3. Основная причина `Стратегии` стагнации 2007-2010 годовНазад
3. Основная причина `Стратегии` стагнации 2007-2010 годов
Наша стратегия начинается с признания того, что наша сила и влияние за рубежом начинаются с шагов, которые мы предпринимаем у себя дома[1]
Б. Обама
Основная причина стагнации в развитии России 2007-2010 годов отнюдь не экономический кризис, который затронул в той или иной степени все страны, но все-таки больше всего Россию, а пренебрежение российской правящей элитой приоритетом развития национального человеческого потенциала, а именно национального человеческого потенциала.
Правящие финансово-экономические власти категорически не признают ни систему национальных интересов и ценностей, ни значение НЧП. Они продолжают, как и в 90-е годы, управлять экономикой и финансами страны, не подпуская к решению этих вопросов даже политическое руководство. Они являются яркими сторонниками неолиберальной модели развития, не допуская необходимости ее смены.
Очень важно наметить контуры будущей модели, хотя в ее восприятии немало принципиальных расхождений в элите. Еще до кризиса часть элиты стала понимать бесперспективность неолиберальной модели развития и в 2006 году в этом вопросе наметились вполне определенные сдвиги в пользу "почвенической", или "имперской" модели. Как отмечали в начале 2007 года социологи, примерно поровну раскололось общественное мнение при ответе на вопрос о взаимоотношении российской и европейской цивилизации. Поддерживаемая западниками точка зрения, согласно которой "Россия - часть Европы и в XXI веке их судьбы будут все теснее переплетаться", находила поддержку 38% россиян.
Альтернативная точка зрения, поддерживаемая "почвенниками", согласно которой "Россия не является в полной мере европейской страной и никогда не сможет стать частью Европы", разделяли 45% россиян. Таким образом, вечный спор между западниками и почвенниками, проходящий через всю историю общественной мысли России, остается актуальным и сегодня[2]. Стагнация 2007-2010 годов была во многом следствием того, что неолиберальный подход сохранил свое абсолютное превосходство над национальным в финансах и экономике. Это и стало, повторю, основной причиной "стратегии стагнации" 2007-2010 годов.
Между тем, не только опыт современного Китая и Индии, но и кризис 2008-2010 годов говорит в пользу национально-ориентированной модели развития. Именно этим странам, сохранившим свою специфику в условиях глобализации, удалось добиться наиболее заметных успехов. Выбор России, таким образом, это не только выбор между Европой и Азией, это, прежде всего, выбор наиболее эффективной и оригинальной модели социально-экономического развития.
Сегодня этот вопрос актуален как никогда. От его решения зависит множество более частных вопросов - от вступления в ВТО, реконструкции международных институтов до реализации социально-экономических задач. Так, оценку своего материального положения, уровня доходов россияне во многом уже сравнивают с аналогичными показателями за рубежом. Когда, например, прошла забастовка на АвтоВАЗе, то требования повысить зарплату объяснялись не столько зарплатами в отрасли, сколько доходами на таких же предприятиях за рубежом[3].
Глобализация, растущие международные связи превращают любую страну в часть общего мира, но при этом угрожают не только суверенитету, но и самому национальному самосознанию. Решить этот вопрос не просто, но примеры такого решения, безусловно, есть. Это Индия и Китай, которые умело сочетают строгое сохранение национального наследия и инновационный путь развития, использующий преимущества глобализации.
Поэтому будущая модель России, прежде всего ее идеологическая модель, это синтез традиционных ценностей, в т.ч. роли государства, и успешное использование преимуществ глобализации для достижения главной цели - сделать гражданина России личностью, обладающей максимальными возможностями для самореализации по сравнению с любой страной мира. Сочетание этих противоречивых аспектов будет главной проблемой не только идеологов, но и практиков, реализующих политику, - от внешней и военной до социальной политики внутри страны. Это искусство политика будущей России будет наиболее востребовано.
Практически это означает, как минимум, выйти в лидеры по критерию ИРЧП, а в будущем и по другим, не менее важным критериям ЧП. Для того, чтобы совершенно конкретно сформулировать частные задачи, а не придумывать их, достаточно обратиться к апробированной вот уже много лет методике определения ИРЧП и его составляющих (улучшение показателей которых и может стать конкретной задачей).
Индекс развития человеческого потенциала 2007 и его компоненты[4]
Примечательно, что к 2007 году в России за несколько лет вырос как показатель душевого ВВП, так и реальные доходы граждан, что, однак,о не отразилось заметно на ее индексе ЧП.
Номинальные и реальные денежные доходы населения[6]
Темпы роста ВВП России в эти годы, хотя и превышали среднемировые, но были недостаточны для того, чтобы даже компенсировать падение экономики после 1990 года.
Примечательно, что в 2000-2007 годы достаточно радикально менялись представления россиян и по другим вопросам. Так, менялись, например, и представления граждан России относительно политики по отношению к бывшим республикам СССР. "Имперское" сознание становилось все более прагматичным, а альтруизм сменился вполне рыночным подходом[7]. Эта эволюция стала особенно заметной на примере взаимоотношений с Украиной, Грузией, Эстонией. Можно даже говорить о новом изоляционизме, когда Россия все больше концентрируется на внутренних проблемах. На самом деле, как мне кажется, речь идет не о национализме или изоляционизме, а о самоконцентрации.
По сути, появился запрос на имперскую, объединительную идею, имеющую в немалой степени и советские корни, в основе которой лежит идея "собирания земель". Бывший помощник президента Б. Ельцина Э. Паин по этому поводу отметил: "Одна из наиболее популярных точек зрения, звучащих в наших сегодняшних идеологических спорах, состоит в том, что России на роду написано быть империей. Предполагается, что "изначальная сущность" цивилизаций исключает выбор народами своего политического пути и предопределяет для них на вечные времена тип государственного устройства. Скажем, русским (и - шире - евразийцам или евроазиатам), согласно этой теории, положена только империя, а представителям некой "евроамериканской цивилизации" дозволено (кем-то, какой-то высшей силой) строить республиканский режим. Марлен Леруа назвала такую доктрину "цивилизационным национализмом"[8]. Эта доктрина в полной мере соответствует русской традиции, которой всегда было чуждо как насилие, так и классически имперское отношение к другим народам.
Я думаю, что интерес к "империализму" вызван не только "собиранием земель", но и "собиранием людей". За последние 20 лет русские, как нация, потеряли миллионы людей, которые не только погибли в "бурные 90-е", но и остались вдруг за рубежом Родины. Это был, наверное, самый мощный исход образованных и творческих граждан, обладавших повышенным чувством мобильности. Кроме того, Россия является одной из немногих крупных стран мира (и единственной европейской страной), в которой в 1920-х годах была уничтожена физически или изгнана за пределы страны элита общества. Затем периодически уничтожалась оставшаяся прежняя и новая элита внутри страны. Произошло отторжение от земли и уничтожение лучших представителей основной в прошлом массы населения - крестьянства. В результате ликвидации элиты, отбор которой осуществлялся веками, в России произошло резкое снижение уровня и качества человеческого капитала как производительного фактора. И, соответственно, снижение качества труда в сравнении с дореволюционным периодом, не говоря уже о качестве и производительности труда в развитых странах.
При этом важно подчеркнуть, что такой идеологический запрос, очевидно, появился в связи с выбором будущего алгоритма государственного развития. Как, впрочем, и запрос на "народную монархию". Инерционная модель 2000-2007 годов уже не устраивала не только экспертное сообщество, но и общество в целом. Как отметил редактор журнала "Россия в глобальной политике" Ф. Лукьянов, "... полтора десятилетия Россия действительно догоняла. Только не кого-то, а саму себя, правда, в своей прежней, советской ипостаси. Дело, конечно, не в идеологии, как раз ее у современной России нет вовсе, а о роли на международной арене. Речь в Мюнхене была призвана зафиксировать качественное изменение: президент Путин принял у предшественника ослабленную региональную державу, преемнику же передаст державу глобальную, интересы которой простираются практически по всему миру"[9].
Она, Россия, перестала быть региональной державой, но еще не стала глобальной. Пока только заявила о намерениях. Их еще необходимо подтвердить. И не только ресурсами (роль которых преувеличена), но и ясными внешнеполитическими (идеологическими, прежде всего) целями. Очевидно, будущее России зависит от многих факторов, - объективных и субъективных, - но, прежде всего, от того, насколько российская элита учитывает объективные реалии мирового развития и способна выстроить адекватную идеологию опережающего развития страны, в основе которой находится модель будущей России. Модель, образ уже не столько "для себя", сколько "для других". Эта модель должна быть привлекательной. Так же, как в свое время российская империя, которая могла обеспечить безопасность многим народам.
Быстрое развитие страны в 2000-2007 годы, т.е. экономические реалии, лишь ускорили этот процесс. Так, резкое увеличение потребительского спроса и инвестиций в экономику страны привело некоторых западных экспертов к мысли о сравнении России с послевоенной Европой, куда США вложили (в нынешних ценах) порядка 125 млрд долл.[10]. Цифра, кстати, вполне сопоставимая с нынешними зарубежными инвестициями в Россию (150 млрд долл.).
Огромное значение при выборе идеологической модели имеет определение роли государства не только в экономической, или политической, но и личной жизни граждан. Традиционно в России государство всегда играло важную роль, которую никто не пытался ставить под сомнение. Естественно процесс передачи части функций институтам гражданского общества, наконец, самой личности, в этой связи будет встречать определенные трудности. С этим нельзя не считаться, ведь и через 17 лет после смены политической системы граждане традиционно возлагают всю ответственность на государство, власть. Так, по опросам социологов летом 2007 года, почти две трети граждан полагали, что они не смогут прожить без опеки государства[11].
При этом следует отметить, что Россия отнюдь не является благополучной страной с точки зрения социального обеспечения граждан, а доля населения, проживающего в бедности и нищете, превышает 40%. Да и с точки зрения мировых сопоставлений ситуация в этой области никак не выглядит благоприятной.
Нищета населения и бедность по доходам[12]
Таким образом, в 2007-2010 годы идеологически Россия так и не смогла преодолеть кризис. Она не сделала выбор: авторитарная или демократическая, имперская или республиканская, антиглобалистская или проглобалистская, либеральная или социальная модели общественного и экономического устройства будут превалировать в будущем. Этот веер выборов направлений, векторов, возможностей означает, что будущая идеологическая модель еще не выстроена, ее контуры даже не просматриваются. "... Партия власти сейчас ищет идеологию, формулирует свою идеологию"[13], - считает Е. Примаков. Отчасти справедливо, но не совсем точно. Точнее было бы сказать, "оформляет" идеологию, "формализует", "ищет форму" ее подачи.
То, что пока ей не удавалось, не удавалось в последние годы ни советской, ни российской элите. В последние десятилетия, как оказалось, у элиты не было вполне адекватного представления о том, в каком направлении развивается современное общество, прежде всего идеологически, какая модель у будущей России. Естественно, что на этот идеологический выбор будет влиять и политическая кампания 2007-2008 годов. Долгосрочный прогноз, подготовленный в январе 2007 года рейтинговым агентством S&P, кстати, вполне подтверждает эту мысль. Главный вывод его доклада "Что будет с суверенными рейтингами России: путь к благоденствию или скольжение вниз?" таков: "несмотря на то, что преемственность власти на предстоящих в марте 2008 года выборах президента неоспорима, именно с ним связаны основные факторы неопределенности и риски". Проблема, по мнению S&P, - в чрезмерной "централизации власти в Кремле: "Смена руководства сопряжена с повышенной политической нестабильностью и риском нарушения преемственности экономического курса"[14].
Справедливо, в этой связи, замечание Э. Паина, который полагает, что "рост национализма обусловлен и массовым разочарованием в реформах, и неуверенностью в будущем. Романтическая вера 90-х годов, что европейская демократия, свобода, капиталистический рынок принесут реальные материальные блага, улетучилась. Идет хаотический, часто спекулятивный поиск нового "русского пути"[15].
Вместе с тем то, что Э. Паин называет "хаотическим" поиском, является вполне естественным процессом. Столь любимый Э. Паином западнический либерализм оказался непригодной моделью для российского общества - ни экономически, ни социально, ни культурно. Но и прежние - имперские и коммунистические - модели не вызывают в обществе массовой симпатии. Вместе с тем, как показывают соцопросы, еще до начала массовых политических кампаний в первой половине 2007 года существуют уже устойчивые тенденции в российском обществе в пользу политики В. Путина и, пусть неясной, но ощущаемой, политики "Единой России"[16].
В этих конкретных условиях, на мой взгляд, необходимо абстрагироваться от текущих событий и попытаться посмотреть на будущую идеологическую модель России - государства, общества, экономики. Как известно, глобальные прогнозы способны радикально повлиять на развитие государств и роль человека и общества. Так, в начале ХХI века стал стремительно формироваться третий участник (или фактор) развития - симбиоз Homo sapiens с быстроразвивающимися современными технологиями, который некоторые ученые назвали "eHOMO". По их мнению, "мы у порога нового этапа цивилизации, касающегося как всего человечества, так и каждого человека, его личности, тела, образа жизни и даже души. В такой перспективе кажется не столь уж важным, кто будет управлять огромным муравейником eHOMO: искусственный интеллект или eHOMO из числа высшего руководства"[17].
Между тем различия, в том числе футурологические прогнозы, помогают многое понимать. Хотя бы то, что развитие человечества идет не линейно, но серьезно зависит от результатов НТР, а также воли отдельных лиц, формирующих историю. Интересно, например, представление о будущем А. Кларка, который уже не раз (спутники, радиолокации, интернет, высадка на Луне и т. д.) оказывался прав. Во всяком случае, прав он оказывался чаще, чем некоторые современные ему экономисты.
Вот почему необходима идеологическая модель, основанная на стратегическом прогнозе, который, насколько это сегодня возможно, научно обоснован. Сегодня такого прогноза и модели у России нет. В то время как у большинства государств она есть. Во всяком случае, у развитых, а тем более активно развивающихся, таких, например, как КНР. Российский ученый Я. Бергер отмечает, "... при анализе нынешней большей стратегии Китая возникает немаловажный вопрос: на какой исторический период она рассчитана? Сегодня можно сказать с достаточной определенностью, что ближайшим рубежом является 2020 год. К этому времени намечено всестороннее построение общества "сяокан", или достижение уровня среднеразвитых стран. Не случайно, наверное, этот срок совпадает со столетней годовщиной образования Коммунистической партии Китая в 1921 году"[18].
Эффективная стратегия государства формируется также с учетом объективных тенденций (научно-технических, демографических и т.д.) в развитии человеческого общества, который сегодня вполне научно обоснован. Ведь даже отраслевые российские прогнозы (например, энергосистем и атомной промышленности) уже "уходят" на 20-25 лет. Но анализа мировых тенденций развития (кроме некоторых попыток ученых ИМЭМО РАН или СВОП - РИО-центра) нет. Тем более, эти прогнозы не стали базой для создания стратегии России, определении ее модели в будущем. Их игнорирование неизбежно ведет к резкому снижению темпов развития или даже кризису, разрушению государств и уничтожению наций. Не менее опасны и вредны наивные и непрофессиональные суждения, а тем более действия политиков, военных, финансистов. Пример СССР - лишь одно из подтверждений этого правила, существовавшего всегда.
Характерен такой пример... В ответ на выход бездарного пятитомника И. Блиоха "Будущая война" выдающийся российский военный теоретик А. Снесарев сказал: "Теперь, когда мы перенесли так много и многое поняли из нашего прошлого, мы можем создать убежденное представление и о нашей всегда забронированной в тиши канцелярской политике, и об отсутствии патриотизма в массах, и о тех даровых развратителях, которые под красивыми нравственными фразами несли в руках факел Герострата...>>[19].
_________________
[1] The National Security Strategy. Wash.: May. 2010. P. 1.
[2] Бызов Л. Народные империалисты // Время новостей. 2007. 13 марта. С. 4.
[3] Известия. 2007. 2 августа. С. 2.
[4] Индекс развития человеческого потенциала 2007 и его компоненты. Доклад о развитии человека 2009. ПРООН, 2009. С. 171.
[5] Рейтинг ВВП на душу населения выше, чем рейтинг ИРЧП, т.е. "нефтянка" и тут нам помогает.
[6] Социальное положение и уровень жизни населения России. 2009: Стат. сб. / М.: Росстат, 2009. С. 108.
[7] Кириллов Н. Предмобилизационная готовность // Политический журнал. 2007. N 9/10. С. 60.
[8] Паин Э. Сумерки либеральной империи // Независимая газета. 2007. 15 июня. С. 10.
[9] Лукьянов Ф. Стать великой державой // Независимая газета. 2007. 19 февраля. С. А4.
[10] Байер А. Экономика "Большого скачка" // Независимая газета. 2007. С. А4.
[11] Васильева К. Тотальная забота // Новые Известия. 2007. 15 августа. С. 4.
[12] Доклад о развитии человека. 2009. С. 176.
[13] Е.Примаков. Небезопасная тенденция // Стратегия России. 2006. N 8 (32). С. 11.
[14] Шарипова А. Президентские выборы опасны для рейтинга // Коммерсант. 2007. 24 января. С. 2.
[15] Костиков В. Научиться быть русским // АиФ. 2006. N 51. С. 8.
[16] Социологический бюллетень "Доминанты". ФОМ. 2007. 14 июня. N 24. С. 17.
[17] Нариньяни А. Очень искусственный интеллект // Независимая газета. 2006. 22 февраля. С. 14.
[18] Бергер Я. Перспективы сотрудничества // Стратегия России. 2005. N 10(22). С. 7.
[19] Снесарев А.Е. Философия войны. М.: Финансовый контроль, 2003. С. 10.
