С Владыкой Иларионом я познакомился в старинном московском храме в честь свщмч. Екатерины, где он служил еще до своей епископской хиротонии.
Помню, как я первый раз оказался на литургии, за которой служил Владыка Иларион. В каждом его действии чувствовалась какая-то особенная сосредоточенность. Ни одного лишнего движения, рассеянности. Казалось, что внешний, чувственный мир для него просто исчезал. Сразу после чтения Евангелия была проповедь - вначале на русском, а затем на английском языках, т.к. часть прихожан являются выходцами из США и Европы.
Владыка говорил об исцелении Христом иериханского слепца, о том, что все мы в какой-то степени духовно слепы. Но, встречаясь и соединяясь с Господом, мы прозреваем. Но для этого нужен особый духовный подвиг. Нужно желание и усилие в стремлении к Богу. Нужна вера в то, что Господь может нас духовно исцелить. Но окончательно мы прозреваем в вечности, в Царствии Небесном. Там мы встретим друг друга. И, встретившись, узнаем. Узнаем не такими, какими мы являемся сейчас, но другими - истинными. Такими, какими нас задумал Господь.
В дальнейшем я неоднократно встречался и беседовал с Владыкой Иларионом (до его отъезда в Лондон) в качестве викария еп. Антония (Сурожского).
Владыка Иларион (Алфеев) является самым молодым (ему 36 лет) и самым известным богословом РПЦ. Его высоко ценят за рубежом: в 2000 году ему была присвоена степень ректора Свято-Сергиевского института в Париже. Он читает лекции в учебных заведениях США и Великобритании.
Интересен путь будущего Владыки в Церковь, т.к. в то время "моды" на Православие не было.
Он родился в Москве. В течение 11 лет учился в музыкальной школе и за эти годы не встретил там ни одного верующего человека.
Из семьи Владыки первой пришла в Церковь его мама: ей было тогда 38 лет. Сейчас она православный писатель, а также путешественник, автор книги "Путешествие на Синай".
Сам он был крещен в одиннадцатилетнем возрасте на дому. В 13 лет начал ходить в церковь Воскресения Словущего. В 15 лет его пригласили в алтарь, и он стал присутствовать и читать за богослужением, что, по словам Владыки Илариона, давало ему огромную радость. "Православное богослужение пленяло своей глубиной, какой-то неземной красотой, значимостью каждого слова и каждого литургического действия".
Жил он рядом с этим храмом, а школа находилась в 2-х кварталах. Поначалу никто в школе об этом "увлечении" Церковью не знал, но однажды, как говорил Владыка, "стоя в стихаре на солее, заметил в толпе молящихся одну из своих преподавательниц. Встретившись со мной взглядом, она, кажется, больше испугалась, чем я: она сделала вид, что это не она, и поспешно покинула храм. Спустя некоторое время мой учитель по гармонии во время урока с большим волнением сообщил мне о том, что меня видели "там". Он попросил, чтобы я прекратил ходить "туда", а то меня выгонят из школы. Я ответил, что эта просьба для меня невыполнима. В общем, дело замяли, и я спокойно доучился. Потом даже поступил в консерваторию".
Большое впечатление на будущего Владыку оказали поездки в Грузию, во время которых он иподиаконствовал у Святейшего Патриарха Грузинского Илии, а также посетил несколько замечательных монастырей. Много раз он ездил в Псково-Печерский монастырь и там общался в основном с двумя людьми - о.Иоанном Крестьянкиным и известным иконописцем о.Зеноном. Неоднократно встречался и беседовал также с о.Кириллом, духовником Троице-Сергиевой лавры. От него и от о.Иоанна Крестьянкина получил благословение на монашество.
Несколько раз ему посчастливилось принимать участие во встречах верующей молодежи с митр. Сурожским Антонием. Как вспоминает Владыка Иларион, "эти встречи происходили тайно, на частных квартирах, куда набивалось по 50-60 человек; атмосфера напоминала раннехристианские собрания "дверем затворенным", "страза ради иудейска". С Владыкой Антонием впоследствии он неоднократно встречался в Англии.
В Англии, тогда еще иеромонаху, Илариону посчастливилось неоднократно посещать о.Софрония (Сахарова), ученика преподобного Силуана Афонского. Отец Софроний много рассказывал об Афоне и о святом Силуане, а также о различных сторонах духовной жизни.
В последний раз иеромонах Иларион виделся с о.Софронием за 3 недели до его кончины. Тогда они проговорили с ним без перерыва более 4-х часов. О времени своей кончины о.Софроний знал заранее и сказал о.Илариону на прощание: "Я очень рад, что мы с Вами встретились перед моей смертью".
Из московских клириков о.Иларион близко общался с о.Александром Шаргуновым и о.Валентином Асмусом. Как пишет Владыка Иларион, "о.Александр был уже тогда одним из самых известных в Москве духовников.
А о.Валентин был тогда молодым, ходил в малиновой тройке из тонкого вельвета, носил золотые карманные часы и слыл монархистом (что по тем временам было чем-то экстраординарным: никакой моды на монархизм тогда, конечно же, не было. Отец Валентин открыл мне доступ в свою библиотеку, которой я пользовался в течение нескольких лет. Иногда я приходил к нему часов в 7 вечера, и мы за чашкой чая беседовали до полуночи. В полночь я выражал готовность отправиться домой в связи со скорым закрытием метро. И о.Валентин спрашивал: "Еще чаю?". Тогда я уже оставался у него до открытия метро, и вся ночь проходила в беседе на разные ученые и богословские темы".
Но наибольшее влияние на духовное становление Владыки Илариона как богослова и священнослужителя оказал митрополит Антоний (Сурожский) - своими книгами, своим мировоззрением, всем своим обликом.
Своей главной богословской школой Владыка считает не университет и не Духовную Академию, а православное богослужение. В течение 2-х лет пребывания в Виленском Свято-Духовом монастыре он ежедневно участвовал во всех богослужениях, либо сам служил, либо читал и пел на клиросе. "Когда меня, - вспоминает Владыка Иларион, - затем направили на приход (маленький деревенский приход в "забытой Богом" литовской деревне), я ежедневно совершал свои богослужения суточного круга без сокращений: начинал в 2:30 утра полунощницей, затем шла утреня с кафизмами, библейскими песнями и пр., затем часы и литургия; все заканчивалось часам к 11. Вечером служил вечерню и повечерие. Все это было необыкновенно питательно для души. У меня до сих пор не укладывается в голове, почему в наших духовных школах их не изучают с богословской точки зрения, ведь в этих текстах в рафинированном виде содержится вся догматика, вся аскетика и вся мистика Православия".
Другим важным формирующим фактором были для Владыки творения св.Отцов. Он еще в юности перечитал всю основную патриотическую литературу, имеющуюся на русском языке.
Будучи клириком Литовской епархии, о.Иларион окончил заочно Московскую Духовную Семинарию и затем Духовную Академию. Затем два года преподавал в тех же Московских духовных школах: сначала гомилетику, потом догматику и Новый Завет, вел также факультативный курс греческого языка. После двух лет преподавания, по благословению ректора (тогда им был епископ Дмитровский Филарет) и по решению Ученого Совета Академии, был направлен в Оксфордский университет, где в течение еще двух лет писал докторат о преподобном Симеоне Новом Богослове под руководством замечательного богослова и православного епископа Диоклийского Каллиста.
Два года пребывания в Оксфорде были для отца Илариона очень важным временем. Тема его работы "Преподобный Симеон Новый Богослов и Православное Предание". "Фактически, - говорит Владыка, - я писал гораздо больше о православном Предании, чем о преподобном Симеоне.
Тема Предания с этого момента стала главной темой всех моих богословских книг. Должен сказать, что пребывание в инославной среде очень способствует углубленному изучению своей традиции, которую мы часто не знаем и не ценим, потому что воспринимаем как нечто само собой разумеющееся и не требующее специальной апологии. В инославной среде православный ученый, хочет он этого или нет, становится апологетом своей традиции, а это очень важно для его собственного формирования".
Владыка считает, что именно благодаря этому, с научной точки зрения он узнал о Православии гораздо больше, чем за все предыдущие годы пребывания в православной среде.
"В Оксфорде, работая над книгой о преподобном Симеоне, я получил такой мощный научный заряд, что его мне хватило еще на несколько последующих книг - в частности, о Григории Богослове и об Исааке Сирине. Изучать преп. Исаака в оригинале я начал под руководством выдающегося сиролога профессора Себастиана Брока: он занимался со мной сирийским языком, и мы вместе читали беседы из открытого им в 1983 году "второго тома" сочинений преп. Исаака, которые я затем перевел на русский".
Интересен также взгляд Владыки Илариона на монашество. О монашестве он говорит так: "В своем выборе я не раскаивался ни одной секунды - даже в самые трудные моменты жизни. Быть монахом - великое счастье, потому что монашество дает возможность отдавать все свои силы служению Богу, Церкви и людям".
Владыка считает, что к монашеству у человека должно быть особое призвание. Если этого призвания нет, а человек принимает постриг либо по молодости, не подумав о последствиях своего решения, либо под воздействием неопытного духовника, это может привести к жизненной трагедии.
"Думаю, - говорит Владыка Иларион, - что монашество можно принимать только в том случае, если у человека нет ни малейшего колебания, что это - и только это - его путь. Пока сохраняется хоть тень сомнения, лучше терпеливо ждать и не спешить с принятием ответственного решения".
В книге "Православное богословие на рубеже столетия" Владыка много говорит о своих духовных наставниках. Все они были людьми высокой духовности.
Сейчас же нередки случаи, когда молодой человек, желающий найти опытного духовного руководителя, попадает в руки псевдодуховника с сектантскими методами руководства духовной жизнью. У многих встает вопрос, как молодому человеку избежать опасности попасть в руки младо-старца, и в чем отличие настоящего старца от лжестарца?
Владыка Иларион говорит, что "духовного отца надо выбирать с большой осторожностью. Познакомившись с пастырем, не следует сразу же кидаться в "объятия отча" и записываться в духовные чада: надо пообщаться с ним, попытаться почувствовать, что он за человек, насколько он духовно опытен, насколько его внутренний настрой соответствует вашему. Во-вторых, есть некоторые признаки, отличающие старца от лжестарца, духовника от лжедуховника. Думаю, главным из них является наличие или отсутствие в пастыре уважения к своему духовному чаду как самостоятельной личности. Если духовник с категоричностью настаивает на исполнении своих требований, лишает своих духовных чад какой-либо свободы, ведут себя властно, безапиляционно, как начальник с подчиненным, - то это лжедуховник. Если пастырь, подобно фарисеям времен Христа, "налагает на людей бремена неудобоносимые", то это лжепастырь. Если старец позволяет себе решать за людей те вопросы, которые только они сами могут решить, - например, жениться ли или принимать монашество, - вмешивается в их личную жизнь, семейную жизнь, диктует им свои условия, сводит или разводит мужчин с женщинами и т.д., то это "лжестарец".
Как говорит Святейший Патриарх Алексий ╤╤, "подлинный старец бережно относится к каждому человеку".
Владыка считает, что именно бережное, осторожное, вдумчивое, уважительное, смиренное отношение к людям должно характеризовать всякого истинного старца, истинного пастыря и истинного духовника.
Для него таким примером подлинного старца всегда служил и продолжает служить архимандрит Кирилл, духовник Троице-Сергиевой лавры, человек глубокого смирения.
В феврале 2002 года Владыка Иларион был направлен в Великобританию, в Сурожскую епархию Московского Патриархата, чтобы помогать пожилому Владыке Антонию в управлении английскими приходами и в укреплении Православия на Западе.
Современное западное общество можно охарактеризовать, как постхристианское. В некоторых западных странах от былой христианской цивилизации, духовности и культуры остались лишь полупустынные монастыри и закрывающиеся семинарии... Западный мир зашел в духовный тупик. И, видимо, от православного свидетельства этому миру зависит его будущее.
И слава Богу, что еще есть такие пастыри, как епископ Иларион (Алфеев), которые, по словам Спасителя, являются "светом миру", западному миру, забывающему и теряющему Бога.
