В Кремле объяснили стремительное вымирание россиян
1. Глобализация и идеология: необходимость идеологического лидерства Назад
1. Глобализация и идеология: необходимость идеологического лидерства
Сегодня научная революция во взглядах на устройство человеческого
общества вступает в новую фазу... В этом смысле у нашей страны
есть хорошие перспективы[1]

А. Торкунов, ректор МГИМО(У)

... разрушение СССР и упадок России стали необходимым и достаточным условием
той "глобализации по-американски", которая шла все 90-е годы...[2]

А. Иванов (А. Подберезкин)



Глобализация, как известно, охватывает множество областей, в которых неизбежно нарастает конкуренция и международное соперничество. Причем важнейшей областью такой конкуренции выступает идеология, точнее, система национальных ценностей, которые пытаются не только сохранить в своих странах правящие элиты, но и "продвинуть" их вовне. При этом важно, на мой взгляд, подчеркнуть два обстоятельства:

Во-первых, ведущие экономически и идеологически страны пытаются придать своей системе ценностей, продвигаемой вовне, универсальный характер. Так, Б. Обама, как правило, уже не подчеркивает преимущество и исключительность американской системы ценностей (особенно прав человека), а апеллирует к будто бы "универсальной системе", которую отстаивает США. Именно эта система ценностей, по их мнению, обеспечила США и другим развитым странам не только достижение "идеалов демократии", но и экономическое процветание и социальный мир. В качестве примера приводятся данные, которые свидетельствуют о социальной гармонии в американском обществе, сокращении неравенства, росте численности среднего класса[3].



Бедность в США не исчезла, хотя ее удельный вес резко сократился, подмечает В. Согрин. А если учесть, что представления о бедности в России и США разные (например, в США более 40% бедных имеют собственное жилье, а почти 80% - автомобиль), то в самом деле видимый прогресс - налицо[4].



Собственно говоря, именно эти результаты "общества потребления" выдаются за универсальные ценности и обосновываются в качестве примера для подражания при формировании системы ценностей. В том числе для России.

Нельзя сказать, что российская правящая элита не воспринимает такие примеры. Более того, в выступлениях Д. Медведева чаще всего звучит мысль о "комфортном" существовании как главной ценности и цели развития, хотя практические результаты социальной политики очень далеки от американских. Нам, как и в советский период, навязывают "гонку за благополучием", причем благополучием, которое определяется уровнем потребления, а не другими параметрами. И не безуспешно!

Во-вторых, в ведущих странах мира и наиболее динамично развивающихся государствах, например, Бразилии, тщательно защищают национальную систему ценностей от внешнего влияния, в том числе идеологического глобализма. Это свойственно для всех государств, претендующих не просто на сохранение национального суверенитета, но и на влияние в мире. В разной степени это относится не только к США, Китаю или Индии, но и Бразилии, Индонезии, ЮАР, Франции, Великобритании и другим государствам.

Проблема в том, что противостоять идеологической экспансии в период глобализации может только собственная эффективная национальная идеология. А это означает, что противодействие в политической и экономической области без собственной идеологии также не может быть эффективным. В данном случае - системным, последовательным и целеустремленным. Социальный консерватизм, формирующийся в России в его нынешнем виде, таковой идеологией не является. Это, скорее, набор нечётко очерченных принципов, а не инструмент защиты и продвижения российских интересов и целей в мире. Он отражает нынешнюю российскую политическую реальность - прагматизм, метод "кризисного управления", - а не мощный волевой импульс и творческое начало, необходимые для того, чтобы Россия стала идеологическим лидером в мире. Проблема также заключается в том, что при глобализации только лидер в какой-либо области, прежде всего, определяющей НЧП, может сохранить свои политические позиции. Это утверждение справедливо для всех областей жизнедеятельности, но, особенно, для идеологии. Именно лидерство в идеологии делает образ России привлекательным не только внутри страны, но и для других стран и социальных групп.

Такое лидерство в идеологии не всегда обязательно совпадает с лидерством в экономике. Это важно понять для того, чтобы не ставить идеологическое лидерство в зависимость от экономических успехов, которых, вероятно, в России придется ждать долго. Но такое лидерство должно обязательно быть подкреплено конкретными результатами. Важно не только и даже не столько "казаться", но, прежде всего, - "быть". Что мы хорошо увидели за время президентства Д. Медведева, когда нередко "паркетный пиар" заменял реальные результаты. Что, естественно, отразилось на имидже как Д. Медведева, так и В. Путина. Как пишет исследователь МГИМО(У) А. Нейматова, "Коридор возможностей" формирования имиджа политического лидера задается не только личными, реальными достоинствами (недостатками) самого лидера, но и более широким социально-политическим контекстом. Об этом в свое время говорил Г. Плеханов: "... личности, благодаря особенностям своего характера, могут влиять на судьбу общества. Иногда их влияние бывает даже очень значительно, но как сама возможность подобного влияния, так и размеры его определяются организацией общества, соотношением его сил. Характер личности является "фактором" общественного развития лишь там, лишь тогда и лишь постольку, где, когда и поскольку ей позволяют это общественные отношения"[5].

Строго говоря, сегодня не только качество НЧП, но и эффективность экономического и социального развития определяются креативными способностями части нации. Эти же способности во многом предопределяют и идеологическое лидерство. В свою очередь, "точками опоры" креативности выступают такие качества, как культурные и духовные, а также исторические традиции, национальные научные и образовательные школы, творческое начало нации. Среди таких "точек опоры" некоторые авторы выделяют проектную идеологию, толерантность, способность к лидерству, навыки конструктивного диалога и др.[6]

Нередко выдвигается тезис о том, что СМИ и креативщики в области пиара формируют не только имидж, но и реальность. Увлечение этими технологиями, создающими "другую реальность", - стало в XXI веке не просто модным, но иногда и популярным политическим приемом, который в ряде случаев оказывается вполне эффективным. Другое дело - продолжительность такого эффекта, - которая часто оборачивается обратной стороной. Нельзя все время "казаться". Обязательно нужно еще и "быть". Хотя бы иногда. "Одним из ключевых правил в работе политических PR- специалистов является лозунг "быть, а не казаться". В век информационного общества, не быть, а казаться чрезвычайно сложно. Имидж, не подкрепленный реальностью, по сути не эффективен"[7], - считает А. Нейматова.

Это объясняется в том числе и широкой информированностью о существующих реалиях, которую уже трудно скрывать, либо длительное время извращать. Так, по данным международной статистики, на начало XXI в. доля ведущих держав в мировом ВВП распределялась следующим образом: США - 21%, Западная Европа - 20%, Япония - 7,5%, Китай - 12,5%, Россия - 2,4%. Согласно прогностическому исследованию ИМЭМО РАН, к 2015 г. США будут иметь 18% от мирового ВВП, Китай - 16,5%, Западная Европа - 16%, Япония - 5,5%. Россия же в лучшем случае (при ежегодном экономическом росте в 5-6%) после 2012 г. повысит свою долю до 3% мирового ВВП[8]. Эти экономические реалии, на которых опирается сегодня вся система международных отношений. И не только финансово-экономических. Поэтому формируя образ России, необходимо помнить, что даже при успешном решении задачи, сформулированной в Стратегии национальной безопасности до 2020, например, "войти в число пяти экономических лидеров", качество и структура российской экономики будет уступать качеству лидеров глобализации, а душевой ВВП заметно уступать лидерам.

Но это отнюдь не означает, что Россия не может и не должна претендовать и бороться за политико-идеологическое лидерство в мире, которое прямо не вытекает из экономического и технологического лидерства. Во-первых, потому, что есть другие, неэкономические области - культура, наука, образование, духовность. А, во-вторых, потому, что от таких претензий не отказываются государства, которые также не могут в ближайшем будущем претендовать на лидерство в экономике. Более того, сегодня определяющими выступают другие показатели, например, качества жизни, но, прежде всего, критерии, характеризующие качество НЧП: продолжительность жизни, состояние здоровья, образование, доступность занятости, время и отдых и др.[9]. Среди них, конечно, остаются и уровень доходов, доступность товаров и услуг, жилищные условия и др., но их значение имеет ясную тенденцию к снижению.

Другой аспект: глобализация и идеология - два тесно взаимосвязанных процесса, чья взаимосвязь, однако, обнаруживается (либо её не хотят замечать) далеко не всегда.

На мой взгляд, эта взаимосвязь выражается в следующем: лидерство в глобализации (финансах, экономике, социальной области) невозможно без идеологического лидерства, причем такое лидерство выражается в создании собственной модели развития, а не в клонировании чужого опыта. Только собственная модель участия в глобализации и развития, основанная на опыте и национальной специфике, т.е. на своем идеологическом фундаменте, способна вывести страну на темпы опережающего развития. В противном случае изначально закладывается модель "догоняющего" развития - в общественной жизни, экономике и политике. Таким образом, если Россия хочет быть лидером глобализации и иметь опережающие темпы развития, она просто обязана быть идеологическим лидером, который предлагает на глобальном уровне привлекательную идеологическую модель и образ страны. Это наглядно видно из известного рисунка, иллюстрирующего взаимосвязь отдельных элементов политики, к которому я уже не раз прибегал.



Как видно из рисунка, международные реалии (в т.ч. глобализации) оказывают прямое влияние:

- на формирование целеполагания и в целом на стратегию государства и нации;

- на восприятие национальных ресурсов и ценностей.

Кроме того, международные реалии влияют на восприятие элитой страны процессов в мире.

В этой связи важно отметить, что идеологическое лидерство не обязательно ведет к лидерству в глобализации, т.е. то или иное общество может сознательно выбрать другую модель развития, которая не вписывается в систему ценностей и стандарты глобализации, например, экономическую, религиозную или психическую, но это лидерство безусловно необходимо для адекватного восприятия объективных национальных интересов и целеполагания, а в целом - национальной стратегии. Когда собственная идеология отсутствует, то внешнее влияние получает неоправданно большое значение. Что было особенно занятным в конце ХХ века.

Таким образом, идеология во многом предопределяет выбор и конечного стратегического результата. Если нация хочет быть равноправным лидером в процессе глобализации, то она просто обязана быть идеологическим лидером. Она может выбрать (теоретически) и другую модель взаимоотношений с государствами в мире, игнорируя на разных этапах требования глобального развития, но если она, опять же, остается идеологическим лидером.

Если же нация сознательно отказывается от идеологического лидерства, то у нее выбора вообще не остается. Она не может претендовать ни на глобальное лидерство, ни на равноправное участие в глобализации. Она просто становится объектом воздействия глобальных процессов, постепенно поглощается другими, более успешными странами, теряет национальную самоидентификацию. Таким образом конечный выбор за элитой страны, которая должна адекватно взвесить все плюсы и минусы глобализации, объективно соотнести их с национальными интересами и ценностями, и "вписать" их в свою идеологию.

Позитивные аспекты глобализации в России оставались долгое время без внимания. Между тем пример Китая показывает, что выигрыш от глобализации, который получила эта страна за последние годы, во многом объясняется именно новыми идеологическими установками, вытекавшими из понимания сути глобальных процессов, на национальном уровне. Как признает директор Института изучения России (Тайвань) В. Малявин, "Китай выиграл от глобализации едва ли не больше всех остальных стран мира. Он вошел в мировой порядок и во многом уже сам определяет его. Естественно, за этими новшествами последовали идеологические новации. Вражда и борьба теперь в Китае не в почете"[10].

Идет мирная экспансия. Уже на технологической стадии. Но - надо подчеркнуть - эта экономическая и уже технологическая экономика Китая изначально была обеспечена идеологически. При том, что эволюция идеологии в последние годы претерпела существенные изменения. Как заметил профессор Ту Вэймин, "разница между классическим конфуцианством и неоконфуцианством, возможно, более отчетлива, чем различие между католицизмом и протестантизмом...>>[11].

Следует напомнить, что Китай никогда не поступался национальными идеологическими, культурными и историческими ценностями. Впрочем, как и Индия, которая также смогла удачно совместить идею модернизации и национальной идентичности. Именно синтез позитива глобализации и национальных традиций, - как показывает опыт Китая и Индии - дает лучший политический и экономический эффект. Этот синтез должен стать частью любой новой национальной идеологии, претендующей на мировое лидерство и создание привлекательного облика страны в мире.

В настоящей работе собственно глобальным процессам уделяется мало внимания. Во-первых, они описаны достаточно обстоятельно, в т.ч. и российскими авторами[12], а, во-вторых, меня интересует, прежде всего, отдельный, а именно идеологический аспект глобализации. Причем применительно к России, для которой идеологический аспект глобализации стал особенно актуален в последнее десятилетие при В. Путине и Д. Медведеве. Вступление России в ВТО, сотрудничество в рамках "большой двадцатки" и "восьмерки", отношение к крупнейшим событиям в мире, в т.ч. в арабских странах, и мирового кризиса требует не только учета международных реалий глобализации, но и отстаивания национальных интересов России. В целом это означает разработку единой национальной стратегии (как международных, так и внутриполитических ее аспектов) и создание собственной, оригинальной, национальной модели развития в условиях глобализации.

Эта актуальность имеет и вполне конкретное международно-политическое значение, что мы нередко обнаруживаем в явно недружественных жестах применительно к России. Факт, как говорится, "налицо": именно в последние 7-10 лет мы видим, что по отношению к России складывается - настойчиво, систематически и даже агрессивно - недружественная политика, целью которой является насильно "встроить" Россию в чужую систему ценностей, отражающую прежде всего иные национальные интересы. Вполне, впрочем, прагматические. При этом основная аргументация этих сил сводится к тезису о том, что глобализация вырабатывает некие "универсальные" мировоззренческие, политические и идеологические стандарты. Это очень характерно для администрации Б. Обама.

Таким образом, "универсализм" выступает как инструмент лишения России претензий на идеологическое лидерство, а, в конечном счете, и на лидерство в глобализации. Отказ от идеологического лидерства, как следствие принятия "универсальных" ценностей, - в политике ("демократия", "права человека" и т.д.), экономике ("свобода рынка", отказ от активной роли государства и т.д.), означает и неизбежный отказ от попыток опережающего развития. Эта аксиома хорошо известна в науке, где создать качественно новый научный продукт можно только опираясь на собственную научную школу. В противном случае возможно лишь повторение или компиляция чужих научных школ.

Идеология, как многим известно, - самое сильное и хорошо известное оружие. Те элиты, которые не только знают, но и используют его в своих национальных интересах, как правило, могут добиться больше, чем даже использованием военной силы. Впрочем, ничего особенно нового в этом нет. В 50-е годы, например, США, провозгласив "доктрину Эйзенхауэра", а затем в 70-е декларировали "доктрину Никсона", также пытаясь насильно внедрить свои "универсальные" идеологические ценности. Сейчас уже нет господствовавшего в СССР коммунизма, однако стратегия не изменилась: самая эффективная победа - это победа, когда другая нация воспринимает чужую систему ценностей, чужие нормы и правила поведения. В отличие от военной, эта победа абсолютная.

Объективные глобальные процессы нередко сводятся к идеологическим, мировоззренческим. Причем не абстрактным, а вполне определенно отражающим ценности и национальные интересы ведущих стран мира. Весь "универсализм" сводится, в конечном счете, к навязыванию "наиболее передовых" (но чужих) идеологических моделей и ценностей, которые отнюдь не случайно оказываются удивительно соответствующими чужим национальным интересам.

Вся современная внешняя политика развитых государств собственно сводится к этому. Так, со вступившем в силу в декабре 2009 года Лиссабонском договоре прямо предусматривается, что страны Евросоюза придерживаются не только во взаимоотношениях между собой, но и по отношению к другим странам своей системой ценностей и принципов. На практике это означает, что, например, по отношению к России в качестве основы межгосударственных отношений (Евросоюз - как самостоятельный субъект, конфедерация) может и уже находится некая система ценностей и принципов. Что, естественно, отражается ежедневно на межгосударственных отношениях. Причем не только стран Евросоюза и России, но и, например, Евросоюза и Израиля, что было отчетливо видно в связи с инцидентом по прорыву блокады сектора Газа гуманитарным конвоем.

Таким образом, мы видим следующую взаимосвязь между глобализацией, идеологией и развитием:

глобализация = универсализм = отказ от идеологического лидерства = от опережающего развития (потеря позиций в мире и утрата
суверенитета)

В этом смысле я согласен с утверждением А. Кокошина, считающего, что "в наиболее общем виде глобализацию можно различать как процесс и как идеологию, последняя часть носит весьма агрессивный характер...>>[13]. Что мы и наблюдаем отчетливо в последние десятилетия. Агрессивной идеологии оказывается иногда вполне достаточно, чтобы не только защитить чуждые национальные интересы, но и сменить правительство и даже общественный строй. Эта "мягкая сила" (soft power), однако вполне легально поддерживается всей экономической и военной мощью, когда ее оказывается уже недостаточно. Так было, например, в Югославии, Грузии, на Украине и в других странах. "Арабская весна", да и весь последний период это наглядно подтверждают.

Глобализация "как идеология", имеющая часто "агрессивный характер", неизбежно должна вызывать ответную, прежде всего идеологическую реакцию. И не только России. Нации поставлены перед выбором - либо оказаться втянутыми в орбиту этой агрессивной идеологии, отказавшись, в конечном счете, от суверенитета, - либо противопоставить ей свою. Иногда даже не менее агрессивную, как, например, исламский радикализм. Что мы и наблюдаем на многочисленных примерах. Нередко на практике это выражается в радикализме противопоставления одной идеологии другой. Например, посредством исламского радикализма, либо крайнего национализма, проявляющегося, в т.ч. и в развитых странах, где не любят признавать наличие таких проблем. Но, главное, заключается в том, что терроризм не может быть побежден военными или социально-экономическими мерами, без идеологической победы. Для России, кстати, это не только Кавказ, но и уже другие регионы страны.

Не является в этом ряду противопоставлений, к сожалению, исключением и Россия, где объективные экономические и социальные процессы, свойственные глобализации, накрепко связаны как с агрессивным отечественным неолиберализмом, так и с другими агрессивными идеологическими течениями, внешне противопоставляющими себя идеологии глобализации. Обе эти крайности по сути одно и то же - идеологические концепции, имеющие мало общего с реальными тенденциями глобализации и решением задач общественного развития.

На мой взгляд, борьба идеологий - это не только противоборство идей, политических философий. Это сегодня даже не только политическая борьба. Это и борьба экономик, борьба национальных укладов, суверенитетов, национальных стратегий, даже прогнозов и планов социально-экономического развития, которые не только вполне укладываются в идеологические рамки, но и являются прямо производными от них.

Таким образом, в основе всего лежит идеология, как система взаимосвязанных идей и концепций, которая, в свою очередь, служит фундаментом, базой для конкретной политики и конкретной экономики. В том числе экономической, финансовой, социальной, и, конечно же, военной. Политика в данном случае является искусством практической реализации идеологический целей и приоритетов. В любой области. Как хорошая политика, так и плохая.

Так, неэффективная приватизация в России может быть понята только в том случае, если признать, что ее целью было не повышение экономической эффективности или улучшение структуры экономики (как формально декларировалось), а сугубо идеологическая задача - смена собственника. Любым путем. Даже через огромные экономические и социальные потери. А "политика приватизации" была искусством быстрой организации перераспределения собственности. Ни получения денег в бюджет, ни повышения эффективности, ни решения социально-экономических задач не требовалось. Только, повторю, смена собственника. Поэтому не стоит сегодня удивляться, что эта идеологическая задача была решена такими грубыми политическими средствами и с такой низкой экономической эффективностью. По-своему, идеологически, они оказались эффективны. Что, кстати, признавалось самими реформаторами в частных беседах. В том числе и А. Чубайсом.

В этом заключается весь секрет. Идеология ставит задачу политике, ибо политика, используя выражение известного британского политолога Д. Хельда, является "борьбой за организацию человеческих возможностей"[14]. Добавлю, - всех возможностей, направленных на достижение фундаментальных целей, но прежде всего, идеологических.

Иными словами, с помощью идеологии, управляющей не только людьми, отдельными странами, но и всеми частями мира, правящий класс выстраивает систему управления обществом, экономикой и государством. Идеология - синоним власти - даже если сама власть это и пытается иногда отрицать. Когда же власть (как в позднем СССР) имеет глупость "отказаться от идеологии", то, в конечном счете, происходит ее отказ и от функций управления обществом и государством. Что неизбежно ведет к ослаблению и развалу государства, экономики и деградации общества. Наступает хаос. "Поздний" СССР и "Ранняя Россия" - очевидный тому пример. Поэтому идеологическое лидерство обязательно, если государство хочет сохранить, вернуть, либо добиться лидерства в глобализации.

Ликвидация В. Путиным управленческого хаоса в начале первого десятилетия XXI века объективно потребовала восстановления основных идеологических принципов, связанных с ролью государства и функциями власти. Эти принципы отличались высокой степенью прагматизма. Иначе и не могло быть - восстановление государства и внутриполитической стабильности требовало максимального прагматизма в подходах к решению сугубо практических задач. Подобная прагматическая идеология "кризисного управляющего" требовала, кроме того, во-первых, минимальных теоретических изысков из-за отсутствия времени, а, во-вторых, исключения идеологических конфликтов по той простой причине, что восстановление управления и без того вело к столкновению интересов с различными группами влияния. Вот почему В. Путин пытался консолидировать общество, привлекая к работе всех - от А. Проханова и Г. Зюганова до неолибералов гайдаровского толка. За исключением откровенных противников государства, т.е. применительно к ситуации в тогдашней России, - восстановления управляемости.

Ситуация к концу первого десятилетия стала принципиально иной: на повестку дня был поставлен совершенно прагматический вопрос достижения быстрых темпов роста ("удвоения ВВП"), который закономерно трансформировался в проблему качественного развития. И не только экономики, но и всего общества, что без идеологической концепции невозможно. И дальнейшее развитие подтвердило этот вывод. События 2011-2012 годов только зафиксировали неспособность элиты добиться этого без ясно сформулированной идеологии.


________________

[1] Торкунов А.В. По дороге в будущее / Торкунов А.В.; ред.-сост. А.В. Мальгин, А.Л. Чечевишников. М.: Аспект Пресс. 2010. С. 414.

[2] Иванов А. (Подберезкин А.). Глобализация и идеология. URL: http://www.zavtra.ru/egi/07/720/31/

[3] Согрин В.В. Демократия в США. От колониальной эры до XXI века // Весь мир. 2011. С. 218.

[4] Согрин В.В. Демократия в США. От колониальной эры до XXI века // Весь мир. 2011. С. 219.

[5] Нейматова А.Я. Проблема имиджа в политике и политической науке // Вестник МГИМО(У). 2011. N 2. С. 269-270.

[6] См., например: Абанкина И.В. Университеты в постиндустриальной экономике // New Scientist. 2011. Сентябрь. N 9 (10). С. 8.

[7] Нейматова А.Я. Проблема имиджа в политике и политической науке // Вестник МГИМО(У), 2011. N 2. С. 269-270.

[8] Кулаков В., Алиев З. О глобальной конкурентоспособности России // Власть. 2010. N 5. С. 61.

[9] Образовательная геодемография России / под ред. М.П. Карпенко. М.: СГУ, 2011. С. 119.

[10] Малявин В. Стратегическое подполье Китая // Ведомости. 2007. 28 марта. С. А4.

[11] Ту Вэймин. Подъем "конфуцианской" Восточной Азии: истоки и исторический смысл // Политические исследования. 2012. N 1. С. 7.

[12] См., например: Булатов Ю., Подберезкин А. Некоторые методологические проблемы глобализации. М.: Наука, 2003; Подберезкин А.И., Абакумов С.А. Гражданское общество и будущее российского государства: в поисках эффективного алгоритма развития. М.: Имидж-Пресс, 2004.

[13] Кокошин А. Реальный суверенитет. М.: Европа, 2006. С. 10.

[14] Категории политической науки: Учеб. М.: МГИМО, 2002. С. 17.



Док. 653826
Опублик.: 04.09.12
Число обращений: 0

  • Кулаков Владимир Федорович
  • Чубайс Анатолий Борисович
  • Алиев Загид Самедович
  • Проханов Александр Андреевич
  • Согрин Владимир Викторович
  • Абанкина Ирина Всеволодовна
  • Книга 1. Человеческий капитал и посткоммунистическая идеология

  • Разработчик Copyright © 2004-2019, Некоммерческое партнерство `Научно-Информационное Агентство `НАСЛЕДИЕ ОТЕЧЕСТВА``