На днях в посольстве Франции в России знаменитому режиссеру Павлу Лунгину вручили орден Почетного легиона. А уже 15 марта в прокат выходит его новый фильм "Дирижер". Это фильм о дирижере и его оркестре, которые едут на гастроли в Иерусалим, где с ними происходят разные вещи, вскрывающие их проблемы, обнажающие и залечивающие их раны. А на протяжении всего фильма звучит оратория "СТРАСТИ ПО МАТФЕЮ", написанная митрополитом Илларионом (Алфеевым).ОК! стал единственным из журналов, кого допустили на съемочную площадку фильма.
Картина неслучайно называется "Дирижер". Музыка, может быть, это главный герой фильма. Всё действие картины происходит под ораторию "Страсти по Матфею", написанную митрополитом Илларионом (Алфеевым), профессиональным композитором. Она сопровождает действие, она звучит, определяя эмоциональное состояние героев, подчеркивая драматизм происходящего, и в конце фильма обретает свое сценическое воплощение в концертном зале Иерусалима. Замечательные музыканты Большого симфонического оркестра под управлением Владимира Федосеева и хор Государственной Третьяковской галереи сделали специальные записи для этого фильма и снялись в нескольких сценах картины. Павел Лунгин говорит, что эта музыка и вдохновила его на создание фильма: "Это был своеобразный эксперимент - музыка и драматическое действие, сливаясь и проникая друг в друга, создавали совершенно новый неожиданный эффект и давали качественно новое эмоциональное наполнение". Чтобы убедиться в этом, ОК! провел 24 часа на съемочной площадке картины.
6.00 Холодное декабрьское солнце стояло уже высоко над Иерусалимом. Съемочная группа фильма Павла Лунгина "Дирижер" потихоньку собиралась в фойе Jerusalem Tower Hotel. Режиссер монтажа Каролина Мачиевска и художник по гриму Елена Фомичева первыми заняли места в автобусе, который уже в половине седьмого мчал съемочную группу за 70 километров от Иерусалима на объект "кладбище". Там готовились съемки одной из самых драматических сцен фильма. По сюжету картины у дирижера оркестра в Израиле умирает сын. Оркестр собирается на гастроли в Израиль, а дирижер летит туда на несколько дней раньше - на похороны сына, с которым у него были сложные отношения. Но об этой тайне никто из музыкантов не догадывается... Всё будет в фильме: и коллизии, и столкновения характеров, и противостояние. Одним словом, страсти! В тот день снималась сцена, когда дирижер (его в фильме играет известный литовский актер Владас Багдонас) в последний раз перед отъездом в Москву приезжает на кладбище на могилу сына.
8.30 Лишь только автобус открыл свои двери, сонные члены съемочной группы высыпали на улицу, потягиваясь. Актер Владас Багдонас сразу направился под навес, где развернулась полевая кухня: завтракать на съемочной площадке стало привычным делом. Владас налил себе чая с мятой и лимоном, объяснив: "Что-то я простудился".
9.00 Когда с "кинокормом" (так киношники шутя называют еду на площадке) было покончено, члены съемочной группы отправились на объект. В этот момент к навесу подъехало такси - приехал Павел Лунгин.
10.00 В это время переодетый в белую сорочку и черный костюм актер Владас Багдонас уже бродил среди аккуратных могил, украшенных разноцветными фонарями, цветочными композициями и свечами, - готовился. Ему нужно было найти то особое состояние, которое требовалось для съемки. "Владас, - обратился к нему Лунгин, - ты должен идти вон оттуда, - режиссер показал на пальму. - Но идти не по прямой от машины к могиле, а как-то ломано. У твоего героя умер единственный сын, и ты, быть может, последний раз в жизни на его могиле. Смотри: ты идешь медленно, не ищешь глазами могилу, потому что ты знаешь четко, где она. Подходишь - гладишь, разравниваешь песок и...>> "Павел Семенович, а эти очки Владасу оставляем?" - осторожно поинтересовалась художник по костюмам Наталья Каневская. "Я же просил: когда я репетирую с актером, ко мне не надо подходить с вопросами!" - возмутился Лунгин, и художник по костюмам незаметно исчезла из поля его зрения.
11.00 Павел Семенович устраивается рядом с режиссером монтажа - под навесом, где установлен монитор и компьютер. Оператор Игорь Гринякин ловко забирается на железную конструкцию, где установлена камера, и подтверждает готовность к съемке. "Тишина на площадке! - командует в рацию второй режиссер Татьяна Егерева. - Камера! Мотор!" И то же самое вслед за ней повторяет на иврите переводчик израильской группы: "Шекет, бевакаша!" В этот момент все, кто находится на съемочной площадке, замирают на своих местах: любой шум может испортить дубль.
12.15 В полдень солнце в кибуце Гиват-ха-Шлоша уже палит вовсю. "Надо живее, солнце сядет в пять, надо успеть отснять все дневные сцены, - поясняет второму режиссеру Лунгин. - Мотор!" Но в этот момент к кладбищу подъезжает посторонняя машина, из которой выходит пожилая женщина и направляется к свежей могиле. "Стоп! - кричит в рацию Павел Лунгин. - Стоп! Женщина в кадре!"
12.20 "М-да... - откликается Лунгин. - Неловкая ситуация: она приехала на могилу кого-то из родственников, а тут мы со своим фильмом. Надо бы объяснить ей, что у нас сейчас съемка. Пусть или пройдет, или минуту подождет, пока мы дубль снимем. Ира, переводчик, скажите ей!" Директор картины и переводчик бросаются разрулить ситуацию, и уже через минуту съемки продолжаются.
12.50 "Владас, припади к могиле неуклюже, как бы смущаясь", - просит режиссер, пока дольщики устанавливают рельсы, по которым будет двигаться камера. "Павел Семенович, а давайте снизу снимем, как Владас на могиле лежит?" - предлагает оператор. "Как же мы это снимем? Камера так низко не возьмет", - отзывается Лунгин. "Так мы яму сейчас выроем. Можно?" - спрашивает оператор. "Ну, ройте!" - разрешает режиссер, и израильские могильщики, взявшись за лопаты, осторожно выкапывают яму рядом с настоящей могилой.
14.00 Съемочная группа отправляется на обед. Один только Лунгин не идет - вместе с исполнительным продюсером с израильской стороны он скрывается в глубине кладбища и тихонько наблюдает за настоящей похоронной процессией. Продюсер Саша Клайн рассказывает Лунгину об обряде похорон.
14.30 После чая с мятой съемочная группа принимается за работу - осталось два часа, пока есть солнце, чтобы успеть снять намеченные сцены. "Сегодня относительно легкий день, - соглашается Лунгин. До заката дело и вправду спорится, а съемочная группа работает слаженно и быстро. - То ли дело вчера, когда мы снимали взрыв, устроенный террористом на рынке, у нас полсотни человек массовки, с головы до ног облитые кинокровью, толпа зевак, которые в шоке останавливались и с ужасом смотрели на происходящее. Они не понимали, что это съемки фильма. У них ведь тут неспокойно, поэтому люди думали, будто взрыв произошел на самом деле".
17.00 Солнце за считанные минуты садится, и наступает вечер. Съемки на объекте "кладбище" окончены. Группа загружается в автобус и едет обратно в Иерусалим.
19.20 Съемки продолжаются на объекте "сквот". Это красивое полуразрушенное здание в центре Иерусалима, где в XIX веке был военный госпиталь, а потом детский приют. Сейчас оно пустует. Ночью зловещими кажутся зияющие черные глазницы окон и ветер, от которого стучат незапертые двери. Одну из комнат художники картины переделали под жилое помещение, где находится тело умершего сына главного героя. Пока операторская группа и механики готовились к съемке, встал вопрос о том, кто будет играть "тело". "Надо, чтобы у трупа рука посиневшая свисала из-под простыни!" - распоряжался Лунгин, а художник по гриму уже наносил серо-синюю краску на кисть директора картины Игоря Бойко, который согласился сыграть в сцене "опознание покойника".
21.40 Съемочная группа без слов забирается в автобус и направляется в отель. Устав от насыщенного съемочного дня, все сразу же разбредаются по окрестным ресторанчикам, чтобы через час снова собраться в лобби отеля и обсудить с режиссером план съемок следующего дня...
