Борис Леонов: История советской литературы. глава 167Назад
Борис Леонов: История советской литературы. глава 167
В канун профессионального военного праздника 23 февраля 1972 года нас, писателей Ивана Фотиевича Стаднюка, Феликса Ивановича Чуева и меня, пригласил тогдашний командующий ракетными стратегическими войсками генерал армии Толубко Владимир Федорович. Пригласил в штаб вверенных ему войск, чтобы мы выступили перед офицерами штаба и членами их семей.
Встреча прошла очень тепло, хорошо.
Особенно много вопросов выпало на долю Ивана Стаднюка в связи с его романа "Война". Интересовалась читатели, когда выйдут последующие книги.
После выступления нас пригласили в уютный банкетный зал, чтобы еще раз поблагодарить за встречу и поприветствовать по случаю наступившего праздника.
Правда, Владимир Федорович Толубко извинился, что не сможет продолжить встречу с нами, поскольку вызван то ли в ЦК, то ли Минобороны. С нами остался за хозяина его заместитель генерал-лейтенант.
И вот когда компания была готова к первому тосту, Иван Фотиевич обратился ко мне:
- Давай, Борис. Ты у нас - мысль. Потому тебе первому слово приветствия в адрес гостеприимных хозяев.
Это было неожиданно, как, собственно и то, что вдруг во мне зазвучал "державный голос". И мне захотелось поделиться звучанием, именно им поздравить славных ракетчиков.
- Друзья! Я попробую поднять наше застолье на очень высокий уровень. Если получится, то вы поймете, о чем речь. А не получится - все равно скажу те добрые и серьезные слова, коих заслуживают военные люди, стоящие у грозного оружия во имя мира и счастья нашего Отечества.
И я начал имитировать Леонида Ильича.
- Дорогие товарищи!..
Тут же послышалось от сидевшего рядом со мной генерал-лейтенанта тихое, но строгое:
- Прекратите!
Значит, попал, угадал тональность. Как прекратить, если я уже в образе? После некоторого замешательства произнес:
- Я не привык, когда меня перебивают.
Обращаюсь к Стаднюку:
- Иван Фотиевич, кто меня перебил?
Покрасневший Стаднюк как-то неловко говорит:
- Генерал.
Я категорично заявляю:
- Будем считать, что этого генерала нет. А теперь о ракетных стратегических войсках и их значении в деле обороны страны и защиты мира на земле...
И я произнес державным голосом вдохновенное слово о славных наших ракетчиках, о достойных продолжателях традиций русских артиллеристов, воинов Великой Отечественной войны.
Словом, первое оцепенение присутствующих уступило место пониманию веселости момента и моего дебюта в роли генерального секретаря...
Потом я не раз и не два "делал" вождя в разных компаниях. И, видимо, не все воспринимали мою имитацию с должным в таком случае чувством юмора. Помню, как во время одного официального мероприятия работник ЦК комсомола спросил у меня:
- А ты не боишься, показывая свои возможности в имитации голоса генсека?
Ответом был вопрос:
- А чего бояться? Я же не представляю его в безобразном виде... И еще. Знаешь, что может быть самым жестким наказанием? Это когда меня пригласят лично к нему и он скажет: "Изобрази...>>
Но тем не менее мой друг и давний товарищ Николай Иванович Никандров, в то время сотрудник Комитета госбезопасности, сказал как-то:
- Знаешь, Борис, на тебя в нашем ведомстве претолстенная папка с сигналами о твоих артистических издержках в адрес Леонида Ильича. Но у нас люди умные, а потому ни о каких санкциях в твой адрес речи не идет.
Эту информацию позднее подтвердил Александр Николаевич Карбаинов, с которым мне довелось год проработать вместе в Центре Общественных связей КГБ, когда с его подачи я был назначен на пост главного редактора журнала "Служба безопасности". Он кстати пообещал в скором времени "подарить" мне эту самую папку с сигналами, а точнее с доносами чрезвычайно бдительных моих товарищей.
Но думаю не только "умные люди" из КГБ не давали ход поступающим к ним сигналам на "самодеятельность" Леонова. Смею считать, что основанием такой лояльности послужил факт, о котором мне доверительно поведал Иван Фотиевич Стаднюк.
Он был включен в список лиц, которым позволялось охотиться и рыбачить в Завидовском заповеднике, где, как мы знаем, охотился герой моих реприз.
И вот однажды в домике охотника, где остановился Стаднюк и его товарищи, появился помощник генсека Голиков и пригласил Ивана Фотиевича от имени Леонида Ильича навестить того в его резиденции.
- Знаешь, что-то екнуло в сердце, - признавался Стаднюк. - И я в назначенный час появился в прихожей дома, где меня ждал сам Леонид Ильич. Он очень по-доброму оценил мой роман "Война", поинтересовался над чем я работаю. Потом пригласил за стол. Мы с ним чокнулись рюмками коньяка. И потом он неожиданно спросил: "А кто такой Борис Леонов?" Я тут же ответил, что ты мой друг, талантливый критик и хлопец во всех отношениях добрый. "Говорят, он меня делает?" - спросил Леонид Ильич. Я тут же подтвердил, добавив: да еще как делает, Леонид Ильич! Такие тексты даже помощники ваши не всегда могут подготовить. К тому же все остроумно и весело. "Но он не богохульничает?" - спросил Леонид Ильич. И тогда я категорически ответил, что этого нет. Леонид Ильич сказал: "Ну, пусть делает!"
Видимо, это державное добро и хранило меня от всевозможных "орг" и прочих выводов?!..
А после скончания Леонида Ильича "делать" вождя стало неинтересно, хотя... для многих все оказалось наоборот.
Правда, Феликс Иванович Чуев при встречах с ним всякий раз напоминал:
- Ты меня должен хранить и беречь как свидетеля твоего дебюта в роли имитатора Брежнева при живом Генеральном секретаре.
А сам, к сожалению, двух дней не дожил до пятидесяти восьми лет, скончавшись в 1999 году.
