Борис Леонов: История советской литературы. глава 146Назад
Борис Леонов: История советской литературы. глава 146
С Арсением Александровичем Тарковским, известным поэтом и переводчиком, меня познакомил в Переделкино Владимир Федорович Пименов. Я приехал навестить ректора Литературного института имени А.М.Горького, который пребывал в Доме творчества, и застал его сидящим на скамейке перед корпусом с каким-то седовласым красивым человеком, опирающимся подбородком о палку. Это и был Арсений Александрович Тарковский, о котором я знал лишь по кратким биографическим сведениям. Среди них была знатная веха его работы в компании сотрудников четвертой полосы газеты "Гудок". Здесь работали Булгаков, Ильф, Петров, Олеша, Катаев. Тарковский печатался на этой самой четвертой полосе под псевдонимом Тараса Подковы.
Когда мы, раскланявшись с Арсением Александровичем, пошли прогуляться по территории Дома творчества, Владимир Федорович поведал мне какие-то штрихи из биографии поэта. И о его работе на радио, и о добровольческом подвиге ухода на фронт, о его ранении. И, наконец, о том, как трудно складывался его путь в литературу. Очень много сил и энергии отдал Тарковский переводческому делу. Но как переводчик с языков Кавказа был очень известен уже в довоенные и послевоенные годы. Именно с ним как с переводчиком и произошел жизненный казус.
И вот в одну из сентябрьских ночей в квартиру Тарковских позвонили.
В дверях стояли люди форме НКВД.
- Вы поэт Тарковский? - спросил один из них.
- Да. А в чем дело?
- Что случилось? - всполошилась жена поэта.
- Собирайтесь. Поедете с нами, - не реагируя на тревожные вопросы, спокойно проговорил, видимо, старший.
- Да как же так?! - помогая мужу одеться, повторяла жена. - Что же это такое?..
Машина помчалась по ночной Москве. Стекла в ней были темными. Куда и зачем везли Тарковского, ему было неизвестно.
И вот машина остановилась.
Когда Тарковский вышел из машины, его тут же провели через массивную дверь в вестибюль, где стояла охрана. Старший что-то доложил по телефону.
Вскоре появился молодой человек в штатском и сказал:
- Следуйте за, мной, Арсений Александрович.
Они поднялись по ковровой дорожке на второй этаж здания и миновав еще одну охрану, пошли по долгому коридору. Наконец, молодой человек остановил жестом: Арсения Александровича и открыл перед ним дверь. Они оказались в просторной приемной.
Сидевший за столом дежурный или секретарь попросил их подождать, сам скрылся за массивной дубовой дверью.
Через некоторое время он появился и предложил товарищу Тарковскому пройти.
В кабинете, куда вошел Тарковский, оказались Маленков, Суслов, еще какие-то люди. Они приветствовали поэта и предложили ему подкрепиться.
Только теперь Арсений Александрович обратил внимание на стол. На нем стояли изысканного сорта коньяки, банки с икрой, рыба и прочие деликатесы. После того, как выпили по рюмочке коньяка, Суслов сказал, что рад приветствовать известного поэта и прекрасного переводчика, удостоенного Сталинской премии за перевод поэмы Расула Рза "Ленин". Поинтересовавшись творческими планами поэта, Михаил Андреевич Суслов сказал:
- У меня к вам большая просьба, Арсений Александрович...
Сделав паузу, продолжил:
- Вы знаете, что 21-декабря исполняется семьдесят лет товарищу Сталину. И мы, его соратники, хотели бы вручить ему помимо дорогих подарков, может быть, самый дорогой - сборник его юношеских стихов, которые никогда не выходили отдельной книгой и тем более на русском языке. Мы вот тут их все собрали, - Суслов подвинул к себе кожаную папку, - специально сделали подстрочные переводы каждого, представили фонетические варианты звучания стихов. Словом, просим вас отложить все дела и взяться за работу над переводом стихов вождя, написанных им в годы своей революционной молодости. Как вы, Арсений Александрович!?
- Если вы мне доверяете...
- Раз уж мы с вами тут сидим, значит, доверяем, - хихикнул Суслов и тут же спросил: - Сколько вам потребуется времени, чтобы перевести двадцать стихотворений?
- Примерно месяца три, - ответил Тарковский.
- У вас всего полтора... Если что потребуется, если вы в чем-то будете нуждаться, не стесняйтесь, звоните, мы вам поможем...
Потом ему вручили портфель из крокодиловой кожи, в который была вложена папка со стихами и всевозможными подстрочниками и толкованиями.
Через некоторое время он был уже дома. Радости не было конца. Обо всем подробно поведал, жене. Ночь почти не спали.
А уже с утра Арсений Александрович принялся за работу...
Прошла неделя.
И вдруг опять среди ночи повторилась та же картина. На сей раз Тарковские не так сильно были обескуражены появлением неожиданных гостей в форме НКВД.
Арсений Александрович взял с собой портфель из крокодиловой кожи, папку и первые наброски некоторых переводов.
Проделав по ночной Москве тот же самый путь, он вновь оказался в знакомом кабинете. Только уже не было ни Маленкова, ни Суслова, как не было на столе ни коньков, ни разносолов. Стояли бутылки с "Боржоми".
Теперь с ним беседовал какой-то симпатичный человек. Он попросил извинения у Тарковского за то, что отняли столько драгоценного времени у поэта. Но, к сожалению, работу придется прекратить, потому что товарищ Сталин высказался категорически против издания сборника его стихов.
Еще раз извинившись, симпатичный человек стал прощаться с Арсением Александровичем.
Когда Тарковский повернулся, чтобы выйти из кабинета, сказал:
- А вы, товарищ Тарковский, забыли свой портфель.
- Это не мой...
- Нет, ваш. Мы вам его дарим.
Тарковский взял портфель и поспешил покинуть кабинет. Только дома обратил внимание, что портфель несколько пополнел и потяжелел.
Вместе с женой открыли его и ахнули: в нем оказалось пятьдесят тысяч сторублевыми купюрами.
- Что же с ними делать-то будем? - тихо спросила жена.
Помолчали.
- А знаешь что, - предложил Тарковский. - Давай-ка устроим себе длительное путешествие по Кавказу, по Черному морю. Пока в Москве будут проходить торжества, мы с тобой будем дышать вольным воздухом. Как?
Так и решили.
Вернулись Тарковские в Москву только весной следующего года...