У лейтенанта достаточно широкая кровать. Мы их
обвенчаем.
А разведчик Крап сказал:
- Женщина, как собака, идет следом за мужчиной.
Вдруг Бах возмутился. Что она вообразила? Как она могла явиться в
госпиталь? Ведь офицерам запрещены связи с русскими женщинами. А если б в
госпитале работали его родные либо знакомые семьи Форстер? При таких
незначащих отношениях даже немка не решилась бы навещать его...
Казалось, что лежащий в забытьи тяжелораненый брезгливо усмехается.
- Передайте этой женщине, что я не смогу к ней выйти, - сказал он хмуро
и, чтобы не участвовать в веселом разговоре, сразу же взялся за карандаш,
стал перечитывать написанное.
"...Удивительная вещь, долгие годы я считал, что государство подавляет
меня. А теперь я понял, что именно оно выразитель моей души... Я не хочу
легкой судьбы. Если надо, я порву со старыми друзьями. Я знаю, те, к
которым я приду, никогда не будут меня считать до конца своим. Но я скручу
себя ради самого главного, что есть во мне..."
А веселье в палате продолжалось.
- Тише, не мешайте ему. Он пишет письмо своей невесте, - сказал Герне.
Бах стал смеяться. Секундами сдерживаемый смех напоминал всхлипывание,
и ему подумалось, что так же, как он сейчас смеется, он мог бы и плакать.
http://lib.ru/PROZA/GROSSMAN/lifefate.txt
viperson.ru
Док. 655014
Перв. публик.: 30.10.90
Последн. ред.: 09.10.12
Число обращений: 0
Василий Гроссман. Жизнь и судьба
|
