Соотношение основных ценностей в современных идеологиях при формировании образа России
... охранение православной веры было основой
всей политики князя Александра Ярославича...[1]
А. Торкунов, ректор МГИМО(У)
Наука и государство неотделимы[2]
В. Сурков
Людей стали волновать глобальные вещи:
кто мы, откуда, зачем живем...[3]
И. Прокопенко, документалист
Образ России во многом предопределяется влиянием политических идеологий, стратегий и программ, которые можно рассматривать как выражение ценностных представлений вполне определенных элит и социальных групп. Так, господствующие до сих пор либеральная идеология долгие годы игнорировала значение развития НЧП, что отразилось на всех концепциях и стратегиях развития страны, разработанных в 2005-2011 годах. Периодические "знаки внимания", оказывавшиеся НЧП со стороны власти, "... выглядят, - по замечанию К. Ремчукова, - спонтанными и плохо увязанными с другими шагами государства по созданию основ современной инновационной экономики. По существу, цельной, продуманной, скоординированной государственной научно-технической политики в России до сих пор не сформулировано"[4].
Идеологию и стратегию в России до сих пор определяет правящая элита. Как важнейшую часть этого процесса - систему национальных ценностей и приоритетов. Роль экспертного сообщества, институтов гражданского общества до сих пор была минимальна. Остаются политические партии, которые в России также крайне слабо влияли на этот процесс. От этого зависит, в том числе и оценка законодательных инициатив Д. Медведева, сделанные в конце 2011 - начале 2012 года, направленные "на развитие институтов демократии"[5].
В России до сих пор не сложилось устойчивой политической системы, да и сами программы партий и их реальные идеологии далеки от завершения. Тем не менее у нас нет другой возможности каким-либо образом провести анализ российского общества, хотя это имеет огромное значение. Как справедливо заметил один из авторов, "... любое общество устойчиво, если в нем есть значительная группа лиц с более или менее типовой ценностной базой и, соответственно, манерой поведения"[6].
Такая типовая ценностная база стала справедливость, - понятие, не только историческое, но и, как показали протестные выступления 2011-2012 годов, - совершенно современное. Как справедливо сказал Л. Любимов, "В последнее столетие, а особенно в последние двадцать лет глумление над Правдой так достало тех, кто готов отвечать и за себя, и за ближнего, и за Отечество, что они сошлись все вместе, стали народом, за спиной которого не Москва, не Питер, даже не Россия, а последнее и главнейшее в нашей тысячелетней истории - Правда"[7].
Для нас принципиально важно выяснить, а есть ли в России (и у ее партнеров по евразийскому проекту) устойчивая социальная группа, разделяющая идеологический подход к синтезу традиционных ценностей и инноваций, либо эта идея - очередной плод искусственных построений? Ведь очевидно, что если такой группы нет, то даже самая "правильная" идеология, базирующаяся на верных ценностных ориентирах, не имеет будущего. Ее просто не поддержит и она так и не станет политическим фактором, оставаясь в лучшем случае точкой зрения, разделяемой маргиналами. Этому в современной политической истории России немало примеров: взрыв общественной активности и многопартийности в 90-е годы (когда возникли тысячи партий и общественных движений) так и не привел к появлению привлекательной и современной российской идеологии вплоть до сегодняшнего дня.
Важно также понимать насколько происходящие современные социально-политические процессы в мире влияют на политическую и социальную систему в России. Оценки разные: от либеральной абсолютизации и универсализации до полного игнорирования. Так, например известный израильский ученый А. Маджен, пишет: "К 2000 году восемьдесят демократий было создано или восстановлено, а их доля среди государств по сравнению с 1974 годом поднялась с 27 до 63%. Впервые за человеческую историю ... демократическая форма стала доминирующей ... В 2006 году было уже 123 электоральные демократии, составившие 64% от численности всех государств"[8].
Означает ли это (особенно после "арабской весны"), что либералы правы и универсальность их ценностей, в т.ч. электоральной демократии абсолютна? В том числе и для современной России, как считают, например, либеральные лидеры нашей оппозиции?
Сразу же предотвращу обращение к расхожим рассуждениям о "среднем классе" как самой устойчивой социальной группе людей. Может быть это и верно для США и Западной Европы, но уж точно не для России. Если для этих стран вся идеология среднего класса заключается в потреблении (соответственно, и типовые ценностные ориентиры), то для России это нетипично. Во-первых, потому, что кроме уровня доходов в России преобладают в целях самоидентификации другие факторы (собственно ассоциация себя со среднем классом уровень образования, культуры и т.д.), а, во-вторых, в отличие от других стран, граждане России не могут пользоваться преимуществами уже сложившейся системы перераспределения материальных благ. Вот почему наиболее активной (и дестабилизирующей) частью общества, как и в 1917 году, стала либеральная интеллигенция и различные группы националистов, вызывающие "наибольшую обеспокоенность правящей элиты"[9].
Вот почему необходимо порассуждать о тех возможных социальных слоях, которые смогут разделить систему ценностей новой идеологий. Так, если главными ценностями русского общества на протяжении многих столетий было православие и государство, то вряд ли можно допустить, что даже самые радикальные изменения в технике и экономике ХХ века полностью вытеснили эти ценности. Можно говорить, на мой взгляд, о том, что коммунистический период истории России, во-первых, синтезировал идеи православия и укрепления государства, а, во-вторых, о том, что сегодня стоит главный вопрос: сменит ли глобализация и секуляризация эти ценности. Соответственно те, кто полагают обратное (а их немало), полагая, прежде всего, что "все разговоры об особом пути России бессмысленный, - изначально не воспримут новую идеологию и систему ценностей. Это в равной степени относится как к либералам-западникам, так и части коммунистов-интернационалистов. В равной степени это относится и к тем традиционалистам, которые отрицают необходимость учета фактора глобализации.
Соотношение основных ценностей в различных слоях российского общества и программных документах партий и организаций является ключом к пониманию элитой объективных реалий. Ведь элита неоднородна. Она не только разделяет различные системы ценностей, но и политические взгляды. Даже если ее большинство и принадлежит к одной партии - КПСС или "Единой России". Ведь в истории нередко бывало и так: реалии сами по себе, а элита - сама по себе. Для современной российской элиты это состояние очень характерно. Неадекватность общества неизбежно отражается на адекватности элиты, а ее адекватность, в свою очередь, - на принимаемых решениях. Так по ключевому российскому вопросу последних 20 лет - роли государства в экономике и политике - мы наблюдаем не только диаметральные различия, но и очень серьезную динамику: от превалирующих настроений "крушения авторитаризма" начала 90-х годов ХХ века, до требований "навести жесткий порядок" первого десятилетия XXI века. Эта динамика во взглядах отражает своего рода эволюцию в ценностных ориентирах, которые в конечном счете определяют политику элиты и государства.
В отличие, например, от политики правящих кругов современной Румынии, проводивших румынизацию не только в собственной стране, но и за рубежом и финансировавших даже зарубежную румынскую церковь из государственного бюджета[10], российская элита, казалось вообще не заинтересованном в продвижении национальных ценностей за рубеж.
Проблема национальных ценностей стала и главной проблемой, решение которой предопределяло внешнеполитический курс США - не зависимо от того, кто его проводил - республиканцы или демократы. Так, помощник посла России в США А. Тарелин справедливо полагает, что "Расслоение происходило постепенно: в начале 1990-х гг. в Соединенных Штатах сохранялось относительное согласие по поводу того, что страна должна оставаться единственным глобальным центром силы, способным гарантировать не только защиту своих интересов, но, главное, устойчивость и безопасность всей системы международных отношений. Споры разгорелись, когда встал вопрос об инструментах, которыми следует пользоваться при решении этой задачи. Должна ли американская гегемония быть "жесткой", основанной на военной силе, или "мягкой", проецируемой через культурные и экономические каналы? Должны ли США активно способствовать демократизации стран без традиций народоуправления? Эти вопросы выдвинулись в число основных для внешнеполитических деятелей США в начале 1990-х гг. и вызывают с тех пор ожесточенные споры"[11].
В начале второго десятилетия XXI века в упрощенном виде нынешнюю систему политико-идеологических координат в России, выраженную в отношении к этому главному вопросу, можно изобразить на следующем рисунке, представляющем в самом общем плане идеологические ценности основных политических сил и социальных групп по осям "политической свободы" и "участия государства в экономике".
Как видно из рисунка, наибольшую степень экономической свободы (и наименьшую роль в экономике государства) считают своей ценностью современные сторонники либералов-западников - а до этого, - предшественники, вплоть либералов начала ХХ века и до "Демократической России", Их абсолютизм уходит корнями в неолиберализм романтического толка 70-х, 80-х годов, который, как им кажется, создал современный мир и современную экономику, а до этого в либерализм царской России. Как справедливо отметил В. Никонов, говоря о кадетах начала прошлого века, они "хотели сделать все как в Англии, только еще либеральнее"[12].
Наименьшую степень экономической свободы предполагают сторонники КПРФ и других коммунистических организаций, которые идеализируют плановую и административно-хозяйственную системы. Примечательно, что поддерживающие их эта социальные группы абсолютизирует и роль государства в политической области, минимизируя степень политической свободы.
Сторонники "Справедливой России" выходят значительно дальше за рамки экономической и политической свободы, чем сторонники КПРФ, по ментально, идеологически, а, главное - конъюнктурно-электорально, - они вынуждены не слишком далеко отрываться от коммунистов из-за опасения потерять левый электорат. Не имея пока социал-демократической электоральной базы, они вынуждены ориентироваться на советские ценности. Тактически - это вполне оправдано, но стратегически - им предстоит сделать "рывок" в понимании общественных процессов. И в этом, конечно, заключается их перспектива, будущее.
Новая идеология, на мой взгляд, должна предоставлять в нынешних условиях высокую степень экономической свободы, но при этом, на данном этапе развития страны сохранять значимую роль государства. Соотношение этих ценностей видно на рисунке как обозначенное штрихом (N 6). По сравнению с КПРФ и "Справедливой Россией", например, новая идеология допускает более высокую степень политической свободы (но, все же, значительно меньшую, чем у "Единой России" и либералов) и очень высокую степень экономической свободы (но, все же, меньше, чем у либералов), сохраняющую регуляторную функцию государства. При этом под "высокой степенью экономической свободы" я понимаю прежде всего свободу творчества и предпринимательства, которые не только поддерживаются государством через создание благоприятных условий, но и сознательно стимулируются им. Государство должно взять на себя функции и обязательство по воспитанию, формированию и развитию нового класса творческих людей и сознательной поддержке таких институтов.
Приведенный выше рисунок не отражает социальной, тем более электоральной, поддержки той или иной идеологии.
При этом я исхожу, что политические партии в той или иной степени пользуются следующей поддержкой населения в 2010 году:
1. КПРФ - 15%
2. "Справедлива Россия - 7%-10%
3. "Единая Россия" - 30%-40%
4. "Яблоко", "Гражданская сила" и т.п. - 3%-5%
5. СПС, Г. Каспаров, М. Касьянов - 2%-3%
6. "Идеальный вариант" - ?
Можно лишь предположить, что доля сторонников этой идеологии может достигнуть 30%-40%, что соответствует в принципе доле образованного и креативного класса, ориентированных на национальные ценности и сильное государство[13].
Исходя из таких идеологических приоритетов стратегии развития государства представляются неизбежно различными: если в представлениях сторонников КПРФ стратегия развития экономики и общества равнозначна стратегии государства, практически не оставляя места институтам гражданского общества и самостоятельной экономической активности, то для СПС, М. Касьянова и Г. Каспарова государство должно минимизировать свои функции, практически самоустраниться от определения стратегии развития общества и экономики.
На этой схеме прерывистой линией (под N 6) обозначен, на мой взгляд, идеальный вариант - те ценности и та идеологическая концепция, в рамках которой формируется алгоритм развития государства и его политической системы, где существенную роль в экономике играют механизмы государственного регулирования (при сохранении высокой степени свободы для творческих действий креативных социальных групп), а также превалирующую роль государства в формировании политической системы страны. Это обстоятельство важно подчеркнуть: высокая степень "управляемости" обществом и, соответственно, важная роль государства нужна для России не абсолютно, но исторически, - именно в начала XXI века, когда требуется мобилизация общественно-политических сил для преодоления управленческого и экономического кризиса. Государство должно взять на себя инициативу на конкретном историческом отрезке времени потому, что его "уход" в 90-е годы разбалансировал всю систему общественно-политических взаимоотношений власти и общества. Возникли влиятельные группы, "олигархи" и другие силы, а, главное, - анархия во взаимоотношениях между элитой и обществом, когда последнее потеряло управляемость. А не управляемое общество превращается в стадо, которое руководствуется инстинктами.
Такая мобилизация может дать быстрый социально-экономический эффект, который не зависит только от быстроты внедрения новых технологий и инноваций, требующих определенного временного ресурса. Так, если говорить, например, о сельском хозяйстве, то мобилизационная модель Белоруссии значительно эффективнее чем существующая сегодня в России. Во всяком случае на современном этапе. Так, в июле 2010 года, когда на Госсовете России обсуждался вопрос о продовольственной безопасности, главными темами было обсуждение экономических механизмов стимулирования, в то время как мобилизационная модель Белоруссии уже дала результаты.
Данные цифры говорят сами за себя: - Беларусь полностью обеспечивает население своей страны продуктами первой необходимости, при этом имеет возможность экспортировать вышеуказанные продукты в другие страны, в то время как производственные мощности России не достаточны для удовлетворении нужд населения, в результате в 2008 году нам пришлось импортировать по данным Росстата около 7 млрд тонн молока и 3,5 млн тонн мяса[14].
Мобилизация как идеологическая ценность нужна и для того, чтобы ускорить формирование идеологии модернизации, без которой любые инвестиции в инновации оказываются малоэффективными. Так, к 2010 году государство выделило на развитие инновационной деятельности более 1 трлн. рублей. Кроме этого ежегодно в последнее время выделяется ассигнований порядка 200 млрд рублей, однако в 2009 году на балансах российских предприятий было учтено объектов интеллектуальной собственности на сумму в 5 млрд рублей[15], т.е. менее 0,5% от затраченных средств.
Таким образом, исторически пропорции между государством и обществом могут и будут меняться. И в этом заключается искусство политиков, которые в зависимости от потребностей нации (ее интересов) делают идеологический акцент на том или ином компоненте. Сегодня это ведущая роль государства.
Но это пока. В будущем ситуация должна неизбежно измениться. Развитие креативных групп российских граждан должно привести к тому, что роль институтов гражданского общества, особенно местного самоуправления, будет стремительно расти, вытесняя и замещая функции государства. Но постепенно, по мере естественного ухода государства, а не искусственно - "вытесняя" государства, как это было в 90-е годы.
Аналогичные идеологические схемы можно предложить и применительно к другим фундаментальным идеологическим проблемам. Так, например, сегодня важнейшая из них, на мой взгляд, это соотношение между традиционными ценностями и инновациями глобализации. Идеальное сочетание, - синтез - найденное в Китае и Индии, стало первопричиной их эффективной стратегии развития. И, наоборот, перекос в ту или иную сторону ведет в условиях, глобализации либо к исчезновению национальной идентичности (в конечном счете нации и государства), либо консервации национальной традиции, стагнации.
"В идеале" органичный идеологический алгоритм развития это высокая степень сохранения национальной традиции и системы ценностей в условиях глобализации при максимальной восприимчивости инноваций. При этом важно подчеркнуть, что инновации в идеологии необходимы, но этот модернизационный процесс не должен разрушать фундаментальных ценностей. То есть проблема в соотношении между одними ценностями и другими. Как видно из рисунка[16], либеральные партии позиционируют максимальное стремление к глобализации в сочетании с тенденцией полного отказа от традиции и национальных ценностей. И, наоборот, КПРФ фактически консервирует традиции, возводит их в абсолют (причем, как имперские, так и коммунистические), в минимальной степени признавая реалии глобализации (вплоть до требований их "отмены").
Новая идеология (прерывистая линия, "N 6"), на мой взгляд, должна сочетать сохранение базовых ценностей, отказываясь от устаревших и придуманных, одновременно ориентируясь на неограниченный модернизационный рывок. Другими словами, в новой идеологии предстоит переоценка, инвентаризация российских ценностей, из которых предстоит выбрать те, которые (и это - главное требование) собственно и делают нацию нацией. Эти ценности должны стать базовыми, неоспоримыми, фундаментом всей идеологической конструкции.
Другая сторона проблемы новой идеологии заключается в создании условий восприимчивости, воссоздания всего нового, организации творческого процесса, которые, повторю, должны происходить на базе фундаментальных ценностей.
Те или иные партии или организации, естественно, не отражают нынешней идеологической палитры России. Их политико-электоральное присутствие отнюдь не равноценно идеологическому (т.е. еще меньше). Тем не менее, у нас сегодня нет других, а именно идеологических, партий.
1. КПРФ
2. "Справедлива Россия
3. "Единая Россия"
4. "Яблоко", Демпартия, "Гражданская сила"
5. СПС, Г. Каспаров, М. Касьянов
6. "Идеальный вариант"
Из рисунка видно, что КПРФ не только консервируют, "идеализирует" традицию, но и фактически отказывается от модернизации. Во всяком случае видит ее в рамках прошлых идеологем. И, наоборот, либеральные партии игнорируют в пользу модернизации национальную традицию, что также ведет не только к краху национальной идентичности, но и неэффективным алгоритмам экономического и политического развития.
В любом из вариантов мы видим, что идеологические мотивы первичны по отношению к политике и стратегии, а их отрицание неизбежно ведет и к отрицанию эффективной стратегии и последующему кризису и коллапсу. В определенном смысле любая идеология может привести к формированию стратегии и осознанной политики, но ее отсутствие - лишь к отсутствию внятного политического курса, хаосу и развалу. Что было отчетливо видно на многих примерах советской и российской истории.
Наконец, идеология, не соответствующая базовым интересам всего общества и государства, неизбежно приведет к выбору ошибочной стратегии. Категория "базовый интерес" - объективна и первична. Но ее восприятие правящей элитой может быть адекватно или неадекватно. Причем разброс может быть чрезвычайно широк: когда элита воспринимает национальные интересы с адекватностью близкой к 100%, т.е. почти идеально, то и цели формулируются предельно точно. Более того, адекватно оцениваются и возможности, и ресурсы, имеющиеся у государства. Это - очень важно, ведь переоценить свои возможности также опасно, как и недооценить.
И, наоборот, если элита не способна адекватно оценить объективные интересы нации, то формулируемые цели изначально будут некорректны, либо не верны. Так, в 90-е годы у российской элиты по целому ряду вопросов отсутствовало адекватное восприятие национальных интересов. Например, приватизация (естественный процесс, необходимый для повышения эффективности экономики) расценивалась как политико-идеологический комплекс мероприятий, конечной целью которого являлось перераспределение собственности. Не удивительно, что результат такой приватизации был плачевным: экономическая эффективность стала хуже, собственность в массовом порядке разворовали, а деньги ушли в оффшорные зоны.
"Базовые интересы" могут трактоваться национальной элитой даже в преступных целях, как в нацисткой Германии. Да и ошибочные трактовки и избранные стратегии отнюдь не безобидны. Так, неолиберальная идеология, например, идеализирует глобализацию, в частности, международные институты. Такие как ВТО. В то же время, как признает нобелевский лауреат Дж. Стиглиц, в реальности правила этой организации создают значительный дисбаланс в мировом экономическом развитии, защищая в первую очередь интересы развитых стран...>>. Этот баланс был разрушен, прежде всего, в результате кризиса все той же идеологии. Все другие факторы - экономические, финансовые и т.д., стали лишь следствием кризиса идеологии и вытекающей из этого кризиса неспособности к стратегическому развитию: кризису политического управления (прогнозированию и планированию) страны.
Идеологический кризис в СССР, наступивший в результате стойкой неспособности его элиты приспособиться к реалиям научно-технической революции и скорректировать алгоритм социального и экономического развития, привел не к появлению новой, современной идеологии, а к формальному отказу от нее - "деидеологизации идеологии" (по А.Н. Яковлеву). Система советских ценностей рухнула (или была обрушена), но вместе с ней рухнул и механизм управления обществом (сначала) и государством (чуть позже). Последующий политико-экономический кризис, а также развал ОВД и СЭВа, наконец, самого СССР, - лишь следствие такой политики.
Что же необходимо было делать КИСЕ в конце 80-х годов, когда стало очевидно, что курс на перестройку определенно ведет к развалу не только экономической системы страны, но и самого государства?
Ответ, на мой взгляд, очевиден. Необходимо было не отказываться от идеологии, а сформулировать ясные и новые идеологические приоритеты, которые можно было бы сгруппировать следующим образом.
Во-первых, предельно четко определить социально-политический характер и особенности нового этапа научно-технического и экономического развития человечества, на котором главной движущей силой становится не промышленный пролетариат, а лица интеллектуальных и творческих профессий, сконцентрироваться на формировании благоприятных условий для развития этих социальных групп (а не сводить все, как и прежде, к пресловутой "прослойке" - интеллигенции).
Во-вторых, в качестве идеологического приоритета сделать ставку на опережающие темпы развития НТР в стране, изменение структуры экономики, повышения эффективности науки и образования.
В-третьих, изменить приоритет интернациональной солидарности на приоритет развития единой советской нации, базирующейся на огромном культурном и историческом наследии русского и других народов, что позволило бы не только выбить почву у националистических элит, но и изменить статус союзных республик в СССР.
В-четвертых, главным приоритетом заявить приоритет развития потенциала человеческой личности, поставив его выше приоритета государства и общества, скорректировав, тем саамы, планы социально-экономического и политического развития.
Этот минимальный набор приоритетов был бы вполне достаточен для модернизации идеологии и, как следствие, политической и экономической стратегии СССР.
Вместо этого партийно-советское руководство объявило приоритетами абстрактные термины - "перестройку", "гласность", "плюрализм" и др., - которые фактически уничтожили одну идеологию, не создав другой.
Совершенно другой результат мы видим в Китае, где реформировали коммунистическую систему не только не отказавшись от традиционных ценностей и уничтожив систему управления страной, но и добились высоких и устойчивых темпов экономического роста. Как считают эксперты, "успех Китая базируется не столько на экономической либерализации, сколько на продуманной социально-экономической стратегии"[17]. Которая, добавлю, является частью общекитайской (а не только КПК) идеологической доктрины "социальной гармонии".
Советская правящая элита не смогла (в отличие от китайской элиты) ответить на новые вызовы, и сформулировать новые идеологические приоритеты, предпочла приспособиться к ним в рамках существовавшей идеологии. А потом, когда было уже поздно, стала лихорадочно придумывать новые идеологемы - "перестройка", "демократизация" "гласность" и т.д., не имевшие реального политико-экономического содержания кроме разрушения прежней системы ценностей.
Простой пример: подготовленный в июне 1985 года Пленум ЦК КПСС (названный Совещанием), посвященный НТР, в принципе, верно, расставил все акценты. Появился реальный шанс вписаться в новый, информационный этап научно-технической революции. Пожертвовав, естественно, старыми идеологическими догмами и ценностями, либо пересмотрев к ним отношение. Пример кумира коммунистов В. Ленина, кстати, весьма показателен. Он мог по два раза в год (в зависимости от политической целесообразности) менять политическую и экономическую стратегию, идеологические принципы, приоритеты. Но у советской элиты такого мужества и мудрости не оказалось. Похоже, что приверженность старым идеям оказалась сильнее потребностей новой экономики и общества. Неизбежные идеологические решения столкнулись с неспособностью их восприятия элитой. В отличие, например, от элиты Китая или Индии, где традиционные и даже партийные ценности удалось органично совместить с интересами развития экономики и общества.
Поэтому в одном случае (советском) элиты потеряли, а в других - выиграли, сменив старые идеологемы на новые. При этом, отнюдь не отказавшись от базовых принципов - национальных, культурных, духовных, даже социально-классовых.
Аналогичную ситуацию мы сегодня наблюдаем в КПРФ, руководство которой не хочет (или не может) пересмотреть идеологические догмы, не соответствующие современным реалиям. Соответственно и избранная стратегия - опоры на приверженцев этих догм, ради сохранения электорального ядра - бесперспективна. Сроки ее существования, видимо, ограничены стремлением партийной верхушки удержаться у власти в партии. Не более того. Понятно, что привлекательность ее минимальна. Она может какое-то время продержаться только до тех пор, пока другие политические силы допускают серьезные ошибки. Например, наспех сколоченная "Справедливая Россия".
______________________________
[1] Торкунов А. К читателю. Александр Невский. Государь, дипломат, воин. М.: Р.Валент, 2010. С. 11.
[2] Сурков В. Сурков выступил на слушаниях по Сколково / Актуальные комментарии. 2010. 1 июля / http:actualcomment.ru/news/13346/
[3] Прокопенко И. Выиграет тот, кто угадает тренд будущего // Известия. 2012. 16 февраля. С. 10.
[4] Теологи нам важнее математиков? // Независимая газета. 2012. 14 февраля. С. 2.
[5] Денисов А. Несистемные планы Дмитрия Медведева // Независимая газета. 2012. 16 февраля. С. 3.
[6] Что идет на смену "среднему классу"? - Будущее за социализмом / http:clubs.ya.ru/461686018427433806
[7] Любимов Л. Ставка на Правду // Известия. 2012. 13 января. С. 10.
[8] Magen A. On Political Order and the "Arab Spring" // The Israel Journal of Foreign Affairs. Vol. 6, 2012 / 5772, N 1. P. 10.
[9] Крутая нравственность // независимая газета. 2012. 21 февраля. С. 2.
[10] См., подробнее: Восточная политика Румынии в прошлом и настоящем (конец XIX - начало XX вв.). М.: РИСИ, 2011. С. 270.
[11] Тарелин А.А. Политико-академическое сообщество США: проблемы генезиса // Вестник МГИМО(У). 2012. N 1 (22). С. 91.
[12] Никонов В.А. Крушение России. М. 2011. С. 321.
[13] Примечание: В этом рисунке цифра "100" означает максимальную степень политической и экономической свободы, при которой роль государства - минимальна. И, напротив, "0" - означает абсолютную роль государства в определении политического и экономического курса.
[14] Бинецкий А.Э., Мусиенко С.Г. Юридические аспекты братского союза // Мир и политика. 2010. Апрель. N 4 (43). С. 48.
[15] Добрынина Т.В., Севостьянов В.Л. Идеологические регуляторы формирования национальной инновационной системы // Мир и политика. 2010. Апрель. N 4 (43). С. 51.
[16] На рисунке "0" - минимальное значение изменений, а "100" - максимальное.
[17] Подолько Е. Гармония превыше Мамоны // Политический журнал. 2007. 23 июля. С. 63.
Алексей Подберезкин - профессор МГИМО
24.05.2012
www.nasled.ru
Док. 650705
Опублик.: 24.05.12
Число обращений: 0
Сурков Владислав ЮрьевичПодберезкин Алексей ИвановичТоркунов Анатолий Васильевич
|
