Ваше Высокопреосвященство, Ваше Преосвященство, высокочтимые отцы, братья и сестры!
Вновь, как и в 1997 году, с большой радостью при-нял я приглашение выступить на очередной консуль-та-ции богословских школ, организованной всемирным союзом православной молодежи "Синдесмос". Как и тогда, я выступаю сегодня не как человек, занимаю-щий официальную должность, а как частное лицо, ко-то-рому, впрочем, далеко не безразличны проблемы, стоя-щие перед духовными школами России.
Эти проблемы я достаточно подробно осветил в своем предыдущем докладе, озаглавленном "Пробле-мы и задачи русской православной духовной школы" [1]. За прошедшие полтора года в мой адрес по-ступило немало откликов на него. Очень многие сту-денты заявляли, что готовы "подписаться под каждым словом" этого док-лада, поскольку то, о чем там гово-рится, полностью со-ответствует их собственному опыту. Некоторые руково-дители и преподаватели ду-хов-ных школ также согласи-лись с основным содержа-нием доклада. В частности, ректор Костром-ской ду-ховной семинарии архимандрит Генна-дий (Гоголев) в интер-вью газете "Русская мысль", по-свя-щенном теме богословского образова-ния, сказал, что "с удовольст-вием подписался бы" под большинством тезисов док-лада и что, по его мнению, "с этим докла-дом необхо-димо ознакомиться всем рек-торам новых училищ и семинарий" [2].
Впрочем, были и возражения. Кто-то из студентов посчитал, что я слишком "мягко" говорю о проблемах духовных школ и что доклад надо было бы "усилить". С другой стороны, отдельные читатели доклада сочли, что я преувеличил существующие трудности, "сгустил краски". Ректор Московской духовной академии напи-сал весьма критический отзыв на мой доклад, обвинив меня в "небеспристрастном подборе фактов" и "тенден-циозных заключениях". В отзыве ректора МДА, впро-чем, со-держится и положительная оценка некото-рых выдвину-тых мною предложений:
В докладе иеромонаха Илариона, безусловно, пра-вильно определены многие проблемы современной духовной школы. И мы совершенно согласны со мно-гими замечаниями о. Илариона, касаю-щи-мися орга-низации учебного процесса... Нам пред-ставля-ются совершенно справедливыми и многие кон-кретные предложения и замечания по учебной программе... Доклад иеромонаха Илариона, безус-ловно, ин-тересен подобными замечаниями и пред-ложе-ниями. Нам приятно отметить, что многие из них уже рассмот-рены рабочей группой по разра-ботке новой концеп-ции богословского образования, пред-ставлены на ут-вержде-ние Священного Синода и частично утвер-ждены.
В докладе, прочитанном полтора года назад в Белграде, я призвал к радикальной реформе всей системы духовного образования в России.
Должен отметить, что латинский термин "рефор-ма", может быть, не вполне адекватно выра-жает суть тех перемен, которые нам необходимы: этот термин пред-полагает изменение форм, тогда как в ра-дикальном преобразовании нуждается само содержа-ние учебных про-грамм и учебного процесса.
Если говорить о реформе форм, то она, как кажется, уже началась: запланировано преобразование духовных семинарий в высшие учебные заведения, а академий - в магистратуры с трехлетним циклом обуче-ния; предпо-лагается существенное обогащение курри-кулума духов-ных школ. Однако не ясно, удастся ли при помощи этих нововведений существенно поднять уровень богослов-ской науки и смогут ли улучшенные учебные про-граммы обеспечить устранение недостат-ков принципи-ального характера, мешающих успешному развитию ду-ховного образования. Даже если ду-ховные семинарии будут в одночасье объявлены выс-шими учебными заве-дениями, в них останутся те же преподаватели, те же учебные пособия, те же академи-ческие и дисциплинар-ные стандарты. Чем же будет обеспечен переход на иную, высшую ступень? Ответ пока, по-моему, не най-ден.
Успех всякой реформы во многом зависит от того, какое видение заключено в ней, какая цель преследуется ее авторами, какая "программа-максимум" стоит за предлагаемыми улучшениями. Иногда создается впечат-ление, что авторы реформ лишь предлагают от-дельные улучшения, но еще не смогли представить новое виде-ние системы богословского образования. При таком подходе радикальная реформа просто не-возможна: воз-можен лишь "косметический ремонт" здания богослов-ской науки.
Не могу не отметить и следующее. Всякая реформа в православном понимании представляет собой не столько поиск новых форм, сколько возвращение к ста-рым, проверенным веками традициям, на которых зиж-дется Православие. Реформа, в которой мы нужда-емся, не предполагает изобретения чего-то принципи-ально но--вого. Напротив, нам необходимо вернуться к древ-нему, забытому наследию богословского образо-вания на хри-стианском Востоке. Как мне представля-ется, знаме-ни-тые школы христианского Востока явля-лись носите-лями подлинного духовного образования, и нынешнее поло-жение дел во многом является след-ствием отступ-ления от принципов, заложенных в этих школах, но вы-тесненных впоследствии чуждыми Пра-вославию като-личе-скими и протестантскими влия-ниями. Может быть, суть требуемой реформы заклю-чается в том, чтобы как можно дальше отойти от схо-ластических, средневеко-вых подходов к учебному процессу и вернуться к ис-тинно православным тради-циям богословского образо-вания.
Ни для кого не секрет, что нынешние духовные ака-демии и семинарии по своему устройству полностью копируют латинские богословские школы Средневеко-вья. Многие из присущих нашим духовным школам не-достатков унаследованы ими от своей "прамате-ри" - Киево-Могилянской академии, утро-енной в XVII веке по образцу иезуитских школ того времени. В этой ака-де-мии "весь план общего образо-вания был снят с иезу-итского образца... весь распоря-док школьной жизни, все приемы и средства препода-вания были те же, что и в коллегиях и академиях ино-странных" [3]. Несмотря на прошедшие с тех пор три с лишним столетия, несмотря на все произведенные ре-формы, коренные недостатки средневековой образова-тельной системы до сих пор до конца не устранены и не изжиты. И устранить их можно опираясь на опыт истинно православной духов-ной школы - той, что существовала на христианском Востоке задолго до по-явления там "латинообразных" богословских школ иезуитского образца.
В настоящем докладе я хотел бы рассказать о не-скольких "духовных школах" раннехристианского Востока. В рамках одного доклада невозможно дать исчер-пывающий анализ всех типов богословского об-разова-ния, существовавших в христианской древно-сти. Мой доклад и не преследует подобную цель. Мне хотелось бы лишь обратить внимание на некоторые наиболее яр-кие примеры духовных школ в древневос-точной Церкви и вместе с вами подумать о том, что из этого наследия христианской древности мы могли бы применить сего-дня, реформируя наши богословские учебные заведе-ния.
1. Апостольская община как "духовная школа"
Начнем с апостольской общины во главе с Иисусом Христом. Эта община была первой новозаветной школой, в которой ученики усваивали Божественное От-кровение из уст Самого воплотившегося Бога Слова. Именно в усвоении этого опыта и состояло прежде всего ученичество апостолов Христовых. Как утвер-ждает св. апостол Иоанн Богослов, в сообщении уче-ни-кам этого опыта и заключается, в конечном счете, ос-новной смысл земного служения Логоса:
И от полноты Его все мы приняли и благодать на благодать, ибо закон дан чрез Моисея; благодать же и истина произошли чрез Иисуса Христа. Бога не видел никто никогда; Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил (Ин. 1:16-18).
Таким образом, воплотившийся Сын Божий "изъяс-нил" (именно таков буквальный смысл грече-ского гла-гола e?jhgh?sato - "явил") людям Отца, стал первым "экзегетом" Бога. Во время Своего земного служения Христос учил апостолов и весь народ искус-ству быть "сынами света"[4]. Это - та истинная цель, на дости-жение которой и были направлены все усилия Спаси-теля.
Какими средствами Христос достигал этой цели и каковы были внешние формы Его учительства? Пре-жде всего следует сказать о том, что Христос Сам набирал Себе учеников, причем набирал их, так сказать, без "вступительных экзаменов":
Проходя же близ моря Галилейского, Он увидел двух братьев, Симона, называемого Петром, и Андрея, брата его, закидывающих сети в море; ибо они были рыболовы. И говорит им: идите за Мною... И они тотчас, оставивши сети, последовали за Ним. Оттуда идя далее, увидел Он других двух братьев, Иакова Зеведеева и Иоанна... и призвал их. И они тотчас, оставивши лодку и отца своего, последовали за Ним" (Мф. 4:18-22).
Ученики называли Иисуса "учителем" (dida?skalow) и "господом" (ky?riow), и Христос принимал это как долж-ное: "Вы называете Меня Учителем и Господом, и пра-вильно делаете, ибо Я точно то" (Ин. 13:13). За-дачу учеников Он определял прежде всего как подра-жание Ему. Умыв ноги ученикам на Тайной вечери, Христос сказал им: "Если Я, Господь и Учитель, умыл ноги вам, то и вы должны умывать ноги друг другу. Ибо Я дал вам пример, чтоб и вы делали то же, что Я" (Ин. 13:14-15).
Сознавая Свое учительское достоинство, Христос го-ворил: "Ученик не выше учителя, и слуга не выше гос-подина своего: довольно для ученика, чтобы он был, как учитель его, и для слуги, чтобы он был, как господин его" (Мф. 10:24-25). В то же время Он под-черкивал, что Его ученик - это не "слуга" и не "раб" своего Учителя; это скорее Его друг и "сотаинник": "Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что де-лает гос-подин его; но Я назвал вас друзьями, потому что сказал вам все, что слышал от Отца Моего" (Ин. 15:15). Уче-ничество есть не что иное, как дружба с Учителем - глубокая дружба, при которой Учитель ничего не скры-вает от учеников.
Отношение Христа к ученикам отличается от Его отношения к простому народу. Народ Он учит прит-чами, говорит людям не все, что мог бы сказать учени-кам, некоторые вещи скрывает от него. Ученикам же Он до-веряет великие и сокровенные тайны Царствия Небесного:
И, приступивши, ученики сказали Ему: для чего притчами говоришь им? Он сказал им в ответ: для того, что вам дано знать тайны Царствия Небес-ного, а им не дано; ибо кто имеет, тому дано будет и при-умножится; а кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет; потому говорю им притчами, что они видя не видят, и слыша не слышат, и не разумеют; и сбы-вается над ними пророчество Исаии, которое гово-рит: "слухом услышите - и не уразумеете; и глазами смотреть будете - и не увидите; ибо огру-бело сердце людей сих и ушами с трудом слышат, и глаза свои сомкнули, да не увидят глазами и не ус-лышат ушами, и не уразумеют сердцем, и да не об-ратятся, чтобы Я исцелил их". Ваши же блаженны очи, что видят, и уши ваши, что слышат; ибо ис-тинно говорю вам, что многие пророки и правед-ники желали ви-деть, что вы видите, и не видели, и слышать, что вы слышите, и не слышали (Мф. 13:10-17).
Надо отметить, что исторически апостольской об-щине предшествовали пророческие училища древнего Израиля, общины ессеев, общины, подобные ученикам Иоанна Крестителя. Внешне община учеников Христа имела много общего с этими общинами. На это указы-вает, в частности, лексика, к которой прибегают еван-гелисты, говоря о Христе как Учителе [5]. Некоторые мо-менты евангельского повествования перекликаются с тем, что мы можем встретить в талмудической лите-ра-туре, где, в частности, ученикам предписывается но-сить сандалии своего учителя [6], помогать учителю во вся-кого рода затруднениях, приготовлять его путь [7], уст-раивать для него пасхальную вечерю, приводить осла и т. п. Все это мы встречаем в апостольской об-щине. Од-нако в ней нет того безоговорочного, раб-ского послу-шания настав-нику, которое, согласно Тал-муду, было необходимо по отношению к раввину. Община апосто-лов везде следует за Учителем, при пе-реправе через Тивериадское море апостолы дружно управляют судном, они сопровождают Христа в путе-шествиях, слушают, как Он учит народ, расспраши-вают Его о смысле притч, но они всегда ос-таются прежде всего Его друзьями. Между Христом и апосто-лами нет той дистанции, кото-рая в иудейской тради-ции отделяла учителя от учени-ков.
Несмотря на то, что Евангелия называют Христа di-daqskalow, Сам Христос противопоставляет Себя дру-гим дидаскалам Своего времени. Когда Никодим, пришед-ший к Иисусу ночью, не может понять Его слов, Он называет его dida?skalow toy- ?Israhql: "Ни-кодим сказал Ему в ответ: как это может быть? Иисус отвечал и ска-зал ему: ты - учитель Израилев, и этого ли не зна-ешь?" (Ин. 3:10). "Учителем Израиле-вым" в еврейской среде именовался обычно человек, который обучал пути Божию на основании Торы; ино-гда его именовали "учителем истины". Но Христос, обращаясь к апосто-лам, говорит: "Я есмь путь и ис-тина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только чрез Меня" (Ин. 14:6). Он не только учит правиль-ному пути: Он Сам есть путь, по которому ученики должны идти.
Иисус Христос учил апостолов для того, чтобы они могли передать Его учение следующим поколениям лю-дей. После воскресения Он возложил на них учи-тель-скую миссию: "Идите, научите все народы... уча их со-блюдать все, что Я повелел вам" (Мф. 28:19-20). Для осуществления этой миссии им необходимо было содей-ствие Святого Духа, Который, по обетова-нию Спаси-теля, должен научить их всему (Ин. 14:26). После того, как в день Пятидесятницы на учеников нисходит Дух Святой (Деян. 2:1-4), они становятся в полном смысле слова апостолами и вступают на путь учительства. По-добно Иисусу, они начинают учить в храме, в синаго-гах, в частных домах (см. Деян. 5:21; 5:42; 13:14 и др.).
Преемство учения, переходящего из поколения в по-коление, было неотъемлемой чертой всякой духов-ной школы. Иисус Христос как учитель был преемни-ком ветхозаветных пророков и Иоанна Крестителя; преем-никами Иисуса стали апостолы и первые поко-ления христианских "дидаскалов"-учителей, о кото-рых упоми-нается уже в посланиях апостола Павла [8]. В задачу этих дидаскалов входило прежде всего науче-ние вере оглашенных и новокрещеных; наряду с пас-тырями ди-даскалы занимались евангелизацией и ка-техизацией членов молодых христианских общин [9].
Дидаскал, - пишет протопресвитер Николай Афа-насьев, - обучал Церковь через раскрытие ис-тин веры, содержащихся в Предании и в Писании. Если не все, то по большей своей части дида-скалы - ученые богословы древней Церкви, пред-ставители богословской науки, кото-рая служит Церкви... В противоположность языческим школам они откры-вали свои школы, где не только обуча-лись оглашен-ные, но и верные, желающие познать Слово Бо-жие [10].
Об этих школах, продолживших традицию, восхо-дя-щую к Иисусу Христу и Его апостолам, и пойдет речь далее в настоящем докладе.
2. Христианская духовная школа эллинистиче-ского мира
Проповедь апостолов и их преемников стала поч-вой, на которой сформировались все духовные школы хри-стианского Востока. По мере того как Церковь расши-рялась географически, христианские учителя сталкива-лись с культурными традициями, отличавши-мися от той, в которой сформировалась апостольская община. Происходил сложный и временами болезнен-ный про-цесс осмысления богооткровенной религии как пути ко спасению, не обусловленного рамками ев-рейской на-циональной традиции. Благовестие о Боге воплотив-шемся, распятом и воскресшем долгое время оставалось "безумием" для эллинистического мира (ср. 1 Кор. 1:23), который должен был созреть для своей Пятиде-сятницы, найти свой подход к тайне Бо-говоплощения. Рожденное в ином культурном изме-рении, сознание эл-линского мира требовало и иного педа-гогического под-хода со стороны христианских ди-даскалов. Опыт аполо-гетов показывал, как трудно было донести истины От-кровения, научить опыту жизни во Христе античное общество. Эта задача была блестяще выполнена катехи-зическими школами древ-него мира, о которых и пойдет речь.
Нет оснований полагать, что возникновение огласи-тельных училищ произошло внезапно. Оглашение яв-ля-лось неотъемлемой частью духовной и литургиче-ской жизни Церкви. Так, например, община римских хри-стиан, судя по археологическим [11] и нарратив-ным [12] данным, имела обширный институт катехуме-нов, кото-рые окормлялись епископами, пресвитерами и дидаска-лами. Во II веке в Риме уже действовала хри-стианская богословская школа под руководством свя-того Иустина Философа.
1) Александрийское огласительное училище
II-III веков
Самым ярким и интересным явлением этого пе-риода было Александрийское огласительное училище. Благо-даря своему географическому положению Алек-сандрия стала центром стечения самых разнообразных культур, традиций и школ, обосновавшихся здесь за-долго до по-явления христианства. Знаменитый Алек-сандрийский Музей насчитывал около семисот тысяч книг, в числе которых были произведения античных философов, по-этов и врачей, многочисленные списки Септуагинты, зороастрийские книги, трактаты по вавилонской астро-логии и многое другое. Вполне зако-номерно, что луч-шая христианская духовная школа древнего мира воз-никла и развилась на столь благо-приятной почве. Огласительное училище неизменно сохраняло главную прак-тическую цель, каковой явля-лись научение вере и под-готовка к принятию креще-ния. Обучение, по всей ви-димости, ограничивалось "введением в христианство" с упором на чтение Свя-щенного Писания. Особенное внимание уделялось ас-кетической практике: богослуже-ние и молитва чередовались с богословскими заня-тиями. В училище проис-ходило постепенное воцерков-ление катехуменов, ко-торые по окончании его прини-мали крещение и стано-вились полноправными членами Церкви.
Однако уже во II веке, при Пантене и Клименте Александрийском, училище стало приобретать черты своего рода "христианского университета" с широким охватом учебных дисциплин [13]. Знаменитая трилогия Климента, его opus magnus, представляет собой не что иное, как "программу" огласительного училища Алек-сандрии. Основа "Протрептика" ("Увещания к элли-нам") - лекции, подготовленные ректором для, ус-ловно говоря, "1-го курса" возглавлявшегося им учи-лища, т. е. для тех представителей эллинистической традиции, которые заинтересовались христианством и готовились к крещению. "Педагог" представляет со-бой курс нравственного богословия, предназначенный, оче-видно, для "2-го курса", т. е. для новокрещеных. Что же касается "Стромат", то они отражают сокро-венный христианский гнозис: они предназначались для тех, кто стремился постичь возвышенное божест-венное знание. При такой гибкой и академически про-думанной про-грамме дида-скал Александрийской школы был не только препода-вателем богословия, но и в собственном смысле "детоводителем", духовным на-ставником своих учени-ков в вере и аскетической практике. Согласно Кли-менту, постижение божест-венных тайн неотделимо от спа-сения, поэтому христи-анское образование есть испол-нение воли Божией, есть христианский подвиг веры.
Трилогия Климента дает ясное представление о том, какой курс наук преподавался им в Александрий-ском училище. На начальных этапах студенты знако-мились с науками и искусствами, составляющими "мирскую муд-рость", а также со всем многообразием античного фи-лософского наследия. Затем изучалось Священное Пи-сание Ветхого Завета, причем упор де-лался на поиск параллелей между античной и ветхоза-ветной тради-цией. Наконец, изучались памятники христианской письменности, в частности, Евангелия и послания св. апостола Павла. Предметом изучения было и собст-венно церковное Предание, которое срав-нивалось с "преданиями" еретиков. Климент обращал особое вни-мание на опровержение гностических уче-ний: им про-тивопоставлялся истинно христианский "гнозис".
Почему необходимо изучение светских наук и фи-ло-софии? Потому, отвечает Климент, что неученый чело-век не сможет ни отличить истину от лжи, ни должным образом защитить христианскую веру перед ее врагами:
Некоторые же полагают весьма разумным ни с диа-лекти-кой, ни с философией дела не иметь, ни есте-ственных наук не изучать, но довольствоваться лишь простой и чис-той верой. Но это все равно, как если бы утверждали они, что никакого ухода за ви-ноград-ной лозой не нужно, а дос-таточно лишь по-садить ее, чтобы иметь потом гроздья... При уходе же за виноград-ной лозой... приходится пользо-ваться ножом, засту-пом и другими земледельче-скими ору-диями... Подоб-ным же образом свести все к истинному уче-нию может лишь человек основа-тельно ученый. Для за-щиты веры от посягательств на нее он пользуется многим и из геометрии, и из музыки, и из грамматики, и из фило-софии [14].
Так называемые "подготовительные", или "началь-ные" науки, включающие в себя, в числе про-чего, му-зыку, геометрию, грамматику и ораторское искусство, по мнению Климента, необходимы для восхождения на более высокую ступень, каковой является изучение фи-лософии [15]. Подготовительные науки необходимы лишь постольку, поскольку они ведут к более глубо-кому по-знанию истины. Христианин, по мнению Кли-мента, должен быть энциклопедически образованным, однако эта образованность не есть самоцель. Ученость надле-жит поставить на службу христианству, нуж-дающемуся в защите от нападок внешних:
Насущным делом истинного мудреца является по-знание. Но уважение к познанию как таковому рас-полагает его и к наукам подготовительным... ведь в каждой из них он отыскивает оружие, содей-ствую-щее защите истины. Музыка своим обуслов-ленным мерой ритмом и гармонией аккордов учит его согла-сию с самим собой. Арифметика... объясняет, что большая часть вещей и их связи подчи-нены число-вым соответствиям. Углубляясь в геомет-рию... он, благодаря навыку в созерцании, привыкает к умопредставлению сплошного пространства и насущ-ного, т. е. неизменного бытия, отличного от вещей земных. Астрономия возносит его ум за пре-делы земли... Но истинно мудрый не останавлива-ется на этом. Он изучает также и диалектику... Именно она учит его проникать в сущность предме-тов... [Истин-ный мудрец] должен быть знаком со всем кру-гом школьных наук и всей эллинской муд-ростью. Но сами по себе они не имеют для него ни-какого значе-ния; он видит в них полезную и лишь по времени и обстоятельствам необходимую при-надлеж-ность жизни. В руках еретиков науки эти служат средством для распространения лжи и зла, в его же руках - орудием добра и истины [16].
Климент придавал большое значение изучению фи-лософии. Он считал, что не следует противопоставлять философии христианскую веру. По его учению, "фило-софия не отвращает от веры", напротив, "мы огражда-емся ею, как неким прочным оплотом, приобретая в ее лице своего рода союзника, вместе с которым утвер-ждаем и свою веру" [17]. Согласно Клименту, "путь к ис-тине один, но в него вливаются различные потоки, со-единяясь в реку, текущую в вечность" [18]. Одним из та-ких потоков является древнегреческая философия, ко-торая есть "приуготовительное учение, пролагающее и выравнивающее путь ко Христу" [19]. Философия была дана эллинам как божественный дар, как "воплощен-ный образ (икона) истины" [20]; для эллинов она - такой же детоводитель ко Христу (Гал. 3:23-24), каким было для евреев Писание Ветхого Завета [21]. Сам термин "филосо-фия" употребляется Климентом в расширитель-ном смысле: для него философия - не учение Платона, Эпикура или Аристотеля, но "то лучшее, что каждая из этих школ говорит о справед-ливости и благочестивом знании" [22].
"Истинная философия", по Клименту, есть любовь к истине и стремление к познанию истинного Бога. Если у эллинов философия нередко вырождается в со-фис-тику, то для христиан она всегда остается путем к при-обретению мудрости:
...Философия есть поистине искусство правиль-ной мудрости, дающее опыт в вещах жизненно важных; она - твердое познание того, что касается Бога и человека; некое прочное и непоколебимое обладание, скрепляющее воедино настоящее, про-шедшее и бу-дущее - то, чему научил нас Сам Гос-подь Своим пришествием или через пророков. Она неизменна как переданная от Сына... и как познан-ная через Него является всецело истинной. Она и вечна, и по-лезна для целей временных... Филосо-фами же мы называем тех, кто любит мудрость Творца и Учителя всех, то есть познание Сына Бо-жия, а эллины - тех, кто состязается в словах о добродетели [23].
При всем уважении, которое испытывал Климент к философии, он понимал, что ее изучение является, в свою очередь, подготовительной ступенью к постиже-нию истинной мудрости - христианского гнозиса. По-этому после обзора античных философских систем Климент переходил к Священному Писанию Ветхого Завета: он рассказывал ученикам о его греческом пере-воде [24] и о его "авторе" - Моисее [25]. Далее следовал подробный разбор "параллелей" между Моисеем и Пла-тоном: целью этого разбора было доказать, что Платон читал Моисея и многое заимствовал из Вет-хого За-вета [26]. Учение Ветхого Завета сравнивалось также с взглядами античных законодателей - Ми-носа, Ликурга и Солона [27]. На следующих этапах изу-чения Священ-ного Писания Климент обращался к оп-ровержению гно-стических учений, попутно продолжая сравнивать ан-тичные концепции с ветхозаветными учениями.
Климент предлагал слушателям и курс "экзегетики" Священного Писания, касаясь таких ключевых экзеге-тических понятий, как библейский антропоморфизм, буквальное и аллегорическое толкование Писания [28]. Вопросы нравственного богословия, составлявшие ос-новную часть подготовительного курса ("Педагог"), за-трагиваются и на высших этапах обучения (нрав-ствен-ные увещания рассыпаны по всему корпусу "Стромат"). Мы не можем говорить о систематиче-ском курсе "догматики" у Климента, однако несо-мненно, что на высших этапах обучения он знакомил учеников с ос-новными "таинствами" христианской веры, такими как Предвечный Совет и Промысл Бо-жий о спасении чело-вечества [29], сошествие Христа во ад и проповедь Еван-гелия язычникам, умершим вне веры [30], и многие дру-гие. Климент затрагивает и экк-лезиологическую про-блематику [31]. Вопросы мистического богословия также находят свое отражение в труде Климента: он говорит о видении Бога, к которому призваны христиане, об обо-жении человеческого есте-ства [32]. Характерно, однако, что у автора "Стромат" нет разделения богословия на "нравственное", "дог-матическое", "сравнительное" и т. д. Именно это, очевидно, понимается под "несисте-матическим" характером "Стромат", на который неод-нократно обращали внимание исследователи.
Отсутствие у Климента четкого подразделения хри-стианского богословия на различные области, на мой взгляд, связано с отсутствием такового деления в са-мом курсе наук, преподававшихся в Александрийском учи-лище. У Климента, безусловно, была своя "систе-ма", которая, как я уже сказал, заключалась в последова-тельном переходе от низшего этапа к выс-шему: от "подготовительных наук" к философии, от философии к богословию. Но в подаче материала у Климента полно-стью отсутствует фрагментация, столь характерная для сегодняшней богословской школы. Христианская наука преподается Климентом как еди-ное целое, не разделен-ное на те или иные области. И в этом, как мне пред-ставляется, не недостаток, но, на-против, великое досто-инство того метода преподава-ния, который был харак-терен для Александрийской школы. Ученики усваивали христианскую доктрину в ее когерентности, прослежи-вая неразрывную связь между догматом, нравственно-стью, опытом молитвы и мистическим опытом.
Какую цель преследовала образовательная система, разработанная Климентом? Прежде всего, он хотел приобщить учеников к сокровищам истинного гно-зиса, научить их мудрости, раскрыть перед ними тайны хри-стианской веры. Но не меньшее значение имело ду-ховно-нравственное воспитание учащихся:
Не природа, а обучение делает нас благими, по-добно тому как обучение создает врачей и моря-ков... Даже и важнейшие из добродетелей могут быть дос-тигнуты людьми, природа которых проти-вится ис-тине, если их в том наставляют и если те наставле-ния принимаются... Вложенные в нас ис-кры добра раздуваются воспитанием; учение наставляет нас из-бирать добро и предпочитать его злу [33].
2) Ориген и его концепция духовной школы
Перейдем теперь к рассмотрению педагогической концепции Оригена, который был преемником Кли-мента на посту ректора Александрийского училища и при ко-тором наступил кульминационный момент в ис-тории духовного образования в Александрии. Роль Оригена в формировании образовательной концепции христиан-ской Церкви трудно переоценить. Он разра-ботал и осуществил новый метод преподавания, гене-тически связанный с традициями Климента Александ-рийского и его предшественников, но качественно от-личавшийся от всего, что существовало в христиан-ской педагогике до него [34].
Будучи выдающимся мыслителем, Ориген понимал, что христианская мысль должна охватить все области человеческого знания, и чем глубже преображающий дух христианства проникнет во все сферы интеллекту-альной жизни общества, тем громче зазвучит пропо-ведь Христа в языческом мире. Пламенная любовь к учено-сти и образованию соединялись у Оригена с глу-бокой духовной жизнью, аскетизмом и умственной широтой.
Ориген был богословом-систематиком, создавшим монументальный труд "О началах" - первое в исто-рии христианства систематическое изложение догма-тов Церкви. Кроме того, он был крупнейшим в исто-рии Церкви экзегетом Священного Писания, истолко-вав-шим - с использованием традиционного для Александ-рии аллегорического метода - все книги Ветхого и Но-вого Заветов. Ориген положил начало тому, что впо-следствии, много столетий спустя, вы-росло в отдельную отрасль библейской науки - так называемую "библей-скую критику": он подготовил первое известное исто-рии научное издание Библии, в котором в шести парал-лельных столбцах были поме-щены различные гре-ческие переводы Ветхого Завета (т. н. "Гекзаплы"). Ориген был великим церковным апологетом, автором знамени-того труда "Против Цельса", в котором христи-анская апологетика поднялась на новый, неведомый до Ори-гена уровень. Ори-ген был энциклопедически обра-зо-ванным человеком, владевшим всем арсеналом свет-ской науки, в совер-шенстве изучившим античные фило-соф-ские системы. Наконец, Ориген был выдающимся ду-ховным руково-дителем, оказавшим огромное духовно-нравственное влияние на своих современников.
Все эти уникальные качества Оригена не могли не отразиться на его преподавательском методе. В своей преподавательской деятельности Ориген ставил на пер-вое место толкование Священного Писания и изу-чение христианских догматов. Однако, прежде чем переходить к чтению и толкованию Библии, он пред-лагал слушате-лям подготовительный курс, включавший в себя диа-лектику, физику, математику, астроно-мию и геометрию; затем изучались философия и бого-словие. В этом Ори-ген следовал своим предшествен-никам на посту ректора Александрийского училища. Уважение к античной уче-ности царило в Александ-рийском училище еще со вре-мени Пантена и Кли-мента, и Ориген стремился поддерживать этот дух. Когда по причине увеличения числа слушателей Ори-ген перестал справляться с объе-мом преподаватель-ской работы, он поручил ведение подготовительного курса своему ученику Ираклу, впо-следствии епископу Александрийскому, а сам сосредо-точился на препода-вании богословия и Священного Пи-сания.
После того, как Ориген был вынужден покинуть Александрию, он перебрался в Кесарию Палестин-скую, где основал школу по образцу Александрий-ского огла-сительного училища. Курс обучения в Кеса-рии был примерно таким же, как и в Александрии. До нас дошло уникальное свидетельство священномуче-ника Григория Неокесарийского, проучившегося у Оригена в течение пяти лет и в своем "Похвальном слове Оригену" рас-сказавшего о том, как проходило его богословское и духовное формирование под руководством великого александрийского дидаскала.
Вот что говорит святой Григорий о курсе наук, пре-подававшихся в Кесарийском училище Оригеном:
Он стремился возбудить и развить не только эту [высшую] сторону моей души, правильная поста-новка которой принадлежит одной только диалек-тике, но также и низшую часть души: я был изум-лен вели-чием и чудесами, а также разнообразным и премуд-рым устройством мира, и я дивился, хотя и без ра-зумения, и совершенно поражен был глубо-ким бла-гоговением, но, подобно неразумным жи-вотным, не умел ничего объяснить; так он возбуж-дал и развивал во мне эту способность другими от-раслями знаний, именно посредством естественных наук он объяснил и исследовал каждый предмет в отдельности... до тех пор, пока... не вложил в наши души вместо неразум-ного разумное удивление свя-щенным устройством вселенной и безукоризнен-ным устройством природы. Этому возвышенному и божественному знанию нау-чает возлюбленнейшая для всех физиология. Что же я должен сказать о священных науках - всем лю-безной и бесспорной геометрии и парящей в высотах астрономии?.. Он через обе эти названные науки, как бы посредством лестницы, возвышающейся до небес, делал для меня доступным небо [35].
Таким образом, Ориген сохранял те же предметы, что преподавались до него Климентом Александрий-ским, однако каждый отдельный аспект той или иной науки был представлен шире и полнее. Изучалась не только философия, диалектика и логика, но и космо-ло-гия, а также физиология (в античном смысле этого слова), что давало возможность учащимся приобретать энциклопедическую образованность, знакомиться с са-мыми разными областями человеческого знания.
По свидетельству святого Григория, Ориген уделял особое внимание изучению античной философии и ли-тературы:
Он требовал, чтобы мы занимались философией, собирая по мере сил все имеющиеся произведения древних философов и поэтов, не исключая и не от-вергая ничего... кроме всех произведений безбож-ни-ков... Такие произведения непристойно и читать, чтобы случайно не осквернилась моя душа... [36] Со всеми же остальными произведениями я должен был знакомиться и заниматься ими... Для меня не было ничего запретного, ибо не было ничего сокро-венного и недоступного; но я мог изучить всякое учение - и варварское и эллинское, и относящееся к таинствам [христианской веры] и [из области] политики, и о божественном и о человеческом - с полным дерзновением мог изучать и исследовать все... [37]
Как утверждает святой Григорий, в школе Оригена последовательно изучались все известные системы гре-ческих философов. Однако лекции его были по-строены таким образом, чтобы показать взаимную противоречи-вость философских доктрин:
Не вводил ли он меня в эту борьбу учений и противоречия философов друг другу и их разделения, из которых одни противостоят учениям других, одни держатся одного, другие - другого, одни соглашаются на одно, другие - на другое; и все имеют желание заниматься философией и объявляют об этом с того времени, как только впервые обратились к ней?.. [38]
Вводя учеников во все многообразие античного философского наследия, Ориген учил их ориентироваться в нем, отличать белое от черного, истинное от ошибоч-ного. Ориген не просто представлял учащимся те или иные античные учения, он интерпретировал их в хри-стианском духе, применял к ним критерий соот-ветствия христианскому Благовестию:
Чтобы и мне не потерпеть того же, что случилось со многими, он не вводил меня в какое-либо одно из философских учений и не внушал примыкать к ним, но приводил меня ко всем, не желая, чтобы я был несведущ в каком-нибудь эллинском учении. Но он и сам шел вместе со мною впереди меня и вел меня за руку, как бы во время путешествия, на тот случай, если встретится на пути что-нибудь неров-ное, потайное или коварное... Он собирал все, что у каждого фило-софа было полезного и истинного, и предлагал мне, а что было ложно, выделял, как дру-гое, так в особен-ности то, что по отношению к бла-гочестию было собственным делом людей [39].
Ориген старался привить своим ученикам вкус к диалектике, к четкости и упорядоченности мысли:
Ибо многообразна эта часть философии (т. е. диа-лектика), приучающая не безрассудно и не как слу-чится то соглашаться на доказательства, то от-клонять их, но точно исследовать... [40]
Исключительное внимание уделялось в школе Ори-гена изучению книг Священного Писания. Если пре-по-давание других предметов Ориген мог поручить кому-либо из своих учеников, то библейскую экзеге-тику он оставлял для себя. В описании святого Григо-рия Ори-ген предстает как экзегет, от чьего проница-тельного духовного взора не могло укрыться никакое самое со-кровенное речение Священного Писания. Григорий на-зывает Оригена "слушателем" Божествен-ного Логоса, через которого Сам Логос открывал ис-тину ученикам. Именно через призму Оригеновых толкований ученики Кесарийской школы постигали смысл книг Ветхого и Нового Заветов:
...Он сам истолковывал пророческие вещания и изъяснял то, что было темным и загадочным, какого много в священных изречениях... Он прояснял и вы-водил на свет, встречалось ли что-нибудь зага-дочное, потому что он был способным и в высшей степени проницательным слушателем Божиим... [и] потому что Первовиновник всех этих изречений, Который вещал... пророкам и внушал все пророче-ства и таин-ственные и божественные речи, так поч-тил его, как друга, и поставил истолкователем их. Что Он через других сообщал только в неясных на-меках, то чрез сего мужа сделал предметом обуче-ния... Этот вели-чайший дар имеет от Бога сей муж, получивший с неба и превосходнейший жребий быть истолковате-лем божественных слов людям, воспринимать боже-ственное как бы из уст Божиих и изъяснять людям, как это доступно для человече-ского слуха [41].
Особенно драгоценны для нас свидетельства о пре-подавательском методе Оригена, сохраненные святым Григорием. Важнейшей заботой великого дидаскала было привить ученикам вкус к самостоятельному ос-мыслению изучаемого материала. Ориген прекрасно по-нимал, что его задачей является не преподать уча-щимся некую сумму знаний, но научить их самим от-вечать на вопросы, возникающие в процессе изучения той или иной науки. Подобно другому великому педа-гогу, Со-крату, Ориген не давал ученикам готовые от-веты на вопросы, но убеждал каждого ученика доказа-тельствами из его же собственных уст:
Терния и волчцы и всякий род диких трав и рас-тений - сколько их в изобилии произрастила моя беспокойная душа, так как она была неупорядочена и нерассудительна, - все это он обрезывал и уда-лял своими изобличениями и запрещениями. Он нападал на меня и особенно своим сократическим способом доказательства иногда повергал меня на землю, если видел, что я, как дикая лошадь, совер-шенно сбрасы-вал узду, выскакивал на дорогу и часто бесцельно бегал кругом, пока убеждением и как бы принуди-тельной силой - доказательством из моих собствен-ных уст - как уздой, снова делал меня спокойным. Сначала мне было тягостно и не-безболезненно, когда он приводил свои доказатель-ства, так как я не при-вык еще к этому и не упраж-нялся в том, чтобы под-чиняться доводам разума; но вместе с тем он и очи-щал меня [42].
Воспитывая учеников и будучи их наставником не только в науках, но и в духовной жизни, Ориген, как мы видим, был неумолим ко всему тому, что препятст-вовало юной душе познать плоды истины. Не следует думать, что ученики Оригена обладали необыкновен-ными способностями или что они все отличались рав-ным благочестием. Многие ученики требовали от Ори-гена больших педагогических усилий, терпения и вдум-чивого подхода. Как можно предположить, сам святой Григо-рий был одним из таких "трудных" уче-ников, с которым Оригену все же удалось справиться:
...Он овладел мною и со свойственным ему ис-кус-ством как бы земледельца осмотрел и проник не только в то, что видимо всем и усматривается на по-верхности, но глубоко вскопал и исследовал самые внутренние основания, ставя вопросы, предлагая [на разрешение] и выслушивая мои ответы; когда он усматривал во мне что-либо не непригодное, не-бес-полезное и не исключающее надежды на успех, он начинал вскапывать, перепахивать, поливать, все приводил в движение, прилагал все свое искусство и заботливость [43].
Ориген покорял сердца своих учеников не интел-лек-туальным превосходством, но искренним словом хри-стианской проповеди и глубоким благочестием:
Он стремился не просто одолеть меня своими до-водами, но благоприятным, человеколюбивым и бла-городным расположением спасти и сделать при-част-ником как тех благ, которые проистекают из фило-софии, так и других, особенно тех, которые Боже-ство даровало ему одному превыше многих, или, может быть, превыше и всех нынешних лю-дей... [44]
Между Оригеном и его слушателями не было той дистанции, которая нередко отделяет учителя от уче-ни-ков. Несмотря на свое высокое положение, Ориген не обращался с учениками, как начальник с подчинен-ными, не унижал их и не старался во что бы то ни стало до-биться беспрекословного послушания. Учи-теля и уче-ников в школе Оригена скрепляла глубокая и искрен-няя дружба. Святой Григорий свидетельст-вует:
...Он поразил меня и жалом дружбы, с которым не-легко бороться, острым и сильно действую-щим, - жалом умелого обращения и доброго рас-положения, которое, как благожелательное ко мне, обнаружива-лось в самом тоне его голоса, когда он обращался ко мне и беседовал со мною [45].
Как пишет святой Григорий, Ориген научил его са-мому главному - любви к Богу. Именно на этой любви, как на прочном основании, были построены от-ношения учеников с учителем:
Подобно искре, попавшей в самую душу мою, возго-релась и воспламенилась моя любовь как к священному, достойней-шему любви самому Слову, Которое в силу Своей неизреченной красоты при-влекательнее всего, так и к сему мужу, Его другу и глашатаю [46].
Панегирик, написанный священномучеником Гри-го-рием Неокесарийским, мог бы показаться идеализа-цией образа его учителя, если бы не та искренность и авто-биографичность, которая отличает это произведе-ние от многих сочинений подобного рода. Святой Григорий ос-тавил за кадром те негативные стороны школьной жизни, которые могли иметь место и кото-рые почти не-избежны в любом учебном заведении. Мы не знаем о школе Оригена того, что знаем, напри-мер, о Нисибий-ской школе, о которой речь пойдет ниже, благодаря дисциплинарным правилам этой школы, дошедшим до нас.
От огласительных училищ II-III веков не осталось дисциплинарных правил, но остались литературные па-мятники, которые с несомненной достоверностью гово-рят нам о том, что эти училища были выдающи-мися центрами духовной культуры, где преподавали великие дидаскалы (такие как Климент и Ориген), от-куда выхо-дили выдающиеся ученики (такие как святой Григорий Неокесарийский), где учащиеся получали энциклопеди-ческие знания и при этом становились глубоко церков-ными людьми. В огласительных учи-лищах II-III веков наука была неотделима от благо-честия, богословское образование - от духовного воспитания. В этом их не-сомненная заслуга для хри-стианской Церкви.
3. Духовная школа сирийского Востока
Перейдем теперь к следующей теме - к рассмотре-нию основ богословского образования на сирийском Востоке. Несмотря на различие культурной почвы и ис-торических условий, духовные школы сирийского Вос-тока развивались по схеме, аналогичной той, по кото-рой развивались христианские учебные заведения эл-линистического мира. Однако на сирийском Востоке мы можем обнаружить несколько иную интуицию, иную концепцию духовного образования, которая не лишена своей оригинальности и глубины.
1) Сирийская христианская образованность
Крупнейшие центры сирийской христианской обра-зованности - знаменитые академии Эдессы и Ниси-бина - возникли, подобно эллинистическим школам, на почве небольших катехизических школ при христи-анских храмах. Согласно сирийским источникам, в этих приходских школах обучались только мальчики. Обуче-ние начиналось с освоения основ грамоты по Псалтири и заучивания псалмов наизусть; так, основа-тель Ниси-бийской академии мар Нарсай поступил в школу города Айн Дулба в возрасте семи лет; благо-даря своим неза-урядным способностям, он уже через девять месяцев "отвечал всего Давида", т. е. выучил наизусть всю Псалтирь. Дальнейшее начальное обра-зование включало в себя изучение Ветхого и Нового Заве-тов, а также библейских толкований Феодора Мопсуе-стийского. В систему этого начального образования входило, кроме того, заучивание наизусть важнейших богослужебных песнопений и некоторый опыт в гомилетике.
О ранних годах существования Эдесской академии мы имеем лишь отрывочные сведения. Известно, что после того, как в 363 году Нисибин был захвачен пер-сами, оттуда в Эдессу бежали многие христиане. Среди них был и мар Апрем, более известный нам под именем преподобного Ефрема Сирина. Он основал в Эдессе знаменитую "школу персов" (т. е. беженцев из Пер-сии). "О преподавании в ней можно судить по библей-ским комментариям преп. Ефрема... Это была школа се-митского типа, вроде еврейских школ, - школа-обще-житие, некое братство. Главным предме-том преподава-ния и впоследствии оставалось Священ-ное Писание. Нужно было научиться читать и объяс-нять Библию. Ученики записывали и заучивали объяс-нения учи-теля" [47].
При жизни преподобного Ефрема и в течение не-скольких десятилетий после его смерти в Эдесской школе пользовались его толкованиями Писания в ка-че-стве экзегетических образцов. Однако в 420 году мар Киора, один из преемников преподобного Ефрема на посту ректора школы, принял решение перевести на сирийский язык библейские комментарии Феодора Мопсуестийского, охватывавшие, в отличие от ком-мен-тариев Ефрема, практически все книги Библии. После того, как перевод был закончен, толкования Феодора Моп-суестийского вытеснили в учебной про-грамме все про-чие толкования, а сам Феодор стал главным автори-те-том в области богословия и экзеге-тики во всей вос-точно-сирийской традиции: его назы-вали не иначе как "Блаженным" или "Вселенским Толкователем".
Как известно, Феодор Мопсуестийский был пред-ста-вителем крайне диофизитского направления в хри-столо-гии, впоследствии отождествленного с нестори-анством. После осуждения Нестория на Ефесском Со-боре 433 года на всю восточно-сирийскую традицию легло подоз-рение в ереси. Споры между монофизи-тами и диофизи-тами захлестнули и Эдесскую школу. В 489 году школа была объявлена очагом несториан-ства и по приказу им-пера-тора Зенона закрыта. За не-сколько лет до этого ее руководитель мар Нарсай вме-сте с учениками пересе-лился в Нисибин. К концу V века Нисибийская школа становится одним из главных духовных и бого-словских центров сирийской Церкви.
Мар Нарсай был выдающейся личностью. Он про-жил долгую жизнь, которая началась в IV, а закончи-лась в VI веке (399-501). Его популярность в Ниси-бине была очень велика. Он славился и как под-виж-ник, и как вы-дающийся толкователь. По свидетель-ству летописца, шесть качеств более всего привлекали к нему народ: новизна его мыслей, умение держать себя с достоинст-вом, располагающая внешность, отзывчи-вость, доброта и красноречие (красота его поуче-ний) [48]. С именем Нарсая связано появление интерес-нейшего доку-мента - "Правил Нисибийской школы", которые мы рассмотрим ниже.
Еще одним знаменитым ректором Нисибийской школы был Энана Адиабенский, возглавивший школу в 572 году. При нем была сделана попытка отказаться от библейских комментариев Феодора Мопсуестий-ского, которые Энана хотел заменить на комментарии Иоанна Златоуста и свои собственные. Энана был яр-кой лично-стью и выдающимся богословом, однако ав-торитет "Вселенского Толкователя" оставался незыб-лемым, и против Энаны восстали не только многочис-ленные бо-гословы и монахи, но и руководство сирий-ской Церкви. Поместный Собор этой Церкви, созван-ный в 585 году, подтвердил незыблемый авторитет Феодора, запретив кому-либо "явно или скрыто пори-цать этого Учителя Церкви или отвергать его святые книги". Впоследствии два Собора, в 596 и 605 годах, осудили толкования Энаны и повторили анафемы про-тив "отвергаю-щих комментарии, толкования и учения верного учителя, блаженного Феодора-Толкователя, и пытаю-щихся вве-сти новые и странные толкования, испол-ненные безу-мия и злохуления" [49].
Энана принадлежал к тому течению в сирийской Церкви, которое симпатизировало Халкидонскому Со-бору: именно с этим было связано стремление Энаны освободиться от наследия "отца несторианства", Фео-дора Мопсуестийского. В течение достаточно долгого времени в Нисибийской школе продолжалась борьба между сторонниками Энаны и его противниками. Не-смотря на соборные прещения конца VI века, Энана продолжал пользоваться авторитетом на рубеже VI и VII веков, когда были обнародованы дополнительные правила Нисибийской школы (их мы также рассмот-рим ниже): там Энана назван "опытным в знании и славным в смирении" [50].
Скажу теперь несколько слов об учебном процессе, куррикулуме и структуре Эдесской и Нисибийской школ. Преподавание длилось три года и разделялось на два учебных семестра - летний и зимний. После про-педевтического курса студенты начинали система-тиче-ское изучение Священного Писания, а также фи-лологи-ческих, исторических и богословских дисцип-лин. Изу-чалась, кроме того, греческая философия и литература, светская история, география и риторика [51]. Учитель ри-торики имел титул "мехагйаны". Филосо-фия изучалась по первоисточникам: читали, в частно-сти, сочинения Аристотеля, Порфирия, а также сирий-ских авторов. Философским дисциплинам обучал "бадука"; среди фи-лософских дисциплин одно из пер-вых мест занимала логика. Занятия письмом и калли-графией вел "саф-ра" - писец. "Макрейана" учил пра-вилам чтения.
Ключевой фигурой в школе был "мепашкана" - толкователь. В его задачи входило преподавание биб-лейской экзегетики. Мепашкана пользовался не только "нормативными" толкованиями Феодора Моп-суестий-ского; он мог обращаться и к толкованиям других гре-ческих и сирийских авторов. Кроме того, существовала и устная традиция толкования, перехо-дившая из поко-ления в поколение. Мепашкана обычно являлся и рек-тором, т. е. осуществлял общее духовное руководство школой.
Мепашкана-ректор не был администратором: хо-зяй-ственными и административными вопросами зани-мался "раббаита" - эконом. Ему было вверено все имущество школы, он отвечал за финансы, следил за дисциплиной и нес ответственность за содержание библиотеки. Должность эконома была выборной. По-мощником эко-нома был ксенодарх, на котором ле-жала, в частности, забота о школьной больнице.
Несмотря на то, что ректор и эконом пользовались безусловным авторитетом, высшей властью в школе были не они, а собрание общины, в котором всегда принимали участие и учителя и ученики (последние в силу своего численного преимущества имели решаю-щий голос) [52]. На этом собрании обсуждались все важ-ней-шие вопросы, связанные с деятельностью школы. Именно на нем избирали эконома. На нем же прини-ма-лось решение об исключении того или иного про-винив-шегося студента из школы. Собранию были подотчетны все члены общины, включая ректора и эконома, кото-рые не могли без согласия прочих чле-нов общины при-нимать ответственные решения [53].
Такая структура школы обеспечивала высокий уро-вень взаимного доверия между, с одной стороны, "профессорско-преподавательской корпорацией", с дру-гой - учащимися. Немыслимым было исключение уче-ника из школы по "келейному" приговору несколь-ких членов школьной администрации. Естественно, что и отношение к эконому (совмещавшему в одном лице со-временные должности инспектора, помощника ректора по административно-хозайственной части и заведую-щего библиотекой) было уважительным, по-скольку он не назначался вышестоящими властями, а избирался самой общиной.
2) Дисциплинарные правила Нисибийской школы
Чтобы увидеть, как жила Нисибийская школа, сле-дует обратиться к дошедшим до нас Правилам, о кото-рых я упоминал выше. Сохранилось два сборника Пра-вил - один составленный при Нарсае (496 г.), дру-гой - при Энане (590 г.). Правила Нисибийской школы являются первым известным истории уставом христианской духовной школы и потому представ-ляют для нас особый интерес.
В отличие, например, от "Похвального слова Ори-гену" святого Григория Неокесарийского, где, как уже было сказано, автор сосредоточен на положительной оценке деятельности учителя и ничего не говорит об отрица-тельных аспектах жизни школы, Правила Ниси-бийской школы представляют обратную сторону ме-дали. Как го-ворится в обширном предисловии, необ-хо-димость в ут-верждении Правил была продиктована не-строениями в школе, происшедшими по вине неких "людей завистли-вых", "неисправимых" и "сварливых". В предисловии к первому сборнику Пра-вил содержится предостережение всякому наруши-телю школьного ус-тава: он "будет отлу-чен от братства Христа и от обще-ния с истинными ве-рующими" [54]. В школе, которая мыслит себя братством Христа, не должно быть никого, кто "воспротивится и заспорит и не примет [эти Пра-вила] с любовью" [55].
Правило 1-е говорит о порядке выборов эконома:
В то время, когда подобает выбрать и объявить эконома, соответственно порядку и обычаю каж-дого года, по совету нашего учителя экзегета школы и всей общины, в согласии избирают соответст-вующее лицо, подходящее для руководства собра-нием. Никто не смеет остаться в стороне, поднять раздор и смя-тение... Если окажется, что кто-либо так поступает, восстает против правды и ссорится, он должен быть наказан, удален из собрания и лишен права на жи-тельство в городе [56].
Таким образом, эконом избирался по рекомендации мепашканы-экзегета (он же ректор) общим собранием учащих и учащихся. Выборы были сопряжены с раздо-рами и спорами; в ходе предвыборной борьбы создава-лись партии сторонников того или иного лица, "лоббировавшие" его кандидатуру. Эконом избирался лишь на один год. О том, как он должен вести дела, говорит следующее правило:
Эконом, который избран и которому доверено ру-ководство собранием, должен судить нелицепри-ятно и не руководствоваться [только] собственным мне-нием и не должен вести приходы и расходы школы без двух или трех свидетелей. И не налагать наказа-ния на провинившихся без совета с нашим учителем [т. е. ректором] и известными братьями, и что бы он ни делал, будь то наказание или проще-ние, или что-нибудь иное, должен делать по совету с братьями [57].
Правило прежде всего предусматривает строгий над-зор за финансовой деятельностью эконома. Кроме того, оно дает эконому право по совету с ректором и "известными братьями" наказывать тех или иных про-винившихся школяров. Возможно, здесь подразумева-ется телесное наказание: одно из наиболее распростра-ненных в древности и - скажем прямо - наиболее эффективных средств педагогического воздействия. Правило подчеркивает важность для эконома все свои действия согласовывать с "братьями".
Если решение о наказании провинившегося могла выносить "администрация" школы (т. е. эконом по со-вету с ректором-экзегетом и "известными братьями"), то решение об исключении принималось общим соб-ра-нием:
Если некоторые из братьев... будут застигнуты при прелюбодеянии, разврате, воровстве, колдов-стве или в мнении, противоречащем истинной вере, или опустятся до того, чтобы распространять сует-ность, то есть клевету, злословие, распущенность, ложь, или украдкой переходить из дома в дом ради вы-пивки, ссор или бунта, все собрание должно по-ста-новить не допускать их в школу и удалить из го-рода [58].
Среди нисибийских студентов были распростра-нены те же пороки, что имеют место в некоторых со-времен-ных учебных заведениях: кое-кто из школяров был не прочь выпить, мог повздорить с другими братьями, за-лезть в чужой карман и т. п. Если за эти преступления полагалось изгнание из школы, то руко-прикладство ка-ралось менее строго; ограничивались публичным нака-занием виновного:
Если кто-нибудь из братьев по какой-либо при-чине поднимет руку и ударит своего товарища или оскорбит его и будет изобличен теми, кто [это] ви-дел, он будет наказан перед всем собранием [59].
Впрочем, публичное наказание применялось лишь три раза. Если виновный не исправлялся, его исклю-чали:
Если кто-нибудь из братьев был наказан в собра-нии за проступки до трех раз и совершил после этого еще один проступок, подобный одному из предшествующих, он должен быть наказан и поки-нуть собрание и город [60].
Ученикам школы запрещалось без согласия эко-нома "ездить в землю ромеев" [61], т. е. в Византию: им-перия ромеев на протяжении десятилетий являлась стратеги-ческим противником Персидской империи, и школярам вменялось в обязанность быть "политиче-ски грамот-ными". Учащимся запрещалось заниматься торговыми делами и ремеслом, за исклю-чением летних каникул [62]. Исключением из школы ка-ралась кража из библио-теки [63]: строгость наказания была обусловлена тем, что книги стоили необычайно дорого и представляли собой главное достояние школы. Они, тем не менее, выдава-лись на руки уча-щимся [64].
Не одобрялось уклонение от "писания, научных за-нятий, толкований школы и чтения сообща" (т. е., оче-видно, общей молитвы) [65]. Студент, обвинивший дру-гого студента в каком-либо проступке, но не сумевший доказать справедливость обвинения, наказывался, как если бы он сам совершил этот проступок [66]. Студен-там, недавно поступившим в училище, запрещалось крити-ковать существующие там порядки; за подобные про-ступки наказывали исключением из школы:
Если увидят, что братья, находящиеся в школе, еще прежде чем они обучились и узнали порядок речи, высказываются в школе относительно внут-рен-них ее дел и производят в школе смятение, они должны быть удалены из собрания и из города [67].
Любопытно, что наказания применялись не только к ученикам школы, но и к учителям. Их, в частности, на-казывали за пропуск занятий без уважительной при-чины. Наказание для учителей заключалось в денеж-ном штрафе:
Если учителя чтения и риторики пренебрегают занятиями или пропускают порядок чтений [лекций], возложенный на них - не по болезни и без разре-шения нашего учителя [ректора] - то они заслужи-вают порицания и с них удерживается со-держание, которое они должны получать [68].
Денежному штрафу, а также и исключению из школы, мог, по решению общего собрания, подверг-нуться даже сам эконом. Это происходило в том слу-чае, если он нарушит правила школы:
Ни один эконом не волен поступать по-иному, чем написано в этой книге. Если обнаружится, что он поступает иначе, он должен внести штраф десять динаров золотом, уйти с позором из собрания и из города [69].
Отметим, что изгнание из школы автоматически влекло за собой оставление города. Школа была лицом города; учителя и ученики школы были у всех на виду; всякий проступок немедленно становился достоянием общественности.
Второй сборник Правил Нисибийской школы, со-ставленный сто лет спустя после первого, вносит неко-торые новые существенные детали в устав школы. Эко-ному, помимо прочих его обязанностей, предпи-сывается "обходить братьев нуждающихся, обеспечи-вая их, если требуется, хлебом, или помогать им в от-ношении суда, при необходимости" [70]. Четко опреде-ляются обязанно-сти смотрителя больницы:
Ксенодохос ксенодохейона, смотритель боль-ницы при школе, должен усердно заботиться о за-болевших братьях и не обделять их ничем из того, что им по-ложено для питания или лечения, а также не воро-вать и не обманывать в том, что доверено его забо-там. Без учителя [ректора] школы он не должен от-мечать ни приходов, ни расходов. Если же случится, что хоть одно из того, что установлено в этих прави-лах, он не исполнит, все, что он при-своил и утаил, будет изъято у него, и он должен дать в виде штрафа деньги - пятьдесят статиров - для больницы, а за-тем с позором выгнан из школы и из города [71].
Правила запрещают школярам селиться в городе или строить себе отдельное жилище вне города [72], пропус-кать общее богослужение [73], "отлынивать" от физиче-ского труда во время жатвы и поденных работ, свали-вая свою работу на другого [74]. Школярам запре-щается "жить с врачами" ("чтобы книги мирского ис-кусства со святыми книгами в одном [месте] не чита-лись") [75], а также укрывать у себя пленников или бег-лых рабов [76]. Как и в первом сборнике Правил, во вто-ром сборнике говорится о недопустимости пьянства:
Никто из братьев, поскольку они состоят в школе, не должен есть в трактирах и кабачках, а также уст-раивать складчины и попойки в садах и парках, а все относить в свои кельи, как подобает по существую-щему у них порядку и обычаю [77].
Поскольку Нисибийское училище было школой за-крытого типа, доступной только для лиц мужского пола, в нем следили за тем, чтобы ученики не перехо-дили границы дозволенного в общении с женщинами:
Никто из братьев школы не должен под благо-вид-ным предлогом [общаться] с женщинами, мона-хи-нями... а также иметь с женщинами длительные раз-говоры и многочисленные дела, чтобы по этой при-чине не было обиды и оскорбления. Если ока-жется, что кто-либо поступает иначе, будет отчуж-ден от со-брания и уйдет из города [78].
Наконец, Правила обращают внимание на внешний вид учащихся. Школяры должны носить опрятную оде-жду и короткую стрижку:
Братьям школы наряду с учением следует забо-титься об одежде и прическе. Они не должны стричься наголо или отращивать кудри, как миряне, но со скромной стрижкой, в благопристойном пла-тье, далекие от распущенности, должны они ходить в пределах школы и по улицам города, так чтобы по этим двум [признакам] каждый мог узнать их, свой или чужой [79].
Мы видим, что уже в V-VI веках христианская ду-ховная школа нуждалась в детально разработанном ус-таве для поддержания порядка и строгой дисциплины. Однако это не была "палочная" дисциплина, основан-ная на насилии над личностью. Напротив, и учителя, и уче-ники призывались добровольно и сознательно сле-довать Правилам школы, не уклоняясь от их выполне-ния под разными предлогами. Главной заботой авто-ров Правил было сохранение школы как общины учи-телей и учени-ков, объединенных общей целью и об-щим видением. Исключались из школы - да и то лишь по решению общего собрания и лишь после многократных или особо тяжких проступков - только те ее члены, которые не разделяли это видение и своим присутствием ставили под угрозу целостность школы как единого организма.
Заключение
Мы рассмотрели лишь несколько типов духовной школы, характерных для раннехристианского Востока. Апостольская община интересовала нас прежде всего как первая и единственная в своем роде школа, осно-ванная Самим Спасителем. Анализ деятельности Алек-сандрийского огласительного училища времен Климента позволил нам рассмотреть детали учебной программы, характерной для христианских школ эл-линистического мира. Рассмотрение концепции ду-ховного образования Оригена позволило нам сделать выводы о том, какими педагогическими методами пользовались великие дида-скалы христианского Вос-тока. Взгляд на сирийскую христианскую образован-ность и в особенности рассмотрение Правил Нисибий-ской школы позволили нам уви-деть, как формирова-лась система обеспечения дисцип-лины в духовных школах первых веков.
В заключение мне хотелось бы вернуться к тому, с чего я начал - к вопросу о том, как в формировании нового видения духовной школы нам может помочь опыт раннехристианских школ.
Безусловно, не все в духовных школах древнего Вос-тока заслуживает восхищения и не все следует возрож-дать. Никому не придет в голову восстанавли-вать сис-тему телесных наказаний, существовавшую в древно-сти. Нет необходимости возвращаться к старым спосо-бам усвоения материала - переписыванию тек-стов, заучиванию их наизусть. Но все это относится к фор-мам обучения, а не к его содержанию.
Если же говорить о содержательной стороне учеб-ного процесса в раннехристианской школе, то здесь нам есть чему поучиться. Я бы выделил десять пунк-тов, над которыми, как мне кажется, стоило бы поду-мать при подготовке новой модели духовной школы:
1. Прежде всего, раннехристианская духовная школа была единой общиной, братством людей, объеди-нен-ных одной целью, одной задачей (это в равной сте-пени относится к апостольской общине, к школе Оригена и к Нисибийскому училищу). Что препят-ст-вует нам возродить этот дух общинности и един-ства?
2. Отношения между учителем и учеником в ранне-хри-стианской школе строились на основе взаим-ного до-верия; учеников и учителя скрепляли тесные узы дружбы; не было дистанции между "профессор-ско-преподавательской корпорацией" и студентами. Воз-родить такие отношения возможно, если некоторые современные "начальствую-щие" и "учащие" добро-вольно откажутся от того положе-ния, в которое они себя поставили, если не будут относиться к студен-там свысока, но научатся об-щаться с ними на рав-ных, научатся уважать и це-нить студентов. Если преподаватели духовных школ последуют примеру Христа, который, будучи "учителем и господом", умывал ноги Своим учени-кам, атмосфера в духовных школах сразу же корен-ным образом изменится.
3. В духовной школе христианского Востока ключе-вой фигурой был ректор. Он являлся духовным ру-ково-дителем школы, определял общее направление ее деятельности. Он был "педагогом"-детоводите-лем, своего рода духовным отцом учащихся. Ректор не был администратором, не занимался финансовой деятельностью, не отвечал за дисциплину в школе: за это отвечали другие. Ректор был богословом, спе-циалистом в своей области (в частности, в об-ласти библейской экзегетики), и потому пользо-вался ог-ромным авторитетом. Что мешает нам воз-родить та-кой тип руководителя духовной школы? Между про-чим, именно такими ректорами были протоиерей Ге-оргий Флоровский, протопресвитеры Александр Шмеман и Иоанн Мейендорф, сочетав-шие ученость с выдающимися пастырскими качествами и создавшие одну из лучших сегодня православных богословских академий. Таким же научным и духовным руководи-телем является епи-скоп Диоклийский Каллист, кото-рый, не будучи в формальном смысле слова ректором учебного заве-дения, сумел за тридцать лет препода-вания в Окс-форде создать свою школу, выпускни-ками которой являются многие современные право-славные бого-словы.
4. Высшим органом управления в таких школах, как Нисибийская, было общее собрание учащих и уча-щихся. Не следует ли возродить эту традицию? Не стоит ли подумать о том, чтобы именно в компетен-цию общего собрания передать ключевые вопросы академической жизни?
5. Не следует ли такие вопросы дисциплинарного ха-рактера, как исключение учащихся из школы, сде-лать прерогативой общего собрания? Это во всяком случае избавит духовные школы от произвола чле-нов администрации, которые лишатся возможности вы-носить свой суд над учащимся "келейно" под влия-нием личных симпатий или антипатий (при нынеш-ней системе ни одна духовная школа от этого не за-страхована).
6. Не следует ли сделать должности лиц, ответствен-ных за дисциплину в школе (инспекторов, помощ-ни-ков инспекторов и пр.), выборными, с тем чтобы в выборах участвовали и преподаватели, и сту-денты? Это существенным образом повысит уро-вень доверия учащихся к инспекции.
7. Обращаясь к опыту огласительных училищ эллини-стического мира (в частности, Александрийского училища времен Климента), не стоит ли нам поду-мать о том, чтобы от фрагментации богословского курса, т. е. деления его на многочисленные "дис-цип-лины", такие как догматическое, нравствен-ное, сис-тематическое, литургическое богословие, постепенно переходить к его интеграции? Не сле-дует ли, напри-мер, связать воедино догматическое и ли-тургическое богословие и изучать догматы на мате-риале бого-служебных текстов? По крайней мере, мы могли бы разработать такую систему пре-подавания богословия, при которой курсы бого-словских наук были бы взаи-мосвязанными и взаимодополняющими (при нынеш-ней системе эти курсы иногда дублируют друг друга [80], иногда же не имеют между собой ни-какой связи).
8. Опыт древнехристианских дидаскалов может нау-чить нас тому, как воспитать у учащихся навыки само-стоятельной работы (Ориген, в частности, при-учал своих слушателей не только ставить вопросы, но и самим находить на них ответы). Не следует ли нам продумать такую академическую систему, при кото-рой упор делался бы не на усвоение учащимися не-коей суммы богословских, церковно-историче-ских и иных сведений, но на развитие у студентов вкуса к самостоятельному изучению предмета? Не следует ли сократить лекционный курс, высвободив время для самостоятельных занятий? Не стоит ли разработать новую концепцию лекции, которая стала бы лишь введением в проблематику и биб-лиографию вопроса, а ответ на вопрос студенты ис-кали бы самостоя-тельно?
9. Во всех школах древнехристианского Востока важ-ное место занимало изучение философских дисцип-лин. Уделяем ли мы сегодня достаточное внимание таким предметам, как логика или диалектика, изу-чаем ли произведения античных (и не только антич-ных) философов, заботимся ли о том, чтобы при-вить учащимся навыки диалектического мышления? На-верное, необходимо думать о том, как су-щественным образом повысить уровень философ-ской подготовки наших студентов.
10. Раннехристианские школы были не только научно-богословскими центрами, но и центрами духовного воспитания юношества. Богословские школы фор-ми-ровали молодого христианина, закладывали в нем основы подлинной церковности, истинно-хри-стиан-ского благочестия. Можем ли мы похвалиться тем, что из стен наших богословских школ люди выходят более преданными Церкви, более духовно зрелыми, чем когда они туда поступали? И если нет, не сле-дует ли нам серьезно подумать о тех изъ-янах, кото-рые у нас в этом плане существуют, и по-стараться их исправить?
Многие из поставленных мною вопросов могут по-ка-заться наивными, многие из предложенных измене-ний - заведомо невыполнимыми. В самом деле, можно ли представить, чтобы в наших духовных шко-лах ин-спектор не назначался бы сверху, а избирался уча-щи-мися? Но ведь было же время, когда все это оказыва-лось возможным!
Скажу еще раз: думая о реформе духовных школ, мы не должны останавливаться на изменении форм. Надо идти дальше и кардинальным образом менять структуру управления, содержание учебных программ, весь подход к учебному процессу. И в этом нам может оказать не-малую помощь опыт духовных школ ранне-христиан-ского Востока.
[*] Доклад на консультации православных богословских школ в Санкт-Петербургской духовной академии, 20-26 января 1999 г. Опубликован в журналах "Христианское чтение" N 18, 1999; "Церковь и время" N 2 (9), 1999.
[1] Полностью напечатан в Вестнике РХД N 177. Париж - Нью-Йорк - Москва, 1998. С. 39-82.
[2] Русская мысль N 4248. Париж, 3 декабря 1998 г.
[3] Ср. Протоиерей Георгий Флоровский. Пути русского богословия. Париж, 1937. С. 51.
[4] Лк. 16:8; Ин. 12:36.
[5] Обращение r?abbiq, r?abboyniq, didaqskale в разговорном греческом койне относилось к духовным учителям и наставникам вообще; то же следует отметить и для слов mauhtaiq, a?koloyuei-n. См. Theological Dictionary of the New Testament. Vol. II. Michigan, 1964. P. 154.
[6] Слова Иоанна Крестителя (Мф. 3:11) имели очень конкретный смысл: Иоанн говорил о том, что он недостоин быть даже учеником Мессии.
[7] Ср. Мк. 1:3 ("Глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Ему"); Мф. 21:8 ("Множество же народа постилали свои одежды по дороге, а другие резали ветви с деревьев и постилали по дороге").
[8] См. Ефес. 4:11: "И Он поставил одних апостолами, других пророками, иных евангелистами, иных пастырями и учителями (didaska?loyw)".
[9] См. Словарь библейского богословия. Под редакцией К. Леон-Дюфура и др. Брюссель, 1990. С. 1194-1196.
[10] Протопресвитер Николай Афанасьев. Церковь Духа Святого. Париж, 1971. С. 136.
[11] Ср. настенные изображения в римских катакомбах конца I - начала II вв.
[12] Ср. I послание св. Климента Римского.
[13] Существует гипотеза (основанная на свидетельстве историка V века Феодора Чтеца: см. Theodoros Anagnostes. Kirchengeschichte. Berlin, 1971. S. 160), согласно которой одним из ректоров Александрийского училища был Афинагор Афинский (II в.). Знаменитое "Прошение о христианах" Афинагора является опытом библейского богословия, будучи вместе с тем одним из наиболее ранних трудов по осмыслению христианской догматики: автор раскрывает учение Церкви по таким вопросам, как домостроительство воплотившегося Логоса, сотворение мира и человека, антропология, ангелология, экклезиология и сакраментология. В "Прошении" очевиден глубокий подход к проблемам христианской аскетики и нравственности: Афинагор выступает против абортов, поощряет девство, говорит о причинах стойкости христиан перед лицом гонений. Его стиль и манера изложения свидетельствуют о положительном отношении к эллинистической культуре: в тексте встречаются поговорки из "Илиады", цитируются "Одиссея", Гесиод, орфическая поэзия, Эсхил, псевдо-Софокл, Пиндар и Еврипид, автор знаком с герметической литературой, греческой историографией и, конечно же, античной философией. Доктрина этого апологета представляет собой интересный опыт адаптации достижений среднего платонизма к нуждам христианского богословия. Если Афинагор действительно был предшественником Пантена и Климента на посту ректора Александрийского училища, то именно ему, а не им может принадлежать основная роль в превращении этого училища в "христианский университет".
[14] Строматы 1, 9. Здесь и далее "Строматы" Климента Александрийского цитируются (с незначительными изменениями) по изданию: Отцы и учители Церкви III века. Антология. Составление, биографические и библиографические статьи иеромонаха Илариона (Алфеева). Т. I. М., 1996. Cc. 30-299.
[15] Строматы 1, 5.
[16] Строматы 6, 10.
[17] Строматы 1, 2.
[18] Строматы 1, 5.
[19] Строматы 1, 5.
[20] Строматы 1, 2.
[21] Строматы 1, 5.
[22] Строматы 1, 7.
[23] Строматы 6, 7.
[24] Глава 22 книги 1-й "Стромат" посвящена этой теме.
[25] См. Строматы 1, 23-24.
[26] Строматы 1, 25.
[27] Строматы 1, 26-28.
[28] См. Строматы 2, 16, и др.
[29] Строматы 7, 2.
[30] Строматы 6, 6.
[31] См. Строматы 7, 17.
[32] Строматы 7, 10.
[33] Строматы 1, 6.
[34] Осуждение отдельных ошибочных мнений Оригена на V Вселенском Соборе не снижает его выдающейся роли в деле развития христианского богословия и духовного образования.
[35] Священномученик Григорий Неокесарийский. Благодарственная речь Оригену, 109-114. С. 179. Здесь и далее "Благодарственная речь" св. Григория цитируется (с незначительными изменениями) по изданию: Отцы и учители Церкви III века. Антология. Составление, биографические и библиографические статьи иеромонаха Илариона (Алфеева). Т. II. М., 1996. Cc. 165-191.
[36] Весьма важная деталь: Ориген считал допустимым знакомиться с какой угодно литературой, кроме атеистической, которая "оскверняет душу".
[37] Св. Григорий. Благодарственная речь, 151-153. С. 184.
[38] Св. Григорий. Благодарственная речь, 158. С. 185.
[39] Св. Григорий. Благодарственная речь, 170-173. С. 186-187.
[40] Св. Григорий. Благодарственная речь, 102. С. 178.
[41] Св. Григорий. Благодарственная речь, 174-181. С.187-188.
[42] Св. Григорий. Благодарственная речь, 96-98. С. 177.
[43] Св. Григорий. Благодарственная речь, 95-96. С. 177.
[44] Св. Григорий. Благодарственная речь, 81-82. С. 175.
[45] Св. Григорий. Благодарственная речь, 81. С. 175.
[46] Св. Григорий. Благодарственная речь, 83. С. 175.
[47] Протоиерей Георгий Флоровский. Восточные Отцы IV века. Париж, 1937. С. 227.
[48] Свидетельство принадлежит Бархадбешаббе (VI-VII вв.). Цит. по: В. Пигулевская. Культура сирийцев в Средние века. М., 1979. С. 64.
[49] Цит. по: D. Miller. Epilogue to: Isaac the Syrian. Ascetical Homilies. Massachusetts, 1984. P. 503.
[50] См. В. Пигулевская. Культура сирийцев. С. 70 и 102.
[51] A.Voobus. History of Asceticism in the Syrian Orient. T. II. Corpus Scriptorum Christianorum Orientalium 197 (Subsidia, 17). Louvain, 1960. P. 412-413.
[52] Отмечу, что в разные времена численность учащихся в Нисибийской академии достигала 800-1000 человек.
[53] Вышеприведенные сведения заимствованы главным образом из книг: В. Пигулевская. Культура сирийцев. С. 57-89; A.Voobus. History of the School of Nisibis. Louvain, 1965.
[54] Правила I, предисловие. Здесь и далее обе серии Правил (Правила I и II) цитируются по переводу В. Пигулевской. См. В. Пигулевская. Культура сирийцев. С. 90-106. Текст правил опубликован в книге: The Statutes of the School of Nisibis, edited, translated and furnished with a commentary by Arthur Voobus. - Papers of the Estonian Theological Society in Exile 12. Uppsala, 1961. P. 51-105.
[55] Правила I, предисловие.
[56] Правила I, 1.
[57] Правила I, 2.
[58] Правила I, 3.
[59] Правила I, 18.
[60] Правила I, 19.
[61] Правила I, 4.
[62] Правила I, 5.
[63] Правила I, 14.
[64] Правила I, 14.
[65] Правила I, 8.
[66] Правила I, 16.
[67] Правила I, 13.
[68] Правила I, 20.
[69] Правила I, 22.
[70] Правила II, 3.
[71] Правила II, 1.
[72] Правила II, 2 и II, 4.
[73] Правила II, 5.
[74] Правила II, 10.
[75] Правила II, 19. Это Правило свидетельствует о том, что при школе существовало нечто вроде медицинского факультета.
[76] Правила II, 21.
[77] Правила II, 16.
[78] Правила II, 18.
[79] Правила II, 17.
[80] Так например, латинский догмат о Filioque изучается в курсах догматического богословия, сравнительного богословия, истории западных исповеданий и т. д.
