- Расскажите, пожалуйста, немного о себе. Как учащийся Консерватории стал монахом, священник - доктором богословия в Оксфорде, а епископ - представителем Православия перед Евросоюзом?
- В монахи я ушел по призванию. В 15 лет я решил посвятить жизнь Церкви, хотя и продолжал учиться музыке - сначала в Гнесинской специальной школе у В.Б.Довганя, а затем в Московской консерватории у А.А.Николаева. Уже поступая в консерваторию, знал, что не буду её заканчивать. Но поскольку в советское время не принимали в духовную семинарию раньше 18 лет, а фактически - раньше окончания военной службы, то мне пришлось сначала окончить школу, поучиться в Консерватории и отслужить в армии, а потом уж расстаться с музыкой. Расставание было безболезненным, и я не предполагал, что когда-нибудь вернусь к активной музыкальной деятельности.
Монашество я принял в 20-летнем возрасте, был рукоположен в священный сан, служил на приходах, потом преподавал в Московской духовной семинарии. В 1993 году Русская Церковь направила меня на стажировку в Оксфорд. Там я учился у епископа (ныне митрополита) Диоклийского Каллиста, известного на Западе православного богослова, написал под его руководством докторскую диссертацию. По возвращении в Москву шесть лет работал в ОВЦС, затем решением Святейшего Патриарха и Священного Синода был избран на архиерейское служение. И вот уже шесть лет служу в Европе, представляя Московский Патриархат при Евросоюзе.
- Значимым культурным событием стал выход Вашей композиции "Страсти по Матфею". Епископ-композитор - явление, кажется, не имевшее прецедентов? Как рождалось это произведение? Как рождалась музыка для Всенощной, Божественной литургии?
- Прецеденты есть: например, Владыка Ионафан, ныне архиепископ Тульчинский и Брацлавский. Из дореволюционных композиторов известно имя архиепископа Никанора. Все они - авторы церковной музыки, т.е. музыки для богослужения. Написанные мною "Литургия" и "Всенощное бдение" тоже предназначены для богослужения.
Я написал "Литургию" очень быстро, за десять дней, на одном дыхании. Причем значительная часть музыки была написана в аэропортах и самолетах (например, "Блаженны" - в аэропорту Шереметьево, "Святый Боже" в самолете Москва-Будапешт, великая и сугубая ектении в Женевском аэропорту). Музыкальное вдохновение посетило меня неожиданно, после почти двадцатилетнего перерыва, и в самый неподходящий момент - в разгар сезона командировок. Впрочем, мое расписание в любом случае не оставляет пауз для посещения Музы, поэтому ей, видимо, после долгого ожидания ничего не оставалось, как вторгнуться в мою жизнь по собственной инициативе, принеся с собой мелодии, музыкальные идеи и образы.
Мне хотелось написать цельную Литургию, чтобы она от начала до конца была пронизана одним настроением, одним внутренним ритмом. Литургию не как серию концертных пьес для хора, а как непрерывно развертывающуюся религиозную мистерию, священнодействие. И мне хотелось, чтобы музыка не отвлекала от молитвы, не шокировала новизной или изыском, а наоборот, помогала человеку войти в молитвенное настроение. В этой музыке я хотел передать те чувства, которые сам испытываю, когда совершаю Литургию.
После "Литургии" я написал "Всенощное бдение", оно сочинялось в более спокойной обстановке, во время летнего отпуска.
А потом неожиданно, - в то время как я ехал из Вены в Будапешт за рулем автомобиля, - мне пришла идея написать "Страсти по Матфею". И на обратном пути из Будапешта начали приходить первые музыкальные темы, я стал их записывать. Затем три недели интенсивной работы и еще несколько месяцев работы урывками, и сочинение было готово.
"Страсти по Матфею", действительно, пожалуй, сочинение для русской музыкальной традиции беспрецедентное и, как справедливо отметили критики, новаторское. Может быть, в какой-то степени, в свою скромную меру, мне удалось воплотить в жизнь мечту великого русского композитора Глинки: "повенчать" западную фугу с русским церковным пением. Это, конечно, опыт рискованный, но в данном случае, поскольку сочинение писалось не для храма, я считал, что могу позволить себе такой музыкальный эксперимент. Насколько он удался - пусть судит публика.
С самого начала "Страсти" были задуманы как произведение не для храма, но укорененное в церковной традиции. Мне хотелось перенести в зал атмосферу храма, атмосферу богослужений Страстной седмицы, в частности, Последования Страстей Христовых (службы Двенадцати Евангелий, совершаемой в канун Великой пятницы). Эти богослужения из-за их продолжительности сложности посещают далеко не все православные христиане, не говоря уже о людях, далеких от Церкви. А между тем, тексты, которые читаются и поются за этими службами, исполнены огромной духовной силы, глубины и красоты. Эти тексты я и взял за основу.
В "Страстях" я использую аскетический исполнительский состав: хоровые голоса и "хор" струнных инструментов. Такой выбор продиктован, прежде всего, сюжетом. Музыка, посвященная Страстям Христовым не может быть веселой, жизнерадостной, здесь неуместны фанфары и литавры. В то же время, это музыка, исполненная надежды, ибо за смертью следует воскресение.
После "Страстей" я еще написал "Рождественскую ораторию": здесь уже настроение иное, и состав шире - два хора, взрослый и детский, полный симфонический оркестр, включая духовные и ударные. Премьера состоится в Вашингтоне 17 декабря, а российская премьера - в праздник Рождества Христова, 7 января 2008 года, в Большом Зале Московской Консерватории.
- Как Вы полагаете: богослужебная музыка сегодня должна приближаться к древнему пению - русскому, византийскому, либо к творениям композиторов XVIII-XIX столетий (партесное пение)?
Строго говоря, каноническим церковным пением для Русской Церкви является знаменное одноголосие. Однако я полагаю, что возвращение к нему в масштабе всей Церкви нереально. Оно будет возрождаться и уже возрождается в некоторых монастырях, в отдельных приходах.
Что же касается музыки церковных композиторов XVIII-XIX столетий, то, мне кажется, ее следует исполнять выборочно. Кстати, музыка XVIII века в наших храмах практически никогда не звучит. В основном звучит музыка XIX и начала XX века - Бортнянский, Ведель, Турчанинов (кстати, протоиерей), Архангельский, Кастальский, Гречанинов и другие. У них много хорошей музыки, хотя есть (особенно это касается Бортнянского) сочинения абсолютно светские по содержанию, стопроцентно "итальянские" по стилю и концертные по форме. Этим сочинениям место не в храме, а на концертной эстраде. В храме музыка должна не развлекать слух прихожан, а настраивать их на молитву.
Может ли музыка привести человека к вере? Способствовать духовному росту воцерковленного человека?
- Думаю, что может. Ведь музыка несет колоссальный эмоциональный и духовный заряд. При помощи музыки можно передать чувства и мысли, которые невозможно передать языком слов. Но заряд, который несет музыка, может быть как положительным, так и отрицательным: может вызывать в человеке самые высокие переживания, а может пробуждать неизменные инстинкты. Я считаю подлинной трагедией то, что значительная часть современной молодежи слушает не классическую музыку, а "попсу" (под этим словом я подразумеваю не эстрадную музыку как таковую, а те ее образцы, которые созданы по стандартам музыкального "ширпотреба").
- Спрошу Вас, как представителя классической музыки: Ваше отношение к "православному року"?
- Культура рок-музыки мне настолько мало знакома, что, пожалуй, у меня нет к ней никакого личного отношения. В свое время, в юности, я слушал рок-оперу "Иисус Христос - суперзвезда": тогда мне эта музыка нравилась, да и сейчас я продолжаю считать это сочинение с музыкальной точки зрения весьма удачным. Впрочем, наверное, и с миссионерской тоже, поскольку в эпоху, когда многие люди вообще ничего не знают о Христе, эта опера позволяет, по крайней мере, узнать, что жил на земле такой Человек, что Он был распят и умер на кресте. Когда я служил в армии, было несколько случаев, что разговоры с солдатами на религиозные темы начинались именно с прослушивания магнитофонной записи этой оперы.
Наверное, каждый человек может служить Богу тем талантом, который ему дан, и который он сам в себе воспитал. Самое главное, чтобы он воспринимал свое искусство именно как дар Божий - как талант, который должен быть приумножен и возвращен Богу. Если это произойдет, значит, жизнь прожита не напрасно.
Беседовала Елена Вишковская
Источник: журнал "Ризница". N 05 (13) 2007. С. 21-22.
http://hilarion.ru/2010/02/24/895
viperson.ru
Док. 649454
Перв. публик.: 18.04.07
Последн. ред.: 18.04.12
Число обращений: 0
Иларион (Алфеев Григорий Валерьевич)
|
