В парикмахерской, среди скучавших в ожидании своей очереди клиентов, возле большого вазона с фикусом, очень слышно и суетливо зашуршала быстро сворачиваемая газета и из стоявшего возле него фирменного кресла поднялся стройный молодой человек в красивом джинсовом комбинезоне и энергично подошёл к женщине в белом халате, которая выглядывала из слегка приоткрытой двери салона.
Молодой человек, недоумённо пожав плечами, прошёл в салон.
Залитый электрическим светом, зал празднично сиял зеркалами, фирменной цвета спелой вишни мебелью, первоклассной косметикой и прочими атрибутами и аксессуарами современных цирюльников. Вокруг шла напряжённая работа. В салоне стоял ненавязчивый и методичный шум от дружного сотворчества ножниц и расчёсок, дополнявшийся урчаньем работавших электрических машинок -- мужской зал был переполнен.
Следуя за белым халатом, Славик Лапонька, как звали молодого человека с большой шевелюрой курчавых белых волос и в красивом джинсовом комбинезоне, быстро добрался к свободному креслу и по знаку мастера в белом халате с большим удовольствием погрузился в его фирменные недра.
- Тебя как кромсать-то, человече ? - спросила парикмахер своего очередного, модно одетого, клиента, поджав губы и равнодушно рассматривая его в большом безупречного качества овальном зеркале.
- "Канадочку ", пожалуйста! - как можно изысканнее произнёс Славик Лапонька и приготовился услышать от жрицы мужской красоты очередную разговорную кляксу.
Цецилия Павловна Негодяева-Живодёрова, а попросту Цыпа, как её называли на работе и дома, мужской мастер по модельным и обычным причёскам, в руки которой угодил красивый комбинезон с белыми курчавыми волосами, давно уже была на закате своей творческой карьеры, со дня на день собиралась выйти на пенсию и по этой причине не особенно жаловала тех, кто вынуждал её в рабочее время подолгу отвлекаться от своих радужных грёз по поводу предстоящих пенсионных будней.
По заведённому в парикмахерских правилу, Цецилия Павловна неторопливо набросила своему очередному клиенту свежую и приятно шуршащую салфетку, а поверх неё зелёную в виде большого детского "сопливчика" сшитого на взрослого человека болоньевую накидку и туго завязала все лямки и тесёмки у него на загривке.
- Ну так что жа, начнём! - произнесла парикмахер замогильным голосом тёщи Кисы Воробьянинова не то себе, не то своему посетителю, и, выморкавшись в край белоснежной салфетки, свисавшей за спинкой кресла, в котором сидел Славик Лапонька, без пяти минут пенсионерка Цыпа, примеряясь к своему подопечному, сделала к фирменному креслу несколько оригинальных подходов, не зафиксированных ни в одном учебнике по хореографии и в пособиях по каратэ, и, взяв в руки орудия труда, приступила к исполнению своих профессиональных обязанностей.
Уже первые "аккорды", взятые руками Цыпы Павловны на курчавой шевелюре белых волос Славика Лапоньки, державшей в своих руках всего-то ножницы и расчёску, потрясли его до глубины души ! Это было ни на что не похоже ! На бедную голову пленника фирменного кресла салона мужской красоты лавиной посыпались лёгкие, но довольно чувствительные удары, "хуки", пинки и подзатыльники, от которых волосы на голове красивого белокурого клиента не то что не стриглись, а чуть ли не корчевались. И всё это действо происходило в темпе, несколько напоминавшем "Фантазию-экспромт" Шопена в исполнении Анни Фишер. Терпению симпатичного молодого человека наступил предел.
- Прекратите это безобразие! - возмутился он, отведя голову резко в сторону.
- Да разве так стригут?! Это же чёрт знает что такое!- разошёлся не на шутку обладатель белокурой шевелюры.
- Тю ! Усю жисть только так и стригу и ещё никто не обижался, - произнесла в своё оправдание без одной секунды пенсионерка. И тоном, не терпящим никаких возражений, заявила:"От, стану я вкруг тебя тут на цидлах бегать да потакать всем твоим прыхотям?! Недосуг мне! Сиди и не рыпайся! Ишь, прынц заморский выискался!"
И не сбавляя взятого темпа, Негодяева-Живодёрова снова пошла в атаку на курчавую шевелюру возмутителя своего предпенсионного спокойствия, доводя её под стандарты известной и очень модной мужской причёски. Но Славик Лапонька, обиженный в своих лучших чувствах, решил не отступать и продолжил штурм неприступной крепости:
- О, мадам, вы невозможны ! Ещё никто до Вас меня так жутко не кромсал ! Ну разве так можно измываться над клиентом ?! - закончил он этим риторическим вопросом свою тираду в адрес салонной модельщицы и без пяти минут претендентки на почётную церемонию отставки и банкет по случаю завершения трудовой карьеры в системы Службы быта.
- От, навязался! - едва слышно процедила сквозь плотно сжатые зубы "мадам Брошкина", завершая причёску своего беспокойного клиента. Сделав ещё несколько чисто рекламных пассов и манипуляций зажатой в руке расчёской над законченной причёской своего клиента, она сняла со Славика Лапоньки защитные одежды и, облегчённо вздохнув, произнесла: "C вас 200 рублей !"
Когда симпатичный молодой человек в красивом джинсовом комбинезоне расплатился и ушёл, не забыв поблагодарить мастера за труды, Цецилия Павловна Негодяева-Живодёрова осталась всё-таки недовольна своим очередным клиентом и не в меру ершистым посетителем.
- Чё ни говори, - сказала она негромко, но так, чтобы все в салоне услышали, - а только перевелись нынче настоящие клиенты ! Усё швартуются ко мне каки-то хлюпики, нытики, заморыши да одна шелупонь косоротая ! Не мужики, а вылитые мямозы гваделупские ! Тьфу, ты пропасть ! И подойдя к закрытой двери салона, Цецилия Павловна открыла её настежь и, широко зевая, сердито произнесла:
