1. Феномен одновременного роста национализма и усиления глобальной взаимозависимостиНазад
1. Феномен одновременного роста национализма и усиления глобальной взаимозависимости
Расширяющийся экологический кризис делает невозможным устойчивое развитие цивилизации[1]
И. Лянгер
... две нерациональные политические крайности - плановая экономика и экстремальный либерализм - были объявлены нежизнеспособными...[2]
Мировой политический форум, 2010
Во втором десятилетии XXI века наблюдается своеобразный феномен: нарастание общих для всех государств проблем глобального порядка и рост национализма в большинстве стран мира. Это выразилось в том, что правящие элиты государств в качестве приоритетных по инерции рассматривают те угрозы, которые традиционно сложились еще в ХХ веке - возможность глобальной войны, военного конфликта между Россией и США, Китаем и странами Евросоюза, экономическое соперничество и финансовые неурядицы, т.е. очевидное отставание правящих элит в понимании существа происходящих процессов и, как следствие, приверженность традиционной политике. Отчасти это справедливо. "В XXI веке ничего не изменилось - слабых по-прежнему бьют, поэтому надо быть сильным...>>[3], - заметил Е. Бажанов.
Сразу же оговорюсь, что национализм и защита национальных интересов являются очень эффективной, а иногда и единственно возможной национальной стратегией. Тем более в периоды кризиса.
Такой подход в реальной политике многое объясняет в позициях государств по экологической проблематике, включая и ее климатические аспекты. Он вытекает из практической, но не афишируемой политики национализма не только США и Китая, но и других государств, элементы которой усилились во время кризиса 2008-2011 годов. Национализм, возникший в эпоху модерна, то есть рационального капитализма[4], остается во многом сущностью политики правящих элит абсолютного большинства государств даже в том случае, когда те декларируют приоритет интеграционных идей.
Очень показателен в этой связи финансово-бюджетный кризис Евросоюза, когда в результате возникших у Португалии, Ирландии, Греции и Италии проблем с государственным долгом Брюссель был вынужден создавать сначала Еврофонд финансовой стабильности (ЕФФС) в 440 млрд евро, а затем, в октябре 2011 года, увеличивать его в 4-5 раз. Причем, по мнению экспертов, это увеличение планируется сделать за счет заимствований у Китая (который уже вложил в европейскую экономику десятки миллиардов евро), стран Персидского залива и других стран[5]. Не с Китаем у стран Евросоюза возникали серьезные проблемы по экологическим и климатическим вопросам. Прежде всего из-за быстрых темпов развития китайской энергетики, основу которой составляют ТЭЦ, работающие на угле.
Для понимания значения взаимосвязи по оси "национализм - экологическая политика" необходимо помнить, что:
- национализм, как считал М. Вебер, признает самоочевидной (подч. - А.П.) идею того, что "насущные интересы нации, несомненно, важнее демократии и парламентаризма"[6];
- национализм полагает, что национальные интересы и ценности имеют абсолютный приоритет над частными, групповыми и глобальными интересами;
- в действительности национализм - групповой эгоизм и корпоративизм правящей элиты, проявляющийся каждый раз в конкретных идеях, программах и лозунгах;
- в национализме происходит разделение на "мы" и "они" не только по внешним, но и по внутренним границам;
- национализм - не всегда политика, но "всегда бытовой культурно-психологический нарциссизм" при сравнении собственных культурных достижений с чужими[7].
В этом-то и заключается главная трудность при решении глобальных экологических и климатических проблем. С одной стороны, национализм диктует традиционные нормы поведения в дипломатии, а с другой - они оказываются малоэффективны для решения глобальных проблем, что наглядно проявляется в дипломатической практике. И экологическая дипломатия, насчитывающая уж более 30 лет, - подтверждение этому. Противоречия между "абсолютными" национальными интересами и общечеловеческими интересами - главная проблема экологической дипломатии.
Для современной России огромное значение имеет и другой аспект этой проблемы, а именно - самоидентификация, выбор собственного вектора своего развития, в т.ч. приоритетов интеграции. Что отражалось на всей внешней политике России.
Теоретически существует несколько вариантов интеграции для России, которые неизбежно будут оказывать решающее влияние на национальную стратегию развития и решение экологических проблем.
Во-первых, это стратегия "вписывания" в Евросоюз на их условиях и ценностях в качестве периферийного члена. В том числе и на ценностях экологических. Например, в Европе уже давно автолюбители платят налог не за объем двигателя, а за его экологичность[8]. Чем выше уровень выбросов, тем выше налог. Интегрируясь с Европой, России предстоит принять эти правила.
Понятно, что будущее России в этом случае будет определяться в Брюсселе, но главное - неизбежность потери суверенитета и национальной идентичности, превращение страны в восточное захолустье Европы. Евросоюз фактически превратился в конфедерацию, а Российская Федерация может стать только частью этого нового государства.
Во-вторых, это стратегия интеграции с Востоком, которая грозит еще больше национальной идентичности и ведет к превращению страны в один из регионов "большой империи" - Китая. У китайской империи огромный тысячелетний опыт. С точки зрения экономики и экологии это будет означать сначала возрастающую зависимость России, а затем неизбежно ее превращение во второстепенную часть "срединной империи".
Наконец, в-третьих, это стратегия восстановления единого экономического, гуманитарного, а, в конечном счете политического, финансового и военного пространства на территории бывшего СССР-империи. Эта стратегия получила мощный толчок в октябре 2011 года после выступления в "Известиях" В. Путина.
Применительно к трем фундаментальным интересам выбор вектора развития имеет огромное значение. В первом случае, я сомневаюсь, что интеграция с Европой послужит реализации этих интересов. Тем более, что справедливо со вторым вектором развития. Остается фактически только третий, на мой взгляд, не имеющий альтернативы, евразийский вектор. Кстати, этот вывод логичен и для климатической политики - ареал Евразии естественная территория, связанная общей экологией.
В этой связи неизбежно возникают новые трудности понятийного, и правового порядка. Например, в определении самого термина "экология". Как считает, например, Н. Соколова[9], "Экология - это наука сложного сплетения отношений между живыми организмами и их живым или неживым окружением. Это взаимозависимость живого и неживого составляет экосистемы (лес, озеро и т.д.). Крупные экосистемы или комбинации экосистем - это биоты (например, арктическая тундра). Земля, окружающая ее оболочка воздуха, вода и все живые организмы образуют биосферу?"[10].
Таким образом, геополитическое пространство становится "ответственной" за антропогенное влияние на биосферу. В данном случае - в Евразии.
Но на этом взаимосвязь политики и экологии отнюдь не заканчивается: "... окружающая человека среда включает не только биосферу, но также его взаимодействие с естественным и искусственным окружением"[11].
Есть и третье измерение взаимосвязи политики и экологии. Огромное значение имеют, например, последствия освоения космоса, в частности, атомные реакторы и другие космические "отходы", которые во все большей степени угрожают экологии планеты. Уже известны несколько случаев, когда это воздействие, в т.ч. космодромов, угрожало огромным территориям[12]. Гибель спутников с атомными реакторами уже стала реальностью. Причем не только превратилось в серьезную опасность для ближних, но и дальних соседей. Так, гибель советского спутника над территорией Канады привела к заражению огромных площадей.
Это утверждение абсолютно справедливо, ведь именно в конце ХХ века появились принципиально новые угрозы, ликвидировать которые в одиночку, даже очень сильным государствам просто невозможно: мировой океан, атмосфера, климат по сути своей не могут принадлежать только сильным. Один из последних примеров: озоновая дыра в 2011 году над районами Арктики увеличилась на 80% и распространилась на северные районы Сибири[13]. В этом смысле интеграция усилий всего международного сообщества не противоречит, а дополняет усилия по региональной интеграции. Хотя, надо отдавать себе отчет, что на региональных уровнях экологическая интеграция может быть глубже и проходить быстрее.
В целом же можно представить себе систему новых международных отношений в экологической области, которая будет охватывать как страны и регионы, так и все международное сообщество. При этом на каждом уровне противоречия между политикой национальных интересов и взаимодействия в области экологии будут неизбежно усиливаться. Если на национальных уровнях экологические проблемы уже стали частью национальных интересов (хотя нередко уступая в приоритетности экономическим и социальным интересам), то на региональном уровне такие противоречия серьезно усиливаются, а на глобальном - нередко кажутся пока что не разрешимыми.
Все это требует новой политической философии правящих элит, без чего добиться интеграции экологической политики просто немыслимо. Глобальный характер взаимоотношений человека со средой его обитания привел к появлению понятия ноосферы, введенного Ле-Руа, а затем к концепции ноосферы, развитой Тейяром де Шарденом. Ноосфера, по Тейяру де Шардену, - это коллективное сознание, которое станет контролировать направление будущей эволюции планеты и сольется с природой в идеальной точке Омега, подобно тому, как раньше образовывались такие целостности, как молекулы, клетки и организмы. "Мы беспрерывно прослеживали последовательные стадии одного и того же великого процесса. Под геохимическими, геотектоническими, геобиологическими пульсациями всегда можно узнать один и тот же глубинный процесс - тот, который, материализовавшись в первых клетках, продолжается в созидании нервных систем. Геогенез, сказали мы, переходит в биогенез, который в конечном счете не что иное, как психогенез... Психогенез привел нас к человеку. Теперь психогенез стушевывается, он сменяется и поглощается более высокой функцией - вначале зарождением, затем последующим развитием духа - ноогенезом"[14].
Свою интерпретацию концепции ноосферы дал на основе учения о биосфере В. Вернадский. Как живое вещество (это стало ясно, в частности, благодаря фундаментальным трудам Вернадского) преображает косную материю, являющуюся основой его развития, так человек неизбежно обладает обратным влиянием на природу, породившую его. Как живое вещество и косная материя, объединенные цепью прямых и обратных связей, образуют единую систему - биосферу, так человечество и природная среда образуют единую систему - ноосферу.
Развивая концепцию ноосферы вслед за Тейяром де Шарденом, Вернадский рассмотрел то, как на основе единства предшествующей стадии взаимодействия живой и косной материи на следующей стадии взаимодействия природы и человека может быть достигнута гармония. Ноосфера, по Вернадскому, "такого рода состояние биосферы, в котором должны проявляться разум и направляемая им работа человека, как новая небывалая на планете геологическая сила"[15].
Вернадский развил концепцию ноосферы как растущего глобального осознания[16].
А раз так, то возникает объективная проблема достижения взаимоприемлемых договоренностей. Более того, в широком контексте международных отношений возникает даже новое понятие, охватывающее внутреннюю и внешнюю политику всех государств, получившее название "политической экологии"[17]. В ее основе, как справедливо отмечает Т. Романова, "... лежит три проблемы, которые можно связать с производственной цепочкой: распределение ресурсов и их ограниченность, развитие экономики и нагрузка на окружающую среду, и, наконец, проблема загрязнения и отходов. Все три аспекта тесно взаимосвязаны и обуславливают друг друга"[18].
Взаимодействие природы и общества, которое возникло в процессе становления человека, вначале основывалось на биологическом обмене веществ людей. В ходе же истории этот обмен заменялся социальным во всей его сложности. Соответственно изменялся и характер взаимодействия рассматриваемых систем. В последнюю четверть ХХ века появился новый влиятельный фактор влияния - информация и массовые системы связи, чье воздействие до сих пор до конца не изучено.
Специфика социоэкосистем, по Н. Мамедову, И. Суравегиной (1996), определяется способом взаимодействия составляющих его гео-, эко- и социосистем. А теперь уже и информационно-коммуникационных систем. Социосистемы при этом не являются абсолютно независимыми и равнозначными. Так, социосистемы не могут существовать без эко- и геосистем, а экосистемы без геосистем. Гео- и биосфера по отношению к обществу выполняет роль внешней среды. Исходя из принципов экологического подхода, общество здесь предстает центральной системой, гео- и биосфера - внешней (природной) средой[19].
Следует отметить, что воздействие ближнего и дальнего космоса огромно, но до конца не изучено. Ясно, например, что солнечная энергия и электромагнитное поле играют колоссальную роль на жизнь на Земле: малейшие изменения немедленно отражаются на биосфере и даже на поведении людей.
Не менее важно и другое: космические тела (как, например, комета, пролетевшая на близком расстоянии от Земли в ноябре 2011 года) могут решительно изменить жизнь на Земле, либо даже вызвать катастрофу человеческой цивилизации.
Пока что эти аспекты находятся вне поля серьезного международного сотрудничества. Даже "космический мусор", реально угрожающий не только искусственным космическим объектам, но и большей поверхности Земли (особенно ИСЗ с ядерными реакторами), не стали предметом переговоров.
Таким образом, можно признать, что за прошедшие после Стокгольмской конференции 1972 года основное внимание правящих элит государств было сконцентрировано на решении важных, но частных экологических проблем (прежде всего климатических) во взаимосвязи с растущим признанием концепции "устойчивого развития".
Устойчивое развитие[20] - развитие общества, при котором весь набор воздействий на окружающую среду остается в пределах хозяйственной емкости биосферы, так что не разрушается природная основа для воспроизводства жизни человека в прежнем качестве. На рисунке это может быть изображено следующим образом.
Если глобализация в экономике может находиться под влиянием, даже управляться из нескольких центров силы, то природа находится под воздействием всех людей, как проживающих в "сильных", так и "слабых" странах. Человек стал глобальной, по Вернадскому, - "геологической силой". Это высказывание В. Вернадского середины ХХ века стало очевидным, но серьезных политических выводов сделано не было. Во всяком случае пока. Политические декларации и частные решения очевидно не успевают за стремительно растущим антропогенным воздействием.
Изучение феномена взаимовлияния "природа - общества", находится в рамках существующих традиционных социально-политических, экономических и международных моделей.
В этой связи важное значение приобретает изучение истории развития взаимосвязи "природы и общества". Особенно в современный период, к которому можно отнести индустриальный и информационно-коммуникационный этапы развития человечества, т.е. XX и XXI века. Принцип историзма, который применительно к экологическим проблемам приобрел даже термин "историческая экология". Как пишет С. Светлов, "Историческая экология определяет исторический подход к решению множества современных экологических проблем, предоставляет возможность ученым и специалистам взглянуть на исторические корни этих проблем, рассмотреть их развитие, их динамику. В таком подходе к решению современных экологических проблем нет ничего излишнего, ничего ненужного. Напротив, именно такой подход предоставляет ученым и специалистам наиболее точную методологию их исследований, когда существующие явления и события рассматриваются не только в их сегодняшней взаимосвязи, но и в их историческом развитии. Это дает возможность создать гораздо более полную и объективную научную картину современных событий и сделать достоверный научный прогноз их будущего развития"[21].
Историческая экология - не только важная научная дисциплина, но и метод формирования общественного мнения и сознания элит, без чего реального продвижения по пути перехода к устойчивому развитию добиться трудно. Общество и элиты должны, во-первых, увидеть реальность существующих проблем (что совсем не очевидно даже для части научного и политического сообщества, отрицающего, например, опасность климатических изменений), а, во-вторых, сформировать общественный запрос на эффективную экологическую политику и международное сотрудничество.
Особо следует отметить важность фундаментальных и прикладных масштабных исследований по изучению огромного количества взаимосвязей в отношениях между природой и человечеством. В том числе и ее частной международной составляющей, которая, в свою очередь, делится на множество более частных взаимосвязей - международно-правовых, международной экономики, финансов, безопасности, информационного взаимовлияния и т.д. Как справедливо отмечает С. Светлов, "Экологическая проблематика предстает перед исследователями как цепь причинно-следственных связей, как сложнейшая многомерная композиция, где взаимосоединены и взаимоувязаны такие разнородные компоненты, как развитие общества, эволюция биосферы, воздействие климата, геологические и даже космические факторы. Естественно, что такую сложнейшую многомерную композицию при ее научном исследовании почти неизбежно приходится упрощать, вычленять только те события, воздействия и факторы, которые доступны данному исследователю. Но также естественно, что при таком упрощении неизбежно теряются другие события, воздействия и факторы, которые также оказывают влияние, пусть неявное и опосредованное, на всю систему и чье влияние может оказаться критическим для системы и получаемых выводов"[22].
При этом крайне важно помнить, что человечество находится в периоде "фазового перехода", т.е. качественных изменений во всех областях. Происходит стремительный процесс "сжимания" исторического времени, когда реагировать на происходящие изменения необходимо оперативно и эффективно. Существующие политические и дипломатические механизмы и инструменты делать этого не позволяют. В целом можно вполне определенно выделить следующие циклы, описанные российскими учеными в соответствии с представлениями о ноосферной концепции[23].
Как видно из рисунка, историческое "сжимание" времени привело к тому, что в современный период "фазового перехода" происходит практически совпадение научно-технической, энергетической и экологической революций, к которым я бы добавил очевидную революцию в информатике и связи и нарастающую волну социальной революции, которая, как показывает мировой кризис, является прямым следствием нарастающей потребности смены идеологической и политической парадигмы развития человечества.
Для России, которая так до сих пор и не разработала эффективной и реалистичной концепции устойчивого развития (ее до сих пор заменяют концепции социально-экономического развития[24], доказавшие свою неэффективность), необходимо найти свой алгоритм развития, который вписывался бы в общие мировые тенденции, но базировался на собственных конкурентных преимуществах. Это тем более необходимо, что роль и место России в мировых делах стремительно уменьшаются в последние десятилетия. Как и ее ресурсов и экономики. Приведу часть общего обзора, данного моим давним соавтором С. Кортуновым: в конце 2009 года. С тех пор ситуация для нашей страны стала только хуже: "Экономическое положение Российской Федерации в современном мире просто несопоставимо с положением, например, СССР. До 1989 года Советский Союз по объему ВВП (но, конечно, не по эффективности) был второй экономикой мира. Его ВВП составлял не менее 60% от ВВП США (а объем промышленного производства - 80%) и в четыре раза (!) превосходил ВВП КНР. В 2008 г., несмотря на экономический рост в среднем на 7% в год после дефолта в 1998 г., ВВП РФ по номинальному потенциалу составил 6% от ВВП США (по паритету покупательной способности - 10%) и 18% от ВВП КНР (по ППС - 24%). В отличие от РФ, внешний долг которой в 2008 г., по данным Минэкономразвития, составлял 460 млрд долл. (36% ВВП)., в 1985 г. внешний долг СССР составлял всего 20 млрд долл. (4,6% от ВВП).
К этому следует добавить, что, по мнению ряда отечественных экономистов, например, Е. Гайдара, Е. Ясина, Я. Кузьминова и др., экономический рост РФ в 1999-2008 гг. был во многом восстановительным, а кроме того, определялся ростом мировых цен на энергоносители, который не ведет к увеличению их производства в тоннах (нефть) и в кубометрах (газ), но увеличивает их стоимость, что, соответственно, увеличивает показатель номинального ВВП. К тому же он был связан с процессом виртуализации экономики США. Вот публичное заявление одного из архитекторов путинской России В. Суркова: "Я хочу напомнить, что наш экономический рост - производная от того пузыря, который американцы надували. Мы ведь не заслужили этот рост".
Таким образом, наш хваленый экономический рост, не будучи ростом качественным, в значительной степени представлял собой самообман. Конечно, доля России в мировой энергетике весьма значительна: 10,3%. Однако наша доля в инновационной экономике мира, в которую мы хотим интегрироваться, катастрофически ничтожна - 0,3% (!).
По данным ЦРУ, в 2008 г. ВВП РФ достиг лишь 77% ВВП РСФСР и 47% ВВП СССР в 1989 г., а на душу населения, соответственно, 94,4% и 80%. При восстановлении докризисных темпов роста российской экономики в 2010 г. (что, конечно, крайне маловероятно) только через пять лет ВВП РФ превзойдет уровень ВВП РСФСР в 1989 г.
Данные же МВФ, приводимые известным российским экономистом В. Кудровым, показывают и другую весьма неблагоприятную для России реальность - значительное снижение ее доли в мировом ВВП: по сравнению с 1950 г. - на 56,2% и по сравнению с 1990 г. - на 44,8%[25].
_____________
[1] Кукушкина А.В. Экологическая безопасность, разоружение и военная деятельность государств: Международно-правовые аспекты / Предисловие И.Б. Лянгера. М.: ЛКИ, 2008. С. 5.
[2] Модернизация экономики России: от теории к практике. Доклад для Мирового политического форума. Ярославль. 2010. С. 25.
[4] Мнацаканян М.О. Нации в современном глобальном мире. Модернистские, конструктивистские и постмодернистские теории. М.: Анкил, 2011. С. 53.
[5] Прокофьев В. Бились лбами до четырех утра // Российская газета. 2011. 28 октября. С. 6.
[6] Цит. по: Калхун К. Национализма. М. 2006. С. 178.
[7] Мнацаканян М.О. Нации в современном глобальном мире. Модернистские, конструктивистские и постмодернистские теории. М.: Анкил, 2011. С. 263-264.
[8] Правда ли, что... // Российская газета. 2011. 10 ноября. С. 4.
[9] Соколова Н.А. Теоретические проблемы международного права окружающей среды. Иркутск. 2002. С. 7.
[10] Правда ли, что... // Российская газета. 2011. 10 ноября. С. 4.
[11] Guruswamy L, Palmer W., Weston B. International Environmental Law and World Order. St. Paul, 1994. P. 223.
[12] Экологические проблемы и риски воздействий ракетно-космической техники на окружающею природную среду / под общей редакцией В.В. Адушкина, С.И. Козлова и А.В. Петрова. М.: Анкил, 2000. С. 640.
[13] Веденеева Н. Дыра на оба ваши дома // Московский комсомолец. 2011. 4 октября. С. 3.
[14] Тейяр де Шарден П. Феномен человека. М. 1973. C. 180.
[15] Вернадский В.И. Размышления натуралиста. Кн. 2. Научная мысль как планетарное явление. М. 1977. С. 67.
[16] Горелов А.А. Экология. М.: Юрайт-М, 2002. С. 56.
[17] Политическая экология - зд. новое направление в исследованиях, изучающее долговременные политические и экономические последствия экологических процессов и принимаемых международных и внутриполитических решений.
[18] Романова Т.А. Что такое политическая экология? // Россия в глобальной политике. 23 октября 2010 г. / http://www.globalaffairs.ru
[19] Степановских А.С. Прикладная экология: охрана окружающей среды. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2003. С. 66.
[20] См.: Мастушкин М.Ю. Экология и экологическое право. М.: МГИМО(У), 2001. С. 209.
[21] Светлов С.В. Историческая экология, демография и биотехнология. С. 25.
[22] Светлов С.В. Историческая экология, демография и биотехнология. С. 25.
[23] Экология и безопасность жизнедеятельности / Под ред. Л.А. Муравья. М.: ЮНИТИ, 2000.
[24] Кортунов С.В. Войдет ли Россия в пятерку мировых лидеров? // Вестник аналитики. 2010. N 1. С. 6.
[25] См., например: Стратегия инновационного развития Российской Федерации до 2020 года. М.: МЭР, 2010.
